Европа, Восток и Кавказ – единые звенья мировой геополитической палитры начала XIX века

Теймур Атаев,
политолог, Азербайджан

В середине 1806 г. Наполеон стал протектором созданного им Рейнского союза из 16‑и германских государств. При этом первый правитель Австрийский Франц I вынужден был под давлением Наполеона отказаться от титула императора «Священной римской империи германской нации», тем самым завершившей свое существование.

Антибританский курс Наполеона. Обострение франко-русских взаимоотношений в различных географических координатах

Практически одновременно Россия, Англия, Пруссия и Швеция образовали очередную антифранцузскую коалицию, подтолкнувшую Париж к привлечению на свою сторону Османской империи. В письме к султану Селиму III Наполеон подчеркивал инспирированность сербского восстания ^[1] Россией. Кроме того, летом 1806 г. он направил инструкцию новому послу в Стамбуле Горацию Себастиани. Отмечая, что «я, Порта и Персия — против России», Наполеон актуализировал закрытие Босфора и всех портов для русских судов, а также возвращение султану господства над Молдовой и Валахией. Особо он подчеркнул, что не желает раздела Османской империи («даже если бы мне предложили три четверти ее») и ратует за ее усиление.

Французские предложения возымели действие, и в августе османы сменили господарей Молдавии и Валахии, что являлось прямым нарушением российско-османских договоренностей 1802 г. В сентябре Османская империя закрыла черноморские проливы для прохода российских судов. Тогда же российский полномочный министр при Порте Андрей Италийский в послании министру иностранных дел Андрею Будбергу сообщал о склонности османов («под давлением французов») уничтожить «наше политическое влияние» ^[2] . Петербург потребовал отменить решения, но их дезавуирование затягивалось османской стороной, благо Наполеон достиг блестящих военных успехов в Европе.

Получив в начале октября ультиматум Пруссии об отводе французских частей за Рейн, Наполеон разгромил прусскую армию при Йене и Ауэрштедте и торжественно вступил в Берлин. В ноябре Наполеон разослал в ведущие европейские страны декрет, объявлявший блокаду Британии. Запрещались всякие сношения с Англией; принадлежащие английским подданным товары подлежали конфискации; европейские порты обязывались не принимать суда под любым флагом, идущие в Великобританию и в обратном направлении.

Конечно, Петербург не мог не отреагировать на демарши Парижа и Стамбула, и в конце ноября 1806 г. Россия объявила Франции войну, приказав армии продвинуться через Гродно к Висле (Пруссия передала под русское командование остаток своих боевых частей).

В том же ноябре российские войска, переправившись через Днестр, направились к Дунайским княжествам. В осуществившейся акции вполне очевидно высветился не столь ее антисултанский, сколь антифранцузский подтекст. В декабре российские войска выбили османов из Бухареста, заняли Молдову с Валахией.

В эти дни султанское правительство подписало соглашение (Ичков мир) с сербами, практически обеспечившее Сербии функции автономии. Сербам передавался сбор налогов и административное управление всей территорией пашалыка. Тем самым, в преддверие прозвучавшего 18 декабря объявления войны Петербургу османские власти попытались выбить у него «сербские» козыри. Однако главнокомандующий Днепровской армией Иван Михельсон поддерживал военные связи с лидером сербского движения Карагеоргием (Черным Георгием), в распоряжение которого направлялись большие финансовые средства и военные инструкторы. Командующим до повстанцев был доведен манифест, фиксировавший наступление часа «ратникам имени христианского низвергнуть иго мусульман», возвратив «страждущие племена христианские к древнему достоянию их». Объявление Портой России войны обосновывалось попечением Петербурга «о благе единоверных народов».

В целом, российское командование видело в сербских частях подвластные им силы. Посему в своем наставлении дипломату Константину Родофиникину МИД призывал его уведомить сербов, чтобы при вступлении русских войск в османские области они «силы свои» не раздробляли, «дабы удобнее можно было главнокомандующему российско-императорскою армиею направить их туда, куда нужда востребует» ^[3] . В свете чего «возобновление неприятельских действий» между сербами и османами ознаменовалось взятием первыми 30 декабря 1806 г. «верхней крепости Белградской» ^[4] .

