История ислама в Беларуси: историография и источники

Дмитрий Радкевич,
магистр исторических наук, Белорусский государственный педагогический
университет, имам мусульманской общины г. Ошмяны, Беларусь

История ислама в Беларуси насчитывает более шестисот лет и за это время прошла ряд сложных периодов. Татары-мусульмане, издревле населявшие некогда единое Великое Княжество Литовское, сегодня разделены границами трех стран — Польши, Литвы и Беларуси, что накладывает свой отпечаток на их этническое самосознание. Однако единство религии служит для них верным маяком и надежным оплотом сохранения их общности. Мусульмане Беларуси перенесли массу трудностей и испытаний, пережили трудные времена гонений на религию, несмотря на все невзгоды и беды, сберегли свою религию, сохранили веру и традиции предков. В этом очерке мы осветим источники и историографию по истории ислама в Беларуси.

1. 1. Аналитический обзор историографической литературы

История ислама в мире насчитывает уже более чем 1430 лет, на белорусских землях — более тысячи (со времен первых контактов) или, по крайней мере, более шестисот. И хотя он появился здесь куда позже, чем, скажем, на Пиренеях, но можно с уверенностью сказать, что сюда мусульмане пришли впервые не с мечом, а с торговыми весами — это были купцы и путешественники из стран мусульманского мира.

Однако непредвзятых сведений об истории появления и содержании третьей мировой религии вплоть до ХІХ в. основная масса европейцев имела мало. И потому на их фоне ясно виден разительный контраст с жителями Великого Княжества Литовского и Речи Посполитой, которым по воле провидения мусульмане стали соотечественниками. Проживая бок о бок, мусульмане и христиане имели возможность присмотреться друг к другу, познакомиться с взглядами обеих религий. Сам факт наличия диалога, а не конфронтации имеет огромную ценность, дает возможность достичь согласия, открывает путь к добрососедству.

Интерес к истории формирования мусульманского сообщества в Восточной Европе, а также наличие аналогичных научных исследований по истории иудейской, католической, православной, протестантских конфессий стали предпосылками для постановки вопроса об истории ислама в Беларуси.

ХІХ столетием датируется начало научного изучения ислама и его истории на белорусских землях. И хотя фундаментальных работ, в которых бы отдельно изучался сугубо этот вопрос, тогда написано не было, все же можно говорить о значительных подвижках в этом направлении. Поскольку в столичных городах — Москве, Петербурге и Варшаве — было сконцентрировано большинство представителей русской и польской интеллектуальной элиты, становится понятно, почему вклад ученых именно этих народов представляет в то время наибольшую ценность.

Малочисленность татар-мусульман на территории западных губерний Российской империи сама по себе не содействовала особо высокому интересу к их истории и культуре. Исследователи, как правило, брались за эту тему по собственной инициативе, учитывая ее определенную экзотичность и специфичность, с целью привлечь к ней внимание.

Постановка вопроса о происхождении и существовании татар-мусульман на землях Беларуси, Литвы и Польши была связана тогда с определенным влиянием российской историографической идеологемы о «татаро-монгольском иге» и, как итог, с необходимостью оправдать право на существование этого этноконфессионального сообщества на западных рубежах Российской империи, подчеркнуть его непричастность к негативным явлениям в истории славянских государств или, во всяком случае, гораздо меньшую причастность к ним.

Первым исследователем истории и культуры этнических меньшинств бывшего Великого Княжества Литовского можно считать польского государственного деятеля Т. Чацкого. Татарам были посвящены его работы 1810 и 1816 гг. В числе первых внимание на историю татар обратили также польские ученые Я. Крашевский (1840), К. Войцицкий (1842), Я. Бандтке (1848) ^[1] .

Первой попыткой научного исследования культуры литовских мусульман было краткое описание одной татарской рукописи ( хамаила ), которое в 1838 г. дал немецкий ученый-востоковед Г. Флейшер. Он, однако, ничего не знал ни о мусульманах ВКЛ, ни об их письменности (ошибочно отнеся их к крымским татарам).

