Несколько лет назад я писал биографии российских муфтиев, начиная с первого председателя Оренбургского магометанского духовного собрания Мухаммеджана Хусаина (1788–1824) и закончив их личностью председателя Духовного управления мусульман Европейской части СССР и Сибири (ДУМЕС) Габдуррахмана Расули. Он был последним из муфтиев, позволявших себе определенную самостоятельность даже в самые страшные годы сталинского террора. Недавно вышли четыре прекрасные книги, раскрывающие деятельность муфтиев советской эпохи. В Москве фонд «Марджани» выпустил работы профессора МГУ им. Ломоносова Д. Ю. Арапова «Ислам и советское государство. Сборник документов»: выпуск 1 (1926), выпуск 2 (1917–1936) и выпуск 3 (1944–1990). В Уфе профессор А. Б. Юнусова издала сборник документов «Ислам и мусульмане Южного Урала в историко-правовом пространстве России» в ХХ–XXI вв. По ним, как и по ряду других источников, четко видно, что муфтии Г. Баруди, Р. Фахретдин и Г. Расули стремились отстаивать свою самостоятельность перед лицом режима.

Похороны председателя ДУМЕС муфтия Шакира-хазрата Хиялетдинова. В первом ряду справа налево: Хабир-хазрат (третий), Ахметзаки-хазрат (четвертый), Кашшаф-хазрат (седьмой), Адиятулла-хазрат Назиров (девятый), Адельша-хазрат Алькин (10-й), Фейзрахман-хазрат Саттаров (13-й), Уфа, 1974 г.

После смерти муфтия Г. Расули в 1950 году ДУМЕС возникает вакуум власти, так как из руководства ЦДУМ в лице казыев и членов Голямалар Шурасы в живых никого не осталось. 21 марта 1951 году в Уфе проходит меджлис (съезд) ДУМЕС. Новым муфтием был избран Шакир Хиялетдинов, прибывший в качестве гостя от ДУМ Средней Азии и Казахстана (САДУМ). Шакир Шайхисламович Хиялетдинов родился 15 мая 1890 года в деревне Звериноголовка Оренбургской губернии. Он окончил медресе «Расулия» в Троицке (1909), учился в медресе Иж-Буби в селе Буби Вятской губернии (1910). До избрания его муфтием жил и работал в Средней Азии и Казахстане: в 1910–1918 гг. — преподаватель мусульманских учебных заведений гг. Кустаная, Кокчетава, с. Джамбитинска Уральской губернии, в 1918–1930 гг. — имам-хатыб мечети г. Атбасар Акмолинской области, в 1930–1943 гг. работал бухгалтером в Ташкенте и Петропавловске. В 1943–1947 — председатель Ревизионной комиссии САДУМ, затем служил имамом в мечетях Джаркента и Чимкента (Казахстан).

Ш. Хиялетдинов остался жив, отойдя в 1930–1943 гг. от религиозной деятельности. За спиной Хиялетдинова, учившегося в троицкой «Расулие», вставал авторитет Зайнуллы-ишана. Однако он не имел ни связей Г. Расули, ни его сети мюридов. К 1950-м гг. практически прекратилась и регистрация мусульманских общин: в 1950–1954 гг. в Башкортостане не было удовлетворено ни одно ходатайство. В первые годы «оттепели» власти пошли на косметические уступки. Так, к 1 июля 1957 года в Башкортостане были зарегистрированы еще 4 мусульманские общины вдобавок к 23 имеющимся.

За любые уступки приходилось платить показом суперлояльности, если не сказать сервильности. Начиная с III Всесоюзной конференции сторонников мира в Москве, прошедшей в ноябре 1951 года, Ш. Хиялетдинов неоднократно выступал на подобных мероприятиях. При этом в 1951 году шла война в Корее, где корейским и китайским войскам с приданными советскими инструкторами противостояли войска ООН, возглавляемые США, в состав которых входил турецкий контингент. Советский режим использовал движение сторонников мира, выступавших против гонки вооружений, как компенсацию слабости своего ядерного оружия. Параллельно на этих мероприятиях курили фимиам председателю Совета министров СССР Иосифу Сталину. Так, патриарх Русской православной церкви Московского патриархата (РПЦ МП) Алексий на III Всесоюзной конференции сторонников мира указывал: «Мы счастливы, что эту правду осуществляет наш народ под твердым водительством всеми признанного вождя и вдохновителя миролюбивых народов Иосифа Виссарионовича Сталина…» В качестве вознаграждения в ноябре того же 1951 года (точная дата в документе не проставлена) секретарь ЦК КПСС М. Суслов дал разрешение ДУМЕСу на издание лунного табеля-календаря на 1952 год.

Однако даже предоставлявшиеся возможности грамотно не реализовывались. В июне 1955 года Ш. Хиялетдинов участвует во Всемирной ассамблее миролюбивых сил в Хельсинки. Здесь его принимают представители татарской общины Финляндии. Они изъявляют готовность перейти под юрисдикцию ДУМЕС, которое к тому же получает возможность посылать туда имамов. Против такого предложения не возражает даже Министерство иностранных дел СССР в лице замминистра В. Семенова. Но муфтий не доводит дела до конца. Зато Ш. Хиялетдинов в 1972 году был награжден Международной ленинской премией и золотой медалью «За укрепление мира между народами».

