Пути формирования современного арабского письменного делового языка

Е. Ф. Сухова

Остается фактом, озадачивающим европейцев, что современный арабский письменный деловой язык и поныне опирается на средневековые языковые нормы. Этим он не отличается от других исторических институций арабского общества, где традиционная эпистолярная риторика неизменна на протяжении веков и остается под защитой повсеместно культивируемого общественного благоговения перед классическим языковым наследием.

В основе правил письменного этикета лежит демонстрация уважения к собеседнику (адресату), признание традиций и соблюдение мотивированных условностей между корреспондентами в ходе делового общения. Вступительные и заключительные формулы вежливости арабских деловых бумаг являются не только обычными правилами политеса, но и неотъемлемыми элементами деловой корреспонденции (отсутствие общепринятых формул может восприниматься как оскорбление). Они должны употребляться даже тогда, когда документы составлены не из лучших побуждений.

Значительная роль в становлении арабского эпистолярия принадлежит египетскому ученому Аль-­Кашканди. Его считают одним из учредителей редакторского искусства. В труде с выразительным названием «На рассвете редакторского искусства» автор пишет о важной роли вступительных и заключительных (так называемых рамочных) фраз, без которых, по его мнению, письмо теряет свою значимость. Особое внимание следует обратить на такие «клише-послеприветствия», как at-tahijatu at-taibatu уа baadu; tahima ya ijlalan ya baadu at-tahiyatu; ja baad и другие, которые принято размещать сразу после обращения. Буквально непереводимые на русский язык, они являются чрезвычайно важными и обязательными в арабском эпистолярии и представляют собой своеобразную формулу исламского мироощущения и миропонимания. Хотя эти штампы клише очень краткие и имеют имплицитный характер, в то же время они очень емкие информативно. Этими краткими фразами адресант указывает, что он хранит светлую память обо всех умерших, желает здоровья, благосостояния и успеха всем живущим. Следует добавить, что после них обычно нет никаких орфографических знаков; иногда ставят двоеточие, запятую, две­три или несколько точек (именно они и символизируют добрую память, пожелания), но ни в коем случае не одну точку.

Формулы вежливости и почтительные выражения в конечной части документов располагаются отдельно от текста. Saidatu (господа); Hadratu said; hadrat as-saida; saida, anisa; as-said al-muhtaram; as-said muukar; saidi al-karim; hadarat as-sadata al-muhtaimin; janab (диалект) ; as-said(flan) al-muhtaram; saidi al-mudir; as-said al-mubajal; as-said(flan) al-muhtaram as-salamu aleikum wa rahmatu Allah.

Арабская манера составления деловых писем начала формироваться приблизительно в девятом – десятом веках нашей эры. Происходило это формирование под влиянием ранних мусульманских памятников.

Основы этического поведения каждого мусульманина заложены в Коране, который включает в себя и древнейшие арабские традиции, среди которых – мурубба, асабийа и адат.

Мурубба – старинный арабский термин, обозначающий набор качеств настоящего мужчины: доблесть, великодушие, щедрость, умение любить
и веселиться, красноречие, верность данному слову, соблюдение чести (ирд) и утверждение своего превосходства (изд).

Источники мурубба – устная традиция, образцы классической поэзии, народная литература.

Асабийя – верность асабу, родству по мужской линии.

Адат – право, утверждавшее принципы взаимопомощи и взаимозависимости. Источниками являются обычное право, родовые хроники, «асабийская поэзия».

Дин – нормативная система символического поведения – кодекс поступков верующего, получающих соответствующую оценку (Коран).

У мусульманина поступки делятся на следующие:

1) обязательные (ваджиб, фард) – ритуальные, предписанные исламом;

2) желательные (мандуб), дополнительные молитвы и посты; дозволенные, безразличные (мубах, джаиз);

3) неодобрительные поступки – макрух (привязанность к мирским благам);

4) запрещенные поступки (махзур, харам) – наказываются и в этой и в будущей жизни [2].

