О. Н.
Сенюткина
профессор
кафедры культурологии и истории
Нижегородского государственного лингвистического
университета им. Н.А. Добролюбова,
доктор
исторических наук
Понятно, что история складывается в итоге из судеб отдельных людей. Цель статьи – показать на некоторых эпизодах истории татар-мусульман Нижнего Новгорода, как наиболее активные представители исламской общины создавали тот стиль религиозной духовной жизни, который помогал нижегородским мусульманам находить свою социальную нишу в городской среде, создавать механизмы взаимодействий с нижегородцами-немусульманами, широко выходить за пределы нижегородского Поволжья и утверждаться в иных регионах.
Примеров такого рода история Нижнего Новгорода содержит в себе достаточно; попробуем показать обозначенные сюжеты на примере одной из семей татар-мусульман Нижегородчины – фамилии Соколовых. Выбор этой семьи не случаен. Нам известно, что 11 человек из этой семьи исполняли обязанности имамов (предстоятелей на молитве) в разных приходах России: 7 человек служили в родном Пошатове, один – в Петрограде, трое связали свою жизнь с Нижним Новгородом. Но и те трое, кто жил и работал в Нижнем, не теряли связи со своими односельчанами из селения Пошатово. Логично предположить, учитывая знание истории потомственных семейств имамов, что среди Соколовых могло быть имамов и больше, нежели упомянутые 11 человек.
Более того, именно среди Соколовых нам известно трое ахунов: Хусаин, Зямил-Самирхан и Жалялетдин. Напомню, что до 1917 года ахун – это старший духовный сан у мусульман, глава духовенства региона. На территории, подконтрольной ОМДС (Оренбургскому духовному собранию), насчитывалось ахунов 60 в 1889 году и 220 – в 1916-м1.
Отсюда следует, что наличие только в одной семье Соколовых троих ахунов – это показатель высокого уровня авторитета семейства потомственных имамов Нижегородчины, их высокого потенциала в сфере богословского знания, серьезных возможностей в деле налаживания и поддержания жизни махалля по нормам шариата.
О «внимании» властей к семье Соколовых во времена советской власти говорит тот факт, что из имамов и учителей этого клана было расстреляно пять человек: двое – Нежеметдин и Желялетдин – в 1919 году и трое – имамы Садек и Каюм и учитель Саид – в 1937-м.
Первым имамом, восстановившим деятельность религиозного прихода селения Пошатово в условиях «мусульманского Ренессанса» в России, был опять-таки представитель семьи Соколовых – Умяр Шарафетдинов, родившийся в Пошатове в тот 1915 год, когда его родственник М.-Ф. Соколов участвовал в открытии Нижегородской соборной мечети «на горе».
Вспоминая, как накапливались знания о семье Соколовых и какое отражение эти знания получали в научных статьях и монографиях, отметим следующее. Сначала внимание нижегородских историков остановилось на фигуре именно Мухаммада-Фатиха Соколова в связи с тем, что прежде всего учеными разрабатывался по инициативе ДУМНО вопрос о строительстве Нижегородской соборной мечети. Это, в свою очередь, связано с процессом развертывания «мусульманского Ренессанса» с начала 1990-х гг. Именно М.-Ф. Соколов являлся в начале XX столетия одним из инициаторов строительства Нижегородской соборной2, о чем напоминает памятная плита на входе в здание мечети «на горе».
Интерес к семье Соколовых у исследователей возрастал. Имена ряда представителей семьи Соколовых нашли отражение в книгах зачинателей разработки исламской нижегородской тематики, историков, работавших под руководством С.Б. Сенюткина. Уже в первой книге группы авторов под названием «Из истории нижегородских мусульманских общин в XIX – 30-х гг. XX в.», первом исследовании по истории нижегородских мусульманских общин края, были названы имена представителей фамилии Соколовых3. Информация была расширена в объемной коллективной монографии «История исламских общин Нижегородской области»4.
