Глава III

Группы мусульманской татарской элиты

Абызы и улемы

Возникновение сети медресе и мектебов в Волго-Уральском регионе связано с формированием Оренбургского магометанского духовного собрания (ОМДС), которое было единым органом, объединявшим всех мусульман Внутренней России и Сибири в 1788–1917 гг. При этом создание мусульманского образования в крае присходит почти одновременно в Казани и Заказанье, Каргале близ Оренбурга и Тайсуганово близ Альметьевска и в Овечьем Овраге на Нижегородчине. Все эти медресе были закрыты уже Советской властью. Именно это возрождение профессионального образования и создания нового поколения улемов, как интеллектуальной и культурной элиты края, стало наиболее важным процессом развития мусульманского образования после 1552 г.

В качестве регионов изучения мы возьмем Казань и Заказанье (преимущественно медресе Мачкары), Каргалу, Юго-Восток Татарстана (преимущественно медресе Тайсуганово и Байряков – «Губайдия») и Юго-Восток Нижегородчины. Методика изучения проблемы во многом дана в «Аль-кыйсм ас-сани мин китаб мустафад аль-ахбар фи ахвал Казан ва Болгар» (Вторая часть книги «Кладезь сведений о делах Казани и Булгара») Ш. Марджани и «Асар» «Памятники» Р. Фахретдина. «Мустафад…» и «Асар» представляют собой уникальные справочники по духовной жизни татарского мира, позволяющие получить информацию о сложнейшем характере учебных, имущественных, родственных отношений, связывавших татарское духовенство между собой, с мурзами и буржуазией. Остановимся здесь прежде всего на имамах с горной (мишарской) стороны Волги, которые выделяются по нисбе «аль-джабали» (горный) или по месту происхождения «джабалстан» (горная сторона). Поскольку для данного региона в этот период основной формой самоорганизации мусульман является ишанизм, более подробно остановимся на личностях этих суфиев.

Возрождение мусульманского образования связано с абызами (абыз-агайлар, вероятно, от арабского «хафиз» — знающий Коран наизусть) — участниками общественно-религиозного движения среди мусульман Волго-Уральского региона в 2-й пол. XVI—1-й пол. XVIII вв. По мнению Р. Фахретдина, после падения Казанского ханства так называли даже неграмотных людей, немного сведущих в основах веры и знающих некоторые аяты (стихи) Корана. Основной характеристикой мударрисов этой эпохи было отсутствие образования в странах мусульманского мира или у улемов – выходцев из этих стран. С этой эпохой связано создание медресе, например, при 1-й (Юнусовской) мечети Казани (мударрис Абубекр б. Ибрагим аль-Казани), в Каргале (мударрис Габдессалям аль-Кариле), деревне Мачкара в Заказанье (мударрис Габделхамид б. Утегян ат-Тюнтяри), Тайсуганово близ Бугульмы (мударрис Габдуррахман б. Туймухаммад аль-Бикчураи ат-Тайсугани), Овечий Овраг на Нижегородчине (мударрис Абдулжалил Биккинин).

Возрождение систематического мусульманского образования связано с влиянием Северного Кавказа (Дагестана), где оно отличалось в целом свободой и отсутствием государственного контроля. Получение основных доходов от торговли с Туркестаном во 2-й половине XVIII – 1-й половине XIX вв. требовало от татар следования бухарской модели. В Туркестане, особенно в Бухаре, татары подвергаются усиленной обработке официального духовенства и суфийских шейхов с целью подчинения духовной традиции Бухары. Поэтому первые медресе схоластического бухарского образца появляются на средства буржуазии в Казани и Заказанье (Кышкар, Мачкара, Ташкичу), Каргале, то есть в наиболее экономически развитых регионах. По утверждению Адиба Халида, доминантой образования в медресе Средней Азии было придание учащимся навыков для обеспечения собственного статуса в современной мусульманской общине. Поэтому основное внимание уделялось не первоисточникам (Корану и Сунне), а их толкованиям в рамках существующей традиции: «медресе не только воспроизводило образованную элиту, но и определенное восприятие Ислама». После организации ОМДС абызы оказались в состоянии конфликта с указным духовенством. С другой стороны, абызам противостояли рационалистическая концепция А. Курсави и традиции классической мусульманской учености. К началу XIX века происходит постепенная локализация движения абызов в периферийных районах (мишарских и Приуралье) и его частичная трансформация в ишанизм. Движение абызов превратилось в движение улемов (включая Х. Оруви, А. Утыз-Имяни, Т.Ялчыгула) и шакирдов, оппозиционно настроенных к «указному» духовенству. Они критиковали продажность духовенства, бухарскую систему образованию, обычаи и образ жизни. К середине XIX века в результате консолидации структуры ОМДС и становления системы религиозного образования движение абызов сошло на нет.