Арабский язык и арабская литература, как светская, так и духовная в истории культуры народов мусульманского мира являются основополагающими. Плодотворно взаимодействуя более тысячи лет, они всегда представляли собой неделимое единство, порождавшее неповторимые литературно-­языковые памятники, богатые традиционными и новыми идейно­образными стилистическими формами. Термин адаб означал не только литературный жанр – он превратился в одно из содержательных много аспектных понятий средневековой арабской культуры; это и понятие вежливости, этикета; в концентрированном виде адаб выражал неотложную потребность в социализации личности и совокупность средств ее формирования посредством «правильного» воспитания и образования. Особой разновидностью адаба были наставления чиновникам (писарям); они включали сведения о том, как составлять образцовые документы, письма и речи [3]. «Язык священного текста Корана с распространением и утверждением ислама стал постоянным и неизменным эталоном правильного языка; современный этому памятнику язык доисламской бедуинской поэзии был постоянным и неизменным образцом изящной словесности в поэзии и рифмованной прозе на протяжении тысячелетия» [4].

III–IV века хиджры (IX–Х вв. н. э.) – это период мусульманского Ренессанса, который стал расцветом литературы арабского общества. Этот период мусульманской культуры интересовал многих ученых и отражен в трудах таких известных востоковедов, как В. В. Бартольд, А. Ю. Крымский, И. Ю. Крачковский, X. А. Мец, Т. А. Шумовский, А. Б. Халидов и др.

Появились не только великолепные образцы мусульманской, не только арабской поэзии, вместе с поэзией в это время появляется рифмованная проза садж’а, которая ценилась иногда выше, чем поэзия (люди откровенно удивлялись, когда какой­нибудь поэт занимался также и составлением писем).

«Наслаждение, доставляемое хорошим слогом, ценилось настолько высоко, что когда в 208/823 г. Мекка была разрушена наводнением и халиф направил туда деньги и письмо с утешением, то якобы письмо для мекканцев было дороже денег» [5] .

С развитием письменных отношений (переписки) появляются носители светских знаний – катибы (так называемые писари или секретари), а также новый слой мусульманского общества – ‘адибы – его представители, образованные и прекрасно воспитанные люди, ставшие образцом для подражания. Они писали и рассуждали обо всем на свете, стремясь вызвать у своих читателей восторг новыми идеями и сюжетами, поразить человеческое воображение изящными мыслями и оригинальными рассуждениями. «Владение арабским языком стало одним из символов принадлежности к новому коллективу, социально­идеологической и культурной солидарности его членов» [3].

Эпистолярный жанр преимущественно включал в себя приветствия по случаю праздников, повышения в ранге или благодарности за подарки, утешения, по случаю отстранения от должности, смерти и т. п. Из официальных посланий тех времен можно выделить sultaniyyat – орнаментированную рифмами манеру письма, послания эти впоследствии превратились в письма частного характера – ‘ihwaniyyat. Таким образом, появляются первые тексты с чертами этикетности, где «мерилом всеобщего употребления рифмованной прозы становится официальный канцелярский арабский язык» [5].

«Арабский народ, создавший ислам, считался в древности народом купцов; среди самих арабов купцами по преимуществу были корейшиты, племя, из которого вышел Мухаммед, жители его родного города Мекки, где не было ни сельского хозяйства, ни промышленности и все благосостояние населения основывалось на торговле» [6].

Так как в жизнедеятельности арабского общества торговля занимала одно из ведущих мест, торговые отношения приходилось регулировать, и вполне естественно, что начинают появляться и бумаги коммерческого характера. Появление таких документов стало неотложной потребностью, ибо большие денежные операции, хотя бы ради безопасности, требовали уже тогда более удобных и недоступных разбойникам платежных расчетов. Среди этих документов можно выделить такие коммерческие документы, как suftaja – кредитное распоряжение об уплате третьему лицу указанной суммы; ruk’a – расписка; sakk – вексель (сначала долговая расписка) и т. п. Появление таких бумаг свидетельствует о постепенном изменении характера и культуры коммерческих деловых отношений, которые до этого большей частью осуществлялись посредством так называемой «немой» торговли: каждая из сторон самостоятельно, без свидетелей, выкладывала и забирала товары; осуществлялась она и посредством так называемого канонического права «по рукам», когда во время акта купли­продажи, то есть торга, продавец вкладывал свою правую руку в правую руку покупателя и произносил: «bi’tu– продал», а покупатель отвечал: «‘ishtaraytu – купил». После этого они разнимали руки, и соглашение было завершено. Эту торговую клятву (yamm al­bay’a), которая была неотъемлемой частью такого процесса, живописно изображает в одном из своих диванов Ибн ал­Му’тазз [5]. Показательно, что именно на Ближнем Востоке родились основные виды кредитных документов (большинство из них имели персидские наименования [5], заимствованные затем Западной Европой через Испанию и Италию вместе с названиями некоторых из них. Напр., «от араб. сакк /перс. шекк / произошло ныне интернациональное понятие чек, а из хавала /денежный перевод/ – испанское и французское aval». Семантика одного из значений глагола sahkafa – бить по рукам, заключать соглашение, сделку – вполне отображает тогдашние представления о каноническом праве «по рукам» [10].

