III Всероссийский мусульманский съезд

Пиком мусульманского политического движения в 1905–1907 гг. является III Всероссийский мусульманский съезд, состоявшийся 16–21 августа 1906 г. в Нижнем Новгороде. По некоторым данным, в съезде приняло участие более 900 человек, большинство которых составляли татары Волго-Уральского региона. Съезд возглавил Президиум, в который вошли Али-Мардан Топчибашев (Баку), Исмагил Гаспринский (Бахчисарай), Габдеррашид Ибрагим (Петербург), Саид-Гирей Алкин (Казань), Шах-Айдар Сыртланов (Уфа), Галимджан Баруди, Габдулла Апанай (оба — Казань). Секретариат составили: Юсуф Акчура (Казань), Муса Биги (Петербург), Салим-Гирей Джантюрин (Уфа), Мустафа Ширванский (Баку) и Габдулла Гисмати (Астрахань). Приведем здесь детальный анализ основных выступлений съезда и вычленим имевшиеся на нем реальные политические группировки и их программы. Основным являются протоколы съезда, подготовленные Мусой Биги и изданные тогда же под названием «1906 сэнэ 16—21 августта ижтимаг итмеш Русия муселманнарынын нэдвэсе» («Съезд российских мусульман, прошедший 16—21 августа 1906 г.»)^[1].

Первое выступление на съезде сделал Габдеррашид Ибрагим. Он призвал к единству и братству всех мусульман по примеру ансаров и мухаджиров, то есть первых мусульман. Ибрагим заявил: «Единство (иттихад) — это основная политика нашей религии, братство — самая определенная основа». Он привел хадис «Йаду Аллахи маа ал-джамаат» («Рука Аллаха с общиной») и выступил за то, чтобы мусульмане России положили начало политическому единству всех мусульман, то есть «умма исламия». Он говорил о необходимости братства 20 миллионов мусульман России с 300 миллионами членов умма исламия. Ибрагим упомянул о необходимости выполнения программы «Иттифака», принятой на съезде в Петербурге, но указал на невозможность этого в данный период, так как в России продолжал сохраняться старый строй. По мнению оратора, программа должна была состоять из четырех разделов: борьба с миссионерством, развитие школ, положение имамов и улемов и финансирование предыдущих разделов. При этом основной задачей была названа реформа мектебов и медресе.

Позиция Ибрагима является характерной для поколения национальных деятелей 1860–1880-х гг., предшествующих джадидам. Эта группа ориентировалась на противостояние миссионерству и опиралась на финансовую поддержку исламской буржуазии. При этом вопросам собственно политической деятельности по европейским стандартам, в силу российских условий, почти не уделялось места.

Сходную с Ибрагимом позицию занял Галимджан Баруди, призвав сконцентрироваться на вопросах защиты религии светскими средствами. Он заявил, что защита религии Ислама является фарызом (обязанностью). При этом нужно использовать все светские способы, включая политику, науку и финансы. Казанский купец и видный деятель мусульманской пропаганды Ахметжан Сайдашев утверждал, что в России не действуют даже имеющиеся законы, и «везде начальники для своих райя (здесь подвластное население. — А. Х., Д. М.) являются законом» Сайдашев заявил, что «драгоценный Коран и Сунна пророка являются для нас единственной программой». Он призвал старшее поколение и молодежь объединиться во имя прогресса 51.

Хади Атласи выступил с заявлением, фактически солидаризирующимся с позицией Гаспринского. Он агитировал: «давайте распространим вначале среди неграмотной, необразованной нации науки, ознакомим ее с политической литературой, дадим детям знания, потребные для современности. Затем будет спорить по политическим вопросам. Опять повторяю, давайте сосредоточимся на этом съезде только на вопросах просвещения и издательства». Ахун Белебея Джамалетдин Хурамшин призвал оставить принятие политической программы депутатам Думы. Преподаватель медресе «Мухаммадия» Ахметжан Мустафа также назвал основной целью защиту Ислама. Для этого он призвал к созданию единого религиозного центра, контролирующего через отделения все махалли. Именно такой центр должен предъявлять свои требования правительству от лица всех мусульман России.

Гаяз Исхаки выступил оратором группы аграрных социалистов «тангчылар». Он заявил, что следует создать общество для защиты прав всех мусульман. А поскольку программа «Иттифака», принятая на II Мусульманском съезде в Петербурге, непригодна для всех мусульман, так как они состоят из различных классов, то совместная программа должна носить только просветительский характер и не касаться вопросов политики и экономики. В целом, Исхаки был согласен с единой программой религиозной и национально-культурной автономии, но не с программой единой партии.