Муфтий Духовного управления мусульман Средней Азии и Казахстана Эшон Бабаханов и муфтий ДУМЕС Шакир Хиялетдинов с группой богословов, 50-е годы XX в.

В 1956 году вроде бы было отклонено обращение муфтия Ш. Хиялетдинова об открытии медресе джадидского типа с контингентом учащихся в 30 человек и даже об организации краткосрочных курсов по подготовке имамов при ДУМЕС. Такие данные содержатся в Информационных отчетах уполномоченного Совета по делам религиозных культов по Башкирской АССР за 1956 год. Впрочем, в этом деле скрыта некая интрига. В материалах Совета по делам религиозных культов при Совмине СССР, подписанных его председателем И. В. Полянским 5 июня 1956 года, содержатся несколько другие сведения. Указывается, что «в качестве дальнейших мероприятий Совет может предложить:

5) Удовлетворить просьбы Духовного управления мусульман Европейской части СССР и Сибири (ДУМЕС) и Духовного управления мусульман Закавказья об открытии духовных учебных заведений (медресе) в г [ородах] Уфе и Баку».

Однако в справке о выполнении мероприятий по мусульманскому культу, предложенной тов [арищем] Рашидовым (тогда председатель Президиума Верховного Совета Узбекской ССР и заместитель председателя Президиума Верховного Совета СССР-А. Х.) и Советом по делам религиозных культов, указывается: «От открытия медресе в Уфе муфтий Хиялетдинов отказался, считает для себя невыгодным, при наличии медресе в Бухаре и Ташкенте». Муфтий Г. Расули вряд ли поступил бы таким образом.

Таким образом, была закрыта последняя возможность для сохранения джадидских традиций российских мусульман. Муфтию рекомендовали добиваться от руководства медресе «Мир-Араб» увеличения квоты для ДУМЕС до 5 человек в год. Но это было физически невозможно. В 1957 году ДУМЕС получило 1000 экземпляров Корана от САДУМ (по официальным данным, в 1954 году в Башкортостане имелся 1 экземпляр Корана — у муфтия). В 1957 году впервые после смерти муфтия Г. Расули муфтий Ш. Хиялетдинов получил разрешение напечатать книгу «Ислам гибадате» тиражом 15 000 экземпляров.

Ислам стремятся вытеснить из общедоступных мест в стены редких мечетей. 7 марта 1960 года издается фетва ДУМЕС «О прекращении паломничества к так называемым святым местам». 18 июня 1961 года муфтий Хиялетдинов, казыи и мухтасибы крупнейших регионов подписывают фетву, где выступают против «такбира» (громкого прославления Аллаха) по пути следования верующих и обязательного жертвоприношения животных в дни Курбан-байрама, ссылаясь на фетву САДУМ. Особым пунктом выделяется запрет пятничного намаза вне мечетей и муллами, не назначенными ДУМЕС. Тем самым ДУМЕС откликается на соответствующее секретное предписание Совмина Башкирской АССР от 26 сентября 1951 года, где местных руководителей обязуют принять меры «к прекращению деятельности действующих в явочном порядке религиозных групп и общин и “бродячего духовенства”».

В 1960 году окончательно вырабатывается формула: одна мечеть для одного города в составе ДУМЕС. В этом году при странных обстоятельствах сгорела Вторая (ранее Пятая) кладбищенская мечеть Уфы. Разрешения на ее восстановление не было дано. Попытка верующих провести в день Ураза-байрама шествие протеста была пресечено милицией и дружинниками. Муфтий ограничился установкой микрофона в 1-й мечети Уфы, чтобы богослужение было услышано молящимися на улице.

Важнейшей проблемой оставался кадровый состав духовенства. В 1973 году из 18 имамов Башкирской АССР двое были в возрасте до 40 лет, один — до 70 лет, 12 — от 70 до 80 лет, 3 — старше 80 лет. Десять из них имели низшее духовное образование. Ведь с конца 1920-х гг. для мусульман Волго-Уральского региона путь к мусульманскому образованию на территории России был окончательно закрыт. Только сам муфтий имел высшее религиозное образование. Для сравнения, в 1969 году 10 из 12 имевших религиозное образование священников РПЦ МП республики окончили семинарии после 1945 года. По данным государственной статистики, только в 1969–1973 гг. количество незарегистрированного мусульманского духовенства в Башкирской АССР сократилось со 180 до 45. При муфтии Г. Расули число этих «бродячих мулл», получивших свидетельство от ДУМЕС, только росло. Судя по отчетам ДУМЕС, в начале 1970-х гг. занималось лишь выпуском очередных лунных календарей.

Несмотря на необъективность отчетов госорганов, реальной была потеря религиозных и национальных устоев, морально-нравственных ориентиров, рост пьянства и распущенности среди мусульман округа ЦДУМ не только в городе, но и на селе. И за всем этим наблюдали из уфимской мечети престарелый председатель ЦДУМ и его молодые помощники. Воистину трудно быть муфтием…

Айдар Хабутдинов,
доктор исторических наук,
профессор