Надеясь на российскую поддержку, в феврале 1807 г. сербы отказались от Ичкова мира, ставя вопрос о полной независимости. Как писали СМИ начала 1807 г., когда «Порта требовала» сражения за нее, «сербы отвечали, что они как люди независимые никогда не поднимут оружия против своих одноверцов» ^[5] .

В том же феврале британские морские части, войдя в Дарданеллы, уничтожили османские морские силы у Абидоса и остались в Мраморном море. Данная атака была вызвана вполне ожидаемым отказом султана Селима III от исполнения британского ультиматума, требовавшего от Стамбула объявить войну Франции, передать дунайские княжества России, а османский флот (вкупе с укреплениями в Дарданеллах) — Британии. Однако османам при помощи французов удалось противостоять англичанам, вынудив их отойти в Средиземное море.

Османо-персидско-кавказский отзвук европейских геополитических баталий

В мае 1807 г. Наполеон подписал Финкен­штейнский договор с представителями персидского Фетх-Али-шаха, направленный против Российской и Британской империй. Тегеран, терявший позиции в войне с Россией, безоговорочно принял профранцузские пункты соглашения, в частности: ликвидацию всех политико-торговых отношений с Англией; объявление ей войны вплоть до склонения к этому афганцев; продвижение персидской армии к британским владениям в Индии. Шах обязывался пропустить через Иран в Индию французские войска, приняв на себя их продовольственное снабжение. В ответ на это Наполеон гарантировал неприкосновенность иранской территории, признавал права Тегерана на Грузию, пообещав побудить Россию вернуть ее Ирану. Париж также подтвердил предоставление вооружения и инструкторов для реорганизации иранской армии. Во исполнение договора в Иран прибыла французская военная миссия во главе с генералом Клодом де Гарданом ^[6] . В инструкции, адресованной ему, Наполеон раскрывал, что в глазах Франции Персия — это «естественный враг России» и «проход в Индию». Посему на миссию возлагалась задача как изучения возможности экспедиции в Индию, так и разжигания войны Ирана против России. В свете этого К. Гардану предписывалось содействовать военным операциям персов, в частности, добиваясь захвата ими Грузии и оттеснения русских на Кавказский хребет. Также рассматривался вопрос заключения ирано-османского военного союза против России ^[7] . По приезду К. Гардана шах предоставил французам большие торговые льготы.

В июне в Афонском сражении русская эскадра нанесла поражение османам. Тогда же, согласно свидетельству российского генерала Александра Ланжерона, в июне 1807 г. командующий 11‑й дивизией в составе Дунайской армии Михаил Милорадович, взяв крепость Обилешти, «разбил один» один османский корпус, а другой «обратил в поспешное бегство». Вслед за этим, встреченный жителями Бухареста «с большим триумфом… приказал выгравировать свой портрет с подписью, им же продиктованной: „Милорадович — спаситель Бухареста“». Великий визирь «был ужасно перепуган этим поражением и после него не делал никакого движения» ^[8] .

В то же время «сербское войско, простиравшееся» до «80 000 человек, сделалось несравненно страшнее, когда в июне 1807 г. соединилось оно с Российскою армией» ^[9] . К тому времени в Сербии появился русский уполномоченный (К. Родофиникин), и совместные силы в середине июня начали осаду крепости Неготин.

Происходило это на фоне российско-французских боевых действий. После оккупации Пруссии Наполеон столкнулся с русскими войсками. Тяжелейшее для обеих сторон февральское сражение при Прейсиш-Эйлау конкретного победителя не определило. Наполеон предложил Петербургу мир, не принятый, однако, Россией. А 14 июня русские войска оказались разгромлены в сражении при Фридланде.