Титульная страница «Отчета о литовских татарах»
А. Мухлинского

Первым серьезным исследователем истории татар-мусульман на белорусских землях принято считать ученого-ориенталиста, происходившего из татарского рода на Новогрудчине, профессора тюркологии Санкт-Петербургского университета Антона Осиповича Мухлинского. Именно он был одним из первооткрывателей богатства истории и культуры ислама в бывших ВКЛ и Речи Посполитой. Еще во время своего путешествия по странам мусульманского Востока, знакомясь с глубокими традициями ислама, он убедился, что постичь их невозможно без знания истории литовских татар как истории первых постоянных жителей-мусульман в славянских странах. Благодаря его работам получили известность работы Печеви, а также «Рисале-и‑татар-и‑лех» («Трактат о польских татарах») неизвестного паломника из ВКЛ, написанные в Османской империи. Самая известная работа А. О. Мухлинского — «Исследование о происхождении и состоянии литовских татар»^[2] , изданная в 1857 г. в Петербурге, стала первой работой такого рода. Ее ценность неоценима и в историографическом, и в культурологическом смыслах. Первый представлен ссылками на важные исторические источники, второй же — приведенными в конце исследования транслитерированными фрагментами рукописей литовских татар с арабского на кирилличное и латиничное письмо.

Подготовленные А. Мухлинским в 1858 г. переводы рукописей татарского происхождения с польско-белорусского говора арабским письмом стали важным явлением в научном мире. Выдающимся событием культурной жизни стал изданный в 1858 г. на польском языке «Словарь выражений, пришедших в наш язык из языков восточных», а также «Отчет о литовских татарах».

В целом фигура А. Мухлинского в изучении истории ислама на белорусских землях выступает настоящей основой и примером многим современным ученым.

Современный исследователь письменности белорусских мусульман В. Нестерович отмечает, что после смерти А. Мухлинского наступает продолжительный перерыв в изучении татарских рукописей ^[3] .

Однако вопросами ислама в ХІХ в. на белорусских землях занимались востоковеды и историки Ю. Сековский, Ю. Ярошевич, Ю. Ковалевский и др.

Относительно полно религиозная жизнь мусульман на территории бывшего Великого Княжества Литовского рассмотрел Якуб Тарак-Бучацкий (тоже татарин) в издании «Коран. Аль-Коран» (1858), в котором были помещены статьи по истории, культуре и религии ислама в Аравии и Польше, дана информация о более ранних переводах Корана на европейские языки, о мусульманской религиозной обрядности литовских татар и обзор Ю. Бартошевича «Взгляд на отношения Польши с Турцией и татарами» ^[4] .

Во второй половине ХІХ в. историю и культуру татар исследовали тот же Ю. Бартошевич, А. Брукнер, Т. Нарбутт и др. В большинстве своих работ историки, ориенталисты, этнографы этого времени уже рассматривали татар-мусульман бывшей Речи Посполитой как самостоятельную этническую группу, объект научных исследований. Помимо специальных исследований, посвященных истории татар бывшего ВКЛ, следует заметить, что эту тему, обзорно или фрагментарно, затрагивали и краеведческие сочинения, такие как «Ошмянский повет» Ч. Янковского или «Путешествия по моим бывшим околицам» В. Сырокомли (Л. Кондратовича).

Фрагмент книги Ч. Янковского «Ошмянский повет»
(на иллюстрации — мечеть в д. Довбутишки)

Нужно отметить, что в изучении ислама в Беларуси тогда преобладал этнографическо-культурный подход, в то время как вопросам веры был отведен второй план. Именно недостаточная изученность проблемы сохранения культуры, прежде всего религии белорусских, литовских и польских мусульман, побуждала последующих исследователей к расширению круга вопросов для разработки, к новым поискам в архивах и библиотеках и, как итог, к новым находкам.

