Издательский дом «Медина»
Поиск rss Написать нам
Главная » Исламская теология и коранические науки
Вместо реформы /Рустам Батыр/ — Печать пророков
25.02.2009

Печать пророков

В Св. Корне Всевышний говорит: «Мухаммад не был отцом ни одного из ваших мужей, но он — посланник Божий и печать пророков» (33:40). Второй эпитет, отмеченный в данном аяте, обычно трактуется как свидетельство особого положения нашего Пророка в многочисленном ряду других Божьих избранников. Мы часто гордимся тем, что именно нам посчастливилось быть последователями Пророка, которому в истории человечества была отведена столь почетная роль. Но до конца ли мы понимаем, что значит: «печать пророков»?

Между тем есть не менее трех значений для этих слов. Первое из них общеизвестно: Мухаммад был последним в истории человечества посланником Всевышнего. До него Господь посылал огромное количество Своих избранников, сто двадцать четыре тысячи, как уточняют порой некоторые богословы. «Каждому народу был дан посланник», — говорит Сам Всевышний об этом в Коране (10:47)[1]. Другими словами, Господь, оставив людей на этой земле, ни на минуту не забывает о них: Он неустанно посылает своих избранников, дабы вывести людей из мрака заблуждения к свету истины. Но в какой-то момент эта цепочка обрывается, и Мухаммад провозглашается последним из пророков. «Нет пророка после меня», — повествуется с его слов.

Вообще, согласно традиционному богословию, многочисленность Божьих пророков объясняется двумя причинами. Во-первых, пророки посылались к разным народам в разные эпохи с той целью, чтобы максимально полно отвечать запросам различных обществ. Все посланники учили одному — нравственности и единобожию, однако практические и богослужебные предписания могли меняться в зависимости от требований времени и места их проповеди. В эпоху Средневековья, когда один век мало чем отличался от другого, подобное объяснение вполне удовлетворяло мусульманскую публику. Однако в наши дни оно натыкается на целый ряд серьезных вопросов, ведь именно в наше, Новое время жизнь изменилась кардинальным образом. Сейчас не общество преобладает над индивидом, как прежде, а индивид — над обществом, отсюда и все либеральные и демократические идеи, неизвестные прежде. Мир до неузнаваемости изменила и наука, также поставив на повестку дня много новых, в т.ч. этических вопросов, в стороне от которых уже не могут остаться верующие. С этой точки зрения, остается непонятным, почему именно в седьмом веке был послан последний из пророков, а не сейчас, когда нас терзают такие проблемы, на которых в Коране нет и малейших намеков (трансплантация органов, клонирование, освоение космоса и т.д.) и когда масштабы безбожия обрели размах общепланетарной эпидемии.

Отчасти ответить на этот вопрос возможно в свете второй причины, которой традиционно объясняется многочисленность Божьих пророков. Согласно многим авторам, Всевышний посылал одного пророка за другим потому, что наследие прежнего пророка либо забывалось, либо злонамеренно искажалось, иначе говоря, утрачивалось. И Моисей, и Давид, и Иисус — все они истинные посланники Всевышнего, и учения их также истинны, но лишь в своем изначальном, исконном виде. Как только утрачивалось наследие прежнего пророка, Всевышний тотчас посылал нового пророка, дабы ни на мгновение люди не оставались без Божьего водительства. Подобная историософия в какой-то степени подтверждается и историческими данными. Если читателю доводилось следить за дискуссией между православными и протестантами, то он знает, что последние упрекают первых во введении целого ряда «новшеств», прежде всего в создании института Церкви. Православные на подобные претензии отвечают, что в действительности понятие Церкви было и при Иисусе, однако лишь в зачаточном состоянии, а затем на протяжении веков она, словно бабочка из куколки, разворачивалась во всей своей полноте. И окончательное ее становление произошло на рубеже VI–VII веков. Другими словами, Христианство обросло всеми непонятными не только протестантам, но и мусульманам явлениями (Церковь, иконы, индульгенция), с нашей точки зрения «заблуждениями», аккурат к приходу Пророка Мухаммада, что, таким образом, и предопределило его приход. Однако гипертрофированный тезис об искаженности евангелического текста и об окончательной испорченности христианского (как и иудейского) учения не так уж уязвим с собственно богословской точки зрения — по этому поводу заинтересованного читателя я отсылаю к работам профессора Т. Ибрагима[2]. К тому же данный тезис порожден средневековым конфронтационным мироощущением, идеями эксклюзивизма, становящимися все менее актуальными в нашу эпоху равноправного диалога культур и цивилизаций.

