Строка – патрон, Статья – обойма
Кайсын Кулиев
Поэт на фронте
Склонясь над взлохмаченной гривой коня,
Поводья тугие сжимая в руки,
Он мчался в атаку. Отблеск огня
Играл на холодном клинке.
А ночью едва затухала заря,
Он молча бродил по уснувшей степи.
Потом, засветив огонек фонаря,
Писал на седле стихи.
Пока задавали корму коням.
Друзья собирались вокруг огонька
Послушать поэта. И чудилось нам
В стихах удары клинка.
Когда у врага отбивали село
И дети сбегались на шумный привал,
Он крошку босого сажал на седло
И тихо в глаза целовал…
Пер. с балкарского Л. Шиффера
Гилемдар Рамазанов
***
Я стал участником событий,
Которым равных не найти.
О песни сердца, расскажите,
Что воин чувствовал в пути!
Быть может, критики укажут,
Что рифмы взяты наобум,
Но знаю, и педанты даже
Не осмеют солдатских дум.
По мне, лишь те удачны строки,
Те у поэта хороши,
Где мыслям есть простор широкий,
Где что ни слово – от души.
По мне, теперь, когда объята
Планета пламенем войны,
В дыханье каждого солдата
Поэты вслушаться должны.
Стихи шагают с нами в ногу,
Ведут дорогами побед,
И каждый воин хоть немного
В душе по-своему поэт.
Пер. с башкирского Д. Седых
Хабиб Юсуфи
Настало время
Настало время, мой калам, отныне стань острей меча!
Настало время, песнь моя, рази и бей, гремя, как гром,
Чтобы грозой настичь врага, чтоб уничтожить палача,
Чтобы засох его арык и чтобы рухнул вражий дом.
Любви к Отчизне целый мир ты в сердце носишь, мой народ.
Пусть вечно Родина цветет, неколебима и горда.
Ты лютой ненависти мир обрушил на фашистский сброд,
Чтоб в нашей ненависти враг нашел могилу навсегда.
Теперь, когда гремит война, когда в огне моя страна,
Я предан Родине моей сильнее, чем когда-нибудь.
Теперь, когда иду я в бой и мужества душа полна,
Любимой я любим нежней, сильнее, чем когда-нибудь.
Не дрогну я! Моя рука пощады не сулит врагам,
Отныне стань острей меча, настало время, мой калам!
Пер. с таджикского В. Левика
Фатых Карим
За Отчизну
Пишу письмо перед началом боя.
Заговорят орудия сейчас.
И, может быть, на солнце золотое
Сегодня я гляжу в последний раз.
Но я пойду, уверенный в победе.
Расстреливать без промаха врага.
Коль сам погибну – живы будут дети,
Моя Отчизна будет жить века.
Бессмертен мир и, пестротой сверкая,
Среди лугов останутся цветы.
Надолго сохранит земля родная
И песнь мою и ног моих следы.
Мне умереть не страшно. Я спокоен,
Идя в огонь под стягом боевым.
За славную Отчизну павший воин
Рождает песню подвигом своим.
Фатых Карим
За счастье Родины моей
Наутро будет грозный бой.
Мне сердце говорит само,
Что, может, я сейчас пишу
Свое последнее письмо.
Наутро будет шквал огня.
В окошко малое сейчас
На солнце красное гляжу
Я, может быть, в последний раз.
Я буду сокрушать врага
И как поэт и как солдат.
А коль погибну – жизнь мою
Мои детишки повторят.
Останется весь вешний мир –
Благоуханные сады
И на полянах меж цветов
Мои останутся следы.
Не надо плакать надо мной…
Ведь это словно песню спеть –
За счастье Родины своей
На поле боя умереть.
Пер. с татарского Я. Смелякова
Фатых Карим
Окопная песня
Ночь войны налегла не впервые,
И опять я себя тороплю:
Как убитые, спят рядовые, –
Я ж от счастья и горя не сплю.
Здесь, в окопе,
Где встретил весну я,
В уголке примоститься бы рад:
Строки в книжку свою записную
Заношу я почти наугад.
Спички кончились –
Месяц посветит.
Пламя брызнуло в душу мою…
Если б строки окопные эти
Путь друзьям осветили в бою!
Ахмед Файзи
***
Памяти Ф. Карима
Грозе весенней ты окно открой,
Пусть хлынет ливень – расцветут цветы.
К тебе вернусь я с первою грозой,
Фронтовику навстречу выйдешь ты.