Правда, на Кавказском фронте русские войска добились успеха. И. Гудович, еще в начале 1807 г. выступивший «с войсками, в Грузии и Кахетии находившимися, дабы в предпринятом мною движении против турок обеспечиться от впадения персиян в ханства Карабахское, Шехинское и Грузию», в июне нанес поражение османам в Арпачайском сражении («неприятель побежал стремглав»). Таким образом была предотвращена попытка персидских войск, ожидавших результатов битвы, вторгнуться в Грузию. Персидский хан поздравил И. Гудовича с победой, назвав его «начальником непобедимых войск», и отвел свои части к Эривани. Затем наследник шаха Аббас-Мирза прислал ему «верховую лошадь с богатым убором» ^[10] .

Однако этот успех не мог затмить отрицательного для России хода действий на западном фронте. Как писал российский историк XIX века Андрей Петров, продолжать войну с французами «главным образом для поддержания интересов Пруссии не было ни основания, ни возможности», так как помощь от союзников отсутствовала. «Пруссия находилась в отчаянном положении»; Англия «ограничивалась обещаниями выставить армию от 10 до 12 тысяч», что в столкновениях с Наполеоном «равнялось нулю»; «ежегодная денежная субсидия в 2 000 000 ф. ст.», обещанная союзникам Лондоном, «даже не окупала расходов войны», тем более что эту сумму «приходилось делить между Пруссией и Австрией».

При таком раскладе, в условиях войны с Османской империей продолжение военных действий с Францией Александр I «находил невозможным». Их возобновление могло произойти лишь в случае требований со стороны Наполеона «каких-нибудь территориальных уступок в пользу» султана или Польши. К мирным переговорам с Парижем Россия подготовила предложения, заключавшиеся в возвращении Наполеоном всех занятых им прусских владений и отказе Петербурга от Молдовы и Валахии в пользу османов. Наполеон, однако, желая сохранить за собой все завоеванные земли и создать на них подвластное ему Саксонское государство, в целях получения на это согласие русского императора, предложил ему «часть Восточной Пруссии» и принадлежащие пруссакам «все польские земли» с получением титула «короля Польши». Александр отказался, тем самым фактически сохранив Пруссию как государство ^[11] .

Как следствие, воевавшая параллельно с османами и персами Россия подписала с Францией в июле Тильзитский мир, включавший, в частности: признание Россией Рейнского союза; взаимную гарантию своих владений; провозглашение «прекращения неприятельских действий» между Россией и Османской империей; вывод русских войск «из княжеств Валахского и Молдавского» (но без занятия их османскими войсками до окончательного мира между Российской и Османской империями); принятие Петербургом «посредничества Франции для заключения мира» с османами. Также польские территории, отошедшие во время разделов Речи Посполитой к Пруссии и Австрии, поступали «в полную собственность и обладание короля саксонского, под названием Варшавского герцогства», становившегося протекторатом Франции ^[12] .

Вряд ли, конечно, эти моменты могли быть восприняты Петербургом положительно. Кроме того, неафишируемым пунктом Россия присоединялась к континентальной блокаде против Англии, тем самым полностью отказываясь от торговли со своим главным партнером, что противоречило ее экономическим интересам. Как фиксируют французские историки Эрнест Лависс и Альфред Рамбо, к этому этапу Англия приобрела фактическую монополию торговли с Россией. Из 1200 судов, ежегодно заходивших в Неву, более 600 шли под британским флагом. Русские землевладельцы вывозили из своих поместий на Британские острова хлеб и лес, получая взамен, кроме значительных барышей, всевозможные предметы потребления. Разрыв с Лондоном был бы для России бедствием, грозившим нарушить привычные экономические связи и многих разорить ^[13] .

Но секретное дополнение к договору стало реальностью, а смена геополитических декораций (в плане превращения России и Франции в союзников) привела к заключению в августе между Россией и османами Слободзейского перемирия, временно приостановившего военные действия. Стороны должны были отвести войска из Молдавии и Валахии с сохранением османских гарнизонов в Браилове и Измаиле. Правда, Александр I не ратифицировал договор.