Второе понимание «печати пророков» не подразумевает антагонизма с иными религиями, хотя и подчеркивает историческую уникальность последнего завета Бога с человечеством — Ислама. Как уже было сказано, все пророки были глашатаями одной общей истины — единобожия. Их учения могли отличаться в некоторых практических деталях, но главное содержание их проповеди сводилось всегда к одному. По сути у них у всех была одна религия — «преданность Единому Богу» (так переводится с арабского ислам). Однако их учения искажались, а потому возникала потребность в новых посланниках Божьих. Светская наука смотрит на историю религий иначе. Согласно ей, не единобожие дробилось со временем на многобожие, а, наоборот, идея Единого Бога постепенно выкристаллизовывалась из языческих, политеистических представлений. Как бы то ни было, и светская и мусульманская историография едины в одном — религии в своем историческом срезе представляют собой определенные этапы (либо распада, либо, напротив, развития) на пути развития религиозного учения. Подобная историчность и была положена в основу второй интерпретации понятия «печати пророков».

Рассматриваемая интерпретация исходит из смысловой нагрузки, которая заключена в слове «печать». Печать на документе — это всегда то, что подтверждает истинность написанного текста. Так и Пророк пришел с Кораном, «подтверждающим истинность того, что было ниспослано до него» (35:31)[3]. Но, с другой стороны, печать не только подтверждает, но и завершает документ, делает его цельным, окончательным. После того как была поставлена печать, дальнейшие дополнения невозможны. В обоих этих смыслах учение, данное Пророку, и является печатью. «Это откровение, — пишет современный мусульманский философ Накыб аль-Аттас об Исламе, — является завершающим весь ряд предшествующих откровений, подтверждающим не только их изначальную истину, но и вбирающим в себя их сущностную сторону»[4].

Данное утверждение исходит из тезиса о том, что хотя все религии Книги проповедуют монотеизм, однако только в Исламе идея Единого Бога достигает своего логического завершения. В историческом Иудаизме Бог весьма антропоморфен, что наглядно проступает в древних иудейских преданиях. Историческое Христианство в значительной степени совершенствует идею абстрактности Бога, но все же оставляет место для человекоподобного представления о Всевышним. И только Ислам завершает концепцию Бога в данном направлении. По Исламу, у Бога нет ни равного, ни противоположного, ни подобного Ему. Именно об этом мусульмане неустанно вспоминают, когда на каждой молитве многократно говорят: «Аллах акбар!» — «Бог превелик!». Ведь смысл этих слов, как указывал аль-Газали, заключается в утверждении абсолютной абстрактности Бога. «Он величественнее и лучше того, — отмечал в данной связи мыслитель, — что по своей аналогии о Нем могут знать люди. Но — не в том смысле, что величественнее чего-то иного, т.к. с Ним нет ничего иного»[5]. Иначе говоря, все, что мы можем о Нем только представить, не похоже на Него, а любая попытка конкретизации, любой вопрос «каков?» бессмысленны. Бог — это в высшей степени Абсолют, чистая Абстракция. Добавить к этой концепции что-либо еще невозможно. Она совершенна и знаменует собой последний этап в эволюции человеческих представлений о Боге, печать всему развитию монотеистического учения.