Но, может быть, минуя отчий дом,
Гроза пройдет, я не вернусь в тот час.
С улыбкою на светлый мир кругом
Взгляни, в слезах не опуская глаз.
Быть может, на чужбине, у Карпат,
Моя любимая,паду в бою.
Я знаю, есть бессмертье у солдат, –
Услышешь обо мне в родном краю.
В ликующий, победный день земли
Героя имя до тебя дойдет,
Как после молний, вспыхнувших вдали,
Гром запоздалый с голубых высот.
Пер. с татарского С. Обрадовича
Абдулла Алиш
Песня о себе
Если б вдруг сказали мне:«Для жизни
По душе ты место выбирай», –
Я б ответил:«Я стремлюсь к Отчизне:
Лишь она – Для сердца лучший край!»
Скажут:
«Счастлив будешь,
Но на годы
Родину придавит кабала».
Я скажу:
«Не надо мне свободы,
Лишь бы вольной родина была».
Скажут мне:
«Тебя полюбит сразу
лучшая из лучших дочерей»,
Мой ответ:
«Вернусь к голубоглазой,
К дорогой, к единственной моей!»
Тот, кто честь до смерти сберегает,
Кто глядит бестрепетно вперед,
Мусором тот золото считает –
Родину свою не продает!
Пер. с татарского В. Дубровина
Заки Нури
О двух командирах
Тепло взирает с небосклона,
Царят в родном краю покой и мир.
А я все вижу, как погиб Заслонов –
Батыр и партизанский командир.
Война четыре года нас ломала
Всей яростью своей и мощью всей.
Война сердца сражала и металлом,
И тем, что хоронили мы друзей.
Подолгу шли к нам письма из Отчизны,
Тайком мы проникали в города.
Бросались к дотам, не жалея жизни,
Чтоб уничтожить войны навсегда.
Не раз тылы фашистские громили,
Грузовики пускали под откос!
Жаль, этого всего Мусе Джалилю
Тогда увидеть так и не пришлось.
Но, может, был Муса все время снами
И со святой решимостью в груди
Вслед за Заслоновым летел сквозь пламя
На пламя, что вставало впереди?
Да, именем свободы, счастья, мира
И той Победы, что была вдали,
Два честных, два бесстрашных командира
Меня, бойца, в сражении вели.
Доныне вижу: дядя Костя держит
В руках те мины – я их знаю…
Муса вселяет в душу мне надежду
На песню – на заветную мою.
Я опален минувшею войною
И в сердце проношу ее следы.
Два командира…
В небе надо мною
Всегда две эти строгие звезды.
Пер. с татарского В. Савельева
Гамиль Афзал
С Мусой Джалилем
Когда судьбу нещадно я кляну,
Живя у злой усталости в плену,
Тогда встает Муса передо мной
Вдруг как живой.
– Я слышу:
Духом будь сильней,
А сердцем – как клинок стальной.
Из тех, что встанут впереди,
Впереди иди!
Пер. с татарского С. Поликарпова
Галимзян Латып
Разные лишь имена
Сказал народ
однажды на века:
«Не будет дело славное забыто!»
На Родину вернулся наш Муса
сквозь версты
И сквозь стены Моабита.
По городам и весям
В некий час
стихи его ушли из дому сами.
Свой путь в Казани начали они,
а эхо их – уже под небесами.
Звучат они то ласково,то вдруг
становятся они подобьем залпа…
Муса глядит с улыбкою на нас
с киноафиш,с экрана кинозала.
Мы смотрим на экран, как сквозь экран.
А боль и гордость
свыклись в сердце рядом.
И думаешь о подвиге Мусы,
к нему сквозь время
приникая взглядом.
При имени Джалиль
я вижу всех
героев, что погибли,
смерть осилив.
Из стали одинаковой они,
лишь имена
различные носили.
Пер. с татарского Г. Глазова
Сибгат Хаким
Для будущего
Городу Джалиль
В обиде быть на время ты не вправе:
Крепки его и память и закал,
И современник твой в посмертной славе
Перед тобою городом предстал.
Пока семь корпусов всего в Джалиле,
Но веришь ты, доверчив и упрям, –
Саму эпоху видишь в полной силе,
Лицо подставив всем ее ветрам.
И кажется, что пламя Моабита
Стен кирпичи навеки обожгло…
Так вот как песнь твоя должна быть сбита,
Чтоб жить в грядущем прочно и светло!
Живи поселком, городом, плотиной,
Но сквозь огонь за них пройди сперва.
