Серахсcкий оазис: дыхание бурных эпох...

Кажется, ничего примечательного не было на протяжении всей дороги. Трава только проклевывалась, потому земля была еще серой. Да еще резко похолодало — горы опять были в белых шапках, а небо в тучах, и видно было, как овцы в ближайших агилах плотно жались вокруг тонконогих первенцев, защищая их от холодного ветра. Я же в комфорте автомобиля расплывалась от счастья вновь видеть просторы, даже такими невзрачными. У нас пейзажи меняются год от года то новыми трассами, то мостами или поселками газодобытчиков, но я, будто какой-то инспектор, всю дорогу пересчитывала курганы, хранящие память о прошедших не менее бурных эпохах.

Более 120 городищ только в Серахсcком оазисе, густо заселенного уже со второго тысячелетия до нашей эры. Крупное поселение на древнем караванном пути у переправы через Теджен-Герируд было хорошо известно в эпоху Александра Македонского, развивалось при парфянах и Сасанидах — этой великой династии зороастрийцев. И действительно, представители Польской археологической миссии, обосновавшиеся уже как несколько лет в Серахсе, раскопали неподалеку зороастрийский храм и обнаружили там алтарь для поклонения огню, артефакты, в том числе плиты с изображением лотосов, которые украшают сейчас экспозицию древностей Музея изобразительных искусств в Ашхабаде. Лотосы, они расцветают в каменных украшениях храмов почти всех религий, еще раз подтверждая их неоспоримую связь и преемственность их традиций.

Городище Средних веков ныне называют Старый Серахс. В Х веке по свидетельству арабского географа ал-Истахри этот сельджукский город был размером с половину Мерва. В то время цитадель, руины которой и ныне возвышаются над местностью на двадцать четыре метра, была укреплена новой стеной, но и она почти растаяла за тысячелетие. Сейчас абрис крепости уже четко виден, благодаря восстановительным работам специалистов Управления по охране исторических памятников Туркменистана. Можно угадать главные ворота, в битве за них сельджуки в 1038 году нанесли серьезное поражение своим главным соперникам — газневидам.

В XI веке город занимал уже территорию в 120 гектаров. Высокого уровня достигла и культура. Библиотека, мечеть Абу-Раджа привлекали сюда ученых людей. Здесь творил известный мистик Абуль Фазл ибн Сахль ас-Серахси. Именно с такими учеными мусульманская наука и культура достигли своего наивысшего развития. В народной памяти шейх остался как святой Серахс-баба, а его мавзолей — местом паломничества. Этот памятник архитектуры построен не менее знаменитыми в мусульманском мире зодчими, главным из которых считают гениального Мухаммада ибн-Атсыза ас-Серахси. Его архитектурный почерк с характерными новшествами, на столетия опередившими свое время, восславил Дом загробной жизни султана Санджара в Мерве. Серахсских зодчих позвали и тогда, когда решили строить мавзолей для другой исторической личности — сийида Абуль Хайра. Близ села Меана в этрапе Алтын асыр и теперь издалека видно это прекрасное купольное здание.

Серахское творение Мухаммада ибн-Атсыза уже реконструировано — квадратное в плане сооружение с двойным сфероконическим куполом и входом, декорированным арабской вязью коранических изречений... и пятиконечной звездой, символом пяти священных имен Всевышнего.

Жизнь в селении остановилась в 1832 году, когда персидские войска разбили все же восставших против них серахсцев. Но уже через полвека рядом было основано русскими военное поселение. Старательная штукатурка и ежегодная побелка так и не скрыли изящества кирпичного здания, построенного для серахсcкого приставства, во главе которого был поставлен вождь местных туркмен-салоров Язмурад-Назархан-оглы. Он вернулся из Санкт-Петербурга в мундире с эполетами капитана полиции и новым именем Теке-хан («теке» — отважный, прим. ред.). Рассказывают, что именно так на приеме во дворце гостям представил хана-салорца сам император. Видимо ему, потрясенному мужеством и храбростью туркмен-текинцев в битве за Геоктепинскую крепость, такое имя казалось лучшим комплиментом для туркмена. Важно, что на русской службе салорец защищал интересы своих единоплеменников, именно он раздал им удобные места для постоянного проживания, эти селения в советское время стали колхозами. Помогал капитан полиции выживать, обрести здесь новую родину и переселенцам. Ведь к концу XIX века из полторы тысячи населения поселка лишь половина была из русских, почти 20 процентов — поляки, чуть меньше литовцев, еще меньше армян и персов, и только три процента туркмен. Столько же евреев и немцев. Местные вспоминают, что жили там еще ассирийцы, курды, афганцы, азербайджанцы, турки. Запах денег манил людей многих национальностей.