Во второй половине XVIII – первой трети XIX вв. крупнейшим комплексом профессионального религиозного образования у татар были Каргалинские медресе. Они были исламскими учебными заведениями среднеазиатского типа, прежде всего из-за концентрации буржуазии на рынках Туркестана. Наиболее широко известны три ученика Каргалы, ставшие муфтиями (М. Хусаинов, Г. Габдессалямов, Г. Сулейманов), и четверо мударрисов. Крупнейшим из них был Габдуррахман б. Мухаммадшариф аль-Кирмани (1743—1826), который вместе с будущим муфтием М. Хусаиновым был учеником Мухаммада б. Гали ад-Дагестани. Он был, в свою очередь, мударрисом у муфтия Г. Габдессаляма (уроженца аула Абдрахманово Бугульминского уезда), мударриса медресе при «Голубой» (4-ой) мечети Казани Габденнасыра б. Рахманкола аль-Джабали, мударриса медресе Кышкар в Заказанье Фаяза б. Габделгазиза аль-Кенери, мударриса медресе «Губайдия» Губайдуллы б. Ишкуата, мударриса медресе Тайсуганово Габденнасыра б. Габдеррахима аль-Улькаши, основателя и мударриса медресе в Стерлибаше шейха Нигматуллу б. Биктимера (Тукаева) и ишана Хабибуллы б. Хусаина ал-Ури (Оруви) из Заказанья.

Следует отметить, что увеличение торговли со Средней Азией все более побуждало шакирдов Каргалы на продолжение образования, преимущественно в Бухаре. Это касается Губайдуллы бин Ибрагима бин Ишкуата, Габденнасира б. Габдеррахима аль-Улькаши, Хабибуллы б. Хусаин аль-Ури, Нигматулла б. Биктимера. Следующий мударрис медресе Сафаджая, Хабибулла-ишан Альмухаммятов, также получил образование в Бухаре. Важнейшим достоинством сложившейся системы была ее принципиальная многоуровневость. После получения образования в деревенском мектебе или медресе отца следовала отправка в один из общетатарских центров образования. Для первой половины XIX века в этой функции выступала в Заказанье преимущественно Мачкара, затем следовало образование, как правило, в Каргале, затем в Туркестане, в основном, в Бухаре. Таким образом, несмотря на отсутствие собственного медресе при ОМДС и вообще в Уфе (до 1887 г.) система подготовки элиты в лице мударрисов и ахунов была достаточно стройной, последовательной и логичной. На такой уровень систематичности начали выходить только джадидские медресе в начале XX века, но поскольку новая элита должна была носить и национальный характер, то здесь процесс образования концентрировался в рамках одного медресе и по срокам (до 14 лет в «Мухаммадии» и «Хусаинии») приближался к сроку подготовки мударриса столетием ранее. Здесь следует отметить, что и в том, и другом случае в условиях преобладания аграрной цивилизации целью ставилась подготовка элиты российских мусульман. Для начала XX века максимально возможным было только 4-летнее всеобщее начальное образование.