Последующая работа в разных архивах, в частности недавняя работа докладчика в Центральном государственном историческом архиве Республики Башкортостан (ЦГИА РБ), дала возможность получить дополнительную информацию о роли семьи Соколовых в развитии религиозной жизни татар-мусульман Нижнего Новгорода. Результаты этой работы были отражены в ряде публикаций в прессе5 и в статьях Энциклопедического словаря «Ислам на Нижегородчине», изданного в 2007 году6.
Сегодня, излагая некоторые факты из жизни представителей семьи Соколовых, я введу некоторый новый источниковый материал, который еще не нашел отражения в публикациях.
Мечеть в Пошатове впервые упоминается в источниках в 1790 году как пятивременная7. Первым имамом стал Габделхамид (Габделхамид б. Сейфулла б. Сеид б. Тулбай) Соколов. Он же был и первым указным муллой, то есть муллой, действующим по указанию ОМДС. Его деятельность зарегистрирована как деятельность указного имама первой соборной мечети селения Пошатово (Пашат) Краснооктябрьского района Нижегородской области с 1803 года. В течение боле 30 лет Габделхамид служил в приходе8, и община платила ему довольно высокий годовой оклад в 50 рублей; кроме того, он владел земельными угодьями в соседней деревне Семеновской (14 десятин пашни)9. Там же располагали землями мулла Хасян и Ряхим, братья Хамита10. Брат Габделхамита – Хасян также был муллой той же первой соборной мечети и постоянным помощником Габделхамида в исполнении треб.
При Габделхамиде в 30-е годы XIX века мечеть в связи с количественным увеличением прихода (около 600 человек) получила статус соборной11. К 60-м годам было возведено новое деревянное одноэтажное здание, ставшее еще одним центром духовной жизни мусульман Пошатова12. Во вторую вновь построенную соборную мечеть приход избрал имамом одного из Соколовых – сына Хасяна, Хусаина. В 1874 году достопочтенный имам получил высокое звание ахуна13. Тем самым Духовное собрание признало и утвердило официально его особые заслуги как духовного лидера. Неоднократно его как авторитетного, честного и знающего служителя культа приглашали в соседние деревни для решения спорных дел и вопросов внутренней жизни мусульманских общин14.
В 1876 году15 в первую соборную мечеть на место второго имама пришел брат ахуна Хусаина – Нежеметдин (1839–1919), достойный и порядочный человек. Исполнял обязанности имама в течение 40 лет. Преподавал не только основы исламского вероучения, но и арабский и татарский языки.
Азанчеем во втором приходе с 1870 года работал сын Н. Соколова Ималетдин16. Тогда же действовало два мектебе, в которых изучали Коран, арабский и татарский языки17.
В период конца XIX – начала XX века Соколовы в основном посвящали себя служению Аллаху. Они занимали места имамов в обоих приходах. В первой соборной мечети работал Нежеметдин-мулла. Вторую мечеть возглавлял Садек Соколов (1871–1937), сын ахуна Хусаина Соколова.
Наследник Нежеметдина – Жалялетдин Нежеметдинов Соколов после обучения в Казани в течение 8 лет возвратился в родную деревню, стал преподавателем религиозного знания (мударрисом) в местном мектебе. В 1908 году явился инициатором и главным строителем третьей соборной мечети. Ее предполагалось возвести на площади, близ второй мечети. Этот план был успешно реализован, и уже в 1909 году Ж. Соколов стал ее имамом18. Жалялетдин в 1912 году был возведен ОМДС в звание ахуна и представлен к награждению медалью за безупречную службу.
В 1913 году по приглашению муфтия он участвовал в совещании мусульманского духовенства, проходившем в Уфе по вопросам реформы религиозного образования. В августе 1916 года он был командирован для исполнения обязанностей муллы 1-го Петроградского магометанского прихода. В ходе Первой мировой войны служил исполняющим обязанности ахуна 2-й роты, продолжая быть и гражданским муллой. По службе был тесно связан с М. Бигиевым – известным татарским богословом и ахуном Петроградского гарнизона. Пока Жалялетдин исполнял обязанности муллы в Петрограде, его замещал в Пошатовке на должности имама третьей соборной мечети его отец, уже престарелый человек.
В 1917 году Жалялетдин оказался в самом эпицентре революционных событий, являлся участником съезда воинов-мусульман Петроградского военного округа.
