Издательский дом «Медина»
Поиск rss Написать нам
Главная » Новости
Книжная ученость нижегородских татар как предмет исследования Издательского дома «Медина»
13.10.2010
Иллюстрация

Доклад, прочитанный главным редактором отдела энциклопедий Издательского дома «Медина», к.и.н., этнологом Хайретдиновым Д.З. на международной конференции «Духовное наследие мусульманских народов России и ближнего зарубежья» (Казань, 23-24 сентября 2010 г.).

I.

Книжная ученость нижегородских татар, по сути, остается все еще не изученной исследователями. Представители этого субэтноса являлись сочинителями богословских трудов, большинство из которых, к сожалению, не сохранилось, поэтому об этой затерянной странице истории нижегородских татар все еще практически ничего не известно. Так, Ризаутдин Фахретдин в своей работе «Асар» приводит информацию об имаме и мударрисе Наримане Сулейманове – нижегородском татарине, проживавшем в Башкирии. В медресе, названном его именем, было переписано несколько книг, одну из которых - «Мугин аль-хаккям», в конце XVIII в. написал лично Нариман-хазрат. Далее мы можем вспомнить в этом контексте богослова и философа Садека Абдельджалилова из с.Овечий Овраг Нижегородской губернии, автора многочисленных сочинений на разные темы, также исчезнувших.

Одним из крупнейших духовных центров, занимавшихся распространением богословской литературы путем переписывания книг, было медресе в с.Антяровка Нижегородской губернии. Например, здесь еще в 1816 г. была переписана книга «Джумджума султан» Хусама Катиба XIV в., которая затем активно распространялась по всему региону. Она была довольно популярна у нижегородских татар: так, несколько ее экземпляров в 1980-х гг. были приобретены для библиотеки Казанского госуниверситета в с. Бол. Рыбушкино.

Когда рукописная деятельность в процессе тиражирования исламской богословской литературы в России стала уступать место книгопечатанию, нижгары также активно включились в эти процессы. Об этом свидетельствует, например, такой факт: первая публикация книги Таджетдина б. Ялчыгула (1768-1838) «Рисаляи Газиза» была осуществлена на пожертвования жителя с. Пара (Актуково) Сергачского уезда по имени Ризван Малай (или М?л??). Эта информация приведена в самом издании, выпущенном в Санкт-Петербурге в 1847 г.

Каковы истоки книжной учености татар на Нижегородчине? К сожалению, полной картины нет до сих пор. К примеру, у нас нет никакой информации об используемых нижгарами тамгах, рудименте доисламской рунической письменности, хотя Т.Г. Масленицкий прямо указывает на их существование еще и в XVIII в.

Огромное значение для изучения исторических процессов имеют такие нарративные источники, как «Сафаджайские тетради» - сборник погодных сообщений об истории татарского села Сафаджай, или Красная Горка Нижегородской области. Это единственный из сохранившихся и известных нам письменный источник по истории татарских сел Нижегородчины, до сих пор не переведенный на русский язык и не опубликованный. Между тем, в нем содержится важнейшая информация, напрочь переворачивающая наши представления о ходе тех или иных событий, о характере многих явлений. Обращу внимание участников конференции на два важных сюжета.

Во-первых, «Сафаджайские тетради» содержат сообщение о военном сопротивлении татарского населения соседнего с.Мурзицы отрядам Ивана Грозного в середине XVI в. во время Казанского похода царя. Во главе этого населения были мурзы, репрессированные в ходе военного противостояния. Само татарское население Мурзиц было либо уничтожено, либо частично сбежало, в т.ч. в Сафаджай. О чем говорит эта запись? В совокупности с анализом других источников это наилучшим образом опровергает сложившиеся мифы об извечной «вражде» - в кавычках - казанских и нижегородских татар, и о «предательстве» - опять же в кавычках - последними кровно-религиозного родства с Казанью. Более того, информация о наличии мурз в этом районе в середине XVI в., на наш взгляд, свидетельствует в пользу существования здесь княжества, которое, по-видимому, входило в состав Казанского ханства.

Кстати сказать, информация источника подтверждается последними находками археологов. Поселение Мурзицы было обследовано совместной экспедицией Института истории имени Ш. Марджани и исторического факультета Нижегородского государственного университета в 2007-2008 гг. Интерес ученых был вызван тем, что согласно местной устной традиции, село берет начало от Грозной крепости, построенной ордынским военачальником Секиз-бием в XIV в. Это был крупный по средневековым меркам населенный пункт, по размерам сравнимый с Казанским кремлем, и в нем были найдены артефакты ордынской эпохи. Следы обширного пожара, которые прослеживаются в культурном слое почти на всей территории, датируются по керамическим остаткам XVI столетием. Поэтому ученые склонны связывать уничтожение Грозной крепости с сопротивлением воинам Ивана IV.

