Рассказ о гамидитке/джухайнитке

Прежде всего это относится к другому, также знаменитому преданию, героиней которого на сей раз выступает женщина. Согласно приводимой у Муслима версии, история Маиза имела такое продолжение. К Пророку потом пришла некая женщина из [племени] гамид, [ветви племени] азд. И подобно Маизу, гамидитка обратилась к Пророку со словами:

– О Посланник Божий, очисти меня!

– Несчастная, вернись, попроси у Бога прощения и покайся перед Ним!

– Вижу, что ты хочешь отослать меня, как ты отослал Маиза ибн Малика.

– А в чем дело?

– Я беременна через блуд.

– Иди, покуда не разрешишься от беременности.

Один из ансаритов взял попечительство над женщиной, и по ее разрешении он явился к Пророку, заявив:

– Гамидитка разрешилась.

– Не станем же мы предавать ее раджму, не оставим ее маленького ребенка без кормилицы, – изрек Пророк.

– Я беру на себя кормление его, – вызвался некий ансарит.

И Пророк совершил над женщиной раджм (М 1695).

Согласно другой версии у того же Муслима, в первый раз Пророк отослал гамидитку, но она явилась к нему на следующий день. Пророк велел ей не приходить, пока не родит. Когда она родила, женщина пришла с ребенком в пеленках. Пророк вновь отложил дело до времени, когда младенца отнимают от груди. После того как ребенка отняли от груди, гамидитка прибыла к Пророку с ребенком на руках, который зажимал в ладони корку хлеба. И Пророк приговорил ее к раджму (М 1695; см. также Д 4442).

Муслим приводит еще одну такую историю, но без связи с рассказом о Маизе. К Пророку явилась беременная через блуд женщина из [племени] джухайна, которая требовала от него исполнить над ней положенное наказание (хадд). Призвав к себе опекуна (вали) женщины, Пророк заповедал ему: «Обращайся с ней по-доброму, а когда она разрешится, приведи ее ко мне!» По ее разрешении тот привел женщину к Пророку, который и велел подвергнуть ее раджму (М 1696; см. также Д 4440; Н 1957; Т 1435).

Во второй версии о гамидитке далее сообщается, что Халид ибн аль-Валид, участвовавший в раджме, бросил ей слова проклятия. Узнав об этом, Пророк заступился за нее: «Угомонись, Халид! Клянусь Тем, в Чьей деснице душа моя, она пошла на такое раскаяние, что если бы так каялся даже сборщик пошлин (сахиб макс), то Бог простил бы ему!» Затем Пророк сотворил над женщиной заупокойную молитву (М 1695; согласно же Д 4442, Пророк «повелел, чтобы над ней совершили молитву»). А версия о джухайнитке сообщает, что после раджма Пророк совершил заупокойную молитву над женщиной (так рассказывает М 1696; согласно же Д 4440, он повелел мусульманам сотворить такую молитву). «О Пророк Божий, неужто ты молишься над ней, прелюбодейкой?», – возмутился Умар. На что Пророк заметил ему: «Воистину она пошла на такое раскаяние, что если его поделить на семьдесят [грешных] мединцев, его бы хватило на них на всех – разве есть лучшее раскаяние, чем ее, которая не пощадила себя в угоду Богу?!»

Кроме указанных версий, из которых следует, что гамидитка пришла к Пророку, когда он был в Медине (в Мечети, надо полагать), имеется еще одна, относящая место действия к путешествию Пророка [см. Х 19923; ан-Насаи, 1991, №7209]. И как в предании о Маизе, существует разноголосица в версиях относительно присутствия самого Пророка при раджме. По одной из них, Пророк даже «запустил в женщину камешек величиной с горошину» (Там же; см. также Д 4443; Т 1435).

В отношении предания о гамидитке и/или джухайнитке надлежит сразу отметить, что оно не нашло отражения в самом авторитетном сборнике хадисов – в «Сахихе» аль-Бухари (а также у Ибн-Маджи). И это при том, что оно является единственным хадисом на данную тему, а сам хадисовед посвящает отдельный параграф (в главе о наказаниях-худуд) вопросу о раджме беременной через блуд! Подозрительна и тесная близость истории с гамидиткой и истории с джухайниткой[1]. Видимо, во избежание критических выводов большинство авторов (включая ан-Навави) спешат отождествить двух женщин, объявляя гамид ответвлением джухайны. Но ведь в самой версии М 1695 однозначно сказано, что гамид – ответвление [племени] азд. Азд же обычно относят к группе племен кахлян, тогда как джухайна считается ответвлением кудаа, входящего в группу племен химйар (Химйар – брат Кахляна). И некоторые толкователи (в частности, аль-Аскаляни) четко различают гамидитку и джухайнитку.

Еще больше, чем в истории Маиза, обращает на себя внимание полная анонимность всех действующих лиц – как самой женщины, так и ее опекуна-вали или двух попечителей-ансаритов. Также и здесь возникают те же вопросы, которые мы поставили в связи с Маизом: о соучастнике прелюбодеяния, о супруге и детях, о прочих родственниках и т. п. Странно, что в случае с гамидиткой/джухайниткой Пророк даже не выяснил, замужняя ли она, а тем более не разузнавал о наличии соответствующих условий брака, требуемых факихами для вынесения приговора о раджме. И как можно представить, чтобы замужнюю женщину отдавали на попечительство чужому мужчине?!

Из множества очевидных неувязок в разных версиях о беременной прелюбодейке больше всего обращает на себя внимание деталь, касающаяся времени исполнения казни – то ли сразу по разрешении от беременности, то ли гораздо позже, по отнятии младенца от груди. И вновь в голову приходит мысль, что предания о гамидитке или джухайнитке могли возникнуть на почве какого-то кроткого наставления Пророка в смысле отсрочки наказания беременных женщин до их разрешения – наставления, которое потом было развито в якобы имевшую место настоящую историю.

Так же, как и в отношении предания о Маизе, главное сомнение в подлинности истории с беременной женщиной вызывает ее явное противоречие со снисходительным отношением Корана и Пророка к кающимся грешникам.

Наряду с уязвимостью со стороны матна-содержания, хадис о гамидитке имеет изъян и в отношении иснада, т. е. цепочки передачиков. Ибо в ней фигурирует Башир ибн аль-Мухаджир, надежность которого сомнительна. Характерно, что в своде Муслима через него передается только этот хадис [см.: аз-Зайляи, 1938, т. 4, с. 171].