Издательский дом «Медина»
Поиск rss Написать нам
Главная » Учебные пособия
Реформа образования: татары нижегородчины и мусульманский мир /сборник работ и статей по исламскому образованию/
20.04.2009

Абдрахман Абубакиров

Из истории татарского педагогического училища
(вспоминают очевидцы)

Записки краеведов: очерки, статьи, воспоминания, документы, хроника

Горький
1985 год

 

Я родился накануне XX века в уездном городке Цареве Астраханской губернии и в школу пошел, когда уже прогремели раскаты 1905 года, разбудив остальные народности России от вековечного сна невежества. В эти годы были сделаны некоторые шаги в деле просвещения татарского народа. В нашем поселке в 1906 году открылась так называемая джадидская школа на татарском языке, и мы, мальчики от 8 до 14 лет (я в том числе), стали первыми ее учениками. Через несколько лет мне посчастливилось стать помощником своего учителя в родной школе. Так обозначалось начало моего жизненного пути. Но тогда я никак не мог предположить, что буду преподавателем русского языка. Я и мой младший брат научились русской грамоте у отца своего Хабибуллы Салиховича. От (сносно грамотный на родном языке человек) научился русской грамоте на военной службе далеко еще до начала нашего века, значительно развился благодаря любви к чтению. Обстоятельства, толкнувшие отца приступить к обучению своих сыновей, довольно забавные (к нашему счастью, из двух грамотных женщин в селе того времени одной была наша мама).

В нашем городке собирались три раза в году ярмарки. Эти крупные торжища ожидались и встречались нами, мальчишками, с особым волнением как единственно доступное зрелище. На ярмарку привозили «немые картины» (кино), платить надо было 3 копейки за вход. По обычаю отцы наделяли в это время сыновей карманными деньгами. Знали бы вы, что значат деньги на ярмарке! Это гордая мальчишеская осанка и громада покупок: свистки глиняные, дудки деревянные или металлические, пряники­лошадки, пряники­куклы, семечки, орехи и прочее, и прочее. В ярмарочном соблазне мое внимание особо привлекал товар русского коробейника. Он, кроме всего (шило­мыло, квасцы­нашатырь, стальная игла, пользительная камфара), предлагал книги с разнообразными красочными обложками. Я любовался ими, брал в руки, обнаруживал множество рисунков и наконец покупал. Насмотревшись вдоволь, читать­то ведь я не умел, приносил обратно коробейнику (он еженедельно приезжал на базар), обменивал, сделав доплату. Однажды отец обнаружил в моей школьной сумке, собственноручно сшитой матерью, эти книги. Это удивило его и обрадовало. На следующей неделе он купил у того же коробейника «Азбуку» (стоимостью в 2 копейки), ручки, стальные перья (до этого мы писали гусиным пером), тетради с «косыми». Придя домой, надписал над каждой русской буквой арабскими буквами их обозначения и показал, как нужно сложить буквы в слоги, слоги в слова. С этого и началось. Продолжали уже мы сами. У отца, занятого заботой о куске хлеба для семьи в семь душ, не всегда было время заниматься с нами. Все же он неотступно проверял наши занятия и настойчиво учил писать красиво русские буквы, – у самого у него почерк был отменный. Но и мы занимались усердно, более того, и своих товарищей по классу и по школе «обучали» всему тому, чему учил нас отец. В результате около 30 человек тоже стали «грамотеями». Так называли нас односельчане в отличие от других, грамотных только в родном языке. Отец не имел никакого педагогического образования, но посеянное им, добрейшим и от природы умным человеком, «разумное и доброе» обернулось тем, что трое из пяти детей стали учителями, двое – преподавателями русского языка и литературы с высшим образованием.

В этом деле нам помогали и военная служба, и газеты, и в течение некоторого времени русский учитель Василий Федорович Чистяков. Самую серьезную помощь долгие годы нам оказывали (и продолжают оказывать) книги. Их много было, книг­помощниц, равно и бессонных ночей. Не жалея ни времени, ни сил, не стесняясь, стоя часами перед зеркалом, я упражнялся в артикуляции и в произношении в словах ударных слогов. Упражнялся и упражнялся, днем и ночью.