Более резкий характер носило выступление «тангчы» Фуада Туктарова. Он, основываясь на опыте I Думы и отсутствии отклика на Выборгское воззвание, заявил, что кадеты не обладают реальной силой. Он продолжил: «если здесь найдется 10–15 человек, имеющих опыт и знание политической деятельности, я готов отдать руку на отсечение». Туктаров также призвал к решению на съезде, прежде всего, религиозных вопросов и к распространению политической литературы с целью создания общественного подъема среди широких слоев татарского общества.

Последовательными сторонниками принятия политической программы на съезде выступили авторы программы, подготовленной к II Мусульманскому съезду в Петербурге Габдеррашид Ибрагим и Саид-Гирей Алкин. При этом первый концентрировал необходимость принятия такого рода программы на вопросах религии, а второй — на вопросах просвещения.

Для обсуждения программы «Иттифака», предложенной на II Всероссийском мусульманском съезде, была сформирована комиссия в составе Мустафы Давидовича (председатель, Бахчисарай), Габдуллы Апаная (Казань), Али-Мардана Топчибашева (Баку), Галимджана Баруди (Казань), Хади Максуди (Казань), Садри Максуди (Казань), Шахмардана Кошчегулова (казах), Джигангира Байбурина (Оренбург), Юлбарса Бикбова, Гали-Искандера Ашурова (Баку), Шах-Айдара Сыртланова (Уфа), Лутфуллы Исхакова (Петербург), Джамалетдина Хурамшина (Белебей), Габдуллы Буби (Иж-Буби) и Мусы Биги (Петербург). Ее состав отражал преобладание на съезде либералов.

Хади Атласи заявил, что не существует пользы в создании политической программы, так как правительство, проводя репрессивную политику, никогда не даст возможность ее выполнить. Исхаки заявил: «Наша школа является для нас самой важной проблемой». Он призвал получить какую-либо пользу для мусульман от свобод, провозглашенных Манифестом 17 октября 1905 г. Саид-Гирей Алкин говорил о неграмотности народа как основной беде России. Он призвал обеспечить присутствие улемов в Госдуме для участия в политических реформах. При этом необходимо посылать улемов, знающих русский язык. Он призвал воспитывать народ в духе свободы, что приведет к пониманию ими недостатков старого режима и необходимости проведения реформ в большинстве сфер жизни.

Затем с 19 августа обсуждалось вопросы утверждения на должность духовенства. Хади Максуди и Хади Атласи выступили за избрание, при этом Максуди указал на необходимость контроля Собрания над мектебами и медресе, а Атласи – на необходимость утверждения Собранием. Председательствующий Габдулла Буби указал на наличие трех подходов при приходе на должность мулл: избрания, проведения экзаменов и назначения и указал на имеющиеся проблемы:

1) в случае всеобщих выборов мугаллим может быть неграмотным;

2) в случае выборов муллами, они постараются оставить на местах своих сыновей;

3) в случае всеобщих выборов и утверждения Собранием могут быть недовольные.

Поэтому оптимальным вариантом должно стать получение образования в Учительской школе, избрание народом и утверждение Собранием. В случае реформы Собрания было бы хорошо, чтобы оно утвердило избранного народом мугаллима.

Исхаки выступил лишь за избрание имама народом и назначение на должность учителя при прохождении соответствующего экзамена в школьной комиссии. Акчура также выступил за избрание. Казанский имам и мударрис Габдулла Апанай заявил, что в таком случае необходим как минимум 2000 учителей, но где их взять? Фуад Туктаров выступил за реформу рушдия (среднего разряда медресе) и получение их учениками педобразования после 1–2 месячных курсов. Ряд ораторов, включая Г. Ибрагима, С.-Г. Алкина и Х. Максуди, выступили за юридическое равноправие учителей-мусульман и русских учителей.