В то же время, соглашение не затронуло османо-сербскую составляющую военных действий, что вызывало опасения сербов. Так, в письме А. Будбергу сербский депутат Иеремия Гагич делал упор на надежду на Россию своего народа, всегда устремлявшегося «против врагов православной веры», и констатировал отчаяние вследствие отсутствия «уведомления о своей участи» в свете русско-османского перемирия. Последнее вызывает вопрос к Петербургу: «Заслуживает ли народ сербский в отечестве своем быть под покровительством и защищением всевысочайшего двора российского или вечной погибели предатися?» ^[14] . Эта тема тогда обсуждалась довольно живо, и в ноябре 1807 г. новый главнокомандующий русской армии на Дунайском театре войны Александр Прозоровский сообщал о переданном ему Г. Себастиани обещании Стамбула, что «до окончательного заключения мира с Портою» сербы будут оставлены «в спокойствии» ^[15] .

Ноябрьский захват англичанами Копенгагена, столицы вечной российской союзницы Дании, еще более обострил противоречия между Лондоном и Петербургом, с октября разорвавшим дипломатические отношения с Великобританией. В ноябре Александр I объявил о прекращении торговых связей с Англией.

В конце декабря, по договоренности с
находившимся в Тегеране К. Гарданом, в Финкен­штейн­ский договор было внесено дополнение, по которому Персия отказывалась от острова Карек в пользу Наполеона, допустив образование военных факторий в Гомбруне и Бушире.

В феврале 1808 г., вследствие заключенного Англией союза со Швецией, началась русско-шведская война. Ну а вскоре произошло перемирие между османами и сербами, состоявшееся «по общему согласию на то полководца Российского с Георгием Черным». Заключено оно было 14 июля в Слободзе — «главной квартире Сербского войска». Тогда Карагеоргий с приближенными лицами, занявшийся «гражданским устройством Сербии», торжественно был «обличен в достоинство князя». Сверх того ему был «пожалован чин генерал-лейтенанта Российской службы» и орден Св. Александра Невского. Место заседаний Сената было перенесено в Белград ^[16] .

На Кавказском фронте в сентябре начался поход русских войск к Эривани и Нахичеванскому ханству. Эти местности представляли важное геостратегическое звено для России, включая и экономическую составляющую. Как позднее констатировал командированный в регион чиновник министерства финансов России Василий Григорьев, через Нахичеванскую зону, служащую «средоточием сухопутных сообщений между Персией и Грузией», проходит «главный торговый путь из Тавриза в Тифлис», а оттуда в Россию. Нахичевань также являлась важной точкой на маршруте от западной части Северной Персии к Шуше, позволяющей осуществить связь «с прибрежными к Каспийскому морю провинциями» ^[17] . Первоначально российской стороне сопутствовал успех, выразившийся во взятии Эчмиадзина и Нахичевани. Но к ноябрю штурм Эривани был отбит, а Нахичевань оказалась у Аббас-Мирзы. И. Гудович вынужден был отступить в Грузию.

Англо-русское соперничество за Восток

На европейском театре геостолкновений осенние переговоры 1808 г. между Наполеоном и Александром I (Эрфуртский конгресс) привели к подписанию 12 октября двустороннего договора. Документ, в частности, утверждал антибританский союз. Кроме того, Наполеон, нуждавшийся в поддержке Россией блокады против Англии и предстоящих антиавстрийских действий, соглашался на присоединение Молдовы и Валахии к России (при условии неприкосновенности остальных частей Османской империи).

Параллельно обсуждался вопрос о диалоге с Англией при условии признания Лондоном «вхождения» к России не только Дунайских княжеств, но и Финляндии. Париж обязался действовать совместно с Россией против Вены (в случае поддержки ею османов), а Петербург пообещал поддержку Франции при объявлении ей войны со стороны Австрии.