Читать все «грамотеи» научились относительно быстро, но с пониманием прочитанного дело обстояло нисколько не лучше, чем у моих учеников, пришедших ко мне на четверть века позже. Помог нам дядя Сафар, дровосек, истопник, сторож и уборщица в одном лице в нашей школе. Затопит он вечер большую голландскую печь, рассядемся мы вокруг него, в отсвете пламени по очереди читаем какую ни на есть книгу. Он, подкладывая дрова и помешивая длинной кочергой поленья, переводит. Человеку, хотя и неграмотному, но бывавшему в батраках и в солдатах, вероятно, доступен был перевод таких «шедевров», как «Иван­царевич и Серый волк», «Василиса Прекрасная» или «Бова­королевич» и тому подобное. Спасибо ему: сам не ведая того, стал одним из наших просветителей.

В г. Горький я прибыл в 1937 году по направлению Наркомпроса Федерации. Получил в облоно направление на должность преподавателя русского языка и литературы в Татарское педагогическое училище имени Н. Нариманова. Училище находилось в селе Кочки­Пожарки Краснооктябрьского (ныне Сергачского) района. Место новое, но в работе я не новичок, за спиною военная служба, участие в Гражданской войне и в советском строительстве, работа в школах – начальной, крестьянской молодежи (ШКМ), в образцовой семилетке, в сельскохозяйственном и педагогическом техникумах. К работе, конечно, приступаю не без волнения: ведь неизвестно, как сложатся обстоятельства, как примут учительский и ученический коллективы.

Встретили и директор училища, и завуч, и ближайшие мои коллеги – преподаватели русского языка приветливо и дружелюбно, но не скрывали: трудностей уйма и легкой жизни не дождешься. После ряда бесед с учителями и встреч с учащимися понял и убедился, что я здесь нужен. Работали здесь по моему предмету две учительницы – Клавдия Александровна Бутенина и Вера Викторовна Раскатова. Они были загружены до предела уроками в старших классах, и четыре первых параллельных оставались без преподавателя. Мой приезд освобождал их от излишней перегрузки. Таким образом, я принял четыре первых класса и… кто мог предвидеть, остался здесь на целых 20 лет. Из них 19 лет наряду с русским языком и литературой преподавал методику и руководил педагогической практикой учащихся. Забегая вперед, скажу: дальнейшая совместная работа доказала, что деловой прием, оказанный администраций и коллегами, не оказался лишь данью вежливости, а с моими ближайшими коллегами по предмету сложились тесное сотрудничество и дружба. Я от всего сердца благодарен им за себя и за наших учащихся, особенно Клавдии Александровне, для которой работа было удовлетворением, добросовестное выполнение обязанностей не просто нормой, но и содержанием всей жизни. Здесь она вдохновенно трудилась 10 лет, и многие из тех, кто у нее учился, до сих пор называют ее второй духовной мамой.

 

2

История татарского педучилища – это одновременно история развития общего и педагогического образования среди татар, составляющих самую крупную группу национальных меньшинств Горьковской области. Более того, Наркомпрос своим приказом придал этому училищу зональное значение: оно должно было готовить учительские кадры для татарского населения Вятской, Свердловской, Ярославской и Ленинградской губерний, Красноярского края, некоторых уездов Чувашской и Татарской автономии, принимая оттуда абитуриентов.

Это училище берет свое начало с трехгодичных педагогических курсов, организованных в 1920 году в с. Собачий Остров (ныне Красная Горка Пильнинского района) Курмышского уезда Симбирской губернии. После присоединения в 1922 году Курмышского уезда к Нижегородской губернии курсы эти переводятся в Нижний Новгород и получают название: Нижегородский татарский краевой педагогический техникум имени Н. Нариманова, в быту – Татпедтехникум, в дальнейшем Татпедучилище. Размещался техникум в б. доме Кашиной на углу улиц Пискунова и Фигнер. Педтехникум был призван на трех отделениях готовить учителей начальных школ, труда и воспитательниц дошкольных учреждений.