Таким образом, в программе, зачитанной ректором медресе «Буби» Габдуллой Буби, значились три элемента: избрание приходом, экзамен и одобрение Духовным собранием. Представлявшие шакирдов «тангчылар» особо остановились именно на этой проблеме. Исхаки заявил: «Наша школа является для нас самой важной проблемой». При обсуждении вопроса о способе подготовки учителей Фуад Туктаров предложил, чтобы функции рушдия (среднего разряда медресе) не смешивались с функциями учительских школ. Тем самым, он выступил за разграничение систем духовного и светского образования. Ректор медресе «Мухаммадия» Галимджан Баруди выступил за совмещение функций имама и учителя. Он отметил, что в российских условиях нереально полное разделение обязанностей имама и учителя, функций мечети и школы. Позицию Баруди поддержал и Габдулла Буби, заявивший, однако, что для преподавания имамы должны сдавать специальные экзамены. В целом, данная дискуссия представляет собой ключ к последующим событиям, связанным с забастовками шакирдов. Шакирды требовали максимального введения в программу медресе светских предметов, в результате чего медресе фактически превращались в учительские школы. Большинство ректоров соглашались с теми или иными уступками, но в итоге стремились к сохранению статуса медресе как религиозных учебных заведений. В ответ зачастую вспыхивали стачки шакирдов. Эти стачки оканчивались частичной модернизацией, сопровождавшейся добровольным уходом или изгнанием наиболее радикальных шакирдов, как, в частности, в медресе «Мухаммадия». В итоге, третьей стороной конфликта выступало медресе «Буби», куда после стачек стекался целый ряд их организаторов. Это медресе фактически было превращено в учительскую школу.

Следующей ключевой проблемой, стоящей на повестке дня, было обсуждении вопроса реформы Духовного собрания. Г. Исхаки выступил против превращения Раис аль-улама (главы улемов) в «большого бюрократа». Он считал, что лидер российских мусульман должен действовать не в рамках старого строя, а нового демократического режима. Казанский имам и мударрис, мюрид Г. Баруди К. Тарджемани заявил, что лидер мусульман России будет действовать во имя народа, и его роль не будет зависеть от формы правления в государстве. Исмагил Гаспринский призвал к тому, чтобы автономию возглавили Г. Баруди и Ю. Акчура. Таким образом, муфтием должен был стать улем, а его помощником — юрист. Ахметжан Мустафа заявил, что мусульманам не нужны муфтий и муфтият, назначенные правительством. Основной задачей муфтия должна стать реформа Духовного собрания и школ. При этом должны быть изданы фетвы, обеспечивающие прогресс нации. Для принятия этих фетв необходимо создание органа, объединяющего улемов, мударрисов и политиков. Он призвал к тому, чтобы этот орган находился в связи с правительством с целью недопущения создания законов, противоречащих интересам народа. При этом Совет должен избрать себе председателя. При этом для каждой сферы должен быть избран свой председатель: для религиозных вопросов—из улемов, для образовательных и воспитательных вопросов – из педагогов, для политических и правовых – из юристов. Пусть каждый вопрос решается большинством голосов. Именно в таком, избранном самими мусульманами органе Мустафа видел коллегию, нужную для народа. Он отрицал пользу Собрания, члены которого назначались властями. Таким образом, идея Голямалар Шурасы (Совета улемов), реализованная в 1923 г. только на религиозном уровне, имеет в России уже 100-летнюю историю.

«Тангчы» Хасан Мамин утверждал: «Если у нашей религии будет автономия, мы изберем не только одного раиса (председателя), а столько, сколько требуется». Исхаки потребовал прямого избрания народом раиса, муфтиев и казыев. Таким образом, мы наблюдаем отсутствие принципиальных разногласий между либералами и социалистами в вопросах образования и религии.

 В итоге было принято решение о создании пяти муфтиятов в основных мусульманских регионах России и формировании высшего теологического органа во главе с Раис аль-улама – главой религиозной автономии в ранге имперского министра.

Принципиальный характер носила идея, выдвинутая Садри Максуди, прибывшего прямо на съезд из Парижской Сорбонны. Наряду с Думой он предлагал создать в России Государственный совет по примеру швейцарского Совета кантонов. При этом от каждой нации избиралось бы равное количество депутатов. В ведение этой палаты переходили бы национальные и религиозные вопросы. Тем самым была выдвинута идея будущего «Совета национальностей» или «Второй палаты», как ее именовали в 1920-е гг. Идея встретила одобрение съезда, но была бесперспективной в тогдашних российских условиях.

Х. Атласи выступил за создание института единого муфтия, ссылаясь на слова Ш. Марджани: «В Исламе не должно быть двух лидеров (раис). Если лидеров будет больше, то настанет раскол». Г. Баруди заявил, что реальная власть будет в руках одного лидера, то есть «в Исламе не должно быть двух падишахов, но могут быть наместники (вали)». Пять муфтиев образуют единый центр.