Данный расклад не мог не сблизить позиции Лондона, Вены и Стамбула, разочарованного позицией Парижа, фактически воспринятой султанским правительством как предательская. Поэтому не случайно в начале января 1809 г. последовало подписание в Чанаке (ныне Чанаккала) Дарданелльского мира между Османской империей и Великобританией. Ст. XI документа, впервые зафиксировавшая в договорном порядке закрытие Проливов для иностранных военных кораблей, гласила: «Ввиду того, что во все времена было запрещено военным судам входить в Константинопольский канал, а именно в пролив Дарданеллы и в пролив Черного моря, и так как древнее правило Оттоманской империи должно быть также и впредь соблюдаемо в мирное время в отношении всякой какой бы то ни было державы, то британский двор обещает равным образом сообразоваться с этим принципом».

Согласно ряду источников, проект этой статьи, предложенный Османской империей, был без возражений принят английской стороной, что на первый взгляд казалось уступкой Лондона. В действительности же Стамбул впервые ограничил свой суверенитет над Проливами, так как прежде «древнее правило» империи имело значение внутренней полицейской меры: Порта, располагая неограниченным верховным правом, держала Проливы закрытыми для военных кораблей, но могла и открывать их, по договору или без договора, в пользу той или иной державы по своему усмотрению.

Однако, ст. XI договора превращала «древнее правило» Порты в ее обязательство, должное соблюдаться «в отношении всякой, какой бы то ни было державы». Тем самым Стамбул допустил иностранное вмешательство в свои распоряжения по пропуску судов через Дарданеллы и Босфор ^[18] . Хотя, возможно, именно Англия инициировала рождение данной статьи. Все же провозглашение Проливов свободными от присутствия военно-морских сил, пусть и не напрямую, но было направлено против России, лишающейся выхода из Черного моря в Средиземное.

В свете происходившего, Александр I писал А. Прозоровскому, что «Порта переменила свое поведение», допустив в Стамбул «английского полномочного». Император, подчеркнув неприятие данного шага, оценил его «разрывом и прекращением перемирия». Тогда же товарищ министра иностранных дел России Александр Салтыков констатировал, что сближение с Англией Австрии и «склонение к тому же» османов, «заставляет не доверять» Вене.

На таком фоне в Яссах начались российско-османские переговоры. Среди доведенных до султанских представителей предложений Петербурга были: признание Портой перехода к России на «вечное владение» Молдовы, Валахии, Бессарабии, а также Грузии, Имеретии, Мингрелии и Гурии; установление «внутреннего управления» для Сербии и согласие с покровительством над этим регионом Петербурга; допустимость свободного прохождения русских судов в Босфор и Дарданеллы. Параллельно 26 февраля русская сторона потребовала от султана в двухдневный срок выполнить ультиматум: «выслать английского посла» из Стамбула ^[19] .

Развитие ситуации привело к вполне прогнозируемому результату. Оказавшаяся в союзе с Англией Османская империя 12 марта 1809 г. довела до Петербурга султанский фирман с объявлением войны. В появлении непосредственно данной даты однозначно просматривается «рука Англии», в этот же день подписавшей договор с Персией. Тонкость в том, что проблематичность положительных перспектив в войне с Россией вынуждала Тегеран заключить с Петербургом мир, который должен был укрепить позиции русских. Не желавший допускать этого Лондон обязался выплачивать Ирану субсидию с предоставлением персидской армии военного снаряжения и инструкторов. Персия гарантировала продолжение войны с Петербургом и разрыв отношений с Францией ^[20] .

Другого ожидать не приходилось, так как французы практически не реализовывали франко-иранские договоренности. После Тильзита и Эрфурта это было не удивительно и, вполне естественно, привело к англо-персидскому сближению, заметно проявившемуся с начала 1809 г. По результатам же договора, в начале 1810 г. генерал Джон Малькольм сопроводил из Индии в Бендер-Бушир значительный транспорт оружия и «многочисленных офицеров англо-индийской армии», приступивших к обучению иранских войск ^[21] .

Таким образом, вынужденное со стороны Петербурга достижение договоренностей с Парижем, происходившее на фоне русско-персидской войны и противостояния России с Османской империей (пусть и в условиях действовавшего перемирия), шло параллельно с укреплением Лондоном своих позиций в Тегеране и Стамбуле.

Что касается османов, с началом очередного этапа войны с русскими они двинулись к Сербии, решительным шагом дойдя до Белграда.