Чтобы составить различного рода государственные и частные бумаги, необходим целый ряд ведомств, канцелярий, палат. Они очень быстро появились, среди них были главное почтовое ведомство (diwan al­band), палата составления документов, специальные палаты копий. Кроме вышеупомянутых, существовала также канцелярия для оформления документов (diwan ar­rasa’il, diwan al­’inSa’), которая составляла деловые различные бумаги, а также занималась оформлением документов и грамот о назначении на должность (sijillat, shahadat, kutub at­taklldat) и др.

Все наиважнейшие бумаги, патенты о назначении на должность и т. п. при всех правителях той поры должны были составляться в особом диване (diwan ar­rasa’il). Новое искусство составления писем ценилось настолько высоко, что вероисповедание не было препятствием для должности: было время, когда этот диван возглавлял человек, открыто исповедовавший в течение всей своей жизни сабейскую религию. Это был Ибрахим ибн Хилал ас­Саби (ум. 384/994) – самый блестящий стилист второй половины IV/X столетия. Появились и долгое время существовали также ведомство печати (diwan al­hatam) и ведомство вскрытия печати (diwan al­fadd). После проверки в различных министерствах и канцеляриях в присутствии халифа в них распечатывалась и скреплялась печатью деловая корреспонденция.

Необыкновенного мастерства достигли арабы в каллиграфии. Наибольшее значение придавалось форме исполнения письма. Ни один алфавит мира не получил такого эстетического оформления и столь богатой художественной разработки и отделки, как арабский, получивший распространение в средние века во всех странах мусульманского мира, это занимало обширнейшую территорию. В эстетической оценке письма принимались во внимание ритм вертикальных букв, единство в характере изгибов, гармония целого. Высокие эстетические требования в каллиграфии начали предъявляться еще с VII века, когда одним из первых возник почерк, названный «куфи», – прямолинейный, угловатый, монументальный в своих формах. Впоследствии было создано еще шесть канонизированных мусульманским богословием почерков: насх, сульс и др.; позднее образовались талик и насталик. Каждый каллиграф был обязан превосходно писать хотя бы несколькими из них. В XVI–XVII вв. достижению этих качеств посвящались и поучающие «Трактаты о каллиграфии» [7].

Таким образом, существовал определенный этикет написания любого письменного документа, послания, письма, различные государственные и частные деловые бумаги тех времен представляют собой жемчужины творчества мусульманского художественного ремесла, которые часто сравнивали с «самым благородным металлом» – живым словом, а также с бронзовыми и стеклянными изделиями высочайшего сорта. Вершиной письменного мастерства считались такие письма и послания, ответ на которые можно было получить, читая их от конца; если читать наискосок – они являлись бы стихотворениями или сентенциями; а в зависимости от толкования могли быть похвалой или порицанием. Их составляли, опуская определенные буквы, группы букв или артикли [5].

Наиболее оригинальные и наиболее изысканные произведения этого искусства издавались в плотных дорогих переплетах. Арабская история хорошо помнит таких выдающихся мастеров, как ал­-Хабиб, Ибн ал-Амид, ал-Джахиз, Ибн ас-Саваб, Ибрахим ибн Халил ас-Саби, Абдаллах ибн ал-Му’тазз, и много других, которые были непревзойденными мастерами «словесных фейерверков», этого оригинального жанра арабского эпистолярия.

В отличие от современной, более нейтральной и сдержанной корреспонденции бумаги тех времен ощутимо отличались друг от друга. Головоломные словесные фокусы, риторические аксессуары, вступительные высокопарные формулы, гиперболы и различные нагромождения, которые считались идеалом изящной прозы, зачастую настолько заглушали основную мысль таких бумаг, что нужно было изрядно потрудиться, чтобы ее отыскать. Верификационное мастерство в составлении и придумывании разнообразных экспромтов, хронограмм, загадок со всевозможными графическими фокусами ценилось в эпоху позднего средневековья превыше всего; в придании им зрительной выразительности особое место занимала специфика арабской графики [8].