Особняком стоят имена российско-татарских мыслителей и деятелей ислама второй половины ХІХ — начала ХХ в. — И. Гаспринского, М. Рамзи, Дж. Хаджитархани, в трудах которых мы можем найти различные мнения о мусульманской общине на западных рубежах Российской империи — от восторженных до весьма скептических. Г. Норрис сообщает о деятельности в этих местах немногочисленных татарских миссионеров из Поволжья в 1905–1910 гг. Об результатах их работы, к сожалению, точных сведений у нас пока нет.

Первая половина ХХ в. стала определенной вехой в историографии истории ислама в Беларуси, своего рода продолжением изысканий ХІХ в. Трудности и потери исторической науке принесла Первая мировая война, которая не обошла стороной белорусские, польские, литовские и российские земли. На восточно-белорусских землях установление советской власти не могло не замедлить исследования вообще любой религии, не говоря о такой малочисленной на данной территории конфессии, как мусульманская. Но к западу от Советской республики возникло возрожденное польское государство — Вторая Речь Посполитая, которая включила в себя, среди прочих территорий, западную часть Беларуси и Виленский край. В это сложное время, как ни удивительно, ислам в Беларуси, Литве и Польши переживал свой «серебряный век» (если считать XVI в. «золотым»), поскольку татары-мусульмане, что испокон века населяли занятые теперь уже поляками территории, вновь ощутили себя единым народом. 1920–1930 гг. стали знаковыми для изучения истории и культуры белорусских мусульман, в особенности их письменного наследства — белорусских арабоалфавитных текстов. Пионером-белорусом в этом деле был И. Луцкевич, который в 1915 г. обнаружил в одной татарской семье из окрестностей Вильно китаб XVIII в. В 1920 г. он сообщил об этой находке в печати, о чем оставил положительный отзыв маститый ученый, академик, этнограф Е. Карский.

В это время определенное место занимают работы белорусского языковеда, доктора Я. Станкевича. Он начал работу над изучением истории белорусских мусульман и их письменного наследия. В частности, он перевел и проанализировал «Китаб Луцкевича», опубликовал текст легенды «Мирадж» (посвященной событиям жизни Пророка Мухаммада, более известнойю под названием «Исра уаль-мирадж»). Обобщающим трудом по этой теме стала научная работа «Белорусские мусульмане и белорусская литература арабским письмом» ^[5] .

Фрагменты книги Я. Станкевича

Памятникам белорусской литературы арабской графикой посвящены также труды польско-татарских знатоков и деятелей ислама А. Вороновича, Я. Шинкевича, А. Заянчковского, белорусских ученых В. Вольского, В. Ластовского, известного переводчика И. Крачковского и др.

Татарскими китабами интересовался тоже польский ориенталист С. Шахно-Романович.

В межвоенное время наиболее полные исследования по проблематике истории ислама в данном регионе оставили выдающиеся ученые-татары II Речи Посполитой С. Кричинский («Литовские татары»), Я. Шинкевич, А. Воронович, Л. Кричинский («Польские татары и мусульманский Восток»). Проблемы истории ислама на землях бывших Княжества и Короны многие исследователи рассматривали в польскоязычных периодических изданиях «Рочник (ежегодник) татарский» и «Обзор исламский» ^[6] . Можно назвать еще имена Й. Талько-Гринцевича («Муслимы, или так называемые литовские татары», 1924) и М. Александровича («Краткий очерк религии ислам», 1937), которые вышли также на польском языке ^[7] .

Краткая мирная пора была прервана Второй мировой войной. Соответственно, прервалась и научная работа в области изучении ислама.

Во второй половине ХХ в., несмотря на общий спад интереса к изучению истории этнических меньшинств, а также специфичность проблематики истории и культуры белорусских мусульман, отдельные исследования все же велись.

Так, в 1968 г. в Вильнюсе вышла первая в белорусском языкознании монография, посвященная рукописям татар-мусульман, — «Белорусские тексты, написанные арабским письмом, и их графико-орфографическая система». Ее автор — А. Антонович. Эта работа оказала большое влияние на дальнейшее изучение белорусских и польских текстов, поскольку дала возможность другим исследователям перейти к работе над языковой и литературно-фольклорной основой текстов ^[8] . Однако работа эта отличается весьма секулярным подходом, направленным на сепарацию смыслового компонента от текстового материала (полностью транслитерированный или переведенный текст с примечаниями и комментариями не был опубликован). К тому же сама книга вышла ограниченным тиражом.