Второй важный сюжет «Сафаджайских тетрадей» как раз и гласит о том, что Сафаджай и ряд соседних сел возникли в XV – начале XVI вв. Это коренным образом противоречит сложившейся в последние годы научной школе, согласно которой нижегородские татары как субэтническая группа образовалась только по воле царских властей путем перевода сюда служилых татар из-под Кадома в XVII в. Таким образом, если бы не «Сафаджайские тетради», мы и сегодня полагали бы, что Сафаджай и Петряксы появились только в начале XVII в. по милости Алатырской уездной администрации в целях охраны каких-либо важных дорог.

Следует сказать, что в недалеком прошлом таких источников было много больше, и если бы они дожили до наших дней, реконструкция истории нижегородских татар была бы более основательной и отнюдь не москвоцентричной. Вот что пишет об этом факте Т.Г. Масленицкий в XVIII в.: «И всякая почти [татарская] деревня [Симбирской губернии] знает свои происхождения, а иногда имеет оные и на письме». Возможно, что подобные оригинальные источники дожили до конца ХХ в.: как пишет Мансур Хафизов, только в 1988 г. ученые из Казани обнаружили на юго-востоке Нижегородской области (и, по всей видимости, забрали с собой в Казань) около 100 источников XIV-XVIII вв., написанных на татарском, арабском, персидском, тюркском и китайском языках! По-видимому, на этой конференции необходимо поставить вопрос о том, что эти источники должны быть как можно скорее изучены, опубликованы и введены в научный оборот, ведь в противном случае будут множиться и укрепляться научные школы шовинистического направления, согласно которым все татары за пределами Татарстана находятся «в гостях» у других народов.

II.

Переходя ко второй части своего доклада, вначале скажу несколько слов теоретического плана.

Как известно, духовная культура мусульманских народов России в течение почти семи десятилетий скрупулезно уничтожалась, а ее наследие находилось в забвении. Сегодня многие явления этой культуры, прежде всего связанные с суфизмом, часто превращаются в объект грубого фольклора, лишенного и намека на сакральность, и тем более не имеющего ничего общего с исламской культурой и верой, в то время как речь должна идти о региональных особенностях ислама, который, проникая в ту или иную этническую среду, всегда впитывает местные традиции, преобразовывая их в рамках концепции строгого единобожия. В любом случае, без четкого и терминологически тщательно выверенного анализа тех или иных явлений представить их подлинную суть невозможно. В связи с этим следует заметить, что изменить сложившуюся конъюнктуру вокруг искажения природы монотеизма призвана просветительская деятельность Издательского дома «Медина», одним из результатов которой стал выпуск научно-богословской серии «Ханафитское наследие», перевод на русский язык тафсира Корана Абдуллы Юсуфа Али и др. работы в области исламской теологии.

Одним из направлений деятельности ИД «Медина» является возрождение забытых и оригинальных трудов дореволюционных нижегородских имамов. Хотя на первый взгляд кажется, что эта работа имеет лишь региональное значение, это совсем не так, в чем мы сейчас убедимся.

Первая работа, о которой хотелось бы рассказать сегодня – «Хадж-наме». Ее автор – имам из с.Петряксы Хамидулла Альмушев, прославился как просветитель, основатель и преподаватель медресе в Петряксах. Юношей за время обучения в медресе Бухары и Самарканда, где он выучил арабский, персидский языки и тюрки, он стал Коран-хафизом, написал несколько очерков по истории ислама, жизни мусульманских народов Востока. Живя в Средней Азии, он переводил богословские и научные труды, приобрел в ученых кругах Бухары и Самарканда репутацию любознательного и талантливого молодого богослова. В конце XIX в. он был имамом в мусульманских частях императорской гвардии в Петергофе, где он познакомился с Мухаммед-Алимом Максутовым – крупным татарским предпринимателем и общественным деятелем, с выдающимся просветителем, богословом Ризаэтдином Фахретдином. В 1894 г. он был утвержден на посту имама-хатыба 4-й соборной мечети с. Петряксы.

В 1899-1901 гг. Альмушев совершил хадж. В ходе этой поездки он описал быт и традиции местных жителей; встречался с известными учеными тех лет, брал у них уроки. Авторитет, которым пользовался этот богослов, был столь велик, что консулы Турции и Франции в Феодосии пришли на вокзал со своими семьями проводить Х.Альмушева во время его возвращения домой.

