Предисловие

Если человек не знает, кто он и откуда, он ущербен и подобен животному. И такие предметы, как история,

география и другие науки, должны освещать его разум. Знание биографий ученых и их прошлого озаряет светом его душу.

Если же кто­то не знает, что он татарин, мишарин, киргиз, башкир, нугай, черкес, туркмен, то как же его назвать человеком.

Якуб б. Ситдик

Cафаджай, 1912 г.

Развитие мусульманского образования на Нижегородчине имеет многовековую историю. Оно неразрывно связано с общей более чем тысячелетней традицией образования поволжской уммы. Ведь еще Ибн Русте и Якут аль­Хамави говорили о мечетях и мектебах у булгар и буртасов. Однако ведущую роль алимы и мударрисы из нашего края сыграли в тот период, когда Поволжье уже вошло в состав Российского государства. После падения Казани и ожесточенной войны на территории метрополии ханства в 1552–1557 г. здесь были серьезно подорваны традиции образования. В бассейнах же Оки и Суры традиции исламского обучения сохранялись. Но разбросанность мусульманского населения горной стороны Волги долго не давала возможности создать стабильный центр образования, подобно Казани, Каргале или Стерлибашу. Планы же формирования такого крупного медресе в позапрошлом веке были и у Хабибуллы бине Хусаина (на основе его медресе в ауле Ура в Заказанье), и у Хусаина Фаизханова на базе одного из медресе в Казани. Габдел­галлям Фаизханов прямо указывал, что одним из таких центров может быть Буинск, входивший тогда, как и Сафаджай, в состав Симбирской губернии. Медресе и мектебы Нижегородчины испытали влияние образовательной традиции абызов, а затем традиции Мавераннахра (то есть бухарской и кабульской школы).

Расцвет же мусульманского образования на Нижегородчине связан с эпохой джадидизма в 1880–1910­е гг. На Нижегородской ярмарке Исмаил Гаспринский открыл первое на территории нынешней России (то есть вне Крыма) образцовое мектебе. Затем на его основе возникло медресе, возглавляемое ахунами Сулеймановыми и Соколовыми. Почти одновременно джадидистская традиция приходит и в сельскую Сергачскую зону. Здесь в Сафаджае возникает возглавляемое Мухиcсуннатом­хазратом Хабибуллиным полноценное медресе среднего цикла. В 2007 году мы отмечали 100­летний юбилей этого джадидистского медресе. Нельзя забывать, что эта эпоха оказалась очень краткой. Знаменитая уфимская «Галия», давшая российским мусульманам сотни представителей духовенства, интеллигенции и госаппарата, открылась всего на год раньше, в 1906­м. Сафаджайское медресе пережило все классические медресе эпохи джадидизма, включая «Галию», «Мухаммадию» и «Хусаинию», и просуществовало до 1927 года. Из них казанская «Мухаммадия», возглавляемая будущим муфтием российских мусульман Галимджаном Баруди, стала alma mater для мусульман Нижегородчины. Когда Мухиcсуннат­хазрат Хабибуллин и ряд сафаджайских хазратов в 1912 году указывают, что они учились в расположенном в 100 метрах от «Мухаммадии» Юнусовском медресе при Сенной мечети, этому стоит верить с оговоркой. В 1910 году казанские медресе «Мухаммадия» и «Кул буе» (Апанаевское) попадают в черные списки. Их бывших шакирдов рекомендуют не назначать и увольнять с постов имамов и мударрисов.

Закономерность истории состоит в том, что сегодня Российское государство предлагает возрождать те самые традиции ханафитского мазхаба, символом воплощения в жизнь которых и была «Мухаммадия». Но эти времена безвозвратно прошли. Как говорил великий татарский богослов и историк Ш. Марджани, Бухара стала не та, не той стала и современная Казань. Развитие и мусульманского, и востоковедческого образования в ней оставляет желать лучшего, а рост радикальных течений в Татарстане вызывает серьезную озабоченность. Но татарская нация не заканчивается в ее столице. Сегодня Нижний Новгород предлагает свои варианты развития образования российских мусульман, сочетающие традиции светских дисциплин и мусульманского ханафитского богословия. В этом пути опорой нам будут достижения и традиции наших предков.

Кандидат политических наук, ректор Нижегородского исламского института им. Хусаина Фаизханова
Д. В. Мухетдинов