Возвращение в родную деревню не сулило ему ничего хорошего. В 1919 году во время трагедии в Семеновке он был расстрелян вместе со своим 80-летним отцом Нежеметдином Соколовым.
Сын первого пошатовского указного имама Габделхамида – Зямил Самирхан (1822–1899). О нем следует сказать особо. Зямил Самирхан Соколов прожил долгую жизнь (77 лет, из них более 40 отдал служению исламу) и оказал серьезное влияние на мусульман нашего города, являясь сначала муэдзином (азанчеем), созывающим на молитву, а впоследствии имамом (муллой) Нижегородской ярмарочной мечети. Известный татарский просветитель Ш. Марджани именует его следующим образом: уроженец д. Башад Сергачского уезда Нижегородской губернии «мелла Сәмирхан бине Габделхәмит бине Сәйфулла бине Сәед бине Тулбай».
Информацию о карьерном росте З. Соколова мы можем получить из его «Формулярного списка»19. Чтобы понять значимость фигуры, отметим, что центром мусульманской жизни Нижнего Новгорода на протяжении всего XIX века была Ярмарочная мечеть. Она начала функционировать с открытием Нижегородской ярмарки в начале XIX столетия и просуществовала до начала XX века, перестав функционировать с установлением советской власти20. Только в конце Первой мировой войны на берегу Волги была построена и ныне существующая соборная мечеть (последнее сооружение такого рода в царской России).
З. Соколов был первым нижегородским муллой, постоянно выполнявшим обязанности имама Нижегородской ярмарочной мечети21. Эта фраза требует некоторого пояснения. До З. Соколова духовные лица назначались на работу в ярмарочную мечеть сначала временно, а затем постоянно с разрешения министра внутренних дел. Но первым постоянно исполнявшим обязанности ярмарочного имама был не Соколов, а Нугаман Негамятов Кушаев, который не являлся уроженцем Нижегородчины, он происходил из Казанской губернии. Кушаев, прослышав о семействе Соколовых, пригласил Зямила Самирхана на должность азанчея, согласно которой он и исполнял обязанности с 1856 по 1865 год22, сначала без утверждения, а с 1862 года – будучи утвержденным23.
До прибытия в Нижний Новгород З. Соколов работал мударрисом (учителем) в родной деревне Пошатово. В этом звании он был утвержден в 28 лет Нижегородским губернским правлением 9 августа 1850 года.
Из материалов ЦГИА узнаем, что З. Соколов исполнял духовные обязанности, требовавшие большого напряжения сил, с 1853 года по 1899 год (до самой смерти 19 июля). Дело в том, что его делом было исполнение духовных треб для всех лиц магометанского исповедания, торговавших на ярмарке. Первый раз он был командирован на ярмарку как азанчей в 1853 году по указу ОМДС. Причем по итогам работы ярмарочного сезона получил свидетельство от нижегородского военного губернатора майора князя Урусова о том, что работал должным образом. В следующий ярмарочный сезон 1854 года он вновь отправился на исполнение обязанностей ярмарочного азанчея в Нижний Новгород. Между торгами в Нижнем Новгороде З. Соколов был мударрисом и имамом при мечети в Пошатове (свидетельство выдано 23 июля 1858 года).
Кроме того, он был утвержден на основе «приговора» нижних чинов и отношения командующего 4-м округом Отдельного корпуса, постановлением губернского правления от 8 марта 1863 года «военным имамом при военнослужащих в Нижнем Новгороде» с жалованьем 85 руб. 71 коп.
Вскоре, 29 апреля 1863 года, был допущен к исполнению треб в звании имама-зямига при Нижегородской ярмарочной мечети.
В 1864 году З. Соколов попытался получить разрешение у военного министра, а в следующем, 1865 году – у министра внутренних дел на аренду дома или квартиры для молитвенных собраний за счет сумм земского сбора, как это практиковалось у евреев-иудеев. В этот период в городе дислоцировались 62 солдата-мусульманина, приходивших на общественное богослужение в квартиру имама24. Местные власти и департамент духовных дел иностранных исповеданий, передавший материалы в хозяйственный департамент, поддержали ходатайство З. Соколова25. Скудость источников не позволяет установить, чем закончилась эта подача ходатайств.