Итак, от поездки Альмушева остался дневник, и эти путевые заметки легли в основу книги «Хадж-наме», выпущенную в ИД «Медина» в 2006 г. Из его записей мы узнаем, что, оказывается, у российских мусульман на территории нынешней Саудовской Аравии в конце XIX в. были свои вакфы: «(Татары) построили в Медине медресе под названием «Казанлы», учредили должности имама, муэдзина… и приобрели много зданий, чтобы (доходы от них) шли в пользу студентов. В целом (медресе принадлежит) до пятнадцати домов». Не стоит и говорить о важности этой информации, особенно в свете хороших культурно-политических отношений между Саудовской Аравией и Российской Федерацией – ведь наличие сегодня в Мекке и Медине вакуфных учреждений, принадлежащих российской мусульманской умме, намного облегчило бы для них осуществление хаджа, и существенно снизило бы его цену.

Смеем утверждать, что на мировоззрение нижегородских имамов Нового времени повлиял выдающийся уроженец села Сафаджай, ученый с широчайшим спектром знаний, предтеча джадидизма Хусаин Фаизханов (1823-1866) – известный татарский ученый-ориенталист, просветитель и общественный деятель. Он обучался в Казани в медресе при 2-й казанской [Апанаевской] мечети, в 1850 г. перешел на обучение к Ш.Марджани, с чего началось их творческое сотрудничество, хотя обучение у него было недолгим. В 1854 г. он отправился в Санкт-Петербург, где в 1858 г. ему удалось получить место преподавателя тюркских и арабских языков Восточного факультета университета.

На протяжении всей своей научной деятельности Фаизханов занимался перепиской и описанием восточных рукописей. Он составил картотеку арабских рукописей Азиатского музея, читал курс лекций по каллиграфии на Восточном факультете, занимался и сравнительной лингвистикой. Его материалы по казахскому и татарскому языкам включены в 2-томный «Сравнительный словарь турецкотатарских наречий». Фаизханов первым из татарских просветителей, убедившись в преимуществе европейской системы обучения, пришел к мысли о необходимости перенесения европейских методов образования на татарскую почву. Зимой 1862 г. он написал специальную работу «Ислах аль-мадарис», которой подготовил почву для джадидского медресе. Таким образом, именно Фаизханов был предшественником новометодного образования (усуль джадид), с его звуковым методом обучения. Материальная неустроенность, годы мытарств в Петербурге, неподходящий климат сказались на здоровье Фаизханова, и он умер после тяжелой болезни в 1866 г. При его жизни увидела свет лишь одна монография ученого – «Краткая грамматика татарского языка», изданная в 1862 г. Только в 2006 г. были опубликованы как оригинальные исторические труды Фаизханова «Казан тарихы» («История Казани») и «Касимский ханлыгы» («Касимовское ханство»), а также «Ислах аль-мадарис» («Школьная реформа»).

В общем и целом влияние Х.Фаизханова на развитие татарской нации (да и всей мусульманской уммы России), с одной стороны, и на российскую востоковедческую школу, с другой стороны, было огромным, хотя до сих пор и не оцененным по достоинству. И если имена таких великих деятелей, как Ш.Марджани или И.Гаспринский у всех на слуху, то имя Х.Фаизханова несравненно меньше известно не только общественности, но и многим ученым.

Так, до недавнего времени было не совсем понятно, кто именно из них двоих – Фаизханов или Марджани – первым описал с научных позиций историю Булгарии, Казанского и Касимовского ханств. Как считали в начале ХХ в. Риза Фахретдин и Газиз Губайдуллин, Фаизханов оказал влияние на становление Маржани как историка, и идеи этих двух ученых [Марджани и Фаизханова] «в необычайной степени похожи». Сегодня ученые восстановили истину в этом вопросе: оставшиеся в свое время неопубликованными труды Фаизханова «История Казани» и «Касимовское ханство» почти в полном виде вошли в книгу Ш.Марджани «Мустафад аль-ахбар фи ахвали Казан ва Булгар», к сожалению, без указания авторства Фаизханова. Считаю необходимым, и особо обращаю на это внимание ученых Татарстана: в целях восстановления справедливости во всех последующих переизданиях «Мустафада» на татарском и русском языках в ссылках необходимо указывать на те части текста, которые Марджани заимствовал у Фаизханова.