Следующей важнейшей проблемой стал способ избрания приходами духовенства. В программе либералов, зачитанной ректором медресе «Буби» Габдуллой Буби, значились три элемента: избрание приходом, экзамен и одобрение Духовным собранием. Исхаки выступил лишь за избрание имама народом и назначение на должность учителя при прохождении соответствующего экзамена.

Политический доклад и программа партии были представлены Али-Марданом Топчибашевым. Несмотря на тот факт, что программа была принята, большинство съезда считало ее скорее программой на будущее. Гаспринский и Акчура назвали основными ориентирами объединение всех мусульман вокруг органа религиозной автономии, а не партийной программы.

Юсуф Акчура призвал к единству всех мусульман: «Цель наша – объединить большинство мусульман России, создать политическую партию, повысить силу, влияние и авторитет перед русскими партиями». Таким образом, от имени либерального большинства Акчура требовал создания единой партии, как единственного способа защиты политических интересов мусульман. Примерами для такой партии он считал национальные партии чехов и поляков в Австро-Венгерской империи. Его оспаривали представители аграрных социалистов-«тангчылар» Гаяз Исхаки и Фуад Туктаров, выступавшие за создание национальной социалистической партии в противовес национал-либеральному «Иттифаку». Они стремились опереться на среднюю и мелкую буржуазию, низшие слои интеллигенции (мугаллимов), учащихся. «Иттифак» оставался партией «либерального века», тогда как «тангчелар» представляли эпоху массовой политической активизации. Позднее на протяжении 1907–1917 гг. лидеры национал-социалистов 1905 г. были кооптированы в национальную элиту. Однако более позднее поколение радикальной национальной элиты не было кооптировано, что и послужило одной из основных причин расцвета левого национального социалистического движения, особенно в 1917–1918 гг.

Исхаки заявил, что настало время защитить интересы рабочих и крестьян. «Если в Думе будут только богатые, то они будут принимать законы, которые будут пить человеческую кровь». Фуад Туктаров утверждал, что необходимо принимать не изолированные постановления по вопросам религии и образования, а целостную программу, включающую такие важнейшие проблемы, как развитие наук, образования, религии и политической деятельности. В итоге, на съезде «тангчылар» выступили наиболее откровенными противниками единой политической партии. Они продолжали выдвигать теорию о разделении вопросов религиозных и просветительских от политических и экономических. Использование недостоверных фактов, откровенная конфронтационность заявлений, слабое владение мировым опытом, да и само отсутствие практического опыта являются здесь элементом, характерным для молодых политических лидеров в целом, а не недостатком данного конкретного движения в частности.

Последним вопросом в повестке съезда стало обсуждение армяно-азербайджанских столкновений в Закавказье. Резолюция, призывающая обе национальные общины прекратить кровопролитие, была зачитана Юсуфом Акчурой и одобрена всеми делегатами съезда. Исхаки откровенно обвинил в кровопролитии правительство и призвал к совместной борьбе за свободу русских, татар (то есть азербайджанцев) и армян.

Духовную комиссию возглавил Галимджан Баруди, и в ее состав вошли последующие лидеры: ЦДУМ Кашшаф Тарджемани (Казань)^[2]и Габдуррахман Расули (Троицк Оренбургской губернии^[3]). Другими членами комиссии были: Хайрулла Усманов (Каргала Оренбургской губернии), Хабибрахман Масагутов (Елабуга Вятской губернии), Ахмад-Шакир Суюндуков (Агрыз Вятской губернии), Ахмад-Шараф Салихов (Тобольская губерния), Мухаммад-Гата Мансуров (Оса Пермской губернии), Сагман Исхаков (Бирск Уфимской губернии), Шайхулла  Шафигуллин (Иркутск), Ибрагим Заки, Сабиржан Галиулла, Ярулла Акчурин (Тамбов), Абдуррахман Мухамадиев (Яркент, Казахстан), Салихджан Урманов (Благовещенск Уфимской губернии)^[4].

Из-за фактического бойкота муфтиятом на съезд не прибыл казый Риза Фахретдин. По программе реформы управления духовными делами в России создавались пять Махкама-и-Исламия (Мусульманских собраний), включая двух на Кавказе, Оренбургское, Таврическое и Туркестанское. Им передавались все религиозные дела мусульман, включая контроль над медресе, мечетями и вакфами, утверждение духовных лиц и судопроизводство по вопросам никаха, талака и мираса. Средний уровень должны были составлять губернские и уездные меджлисы духовенства. Главой мусульман России избирался Раис-уль-улама, имеющий право личного доклада императору. Все духовенство избиралось только мусульманами. Рекомендация Гаспринского провозгласить Раис-уль-улама Галимджана Баруди обозначала открытый разрыв с системой официального религиозного устройства. Однако татарское духовенство, поддержанное буржуазией, было уже принципиально готово к переходу к религиозной автономии.