До начала XX века в России не было специально подготовленных учительских кадров, ибо не было школ в общепринятом смысле. В Нижегородской губернии среди татарского населения (на 65–70 тысяч человек) существовало четыре школы с одним учителем в каждой – три в Сергачском уезде, одна – в самом городе (Канавине). Поэтому делами «просвещения» мусульман занималось духовенство в конфессиональных школах – мектебах при мечетях (и то не при каждой), и все образование заключалось в усвоении навыков чтения арабского текста (на котором изложен Коран – священная книга мусульман), в заучивании наизусть молитв и частей из Корана, в усвоении основ исламской морали. Ни родного языка, ни других предметов! Десять процентов грамотных, которые были среди татар, обязаны своим умением читать лишь идентичности алфавита арабского и татарского . Поэтому проблема подготовки учительских кадров, способных на первых порах хотя бы обучить детей, подростков и взрослых элементарной грамоте, встала перед советской властью во весь рост. И она взялась решить ее фундаментально. В Нижнем Новгороде, Сергаче и Васильсурске в 1918 году были организованы краткосрочные курсы, и их слушатели осенью этого же года начали свою деятельность по обучению татарских детей в селах Нижегородской губернии. В больших татарских селах были организованы мужские и женские пункты ликвидации неграмотности. На местах и в дальнейшем в летнее время практиковалась организация краткосрочных курсов, в губернском городе – четырех ­, шестимесячных и годичных.

Первоначально педтехникум имел шестилетний курс обучения: три года – подготовительный, три – основной. В те трудные годы материальная обеспеченность и техникума, и самих учащихся была очень низкая, и первый состав учащихся в значительной степени рассеялся – выпуск 1926 года всего из 10 человек.

Татпедтехникум в г. Горьком просуществовал всего восемь лет. В 1932 году он был вновь переведен в с. Кочки­Пожарки. Вначале и там было нелегко. Размещался техникум, теперь переименованный в педучилище, в 13 малоприспособленных зданиях. Только в 1937 году был отстроен трехэтажный каменный учебный корпус, по основательности, вероятно, единственный в этих краях. В это время в училище было около 300 учащихся. Отделений, кроме заочного, не было. Миновала надобность и в подготовительном курсе. Училище просуществовало до 1950 года, затем было реорганизовано в педучилище физического воспитания. Учителей начальных классов для татарских школ было поручено готовить Сергачскому педучилищу. В 1957 году Кочко­Пожарское педучилище слилось с Лукояновским. Здание его заняла школа­интернат, директором которой назначали последнего директора педучилища Надира Умяровича Умярова. На его долю выпала трудная миссия: послевоенное восстановление (начиная с 1948 года), реорганизация, достройка здания и организация школы нового типа и полное налаживание ее работы. Н. У. Умяров на этой должности оставался до пенсионного возраста и поныне успешно трудится в этой школе учителем математики.

 

3

Теперь разговор о педагогическом составе Татпедучилища. Организатором педагогических курсов в с. Собачий Остров был Алдулбер Хабибуллович Хабибуллин (1888–1978), считавшийся одним из просветителей татарского населения. Он родом из того же села и более полувека своей большой жизни посвятил народному просвещению. Первоначальное образование получил в своей деревне, затем приехал в Казань учиться. Там застает его Первая русская революция (1905 год). Изучая в частном порядке русский язык, он сближается с передовой молодежью, более всего с русской, включается в революционное движение. В годы реакции подвергается репрессиям со стороны полиции. После Октябрьской революции возвращается в родные края, полный сил и энергии, борется за организацию народного образования в уезде. «Первые мои шаги, – пишет он в автобиографии, – это изгнание духовенства из существовавших школ, вторые – организация педагогических курсов и советских школ вместо старых». Он организует краткосрочные и упомянутые долгосрочные курсы, заведует ими. Организация курсов на месте, потом перевод их в Нижний, несколько лет работы в городе – все это легло на его могучие плечи, благо природа наградила его головой и отменным здоровьем. Хватило и терпения, и энергии, и настойчивости. Его еще долго будут помнить среди татарского населения. Памяти его пильнинская районная газета «Сельская трибуна» в номерах 124 и 139 за 1982 год посвятила две большие статьи заслуженного учителя школы РСФСР С. В. Сабирова.

После А. Х. Хабибуллина в Татпедучилище пребывало 10 директоров, среди них оказывались случайные люди, но больше было хороших. Особо заметна деятельность двоих из них – Х. А. Башкурова и З. И. Бахтизина.