В августе 1866 года прихожане ярмарочной мечети просили начальство об утверждении постоянным муллой в Нижнем Новгороде З. Соколова. Среди подписавших документ были известные богатые купцы из Казани, Пензы, Симбирска, Нижнего Новгорода, нижегородских татарских деревень, турецкие подданные. Все они просили за Соколова26.
С ноября 1867 по июнь 1868 года Соколову было поручено обучение магометанскому закону воспитанника нижегородской графа Аракчеева военной гимназии Мали Кадель Эбелова. С этим поручением он справился вполне и получил свидетельство о том от ректора гимназии генерал-майора Носовича.
Нижегородский вице-губернатор, зная о способностях Соколова, предложил ему переводить паспорта приезжавших на ярмарку персов на русский язык. Ахун (с середины июня 1867 г.27) ярмарочной мечети и одновременно «военный мулла» З. Соколов получал жалованье в размере 100 руб. от губернского правления за исполнение обязанностей переводчика с персидского языка28. К тому же он освобождался от платежа подушных податей и государственных земских обязанностей. Он приобрел маленький дом на территории Макарьевской части Канавинской слободы напротив вокзала, расположенный за рекой Окой29, где могли размещаться до 20 молящихся30.
Являлся членом губернского статистического комитета (с 1873 года).
В 1874–1875 годах ярмарочный и военный имам совершил паломничество в Мекку, стал хаджи31.
Во время ярмарочного сезона 1876 года под руководством З. Соколова было собрано 230 рублей 97 копеек в адрес «Общества попечения о раненых и больных воинах» в пользу «славян, страдающих на Балканском полуострове». Не только сбор денег был предметом похвалы со стороны властей, но и «в особенности то, что своим влиянием он внушил в верноподданных Государя Императора мусульманах отвращение к варварству их единоверцев». Вот такая формулировка. Именно за эти заслуги он получил свою первую серебряную медаль с надписью «За усердие» в апреле 1877 года для ношения на шее на станиславской ленте.
В дальнейшем за добросовестную работу по исполнению духовных треб мусульман и обязанностей переводчика он был награжден еще и двумя золотыми (19 апреля 1884 г. на станиславской ленте и 1 января 1993 года – на аннинской ленте) медалями для ношения на шее.
Ранее, в 1879 году, шах Персии пожаловал Соколова золотой медалью Льва и Солнца32. А император России Александр II «всемилостивейше соизволил разрешить Соколову принять и носить на шее» эту иностранную медаль.
Кончина 2 января 1885 года оренбургского муфтия Селимгерея Тевкелева вызвала усиленный поиск нового кандидата на вакантную высокую духовную должность со стороны как правительственных кругов, так и ряда мусульманских общин. Стремясь предупредить вновь назначение на высшую духовую должность человека, далекого от знания основ религии, татары ряда городов ходатайствовали перед правительством о поиске кандидата из числа духовенства, а некоторые выдвинули своих кандидатов. В частности, 17 января 1885 года в Семеновском волостном правлении Сергачского уезда был зарегистрирован приговор, подписанный духовными лицами деревень Пошатово, Овечий Овраг и Кочко-Пожарки, с ходатайством о назначении на должность оренбургского муфтия инициативного ярмарочного и военного имама Нижнего Новгорода З. Соколова33.
Кандидатура Соколова на должность оренбургского муфтия не прошла, но его выдвижение говорит о высоком авторитете Зямила Самирхана.
При С. Соколове религиозное управление возобновило практику командировок на ярмарку имамов Уфимской, Казанской и других губерний в качестве помощников34. Многочисленность приезжих (на рубеже XIX–XX вв., по некоторым сведениям, численность участвовавших на Нижегородской ярмарке мусульман достигало 30 тыс.35), особенно наблюдавшиеся в отдельные годы многочисленные смерти торговцев, в том числе из-за эпидемий, выявили потребность в нескольких духовных лицах. В результате противостояние между ярмарочным имамом и религиозным учреждением само собой отрегулировалось. Правда, теперь, прежде чем отправлять своих уполномоченных, Духовное собрание предварительно просило разрешение у местного начальника губернии и, как правило, ограничивалось командировкой двух лиц: одного – в качестве имама, другого – муэдзина36.