Еще в VII веке вследствие кропотливой и тщательной работы арабских филологов был уточнен арабский алфавит путем введения дифференциальных точек для сходных букв, изобретения системы огласовок и прочих значков, уточняющих чтение, разработки орфографии, необходимых для стандартного чтения Корана [9].

Обычно значительную часть огласовок и дополнительных знаков сознательно опускали; так же, хотя и реже, поступали и с диактрическими точками. Соразмерно числу пропущенных значков и точек возрастает количество омографов, возможности различного прочтения и толкования текста. Но каких-­то строгих предписаний относительно их расставления не было (запрещено было только перенесение части слова), все зависело от свободы владения языком и чувства меры пишущего, иногда от моды и стиля письма. Порой «слепое» письмо служило средством нарочитой демонстрации особого изящества и опытности в речи [3].

Письма, как правило, начинались с таких фраз, как: «Если бы я мог, то взял бы в качестве бумаги кожу моей щеки, вместо калама – один из моих пальцев, вместо чернил – зеницу ока» или: «Я и прочие посылаем тебе привет с каждым всадником на улице, с каждым дуновением ветра, с каждой сверкающей молнией, с каждым призраком, стоящим на дороге», или: «Я жду тебя, как купец в Мекке ждет каравана из Персии» [3].

В ряде случаев вступительная часть писем и различные сравнения принимали даже эпический размах, что было обычным в те времена. Например: «Я сетую на разлуку с господином, как горлица, что приводит в восхищение благородного, которая скрывается в густой листве от летнего зноя, как певица за занавесом или вельможа, которого привратники держат вдали от черни. На горле у этой горлицы тесное кольцо, которое едва не разрывает тоска. Если бы она могла, то сорвала бы его от печали по спутнику, отдавшему ее во власть тоски по родине, посланному однажды Ноем, и по которому все еще печалятся голуби. Во дворе она поет разные песни, среди ветвей возвещает откровение затаенной, целомудренной тоски».

«Если бы утонченное образование издавало аромат или из остроумия сверкали молнии, то, несмотря на большое расстояние, нас окутал бы аромат твоей образованности и твое полыхающее молниями остроумие разогнало бы у нас ночь... Твое письмо слишком возвышенно, чтобы к нему можно было прикоснуться устами или взять в руку, – только копии с него! Для нас оно – священная книга... С теми краями, которые ты избираешь местом своего пребывания, происходит то же, что с 28 станциями, в которых делает остановки луна: они знамениты лишь благодаря ей, и арабы с благодарностью принимают приходящие от них щедрые облака...» [3].

Что касается содержания и структуры таких документов, то вполне очевидно, что они отражают уклад тогдашней жизни. Распущенность чиновничьего сословия в империи халифов сказалась не только на титуломании, но и нашла свое отражение в замысловатых формах официальной переписки. Отголоски тех времен доносятся и до наших дней.

Весьма большое значение придавалось высокопарным формулам вежливости в адресовке и обращениях деловых писем; что же касается подписи, то она формулировалась очень кратко. Письма состояли из двух частей. Сначала приводился сжатый пересказ содержания письма, на которое данное письмо было ответом, причем слова, свидетельствующие о получении письма, давали повод к куртуазным комплиментам. Все это имело место в документах IX–X веков.

Как правило, письма начинались фразой: «Отцу такого­то от отца такого­то». Потом ал­Фадл ибн Сахл ввел в 200/815 году формулу: «Такому­то, да хранит его Аллах, от такого­то». Впоследствии документирование стало бы­стро развиваться. Появляются такие формулы, как: «Да хранит тебя Аллах и да простит тебе» или: «Да придаст Аллах тебе силы, да хранит твою жизнь, да будут милость его и благодеяния его к тебе щедрыми». К вельможам и визирям в начале письма обращались: «Наш господин» (sayyiduna), «Наивыдающийся Наш господин» (sayyiduna al-­’ajall), «Наш покровитель» (mawlana). К судьям, например, обращались: «Наирешающий судья» (akda al­kudat).