Хусаин Азизбаевич Башкуров (1896–1965) – уроженец с. Камкино Сергачского района. Начальное образование получил в земской русско­татарской школе (в одной из тех, о которых упоминалось впереди), затем несколько лет учился в Казанской учительской семинарии. Высшее образование получил в г. Горьком, будучи преподавателем подготовительных классов Татпедтехникума. Есть люди, которых наделяют определением «сгусток энергии». Это метафорическое определение целиком и полностью приложимо и к Башкурову. Высокообразованный, владеющий несколькими языками, безупречно разбиравшийся во всех предметах учебной программы, наделенный удивительно крепкой и цепкой памятью, человек этот будто специально был рожден для руководства педагогическим учебным заведением. Жизнь требовала от него в тех сложных условиях не только управления учебным процессом, но одновременно он должен был заниматься строительством нового учебного корпуса. Непререкаемый авторитет и кипучая энергия позволили Хусаину Азизбаевичу привлечь еще не полностью окрепшие колхозы к производству кирпича и обжигу извести (сырье им обнаружено на месте).

С переездом училища из города в деревню вновь обострился вопрос с преподавательскими кадрами, однако к концу 30­х годов составился довольно сильный педагогический коллектив, которому свойственно было чувство ответственности за порученное дело и желание сделать это дело наилучшим образом. Все преподаватели вели большую общественную работу. В те годы деревенские учителя были наиболее активными помощниками сельской партийной организации: они агитаторы и пропагандисты, культурники и артисты, нередко приходилось выполнять им функции юриста, финансиста и агронома, лектора и журналиста. Систематический выпуск колхозной стенной газеты по бригадам, а также молний считался как бы штатной обязанностью.

В эти годы развернулся талант директора училища Загида Имаметдиновича Бахтизина. Человек спокойного характера, вдумчивый, глубокомыслящий, он хорошо понимал жизнь и действовал в соответствии с ее требованиями. И в кратчайший срок добился заметных успехов.

З. И. Бахтизин (1906–1976) – учитель новой, советской формации. Он родился в Уфе, рано осиротел, сначала лишился матери, затем (в 1918 году) и отца, который был застрелен прямо на улице города сыном уфимского богача за участие в революции и активную помощь большевикам. Одиннадцатилетний мальчик перешел на воспитание в семью дяди по отцу Ахтяма Бахтизина, командира красных башкирских партизан. После педтехникума в Уфе высшее образование Загид получил в Казани и в Татпедучилище приехал преподавать математику.

Через год стал завучем, затем и директором. Его педагогическую деятельность прервала Великая Отечественная война. Коммунист Бахтизин с 1942 года воевал на западе и на востоке, был отмечен рядом боевых наград, вернулся в звании капитана. После войны он был директором нефтяного техникума в Уфе.

Отмечу еще одну особенность нашего педколлектива: в нем преобладали мужчины, и самым старшим по возрасту среди нас был Фатих Шакиров (1896–1981). Замечательным было то, что формально он имел всего лишь начальное образование, но благодаря упорному самообразованию добился знаний на уровне высшего Центрального института повышения квалификации кадров народного образования, что подтверждалось документами. Этому человеку было свойственно делать все добротно и красиво. Во время войны все мы были прикреплены к бригадам кочко­пожарского колхоза «Авангард» для ведения агитационно­массовой работы. Вели мы ее не только словесно, но и практически, работая наравне с колхозниками. Фатих Шакирович по косьбе и скирдованию выполнял две нормы в день. Не отставал и я. Вместе с тем мы оба занимались с допризывниками по программе всевобуча (всеобщее военное обучение). Но и женщины наши не отставали. К. А. Бутенина и Ф. М. Салимова считались лучшими жницами в своих бригадах, и снопы их не рассыпались никогда.

Преподаватель химии и биологии Факия Маликовна Салимова (супруга Бахтизина) отличалась как высокой образованностью, так и культурой. Ей можно было бы доверить любой из учебных предметов, и она справилась бы с успехом с каждым из них. Инициативности ее не было предела, и все у нее свершалось творчески, увлекательно и на высоком уровне. Прекрасный педагог и каллиграф, умевшая и рисовать, игравшая довольно прилично на мандолине, во всем активная, Факия Маликовна являла собой лучший образец женщины­педагога. Они с мужем воспитали троих детей, троих ученых в трех областях науки.