Западная китабистика 1970‑х гг. дала ряд интересных работ: в Англии — Г. Мередит-Оуэнса и А. Надсона, Ш. Акинера, в США — вышеупомянутого эмигрировавшего туда Я. Станкевича.

В 1980–1990‑е гг. в Польше, Литве, Швейцарии, Беларуси появляются работы по памятникам письменности татар-мусульман, в которых меняется направление научного исследования: характеристика палеографии, содержания и языка, выяснение фольклорной и литературной основы китабов, публикация первичных материалов, исследование славяноязычной основы тафсиров, введение в научный обиход новых, ранее не описанных китабов ^[9] .

В Польше 1980‑х гг. выходят работы, касающиеся истории ислама и татар-мусульман. Приведем имена А. Дубиньского (статья «Легенда о святом Контусе»), Е. Собчака («Правовое положение татарского населения в Великом княжестве Литовским»), Е. Тышкевича («Татары на Литве и Польше»), П. Боравского («Татары в давней Речи Посполитой») и др.

На современном этапе развития историографии (1990–2000‑е гг.) по данной проблеме можно назвать труды белорусских историков И. Канапацкого, С. Думина, А. Смолика, З. Канапацкой. Так, в 1993 г. вышла книга И. Канапацкого и С. Думина «Белорусские татары: Прошлое и современность», в 2000 г. — «История и культура белорусских татар» того же И. Канапацкого и А. Смолика ^[10] .

Отметим, что изучением истории ислама в Беларуси стали все чаще заниматься сами белорусские татары. Культурно-общественное объединение белорусских татар-мусульман «Зикр уль-китаб» в это время регулярно издавало ежеквартальный альманах «Байрам», на страницах которого отображались вопросы истории, быта, религиозной обрядности, письменного наследства ислама в Беларуси. В республиканских белорусскоязычных журналах «Роднае слова» («Родное слово») и «Беларускі гістарычны часопіс» («Белорусский исторический журнал») выходили научные статьи И. и З. Канапацких, М. Гембицкой.

В особенности значителен вклад в изучение истории ислама в Беларуси, сделанный И. Канапацким — ученым-историком и преподавателем, автором большого числа научных работ, организатором и участником многих международных научно-практичных конференций.

Вообще же, ХХ столетие представляет собой противоречивый и непростой период, когда изучение религии пережило и расцвет, и упадок, и возрождение.

Начало ХХІ в. дало ряд новых имен исследователей культурно-исторического наследства мусульман Беларуси. В 2009 г. вышел ряд важных публикаций: книга литовской исследовательницы Г. Мишкинене с публикацией полного текста, известного под названием «Китаб Ивана Луцкевича» ^[11] , перевод на белорусский язык монографии швейцарского ученого Пауля Сутера (Paul Suter), посвященной изучению тафсира татар ВКЛ, хранящегося ныне в Лондоне ^[12] , исследование профессора Лондонского университета Гарри Норриса (Harry Norris) «Islam in the Baltic» («Ислам в Балтии») ^[13] , в котором среди прочего приведены сведения по истории и культуре мусульман Беларуси, а также данные по этой теме из новых российских, польских, литовских, белорусских, татарских и других научных публикаций. В 2010 г. вышло исследование белорусского ученого М. Тарелко, посвященное полемическому трактату татар-мусульман ВКЛ XVI в. «Откуда произошли идолы» ^[14] .

Историография истории ислама на белорусских землях имеет свои особенности. Эта религия в средневековье была представлена на просторах Восточной Европы весьма скромной по численности этнической группой, которая известна ныне под самоназванием «татары». По сути, история ислама в Беларуси — это в значительной степени история белорусских татар-мусульман: и тех, которые избрали оседлую жизнь в этих краях, и тех, что временами проникали сюда из южных степей с войной или с товаром.