Здесь следует высказать следующую догадку. В конце XVIII – начале XIX вв. среди татар возникло противостояние двух групп шейхов, имамов и мударрисов. Во главе одной группы был имам деревни Ура Казанской губернии ишан Хабибулла б. Хусаина аль-Ури (Оруви). Он учился в Бухаре и Кабуле, получил в Кабуле иджаз-нама от шейха тариката (ордена) Накшбандийа-муджаддидийа Фаизхана б. Хозырхана аль-Кабули. С именем Хабибуллы б. Хусаина связана наиболее серьезная попытка противостояния политике централизации Духовного собрания и лично муфтия М. Хусаина в этот период. М. Хусаин использовал против него его брата Фатхуллу, с которым будущий муфтий вместе учился в Бухаре у шейха Атауллы б. Хади. Последний прославился в 1808 г. активным участием в осуждении и опровержении идей А. Курсави, предпринятом по инициативе эмира Бухары Хайдара б. Масума аль-Мангыти. Хабибулла б. Хусаин развернул свою деятельность главным образом среди всех слоев мишарского населения, где приобрел много шакирдов и мюридов. Благодаря поддержке нижегородских губернских властей ему удалось занять ключевой пост имама мечети на Макарьевской ярмарке, которая тогда была основным торговым центром татарского мира. При этом он сместил с данного поста назначенца лично муфтия М. Хусаина (1788–1824 гг.). После провала попытки смеcтить с поста и самого муфтия в 1804 г. Хабибулла отправился в Петербург, где добивался создания самостоятельного Духовного собрания Саратовской губернии, причем предполагалось введение сана муфтия.

Хабибулла бине Хусаин развернул свою деятельность главным образом среди мишарского населения, где приобрел много шакирдов и мюридов. Он был, как сейчас бы сказали, ярко выраженной харизматической личностью. Люди целовали даже следы от полозьев его саней и колес телеги, его могила превратилась затем в центр поклонения для мишар. В родной Уре ему удалось создать ханаку, то есть постоянный центр для своих многочисленных мюридов. Пример отдаленных от городов и властей мишарских деревень, где муллы сами контролировали свои приходы, вдохновил Хабибуллу бине Хусаина. Ему не удалось открыть признанного властями Духовного собрания, объединяющего мусульман между Волгой и Окой. Но он сам, как суфийский шейх, создал наиболее адекватную форму организации и упрочения ислама в условиях мишарского населения, жившего чересполосно с нетатарами. Таким образом, в это время ишанизм, то есть ориентация на своего шейха (по персидски «ишана»), стал практически единственной формой самосохранения изолированного от своего основного ядра татарского населения. В 1860-е гг. Фаизхани, как очевидец писал о том, что он считал признаком суеверия, проявлением культа «авлия» (святых), противоречащим ортодоксальному исламу: «целуют землю, там, где ступала нога Хабибуллы «Ури», и, направляясь на кладбище «Уры»,  едят землю с его могилы. Но чуть позднее Фаизхани как настоящий ученый понял, что невозможно полностью применить опыт Казани в условиях Нижегородчины и признал роль еще одного шейха Накшбандийи Хабибуллы Альмухаммятова как духовного лидера региона. Уже в 1910-е гг., учившийся в медресе Нургали Буави в Буинске, выдающийся историк и общественный деятель Хади Атласи констатировал, что ишанизм является основной формой самоорганизации мишарского населения.

Самым известным эпизодом деятельности Хабибуллы аль-Ури является его борьба против выдающегося улема и мударриса Абдуннасыра Курсави. Последний обучался у другого улема – суфия тариката (ордена) – Накшбандийа-муджаддидийа шейха Ниязкул ат-Туркмани из Бухары, фактического соперника Фаизхана аль-Кабули. У этого бухарского шейха учились Абдуннасыр Курсави, Нигматулла Тукаев, мударрис медресе при мечети Иске-Таш в Казани Фазыл аль-Кизляви. Основатель медресе в Стерлитамаке Шарафетдин б. Зайнетдин аль-Эстерли учился в Бухаре вместе с Нигматуллой Тукаевым. Эта группировка отличалась своей сплоченностью. Таким образом, для регионов со слабо развитой городской сетью типа горной стороны Волги, Закамья и Приуралья именно суфии тариката Накшбандийа сыграли основную роль в развитии образования.