Я рассказал только о некоторых преподавателях, но, вспоминая о своих коллегах того времени, позволяю себе думать, что каждый из них работал отлично, и все мы были награждены медалями «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.». Поныне здравствующие К. А. Бутенина и Ф. М. Салимова удостоились почетного звания заслуженного учителя школы РСФСР.

 

4

Татпедучилище до 40­х оставалось единственным татарским средним учебным заведением в области, точнее, в целой зоне. За период его существования очно, заочно и экстерном завершили в нем среднее педагогическое и общее среднее образование более 2000 человек. И если в первых выпусках было до 10 человек, то в последних – до 130.

По социальному происхождению учащиеся были дети крестьян (бедняков и середняков), небольшой процент составляли выходцы из сельской интеллигенции и служащих. Примечательно, что в среде учащихся в разные годы девушки составляли от 20 до 30 процентов. Это там, где до Октябрьской революции не было ни одной школы для девочек, даже начальной! Учащиеся съезжались сюда из разных мест, из разных школ, и все с разной степенью развития. Как и во всяком ученическом коллективе, были и весьма одаренные, но общая масса с весьма низкой подготовкой. Тем не менее были у нас свои поэты и чтецы, музыканты, певцы и артисты. Был и хор, и оркестр народных инструментов. Кружки самодеятельности важны были как средство эстетического воспитания, как один из важнейших элементов атеистического воспитания, ибо по исламу все эти развлечения греховны, запретны. Для углубления знаний учащихся активно работали предметные кружки, которыми руководили преподаватели.

Несомненно, было нелегко, потому что все тогда было впервые: не было у нас опыта по организации профессионального обучения, не было специальных учебников, методических разработок т. д. и т. п. Но было, и это я нисколько не преувеличиваю, развито чувство долга, и оно настраивало всех на преодоление всяческих трудностей.

Усилия педагогического коллектива поддерживались и самими учащимися. Жаждущие знаний, привыкнув с детства трудиться, они проявляли удивительное прилежание, настойчивость и дисциплинированность. Они рано объединялись в профсоюзе, к концу учебы почти все уже являлись комсомольцами. Объединенные усилия коллективов учителей и учащихся дали и свои плоды. Выпускники получали дипломы и звания учителей, а в жизни становились и руководителями школ, и партийно­советскими работниками, и председателями колхозов. Общее среднее образование открывало им путь в высшие учебные заведения. В различные отрасли народного хозяйства влились сотни специалистов высшей квалификации: педагоги, врачи, летчики, инженеры и др. Наиболее талантливые и настойчивые нашли дорогу и в науку: 19 человек из наших выпускников имеют уже ученые степени и звания в различных отраслях науки, четверо из них трудятся в вузах г. Горького. Прекрасно то, что эти ученые из сельчан: сын первого тракториста Алимжан Орлов, сын председателя колхоза А. К. Аймасов, сыновья рядовых колхозников М. З. Хафизов и Ч. Азизов – словом, внуки безграмотных предков и малограмотных родителей.

Например, У. Б. Белялов из с. Пица Сергачского района. Отец его крестьянин­бедняк Белял Ризванов, возвращаясь зимой пешком из Сергача, замерз в поле. Жена его осталась с четырьмя малолетними детьми, не имея никаких средств к существованию. Самым старшим из детей был Умар, ученик начальной школы. Он и стал единственным «кормильцем» в семье. Вначале мать, оберегая единственного сына, отправляет его в Москву. Там мальчик находит приют в детдоме и учится в русской школе. Через два года мать взяла его домой. Тогда в селе организовался колхоз, можно работать. Открылась и семилетняя школа. Грамотный подросток, помогая малограмотному бригадиру, выполнял посильные работы, вместе с матерью вырабатывал трудодни, значит, и хлеб. Сочетая труд и учебу, кончает семилетку, затем в 1940 году – с отличием педучилище. В этом же году призыв в армию, военное училище, офицерское звание, участие в боях с милитаристской Японией, награды. После демобилизации снова учеба, затем преподавательская и партийная работа, аспирантура, диссертация, научно­педагогическая деятельность в Казанском госуниверситете имени В. И. Ульянова. А теперь Умар Белялович Белялов – доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой истории КПСС крупнейшего вуза в Казани. В 1983 году удостоен звания заслуженного деятеля науки Татарской АССР. Имеет немало учеников и множество опубликованных научных работ.