Секретарь халифа ал­Кадира (381–422/991–1031), как свидетельствуют источники, ввел и поныне повсеместно употребляемую формулу вежливости – «присутствие» (hadrat); установив таким образом, даже в такой мелкой детали канон для современности. Именно он первым обратился к визирю: «Высочайшее визирское присутствие» (al­hadra al­’aliya al­wazriyya). Считается, что этот же человек впервые применил в обращении к халифу описательный титул: «Святейшее пророческое присутствие», что затем стало всеобщим обычаем. Ему также приписывают причудливую выдумку именовать халифа «служба», «слуга высокой службы такой­то», «глава всех глав» и т. п. [3].

Ощутимый импульс к дальнейшему развитию деловой язык получил  в VII/XIII веке. В рамках классического языка как отдельный функциональный стиль выделился письменный деловой язык. Он сформировался вслед­ствие сознательной обработки в процессе деятельности государственного аппарата, который рассылал свою корреспонденцию в различные концы халифата и в другие, позднейшие государственные образования арабских стран, которые возникали на его территории [4, 1].

Развитие языковедческих исследований в Арабском халифате сопровождалось формированием целостной системы теоретических взглядов не только на арабский язык с его функциональными стилями включительно, но также и на его риторические средства, применяемые вплоть до настоящего времени в письменном деловом языке.

Важным показателем, подтверждающим уникальную роль, которую сыграл арабский язык в развитии мировой культуры, может служить история арабского халифата. Во время расцвета арабского халифата (VIII–XVII века) арабский язык стал родным для множества народов тех стран, которые входили в состав халифата. Эти народы вместе с арабами внесли свой вклад в развитие новой городской мировой арабской культуры. Так, знаменитый арабский поэт Абу Нувас, который жил в конце VIII–начале IX веков, любимец халифа Харуна ар­Рашида (героем, вместе с Абу Нувасом, сказок «1001 ночи»), в своих стихах часто вспоминал свое персидское происхождение, свою родную южноиранскую провинцию Хузистан, входившую в состав арабского халифата. Абу Нувас провел детские годы в г. Басре, который в эпоху арабского халифата был крупнейшим культурным центром. С этим городом связали свою судьбу и знаменитые арабские ученые и литераторы Сибавейхи (ум. 770), аль­Асман (740–828) и Абу Убейд (728–825), бывший невольник, выходец из Ирана, который получил известность как блестящий знаток древней бедуинской поэзии, пословиц и афоризмов, сложившихся среди арабов­кочевников, о красноречии которых уже в те далекие времена ходили легенды.

«Арабская культура и ее важнейшая составляющая – арабский язык доказали свою способность переносить кризисы и играть ведущую, центростремительную и объединяющую роли в становлении и развитии арабской науки, противостоящей мощнейшему воздействию как западного христианского мира и его культуры, так и определенных арабских сил, которые стремятся развалить арабский мир, проявляющий склонность, прежде всего благодаря религии, к сохранению своих многовековых устойчивых традиций»[1].

Примечания

1. Шагаль В. Э. Арабский мир: пути познания. // Межкультурная коммуникация и арабский язык. – М., 2001. С.53, С. 190–191.

 2. Байбурин А.К. Об этнографическом изучении этикет // Этикет у народов Передней Азии. – М.: 1988. – С. 12–37.

3. Халидов А.Б. Арабские рукописи и арабская рукописная традиция – М., 1985. – С.34, 155, 207, 211, 229.

4. Белова А.Г. История арабского языка. – М., 1979. – С.53, 107.

5. Мец А. Мусульманский Ренессанс / Пер. с нем. – М., 1973. – С. 378, 58.

6. Бартольд В.В.Ислам и культура мусульманства. – М.,1992. – С.132.

7. Веймарн Б.В. Искусство арабских стран и Ирана VII–XVII веков. – М., 1974. – С. 24–25.

8. Тураев С.В. История всемирной литературы. – М., 1988. Т.5. – С. 463.

9. Юшманов Н.В. Избранные труды: Работы по общей фонетике, семитологии и арабской классической морфологии. – М., 1998. – С. 471.

10. Баранов Х.К. Арабско­русский словарь. – М., 1985. – С. 440.

11. Боднар С.Н. Арабский язык: жанр коммерческих деловых бумаг и их языковая специфика. – М., 2002. – С. 45­46.