Архивные материалы говорят о том, что ахуну Нижнего Новгорода З. Соколову приходилось разбирать по поручению ОМДС дела, связанные с соблюдением норм шариата мусульманами города, в частности вопросы о разводах и пр.37 Сам он был женат на дочери имама Биби-Халифе Юнисовой, но детей у них не было.
Смерть в 1899 году такого авторитетного человека, каким был ахун Нижнего Новгорода З. Соколов, встревожила всю мусульманскую общину региона, и не только. Телеграммы по поводу смерти Соколова отложились в ЦГИА РБ. Сначала в ОМДС поступила информация о смерти Зямила Самирхана, затем в Нижний Новгород пришел запрос полицмейстеру из ОМДС: «Магометанское духовное собрание просит телеграфировать, жив ли ахун Самарканд (так в источнике. – Авт.) Соколов». Полицмейстер Яковлев сообщил телеграммой в Уфу муфтию Мухаммадиару Султанову «Ахун Соколов умер девятнадцатого июля»38.
К тому же азанчей ярмарочной мечети М.-Ф. Соколов, племянник умершего, сообщил в ОМДС следующее: «Нижегородский военный имам, а при ярмарочной мечети ахун Самерхан-Хамитов Соколов 19 сего июля умер от болезни “рак пищевода” и 20 сего июля мною предан земле. О вышеизложенном честь донести Духовному собранию и доложить, что согласно предписанию Нижегородского губернского правления от 20 сего июля за № 1262 за смертью ахуна Соколова исправление духовных треб магометан, проживающих в городе Нижнем Новгороде и на ярмарке, возложено на меня»39.
24 июля 1899 года проживавшие в Нижнем Новгороде в числе 108 человек составили «приговор», в котором ходатайствовали «об определении при ярмарочной мечети на место умершего Ахуна Самерхана Соколова, маязина той мечети Мухамет-Фатеха Соколова».
27 августа документ был отправлен в ОМДС губернским правлением с просьбой «произвести испытание Соколову в знании правил магометанского закона, дающих право на занятие должности ахуна при ярмарочной мечети» и 4 сентября получен адресатом40.
Третий сын Хусеина Соколова – Мухамет Фатих Хусеинов Соколов добился очень высокого положения как религиозный лидер мусульман Нижнего Новгорода. Исключительные качества духовного пастыря позволили ему занять место имама Ярмарочной мечети в Канавине.
Если говорить об особенностях вхождения верхушки нижегородских татар-мусульман в общественную жизнь политизировавшейся в начале XX века России, то следует отметить, что это вхождение было довольно вялым, значительно отличавшимся по интенсивности и динамике от того, что демонстрировалось представителями интеллектуальной элиты мусульман – казанцев, азербайджанцев, крымцев. На этом фоне фигура М.-Ф. Соколова резко выделяется. Не случайно М.-Ф. Соколов, нижегородский имам, входил в предвыборный кандидатский список кадетской партии по выборам в Государственную думу в 1906 году.
Если говорить о делах духовных, то он являлся вдохновителем идеи строительства мечети в городе на Старой Сенной площади. На его место имама Канавинской мечети в 1916 году пришел брат – Садек Соколов (1871–1937). Однако в 1917 году, когда Ярмарочная мечеть перестала существовать, Садек вернулся на место имама во второй приход деревни Пошатово.
Мечети в 20-е годы продолжали функционировать. Братья Соколовы – Каюм и Садек возглавляли второй приход Пошатова41.
В 1927–1928 гг. во время своего визита в Горький муфтий Риза Фахретдин и казый Центрального духовного управления мусульман (ЦДУМ) Кашшаф Тарджемани останавливались в доме канавинского имама М.-Ф. Соколова. Во встрече участвовал и имам мечети «на горе» Ш. Ильясов. В те времена над мусульманами СССР сгущались тучи. Власти изменили курс по отношению к ним. С конца 1920-х гг. начались гонения, которые становились все сильнее и сильнее.