Еще одна биография. В современной нашей жизни не диво – женщина в научной сфере. А когда­то это было событием чрезвычайным, тем более среди татар. В этом ряду одно из первых мест принадлежит Роки Фатиховне Шакировой. Она выросла в семье двух учителей. В те годы дирекция педучилища имела прямо командировать лиц, окончивших училище на «отлично», в педвуз, куда они принимались без экзаменов. Так в 1936 году и Рокия была командирована в Казанский институт, который успешно окончила. Работала в одной из средних школ завучем. Началась Великая Отечественная война, и юная учительница добровольно вступает в армию. Зенитчицей она участвует в защите неба Москвы. После войны аспирантура, защита кандидатской диссертации, далее научная и педагогическая деятельность. Одухотворенный, целеустремленный и упорный труд раскрыл и утвердил ее талант.

Великая Отечественная война разрядила шеренгу наших выпускников, многие остались на поле боя. На Аллее героев города­героя Волгограда слева по пути к Вечному огню стоит строгих контуров небольшой обелиск из мрамора с надписью: «Здесь похоронены погибшие в боях с немецко­фашистскими захватчиками славный сын испанского народа Герой Советского Союза командир пулеметной роты Ибаррури Рубен Руис, Герой Советского Союза летчик майор Каменщиков В. Г. и посмертно награжденный орденом Ленина артиллерист капитан Фаттахутдинов Х. Ф.». Хафиз Фаттахутдинов – тоже наш выпускник 1940 года, уроженец д. Трехозерье Краснооктябрьского района. Он учился в педагогическом училище, но хотел стать военным и после окончания курса поступил в Московское военно­артиллерийское училище. Он участвовал в боях под Сталинградом. У разъезда Басаргино сложилась тяжелая обстановка для наших войск. 22­летний капитан Х. Ф. Фаттахутдинов принял смелое решение: с орудием и пулеметом выдвинуться на фланг, чтобы нанести удар в тыл контратакующей группы. Маневр удался. В итоге кинжальном огнем истреблено 400 вражеских солдат и офицеров… Мне останется добавить, что силы врага превосходили силы советских бойцов в 70 раз, 700 против 10. Оставшиеся в живых 300 фашистов были пленены подоспевшими на помощь гвардейцами.

В этом бою Хафиз был смертельно ранен и умер в госпитале.

 

5

Большинство наших учащихся испытывали затруднения по таким предметам, как математика, физика и химия. Но наиболее трудным предметом был русский язык. Ведь значительная часть поступающих имела не более чем элементарную грамотность – умение читать, порой не понимая прочитанное. Нередко случалось, что в свидетельствах об окончании семилетки в графе «русский язык» отсутствовала оценка. Это означало, что предмет не преподавался. Объяснение тут простое: некому было учить, школьная сеть интенсивно расширялась, а учителей не хватало вообще, в национальных школах в особенности. К слову говоря, я был тогда единственным из татар учителем русского языка в области. Мы обязаны были принимать всех, кто имел положительную оценку на экзаменах по родному языку и арифметике. Нетрудно представить, какие усилия требовались и от учащихся, и от учителей, чтобы реализовать программный материал. Сложностей в части изучения русского языка было множество. Эти два языка, русский и татарский, имея некоторые общие черты, резко различаются во многом: в орфографии и орфоэпии. Что стоит, например, родовая категория в русском, которой нет в татарском, не говоря о многом другом. Мы, словесники, с большим удовлетворением отмечали старательность всех учащихся в усвоении русского языка. Посмеиваясь над собой, некоторые учащиеся говорили, что надо было, наверное, родиться от русской матери, чтобы хорошо знать русский. Но тот факт, что все нерусские преподаватели прилично владели русским, наглядно показывал, что можно знать и этот язык, родившись от матери любой национальности.