Впрочем, следует отметить, что постепенно все религии отказываются от антропоморфного понимания Бога. Однако Исламу по сей день принадлежит пальма первенства и в другом — универсальности Божьего послания. В Иудаизме Бог обращается только к одному народу, в Христианстве спасение обещано всем, кто жил после Христа и принял его[6]. Однако только Ислам учит, что спасение могли обрести действительно все: не только те, кто жил после Мухаммада, но и те, кто умер задолго до него.

Третье значение рассматриваемого понятия также подчеркивает универсальность Божьего послания, выраженного в Исламе, но в отличие от первых двух, третья интерпретация потенциально может быть принята представителями всех религий и даже атеистами. О чем же идет речь?

Бог утвердил человека на земле, но не оставил его. Он неустанно помогает ему идти к истине. Раньше Бог делал это посредством пророков, теперь же — посредством разума. Подобно тому, как растет ребенок, взрослеет и все человечество. В начале своего жизненного пути ребенок неустанно нуждается в направляющих подсказках взрослого, но наступает момент, когда он взрослеет сам и уже сам может определять свою судьбу. Так же и с человечеством. Поначалу Бог ведет его посредством Откровения, «подсказок» свыше, но на определенном этапе инструментом Божьего водительства становится разум самого человека. «Бог — свет небес и земли» — гласит Коран (24:35). Разум же в каждом из нас — частичка этого света, «Божья искорка», маленький фонарик, который из мрака заблуждений выхватывает путь. Мухаммад был «печатью пророков» в том смысле, что с его приходом закончилось детство человечества, теперь оно повзрослело и само должно определять свою судьбу. «Печать пророков» — это водораздел, исторический маркер между двумя эпохами, это конец беззаботного детства, когда все решали за нас.

Только в свете сказанного можно понять, почему верующим не было оставлено четких указаний по многим важнейшим вопросам их жизни. Так, изначально в Исламе не был решен вопрос власти: по какому принципу она должна организовываться и кто должен был возглавить общину после ухода Пророка. По сей день шииты и сунниты спорят об этом, что лишний раз подчеркивает отсутствие однозначных указаний на сей счет.

Поразительно, но на усмотрение верующих Господь оставил не только вопросы мирской, но и сугубо религиозной жизни. Например, Коран, как принято считать, был собран в единый письменный свод только после смерти Пророка. Когда к Абу-Бакру пришли единоверцы с предложением собрать и записать весь текст Корана, халиф поначалу сомневался: имеет ли он право делать то, чего не сделал Пророк. Но доводы разума все же оказались сильнее. А что мешало самому Пророку еще при жизни дать четкие указания на необходимость той работы, которую по своей инициативе верующие начали при Абу-Бакре, а закончили при халифе Усмане? Ведь все прежние послания Бога были «утрачены» во многом потому, что писания не фиксировались сразу и эта участь могла постигнуть и текст Корана. Однако замысел Всевышнего был в другом: важно, чтобы люди сами научились принимать значимые для них решения.

Поначалу верующие понимали этот замысел. При них записывается не только Коран, но вводится и целый ряд других «новшеств»: ужесточается наказание за пьянство, начинается коллективное исполнение молитвы таравих в каждую ночь Рамадана, меняется способ выплаты «скоромной милостыни» (садака аль-фитр) с натурального продукта на денежный эквивалент и т.д. В средневековье среди мусульманских богословов утвердился тезис о том, что вопросы уголовного и богослужебного права не подлежат расширительному толкованию. Однако, как видим, так было не всегда. И все потому, что первые мусульмане понимали истинный смысл слов «печать пророков».

Несмотря на приведенные факты, сегодня многие ригористы рассуждают о недопустимости любых «новшеств» в Исламе. Они ссылаются на аят Корана, где Всевышний говорит: «Сегодня Я завершил для вас вашу религию и закончил для вас Мою милость, и удовлетворился для вас исламом как религией» (5:3). Другие смягчают категоричность подобного тезиса, считая допустимым «хорошие» (хасана) новшества. Однако все эти рассуждения, равно как и противоположная им концепция иджтихада (творческой схоластики), бессмысленны, когда начинаешь понимать истинный смысл слов «печать пророков».