Так что сам конфликт, при учете всей теологической противоположности их взглядов, возможно, служит и продолжением борьбы между среднеазиатскими шейхами. В числе наиболее известных мюридов муджаддидийа Фаизхана б. Хозырхана аль-Кабули у татар были ишан Вали(д) б. Мухамад-Амин аль-Кайбычи аль-Каргали и улем и поэт Абдаррахим Утыз-Имяни. Основным центром преемников Фаизхана аль-Кабули у татар был нефтяной регион, где они возглавляли крупнейшие медресе края, от Кизляу и Ново-Альметьево в Нурлатском районе через Тайсуганово в Альметьевском районе до Минзелебаша и Старо-Альметьево в Сармановском районе. Среди них по двум спискам сильсила (преемственности) XIX в. упоминаются имена: Вали (б. Мухаммад-Амин) аль-Каргали (ум. в 1802), Убайдаллах аль-Кизлави (Губайдулла б. Джагфар аль-Казани аль-Альмети, XIX в.), Ниматаллах аль-Алмати (Нигматулла б. Губайдулла аль-Альмети, ум. в 1853), шейха Абдалджаббар аль-Парави (Габдулджаббар ибн Габдрахман ибн Туймухаммад ат-Тайсугани, (1750–1846), шейх Мухаммад аль-Кизлави, Хайраллах ал-Алмати, шейх Ахмад аль-Кизлави. С Альметьево были прямо связаны мишаре из числа служилых татар, выходцев из Нижегородчины. В 1678–1687 гг. эти земли принадлежали выходцу их Темниковскго уезда Ямаш мурзе князю Тимбякову, а с 1687 г. Мухамету Мусалимову сыну князя Тимбякову. С регионом Бугульмы был связан другой известный род мурз Такташевых, давших в начале прошлого века выдающегося татарского поэта Хади Такташа (уроженца деревни Сыркыды, ныне в Мордовии).

Кышарский имам и мударрис Фаяз б. Абд аль-Азиз аль-Кенери также побывал в Кабуле. При этом достоверно известно, что его предшественник в Кышкаре Сагит б. Ибрагим б. Габдулла аль-Барыши своим шейхом считал Фаизхана б. Хозырхана аль-Кабули, у которого лично учился. Эта группировка была связана с муллами Каргалы и движением абызов. Поэтому тот факт, что Якуб б. Яхья в 1830-е гг. занял пост имама и мударриса в ауле Кышкар свидетельствует о победе группы татарских учеников Ниязкул ат-Туркмани. О конфликте между медресе свидетельствует и спор по вопросам реформы образования, развернувшийся между Фаизхани и Исмагилом б. Мусой б. Габдуллой б. Габдессалямям (Утямышевым). Последний был имамом и мударрисом в Кышкаре в 1846–1871 гг. Вначале он занимался торговлей в Бухаре, Казани и Астрахани, затем по настоянию Мусы Утямышева возглавил приход. С его именем связан последний период расцвета Кышкара. Исмагил б. Муса даже заявил, что изучение русского языка –
запретное дело.

Кризис бухарского образования становится все более явным к середине XIX века. По мнению Марджани, «из отправившихся в Бухару и вернувшихся оттуда из нашего края есть только четыре человека, ставших большими учеными, достигших совершенства: мулла Габдуннасыр аль-Курсави, вышеупомянутый мулла Мухсин, мулла Габдулла бине Яхья аль-Мачкарави, мулла Багаутдин бине Субхан аль-Марджани. Все остальные кроме них – бесполезные и безграмотные». Так, например, В 1812 г. Габдулла б. Яхья возвращается в Мачкару. По преданию из его медресе вышло1000 мударрисов. По словам Марджани, возможно до его смерти в 1858 г. медресе закончило столько шакирдов. Среди них стоит назвать: имама и мударриса 2-ой (Апанаевской) мечети Казани Мухаммедкарима б. Мухаммедрахима б. Гаида ат-Таканыши (Мухаммедрахимова); его преемника Таджетдина б. Башира ас-Суыксуи (Баширова). Стоит отметить, что хотя Габдулла б. Яхья аль-Чиртуши аль-Мачкарави превзошел Мухаммад Рахима б. Йусуфа по числу учеников, среди них уже не было фигур столь яркого масштаба. Схоластическая бухарская традиция не была приспособлена к условиям Нового времени, о чем писал еще в самом начале позапрошлого века Абдуннасыр Курсави. Во второй половине XIX века начинается упадок медресе Мачкары. Если в начале XIX века шакирды Мачкары кроме Заказанья оказали значительно влияние на постановку образования на юго-западе нынешнего Башкортостана (Стерлибаш и Стерлитамак) и их центром в Казани стала мечеть «Иске-Таш», то во второй и третьей четверти XIX века шакирды Мачкары воглавили такие ключевые приходы Казани как «Апанаевскую». «Галеевскую» «Сенную», «Бурнаевскую», «Розовую» мечети. Таким образом, пределы влияния медресе Мачкары ограничились Казанью и Заказаньем.