Ребята обращались, можно сказать, приставали с просьбами рассказать, как я научился русскому языку. Я, отвлекая их от себя, говорил: лучше я расскажу вам подробно о моем самом близком друге Рахиме, который овладел русским почти самостоятельно уже взрослым и семейным человеком, отвоевавшись в Гражданскую войну. В 30 лет он сдал экзамены экстерном за среднюю русскую школу, в 40 лет завершил заочно высшее образование, получив при этом диплом с отличием.

Я рассказывал при каждом подходящем случае в третьем лице обо всем пережитом лично мною на этом трудном пути.

Когда мои «первоклашки» по педучилищу перешли во вторую половину третьего, я пришел на вечернее занятие с целой охапкой общих тетрадей, молчаливых свидетелей усердия Рахима. Тогда и открылось подлинное имя вымышленного героя.

Не все учащиеся пользовались общежитием, значительная часть жила в местных крестьянских семьях, где условий для самостоятельных занятий не было. Выполнять домашние задания было удобнее в учебном корпусе – там и тепло, и светло, и просторно. И преподаватели здесь же. Посещение добровольное, кто нуждался, тот приходил, но чтобы кто­то не приходил на подготовку по русскому языку и литературе, честное слово, этого не помню. Зато и результаты не могли не порадовать: выпускники конца 30­х и последующих годов, обучая детей на родном языке, сами же вели уроки по русскому языку, а десятки из них стали учителями русского языка. Высшее образование, ученые степени и звания пришли тоже благодаря языку Пушкина и Горького, Чернышевского и Ленина. Мы всегда помним, что первым учителем русского языка в татарской школе нашей области был И. Н. Ульянов. В организованной им. Петрякскинской школе он сам дал показательный урок. Продолжать его благородное дело выпало на долю наших учащихся.

 

6

Заслуживает доброго слова и село Кочки­Пожарки, последнее место размещения Татпедучилища. Место выбрано было, по­моему, на редкость удачно: на высоком правом берегу Пьяны, село обращено на юг, в трех километрах большая железнодорожная станция Сергач, откуда три километра до г. Сергача. С одной стороны луга, за ними леса, на склонах холма от села к реке – орешник (был!), а на юге и юго­западе посевные угодья – жирный чернозем. Но самое лучшее украшение села – это люди. Исключительно трудолюбивые, рачительные как к своему, так и общественному добру, благожелательные к приезжим, учителям и учащимся. Не из­за копеечной квартирной платы они брали к себе на квартиры наших учеников, а просто чтобы помочь крестьянским детям «стать учеными». Доброта этих людей, думается, от природы, но, полагаю, она поддерживается и более высоким культурным уровнем жителей этого села. Одна из первых джадидских школ открылась в 1907 году именно здесь. Инициатором ее организации и первым учителем был Фаракша Юнусов (1885–1971), получивший образование в медресе в Казани. Ему удалось на средства от частных пожертвований построить сравнительно просторное здание и приступить к обучению детей по программе, приближенной к программе русских народных училищ. Через год к нему присоединился его земляк и друг Ахмеджан Ситдиков (1889–1946). Отсюда и сравнительно больший процент грамотности населения.

Теперь в селе Кочки­Пожарки восьмилетняя школа­интернат и общеобразовательная средняя школа. На здании последней установлена мемориальная доска в память первых учителей Фаракши Юнусова и Ахмеджана Ситдикова.

На этом завершается изложение ряда эпизодов из истории Татарского педагогического училища, в котором я преподавал 20 лет, чем постоянно содействовал приобщению татарской молодежи к высотам культуры. Скажите, разве я не могу считать себя счастливейшим человеком, если в этом большом и трудном движении есть и мое многолетнее и активное участие?



Контактная информация

Об издательстве

Условия копирования

Информационные партнеры

www.dumrf.ru | Мусульмане России Ислам в Российской Федерации islamsng.com www.miu.su | Московский исламский институт
При использовании материалов ссылка на сайт www.idmedina.ru обязательна
© 2024 Издательский дом «Медина»
закрыть

Уважаемые читатели!

В связи с плановыми техническими работами наш сайт будет недоступен с 16:00 20 мая до 16:00 21 мая. Приносим свои извинения за временные неудобства.