Туркменские вожди, русские военные и чиновники учились тогда международной дипломатии и науке извлекать выгоду от взаимного сотрудничества. Благодаря развивающимся торговым отношениям Ирана и Афганистана с Россией, поселенцы быстро богатели. Вспоминают удачливого в торговле перса Хаджи Аширафа. До сих пор сохранилась вывеска первой русско-туземной школы, многие помнят, как предприимчивые люди из армян торговали льдом, который умели хранить все лето в подвалах своих добротных домов. Был большой фруктовый сад Мехти-Аббаса, помнят садовода Гулама Гусейна, дом и сад Джавада-еврея. Действовали банки, был даже дом с красными фонарями — необходимый фрагмент инфраструктуры российского военного городка. Здание с оригинальным многоарочным оформлением фасадных окон сохранилось. Напротив же современного агробанка, как рассказывают, был двор Хачатура-сапожника...

Как только вновь начал функционировать древний торговый путь, Серахс стал центром Тедженского уезда Закаспийской области. Но все такие яркие перспективы края рухнули в сумятице революций, волны которых быстро докатились и до южных окраин империи. Сначала убивали большевиков, а потом, когда советская власть взяла власть в руки, стали убивать большевики. Они взорвали христианскую церковь, заглушили торговую инициативу и в довершение закрыли на замок прозрачную до того государственную границу. Поселок постепенно хирел и превратился в захолустье...

Зато на серахсском рынке очень много лет назад, помню, мне довелось повстречаться с уникумом. Летнее солнце в полдень звенело в моей голове, напоминая, что в это время дня надо быть в тени. Но по пути я все же забежала на базар. Старенький Исмаил-ага, испепеленный солнцем до черноты, но с белой-белой бородой, очень напоминал восточного сказочника, хоть и одет был не в шитый золотом халат, а в старенький пиджак. Так и оказалось. Вечером в гостях у моих друзей новый знакомый пел восточные сказки.

Его родители были в числе тех фарсов, которые прибыли из северного Ирана в начале прошлого века на соседнюю, тогда российскую землю, в поисках заработков, граница же еще была прозрачной, да так и остались там, работа была для всех — и торговцев, и земледельцев, а для детей — образование. Исмаил-ага, вдобавок, был представителем древнейшего рода сказителей. Он помнил наизусть все сказания о богатыре Рустеме из Систана. Уникальная память передается лишь одному из поколения в поколение, и эти уникумы по очереди несли до наших дней тот древнейший устный вариант сказаний, который существовал еще до того (внимание!), как их зафиксировал в «Шахнаме» великий Фирдоуси, великий уже тем, что в регламенте ислама и пропаганды всего арабского, он стремился оставить своему народу еще и его замечательную персидскую культуру. Оказалось, что оставил наследство всему человечеству, и что именно за этот литературный подвиг Фирдоуси теперь чтим всем мусульманским миром...

Серахс переживает вновь свое очередное возрождение. Поля, изнывавшие в последние годы от жажды, вновь получают воду из хранилища, за которое отвечают три соседних страны: Афганистан, Иран и Туркменистан. Опять люди учатся все проблемы решать сообща. Конечно же, дыхание новой жизни дал и открывшийся вновь переход через государственную границу, и таможня, пропускающая в обе стороны тысячи и тысячи тонн хозяйственных грузов.

Как показывает долгая история этой земли, жителям серахсского оазиса уже не в первой приспосабливаться к новым экономическим условиям, верить в завтрашний день. Но многие, тем не менее, покидают родную землю. Своими золотыми руками Александр Тарасов заслужил уважение в поселке. Поразил меня гарнитурами из резного дерева, которыми обставил свой ухоженный дом. Ему заказывали двери для новой мечети, и до сих пор удивляются земляки, почему не ему, а узбекам поручили изготовить дверь при реконструкции мавзолея Серахс-баба. Оплошность проявили реставраторы, так они считают. Но и этот мастер, потомок первых русских поселенцев, скоро уедет, вот только продаст дом так и уедет.

Люди уезжают, а сами ко мне пристают, напишите, говорят, чтобы старинные здания не разрушали, ведь они своеобразие «нашему» поселку придают. Вот дом постройки 1906 года в бедственном положении... Дело в том, что раньше русские военные строили очень прочно, стены для жилых домов, как для казарм, делали очень толстыми и прочными — и прохладу, и тепло они держат. И о фасаде заботились. Сохранившиеся исторические здания, несомненно, являются украшением современного Серахса. Сегодня серахсцы, из тех, кто уже крепко встал на ноги, тоже заботятся о лице своих новых домов. Так искусно кирпичи кладут, что не каждому хану раньше подобный дом был доступен.

Даст Бог, все мы заживем так же богато, будем иметь такие же добротные и красивые дома, но скучными будут наши поселки и большие города без своего исторического лица...

Ильга Мехти,
Хроника Туркменистана