Действительно, Пророк Мухаммад оставил после себя совершенную религию. «Мое отношение к предшественникам, — иногда цитируется он по этому поводу, — может быть понято через притчу о дворце, который был построен наилучшим образом, не хватало в нем лишь единственного камня. Я заполнил пустующее место, и строительство завершилось». Это утверждение выдающийся мусульманский мыслитель XX века Мухаммад Икбал назвал «великой идеей в Исламе». Однако смысл совершенства откровения и последнего пророчества здесь заключается не в том, что Ислам не нуждается в каких-либо дополнениях и исправлениях, как полагают ригористы, а совершенно в другом. «Пророчество в Исламе, — пишет Икбал в данной связи, — достигает своего совершенства в обнаружении необходимости собственного упразднения»[7]. Другими словами, «интеллектуальная ценность указанной идеи состоит в нацеленности на создание независимого критического отношения… и убежденности в том, что любому личному авторитету, претендующему на сверхъестественное происхождение, пришел конец»[8]. Конец, ознаменованный тем, что линия пророков отныне запечатана.

Однако многие мусульмане наотрез отказываются осознавать себя во времени после «печати пророков», жить полной грудью в Новой эпохе — эпохе Разума и собственных ответственных решений, им тише и спокойнее спрятаться в цитадели бездумья и безмятежности — у Пророка за пазухой. С другой стороны, кто из нас не мечтает вернуться в счастливое и беззаботное детство?

Бог сказал:

«Разве Мы не раскрыли

Тебе твою грудь?»[9]

Не ищи этого вне себя,

Ты — источник молока.

Перестань доить других[10].

 

Примечания:

[1]     А также: «Мы отправили к каждому народу посланника: “Поклоняйтесь Богу и сторонитесь язычества”» (16:36); «Нет ни одного народа, к которому не пришел бы увещеватель!» (35:24).

[2]     В частности, см. его статью «О каком искажении Библии говорил Пророк?» из цикла «Вперед, к кораническому Исламу! (опыт аутентичного прочтения Корана)» (опубликованы в журналах «Минарет», «Восток», альманахе «Рамазановские чтения»).

[3]     Данный тезис повторяется в Коране многократно (2:41, 89, 91, 97, 101; 3:3, 81; 4:47; 5:48; 6:92; 10:37; 12:111; 46:12, 30).

[4]     Мухаммад Накыб аль-Аттас. Введение в метафизику Ислама. М. - Куала Лумпур, 2001. С. 8.

[5]     Абу-Хамид аль-Газали. Эликсир счастья. СПб., 2002. С. 53.

[6]     «Согласно традиционной христианской доктрине, — отмечает Т. Ибрагим, — даже пророки и праведники прежних времен томились в Аду, ожидая приход Спасителя, выведшего их оттуда. Кроме того, возможность спасения, открывшаяся вместе с искупительной жертвой Иисуса, ставится здесь в зависимость от веры в его миссию» (Т. Ибрагим. Плюрализм предначертан Богом // Рамазановские чтения. Н. Новогород, 2006. С. 94).

[7]     Мухаммад Икбал. Реконструкция религиозной мысли в Исламе. М, 2002. С. 22

[8]     Там же.

[9]     См. Коран, 94:1.

[10]    Джалаладдин Руми. Сокровища воспоминания. М., 1998. С. 159.



Контактная информация

Об издательстве

Условия копирования

Информационные партнеры

www.dumrf.ru | Мусульмане России Ислам в Российской Федерации islamsng.com www.miu.su | Московский исламский институт
При использовании материалов ссылка на сайт www.idmedina.ru обязательна
© 2024 Издательский дом «Медина»
закрыть

Уважаемые читатели!

В связи с плановыми техническими работами наш сайт будет недоступен с 16:00 20 мая до 16:00 21 мая. Приносим свои извинения за временные неудобства.