Мусульманские храмы стали закрываться в начале 30-х годов. И тогда же судьба мулл была предрешена. В 1933 году был осужден Каюм Соколов на пять лет ИТЛ (но приговор неоднократно меняли – 16 июня 1934 года его осудили к трем годам ссылки), а 20 ноября 1937 года он был расстрелян42. Садек Соколов в 1933 году получил три года ИТЛ условно43.
В заключение следует подчеркнуть, что пошатовский клан потомственных имамов Соколовых оказался весьма заметным и авторитетным в общем процессе развития исламских общин не только Нижегородчины, но и за ее пределами. Из его рядов вышла целая группа служителей культа, прославившихся в родном и многих других татарских селах края.
Примечания:
1 Ислам на Нижегородчине. Энциклопедический словарь. – Нижний Новгород, 2007. – С. 21.
2 Сенюткина О.Н. Из истории нижегородской мусульманской общины // Ислам: вопросы истории, культуры и философии. Сборник научных статей / Под ред. С.Б. Сенюткина. – Нижний Новгород, 1995. – С. 25–35.
3 Идрисов У.Ю., Сенюткин С.Б., Сенюткина О.Н. и др. Из истории нижегородских мусульманских общин в XIX – 30-х г. XX в. – Нижний Новгород, 1997. – С. 67 и др.
4 Сенюткин С.Б., Идрисов У.Ю., Сенюткина О.Н. и др. История исламских общин Нижегородской области – Нижний Новгород, 1998. – С. 36, 293, 294, 295, 296, 297, 298, 299, 300, 305, 397, 400, 404–409.
5 Подробнее см.: Сенюткина О.Н. Пошатовские ахуны Хусейн и Желялетдин // Медина-аль-Ислам. – 2005. – № 10 (13). – С. 13.
6 Сенюткина О.Н. Соколов З. // Ислам на Нижегородчине. Энциклопедический словарь. – Нижний Новгород, 2007. – С. 158.
7 Опись делам Нижегородского наместнического правления за 1790–1797 В.И. Снежневскаго // Действия НГУАК. Т. III. Отд. 2. – Нижний Новгород: тип. губ. правл., 1898. – С. 198–199; РГАДА, ф. 418, оп. 1, д. 85, л. 2.
8 ЦАНО, ф. 5, оп. 45, д. 354, лл. 3–3 об.
9 ЦАНО, ф. 5, оп. 42, д. 16, лл. 27 об, 28. Истории селений Семеновская и Пошатово тесно переплетены. Достаточно сказать, что возникновение последнего как селения служилых татар связано с инициативой отделения группы служилых людей из уже существовавшей Семеновской. Это отделение произошло на рубеже 30–40-х годов XVII века.
10 Там же, ф. 829, оп. 676а, д. 1966, л. 1.
11 Там же, ф. 5, оп. 48, д. 8873, л. 33 об.
12 Из истории нижегородских мусульманских общин... С. 61.
13 ЦГИА РБ, ф. 295, оп. 4, д. 9269.
14 ЦАНО, ф. 5, оп. 49, д. 11245, л. 1.
15 ЦГИА РБ, ф. 295, оп. 4, д. 10159.
16 ЦАНО, ф. 5, оп. 48, д. 8873, лл. 33 об, 38.
17 Из истории нижегородских мусульманских общин... С. 67.
18 ЦАНО, ф. 5, оп. 50, д. 18454, без листа.
19 Формулярный список о службе переводчика с персидского на русский язык Нижегородского ярмарочного ахуна Самерхана Хамитова Соколова. Копия – ЦГИА РБ, ф. 295, оп. 4, д. 2238, лл. 17–26.
20 Сенюткина О.Н., Загидуллин И.К. Нижегородская Ярмарочная мечеть – центр общения российских и зарубежных мусульман (XIX – начало XX вв.) – Нижний Новгород, 2006.
21 ЦАНО, ф. 5, оп. 1, д. 423, 2 об. – 7; Сенюткин С.Б., Идрисов У.Ю., Сенюткина О.Н. и др. История исламских общин Нижегородской области. Монография. – Нижний Новгород: Изд-во ННГУ, 1998. – С. 397, 400.