Во второй половине XIX века в медресе Казани продолжается традиция приема шакирдов со всех концов округа ОМДС. Вместе с тем укрепление региональных центров не дает возможности для столь же широкой постановки шакирдов ведущих медресе в другие образовательные центры, где уже сложились свои династии мударрисов. Здесь такими примерами являются Тукаевы в Стерлибаше, Амирханы в «Иске-таше», Сагитовы в «Галеевской мечети» Казани, Байтугановы в Тайсуганово, Губайдуллины в Байряках. Шакирды прибывали в основном из периферийных регионов, где не существовала развитая сеть медресе, и они не могли переходить из одного медресе в другое, как в Казанской зоне. Это видно на примере медресе «Кышкар», чьими наиболее известными учениками были Габдеррашид Ибрагим (Тара Тобольской губернии), Гатаулла Баязитов (Касимовский уезд Рязанской губернии). В «Апанаевском»  медресе это были уроженцы традиционных мишарских регионов (Хусаин Фаизхани и Гафур Кулахметов) и новой экономической столицы Северного Кавказа Ростова-на-Дону (братья Закир и Муса Биги). В эти годы недовольство бухарским образованием проявляется стремлением продолжить образование в Медине (входившей тогда в состав Османской империи), то есть в регионе зарождения ислама, ассоциировавшимся с источником истинных знаний. Поражения государств Средней Азии и установление над Хивой и Бухарой российского протектората в глазах татар во многом обозначали утрату ими статуса мусульманских государств. Среди таких деятелей можно назвать вышеупомянутых Габдеррашид Ибрагима, Мусу Биги, выдающегося шейха «Накшбандийи» улема и историка Мурада Рамзи и имама и мударриса в Петряксах Хамидуллу Альмушева.

Исходя из вышесказанного, необходимо четко выделить следующие этапы развития мусульманского образования после падения Казани. В результате ликвидации системы мусульманского образования в городских медресе после 1552 г. к середине XVIII века начинается возрождение образования абызами одновременно в широкой зоне от Нижегородчины на Заказанье, Надыровскую волость и до зоны Оренбурга. В возрождении традиций богословия и фикха в зонах Казани и Оренбурга ключевую роль сыграли дагестанские улемы и их ученики. Создание ОМДС и ориентация буржуазии на рынки Средней Азии привели к заимствованию бухарской традиции. Именно среднеазиатская схоластика в лице бывших шакирдов Мавераннахра стала первой богословской и догматической системой, объединившей всю территорию ОМДС. Одновременно была создана сеть медресе всех уровней, когда высший уровень, единый для всех мусульман, кроме немногочисленных госслужащих и военнослужащих, находился в Бухаре. Во второй половине XIX века классическая бухарская традиция не смогла ответить на вызов той ситуации в России, которая сложилась в результате буржуазных реформ и создания государственной школы для мусульман округа ОМДС. Кадимизм со своими локальными медресе не смог восстановить контроль над всей территорией ОМДС и предотвратить ассимиляцию мусульманской элиты. Как уже указывалось, джадиды в условиях Нового времени воссоздали единую общенациональную систему и подготовки элиты, воплотив в жизнь планы муфтия М. Хусаина и Ш. Марджани – Х. Фаизхани. В дореволюционный период в биографиях выдающихся светских мишарских деятелей: Хусаина Фаизхани, Загира Биги, Карима Тинчурина, Гафура Кулахметова, Гаяза Исхаки, Хади Такташа, Шарифа Камала – всегда присутствует период образования в медресе. Окончание эпохи образования в медресе обозначало окончание эпохи развития татарской классической культуры и литературы. Поэтому подготовка современной национальной элиты, совмещающей мусульманскую идентичность и образование с владением достижений современной науки, является актуальной и для нового тысячелетия.