Во-вторых, непонятны и его отношения с академиком В.В. Вельяминовым-Зерновым в части написания трудов по Крымскому и Касимовскому ханствам. Как известно, только в «Материалах для истории Крымского ханства» Фаизханов указан соавтором книги, но таким мелким шрифтом, что многие этого просто не замечают. Но сегодня нас интересует другой вопрос. На первый взгляд, Фаизханов при написании своего труда «Касимский ханлыгы» («Касимовское ханство») следовал в русле концепции Вельяминова-Зернова, которая отразилась в его знаменитом «Исследовании о касимовских царях и царевичах». Однако более тщательное изучение истории возникновения работы «Касимский ханлыгы» может коренным образом поменять наше представление о труде академика Вельяминова. Дело в том, что Фаизханов уже со 2-й половины 1850-х гг. интересовался историей Касимовского ханства, в 1860 г. они вдвоем побывали в Касимове, где Фаизханов считывал эпиграфические надписи различных памятников эпохи ханства. Вельяминов использовал эти данные как отправную точку для написания своего труда и затем полностью привел их в 3-м томе, вышедшем в год смерти Фаизханова, в 1866 г. Опять же, публикация была осуществлена без указания авторства Фаизханова. О том, что Вельяминов полностью доверял данным Фаизханова, известно из анализа их совместного труда «Материалы для истории Крымского ханства» (СПб., 1864), когда академик не счел нужным даже сличать рукописи Фаизханова с оригиналами из архива российского МИДа. Если верно наше предположение, что «Касимский ханлыгы» была написана одновременно или даже раньше первых двух томов «Исследований о касимовских царях...» (СПб., 1863, 1864), получается, именно эта книга повлияла на труд Вельяминова, а не наоборот.

Далее хотел бы обратиться к теме энциклопедических словарей «Ислам в РФ», выпуск которых осуществляется ИД «Медина», начиная с 2007 г. В ходе подготовки пяти томов проделана колоссальная работа по систематизации и научному описанию истории и современности российских мусульман. При этом, хочу заметить, знание арабской графики помогает редакторам не просто в подготовке того или иного материала, но и расставляет правильные акценты в историографической науке в целом. Например, имя одного из астраханских царевичей, сына хана Аккубека, в русской исторической школе вслед за средневековыми дьяками Посольского приказа традиционно писали как Абдулла. Но вот его сыновья носили странное отчество: Кайбулович. Кстати, среди них – Муртаза-Али, он же Михаил Кайбулович, который при Иване IV несколько лет являлся главой Земской Боярской думы. Мы обратили внимание на несоответствие имени Абдулла и отчества Кайбулович. Благодаря имаму Касимова Рашиду Бултачееву, отучившемуся в аль-Азхаре, который лично осмотрел и прочел надписи в текие Шах-Али, было установлено, что подлинное имя царевича – Гайбулла.

Аналогичная проблема происходит и с именем одного из казанских ханов. В русских источниках его имя значится как Алегам Ибрагимович. Востоковеды, в т.ч. современные, прочитывают и публикуют это имя как Али-хан, в то время как его настоящее имя – Ильхам бин Ибрагим. В арабской графической системе для написания этих имен используются совершенно разные буквы, так что татары перепутать эти имена никак не могли. Это говорит о том, что знание арабской письменности, а желательно и языка, является первым необходимым условием для того, чтобы являться подлинным ученым в области востоковедения, исламоведения, тюркологии.

Завершая свой обзор, хотел бы обратить внимание участников конференции на статьи «Зарубежные мусульманские источники и литература в московских хранилищах» - в томе «Ислам в Москве»; целый блок статей о музейных коллекциях и архивно-библиотечных фондах на языках мусульманских народов – в томе «Ислам в С.-Петербурге»; очень интересный материал под названием «Арабо-персидские ученые IX-XII вв. об Урале» - в томе «Ислам на Урале», и т.д. Таким образом, в словарях представляемой серии сделана попытка систематизации библиографических материалов и источников по теме ислама в региональном измерении.

В заключение позвольте поблагодарить за внимание, и пожелать нашей конференции успехов. Ва-с-саляму алейкум ва рахматуллахи ва баракатух.



Контактная информация

Об издательстве

Условия копирования

Информационные партнеры

www.dumrf.ru | Мусульмане России Ислам в Российской Федерации islamsng.com www.miu.su | Московский исламский институт
При использовании материалов ссылка на сайт www.idmedina.ru обязательна
© 2024 Издательский дом «Медина»
закрыть

Уважаемые читатели!

В связи с плановыми техническими работами наш сайт будет недоступен с 16:00 20 мая до 16:00 21 мая. Приносим свои извинения за временные неудобства.