Наиболее важную роль для современности играют, на наш взгляд, исследования А. Мухлинского. Этот ученый заложил фундамент для многих поколений ученых, поставил вопросы, на которые и теперь еще найдены не все ответы. Сложно представить, каким путем пошла бы историческая наука без его участия.

Современные ученые, такие как С. Думин, И. Канапацкий, М. Тарелко и другие стали достойными преемниками А. Мухлинского.

Как и всякая религия, которая продолжительно существует на отдельно взятой территории, ислам не мог не оставить следов в истории Беларуси. Разумеется, их не могло быть много, но их наличия отрицать невозможно. Именно поисками и изучением этих немногих, подчас не сразу различимых упоминаний в документах, хрониках, летописях, устном народном творчестве и традиционной культуре Беларуси предстоит заниматься будущим исследователям.

Хотя ныне ситуация с изучением истории ислама на Беларуси достаточно стабильная, многие проблемы все еще требуют разработки. Существуют некоторые разногласия в трактовке отдельных фактов и понятий. В процессе изучения находится терминологическая дифференциация, некоторые определения требуют дополнительных сведений (например, разграничение понятий «китаб», «полукитаб» и «хамаил»). Необходим единый образец написания имен, терминов и пр. Единые транслитерационные нормы расшифровки арабографических рукописных текстов также ждут своего исследователя.

Роль ислама в истории Беларуси — один из важных и актуальных вопросов, ответ на который ищет и историография.

1.2. Аналитический обзор историографической литературы

Исходя из данных археологии и выводов исторических исследований по вопросам появления ислама на землях Беларуси можно констатировать, что самые первые контакты с носителями этой религии произошли в IХ–Х вв., во время посещения этих мест купцами из стран мусульманского Востока. Сами купцы-путешественники, а тоже персидские и арабские ученые, для которых эти купцы были информаторами, описывали посещенные места, их названия, обычаи местного населения, а также товары, которые можно там выгодно приобрести или продать. Именно в их произведениях упоминается легендарная Артания (Арсания, Арса), описанная мусульманскими географами (аль-Балхи, аль-Истахри, ибн-Хаукалем и др.) наряду с Куявией (Киевской землей) и Славией (землей ильменских словен), которая гипотетически локализуется некоторыми исследователями на территории Беларуси (в окрестностях р. Оршицы). Историки мусульманского Востока много внимания уделяли принятию ислама в качества государственной религии Волжской Булгарией в 922 г., а также благожелательному отношению к исламу ханов Золотой Орды. Так, среднеазиатский историк ал-Джузджани оставил сообщения о Берке (Берка) — первом ордынского хане-мусульманине, а тоже о соблюдении исламских норм в его войске.

Следует признать, что в дальнейшем контакты проходили на поле боя — с тюркскими и тюркоязычными народами Золотой, позднее — Большой Орды и Крымского ханства (как друг против друга, так и в союзе с ними или по найму), а также в ходе дипломатических сношений и вооруженных столкновений с Османской империей в XVII– XIХ вв.

Но только начало переселения татарских воинов на территорию Великого Княжества Литовского в XIV в. вывело контакты с исламом на качественно новый уровень. Именно поэтому историю ислама в Беларуси необходимо рассматривать неразрывно с историей здешних татар, и именно потому мы датируем начало истории ислама на Беларуси этим временем, поскольку до этого отношение к мусульманам формировалось в результате эпизодических контактов. Разные этносы, к которым принадлежали иммигранты-мусульмане, после обоснования на землях ВКЛ, переняв язык здешних жителей, в основе своей выделялись среди других именно своей религией.