Казанский мулла и мударрис Габдулла Апанай возглавил образовательную комиссию. Эта комиссия также контролировалась татарами. В нее вошли Мухаммад-Али Салихов (Кавказ), Аллаяр Ахундов (Баку), Мустафа Давидович (Бахчисарай), Насретдин Джафаров (киргиз, Туркестан), Фатых Садыков (Капал, Казахстан), Газизулла Альбетков (Касимов), Габдрахман Саитов (Буинск), Хади Максуди (Казань), Габдулла Буби (Иж-Буби), Ахметжан Мустафа (Казань) ^[5], Карим Ханафиев (Казань), Гариф Хайруллин, Исхак Казаков (Казань)^[6], Нияз-Мухаммад Сулейманов (Петропавловск, Казахстан)^[7]. Таким образом, здесь присутствовали мусульмане Центральной России, Волго-Уральского региона, Кавказа, Крыма, Казахстана и Туркестана, то есть всех мусульманских регионов России. Комиссия приняла решение о введении всеобщего начального образования на родном языке. В средней школе языком преподавания становился «тюрки». Автономная мусульманская система образования была приравнена в правах к государственной и финансировалась государством и земствами. Местные общины контролировали школы. Главным методическим и аналитическим центром, контролирующим программы и учебную литературу, становился «Всероссийский союз учителей» с его регулярными «Всероссийскими съездами учителей» (прототип Всероссийского мусульманского союза учителей и его съездов в 1917–1918 гг.). В крупных городах открывались мужские и женские учительские институты. Только медресе сохраняли статус духовных учебных заведения и переходили под контроль комиссии Духовного собрания.

ЦК «Иттифака», избранный съездом, также дал перевес татарам, хотя председателем партии был избран Топчибашев. Членов ЦК — татар — можно разделить на три группы:

1) общенациональные светские лидеры: Садри Максуди, Хади Максуди, Юсуф Акчура;

2) улемы и модернизаторы Ислама: Габдулла Апанай, Галимджан Баруди, Габдулла Буби, Рашид Ибрагим, Муса Биги;

3) земские деятели из мурз: Саид-Гирей Алкин, Шахайдар Сыртланов, Салим-Гирей Джантюрин.

Заметим, что из 11 татар 5 представляют духовенство и/или модернизаторов Ислама, 3 — общенациональных светских лидеров, 3 — земских деятелей. Из оставшихся 4 — 2 — национальную элиту (Топчибашев и Гаспринский) и 2 — локальную (Давидович и Кошчегулов). Другие регионы были представлены Азербайджаном, Казахстаном и Крымом.

III Всероссийский мусульманский съезд показал, что радикальные либералы очутились в меньшинстве. Руководство двух ключевых комиссий съезда — образовательной и религиозной — оказалось в руках умеренно-консервативных казанских мулл Габдуллы Апаная и Галимджана Баруди. Хотя в ЦК партии либералы составили большинство, в Думу было избрано лишь двое из них, только что окончивший Сорбонну Садри Максуди и мурза-башкир Шах-Айдар Сыртланов.

Если избранный в августе 1906 г. на III Всероссийском мусульманском съезде ЦК «Иттифака» характеризуется преобладанием национальных общественных деятелей, то выборы в I и II Думы, губернские и уездные земства и городские думы показывают стабильный перевес традиционной элиты. Не стоит забывать, что даже в ЦК «Иттифака» было 3 общенациональных татарских светских лидера (Садри и Хади Максуди, Юсуфу Акчура) и 5 улемов (Габдулла Апанай, Галимджан Баруди, Габдулла Буби, Габдеррашид Ибрагим, Муса Биги).

При закрытии съезда было принято решение о проведении следующего форума российских мусульман в августе 1907 г. также в Нижнем Новгороде. Заседания ЦК «Иттифака» прошли 18–21 ноября 1906 г. и 21 марта–8 апреля 1907 г. в Петербурге. На заседаниях основное внимание уделялось легализации партии, созданию ее отделений на местах^[8].