Пусть в кладке времени неукротимой
Цементом будут и твои слова!
Он умер, ты остался жив.
Но кто же
К эпохе этой ближе – ты иль он?
Бушует память, полня сердце дрожью,
Бьет резкий ветер с четырех сторон.
Пер. с татарского Р. Морана
Сибгат Хаким
***
Я знаю, что видел Муса
перед смертью во сне…
Родная деревня.
Мать печь затопила.
Лепешки из белой муки,
словно снег, на столе.
А солнце окно ослепило.
Прозрачное масло
горит, как янтарь,
и перья гусиные подле.
Мать мажет лепешки,
а после – их в печь,
точно в ларь.
Рука на цветастом подоле.
Так пахнет гречишное поле.
Потом потихоньку
будит его.
Скатилось с груди одеяло.
«Сыночек, вставай,
попей молоко.
Лепешки из печки достала.
И в школу пора.
Опоздаем, сынок…»
Шипит сковородка.
И сон берестой отлетает.
Деревья шумят,
шумят за стеной.
Так тихо –
Проснуться и сил не хватает.
И запах полыни.
Тот веник вчера лишь связал.
Зеленая, легкая степь Оренбуржья…
На солнце глядеть не устанут глаза,
там облако светлое кружится.
И плачет Муса,
Как ребенок, во сне.
Рукою до матери не дотянуться.
Лепешки из белой муки
тают, как снег, на столе.
Проснуться.
Проснуться.
Проснуться.
Пер. с татарского Р. Кутуя
Тимер Арслан
Песни вернулись
Мусе Джалилю
Птенчик, песней лети, неотступной и смелой,
Вот последнее, птенчик, желанье мое,
Здесь останется тело. А что оно – тело?
Пусть вернется на Родину сердце мое.t
Муса Джалиль
Вернулись песни, как солдаты
Из побежденного Берлина,
Пришли, написанные кровью
Певца, борца и гражданина.
С ладонь карманные тетради,
А в них пылают строки эти
Всей ненавистью, всей любовью,
Всем жаром лучших чувств на свете.
Вернулись песни, чтоб по праву
Услышать отзвук в сердце каждом.
Они вернулись, чтоб с народом
Идти вперед путем отважным.
Когда мужчина верен клятве –
И смерть увидев пред собой,
Живет он с нами год за годом
И век за веком. Он – живой.
Пер. с башкирского В. Соколова
Ахмед Ерикеев
Муса Джалиль
Годы мчатся, словно водопады,
И в крутом полете бурных лет
В полный рост встают с бойцами рядом
Песни те, сильней которых нет.
Пред тобой враги бессильны были;
Не поник ты гордой головой,
И сегодня жизнь Мусы Джалиля
В ореоле славы мировой.
В Моабите, гибельной порой,
Песней Родины дышала грудь;
Только настоящие герои
Могут через смерть перешагнуть!
Пред тобой бессильны даже годы, –
Им не зачеркнуть бессмертных строк;
Ты расцвел, поэт, в душе народа,
Как неувядаемый цветок.
Никогда не зная умиранья,
Он расскажет о твоей судьбе;
Ты вошел в легенды и сказанья,
В песни, сотворенные в борьбе.
И чем дальше мчатся дней потоки,
Тем звучнее хор стихов твоих;
Выигравший бой с врагом жестоким,
Ты живее многих их живых.
Пер. с татарского Б. Кежун
Радиф Гатауллин
***
Пульсирует, не умолкает строчка:
«Погибли в Европе наши поэты…»
На Одре, на Висле, на Влтаве…
Их привела сюда не туристическая путевка
и не дипломатическая миссия.
Их не посылали учиться
В Сорбонну или Краковский университет.
Не ветер странствий,
а ветер войны пригнал их сюда,
здесь их могилы.
Из смрадных подвалов фашистской тюрьмы
Вознесся над Европой Муса Джалиль.
В яростной атаке
Столкнулся с горячим свинцом
Фатих Карим.
Прошел через Польшу Адель Кутуй,
в Европе похоронен Нур Баян.
Отзовитесь!
Холмики на могилах –
последние их стихи.
Они погибли за свободу наши поэты.
А один их них,
и ныне живущий,
идет по мирным просторам земли Фучика,
Страны Геты.
Он высоко держит голову,
Душа его способна вместить целый мир.
Он ищет своих земляков,
И пульсирует, не смолкает его строчка:
«Погибли в Европе наши поэты…»