Нет причин сомневаться, что татары-мусульмане перешли к оседлой жизни на белорусских землях к концу XІV в., но есть определенные факты, указывающие, что это могло произойти раньше, еще в первой четверти этого столетия (к 1324 г.) (на основании приведенного А. Мухлинским свидетельства Луки Вадинга) ^[15] . Гарри Норрис, однако, отвергает эти сведения ^[16] . Так или иначе, с XIV в. начинается отсчет истории ислама на белорусских землях, поскольку многие достоверные источники подтверждают участие татар во главе с укрывшимся на Литве Тохтамышем на стороне Витовта в битве на Синих Водах в 1399 г.

О мусульманах ВКЛ XIV–XVIII вв. писали и восточные, и западные хронисты, дипломаты, историки, которые оставили после себя ряд письменных свидетельств, документов и хроник ^[17] . Среди восточнославянских источников наиболее известны «Летопись великих князей литовских», «Хроника Быховца» и др. Помещенный в «Летописи великих князей литовских» панегирик Витовту касается взаимоотношений знаменитого князя с ордынцами, наглядно демонстрируя уже сложившиеся взгляды на обитателей Степи. Больше летописных сведений по истории мусульман на белорусских землях подается в «Хронике Быховца», доведенной до 1506 г., которая обрывается описанием победы М. Глинского над крымчаками в Клецкой битве.

Западные источники по истории ислама и мусульман в ВКЛ XIV–XV вв. изученны меньше. В основном такого рода сообщения имеются в орденских хрониках, письмах руководителей разного ранга и касаются волнений, мятежей, участия татар в войнах с крестоносцами.

В мемуарах бургундского рыцаря Жильбера де Лануа, который проезжал в 1414 г. через земли ВКЛ с посольством в Османскую империю, есть информация о расселении и положении мусульман на землях Витовта. Один из наиболее ценных источников о состоянии ислама на землях ВКЛ — сочинение «Рисале-и‑татар-и‑лех», написанное неким татарином из ВКЛ для Рустам-паши, визиря султана Сулеймана Кануни (Сулеймана Титульная страница «Актов о литовских татарах» Великолепного) в 1558 г. Автор приводит в нем мусульман Великого княжества Литовского «татар-и‑лех» — «татары польские» и приводит большое количество сведений об их происхождении, самых разных сторонах их жизни ^[18] .

Турецкий ученый, историограф султана Мурада ІV, Печоглу (ум. 1640), более известный как Печеви, рассказывает о белорусских татарах-мусульманах в своей истории Османской империи с 1520 по 1630 г. Он пользовался сведениями из самых достоверных источников, как это видно из его сочинения, и среди прочего оставил описание Кипчака (Золотой Орды) и его обитателей. Татары Речи Посполитой ему известны под названием «лех-татарлары» (польские татары) ^[19] . Правового и социального положения мусульман, что жили в Княжестве и Короне, касались некоторые статьи Статутов Великого княжества Литовского (1529, 1566, 1588 гг.). Определенные постановления того же содержания можно найти и в издании «Volumina Legum» ^[20] .

Некоторые сведения обвинительного, даже клеветнического характера содержат памфлеты М. Чижевского «Алькоран татарский» (1616) и П. Чижевского «Альфуркан татарский…» (1616 [1617]). Высказывается небезосновательное предположение, что у них мог быть один и тот же автор. Опровержение изложенных там фактов содержит полемическое сочинение Азулевича «Апология татар», изданное в Вильно (1630) ^[21] . Имя первого правозащитника мусульман Речи Посполитой, к сожалению, осталось неизвестным.

Документация о дипломатических связях Великого Княжества Литовского и Речи Посполитой с Османской империей и Крымским ханством имеется в библиотеке Чарторыйских ^[22] .

Одними с самых информативных источников по истории ислама в Беларуси являются памятники письменности татар-мусульман: китабы и хамаилы. Особенную ценность они имеют для определения мировоззренческих представлений белорусских мусульман, идеологической и практической составляющих исповедуемой ими религии. Открытие, изучение, перевод на современный язык многих из их было начато А. Мухлинским, продолжено в ХХ в. Я. Станкевичем, А. Антоновичем и рядом других ученых. На современном этапе исследованием письменного наследия мусульман Беларуси занимаются Г. Мишкинене (Литва), П. Сутер (Швейцария), Е. Титовец, В. Нестерович, М. Тарелко и И. Сынкова (Беларусь). Их работы часто содержат публикации текстов источников, что позволяет нам опираться на них наряду с аутентичными, часто недоступными для долговременного изучения текстами.