22 О допущении имама Соколова к исполнению треб на Ярмарочной мечети – ЦАНО, ф. 5, оп. 47, д. 756, л. 1.
23 РГИА, ф.821, оп. 8, д. 650, л. 1.
24 Загидуллин И.К. Эпоха нижегородских ахунов Ярмарочной мечети // Медина-аль-Ислам. – 2005. – № 9 (12). – С. 18.
25 РГИА, ф. 821, оп. 8, д. 650, лл. 5–7; д.1062, лл. 26–27.
26 ЦГИА РБ, ф. 295, оп. 4, д. 2238, л. 34, л. 34 об.
27 ЦГИА РБ, ф. 295, оп. 4, д. 6155.
28 РГИА, ф. 821, оп. 8, д.1062, лл. 26–27.
29 В «Списке домов города Нижняго Новгорода, всех четырех частей, с указанием части, участков, улицы и номеров» (Нижний Новгород: тип. губ. правл., 1900. 48 с.) отмечен дом № 8 по улице Напольно-Вокзальной, принадлежавший С. Соколову. В то время Напольно-Вокзальная улица представляла собой линию из 34 домов, проходившую от Вокзального бульвара до границы Макарьевской части. К западу от этой линии домов не было. Вплотную к домам подходило поле (поэтому улица именовалась Напольной), простиравшееся до железной дороги. Рядом с домом Соколова располагался в двух домах под номерами 9 и 10 склад владельцев цинковального завода Износкова и Зукау – Список домов... С. 143.
30 РГИА, ф. 821, оп. 8, д. 1062, лл. 26–27.
31 ЦГИА РБ, ф. 295, оп. 4, д. 10161.
32 РГИА, ф. 821, оп. 138, д. 116, л. 28–28 об. Российские связи с Ираном тогда были очень тесными, и иранский орден Льва и Солнца являлся широко известным в нашем Отечестве. Орден был учрежден в 1808 г. шахом Фатх-Али и имел пять классов, звездообразные знаки которых различались по числу наиболее длинных лучей – от 8 в первом до 4–5 в четвертом и пятом (Спасский И.Г. Иностранные и русские ордена до 1917 г. – Л., 1963). Все орденские знаки имели две характерные особенности. Лев на орденах, предназначенных не иранцам, изображался мирным: он лежал в центральном медальоне на фоне восходящего солнца. На орденских знаках для иранских подданных лев изображен уже стоящим с мечом в лапе. Подобные различия касались и орденской ленты. При орденах, жалуемых иностранцам, лента ордена Льва и Солнца была зеленой, одноцветной. Награжденные иранцы получали орденскую ленту голубого, красного или белого цвета – в зависимости от рода услуг, за которые жаловалась награда (Ионина Н. 100 великих наград).
33 РГИА, ф. 821, оп. 138, д. 116, л. 28–28 об.
34 Мәрҗани Ш. Мөстафәдел–әхбар фи әхвали Казан вә Болгар (Казан вә Болгар турында файдаланылган хәбәрләр). – Казан, 1989. – 392–393 б.
35 ЦГИА РБ, ф. И-295, оп. 6, д. 863, л.13.
36 ЦГИА РБ, ф. И-295, оп. 6, д. 296, лл.1–3.
37 ЦГИА РБ, ф. 295, оп. 3, д. 11936, л. 7 об., л. 8, л. 8 об.
38 ЦГИА РБ, ф. 295, оп. 4, д. 2238, л. 1, л. 2, л. 2 об., л. 3.
39 ЦГИА РБ, ф. 295, оп. 4, д. 2238, л. 6, л. 6 об.
40 Там же, л. 15.
41 ГОПАНО, ф. 1, оп. 1, д. 5569, лл. 28 об, 29 об.
42 ЦАНО, ф. 2209, д. 9072; лл. 27–33, 36;д. 9120, л. 378; д. 11280, л. 59.
43 Там же, оп. 3, д. 9120, л. 378; д. 17223, лл. 20–25.