Сведения о татарах-мусульманах, их поселении на землях ВКЛ, об их правовом и социально-экономичном положении, вероисповедании, культуре имеются в опубликованных источниках (хрониках и документах) и в источниках, хранящихся в архивах Беларуси, России, Польши, Литвы и Украины ^[23] .

Для рассмотрения проблемы большое значение имеют акты Литовской метрики. Их изучение и публикация были начаты еще в ХІХ — начале ХХ в. и продолжаются до нашего времени (в основном в Литовской республике). Опубликованные документы издавались по тематическим категориям. Том ХХХІ, изданный в Вильно в 1906 г., содержит акты, посвященные литовским татарам ^[24] . В них содержится большое количество исторических сведений различного рода и уровня информативности об экономических, социальных и культурных условиях жизни мусульман ВКЛ, в том числе об их вероубеждении, религиозной практике и традициях.

* * *

По своему содержанию опубликованные акты о литовских татарах весьма разнообразны и достаточно многочисленны. Можно выделить следующих их группы: 1) решения монархов ВКЛ и Речи Посполитой (листы, привилегии на дворянство или земельные владения, королевские решения по разным вопросам); 2) документы по земельным вопросам (заемные, заставные, продажные листы и записи; листы о замене одних земель на другие; пересчеты или реестры документов на поместья; инвентари; заявления об отдаче в залог; вводы во владение имениями; простительные и арендные записи); 3) документы по экономическим вопросам (чаще всего это записи об уплате денег за что-либо); 4) судебные документы по криминальным или административным делам (заявления, жалобы, повестки, разбирательства, признания, решения, постановления, соглашения, уступки, взыскания, донесения); 5) духовные завещания (тестаменты).

Данная классификация, возможно, не совсем совершенна; однако главной целью ее составления было стремление показать довольно широкое поле для анализа, которое открывается при рассмотрении данного исторического источника.

Представляется, что религия наиболее тесно связана с самой необыденной категорией представленных документов — духовными завещаниями, или тестаментами. Именно в них мы находим наиболее красноречивые подтверждения преданности вере у мусульман ВКЛ, можем определить их степень осведомленности о нормах шариата и их соблюдении, например, тех, что связаны с распределением имущества между родственниками или уплатой махра. Одним из наиболее важных факторов выступает возможность завещателя высказывать формально не обязательные рассуждения, включать в текст завещания привычные ему речевые обороты, фрагменты духовно-философских сочинений, которые наглядно демонстрируют его религиозную и ценностную ориентацию.

Что касается фактического материала о положении дел в среде мусульман западных губерний Российской империи в XIX в., то его можно обнаружить во многих источниках: законодательных актах, посвященных положению мусульман в Российской империи (в которых зачастую особо упоминались «литовские татары»), метрических книгах, материалах судебных разбирательств, упоминаниях в публицистических, литературных и эпистолярных сочинениях. Особый заметный след оставило распространение лубочной живописи (мугиров — своего рода картин, иногда вышивок, с изображениями мусульманской символики, различных орнаментов, мечетей и каллиграфическими выдержками из Корана — по аналогии с шамаилями татар Поволжья), имеющей целью отразить и подчеркнуть религиозность ее создателей и владельцев; сказалось зарождение и развитие технических новинок, таких как фотография, что значительно облегчает визуальное восприятие культурной ситуации в то время.

Другие печатные источники освещают преимущественно события XVI–XVIII вв., однако большое количество документов еще ни опубликовано.

Подводя итог, следует заметить, что история ислама в Беларуси в ее целостности остается некой «terra incognita», ввиду разрозненности источников и весьма неоднозначных и зачастую расходящихся мнений как белорусских, так и зарубежных историков по многим ключевым вопросам этой научной проблемы.