4. Политические отношения Руси и Булгарии: калейдоскоп дружбы и войны

Волжская Булгария рано вступает во взаимодействие с Киевской, а потом Владимирской Русью. Поначалу Русь способствовала подъему Булгарии, поскольку в 965 году князь Святослав разгромил ненавистных обеим сторонам хазар. Но вскоре русские взялись и за самих булгар.

Уже в 985 году князь Владимир захватывает булгарских воинов, и происходит уже описанный нами случай, когда князя поразили булгарские сапоги, и Владимир предложил дружине “поискать себе лапотников” и не брать с булгар дани. В этом предании отразился, вероятно, ход мыслей Владимира: покорить булгар до конца все равно не получится, так лучше иметь в союзниках этот богатый, а значит, смышленый народ. Такой же гибкостью отличился князь и при взятии Херсона тремя годами позже. Менее известно, что в тот год стороны заключили мирный договор, который подарил народам Поволжья спокойствие более чем на 150 лет.

Когда князь Владимир думал о вере, он пригласил мусульман именно из Булгара, вероятно, потому, что имел беседы с побежденными им военачальниками, и эти разговоры запали ему в душу. Как мы уже писали, Владимир серьезно колебался в пользу ислама.

Уже через 20 лет отношения с Булгарией стали настолько тесными, что понадобилось их формализовать. В 1006 году князь Владимир Святославич заключает с Булгарией договор, по которому русские и булгарские купцы не имели препятствий от властей при торговле на чужих территориях. Вершиной теплых отношений стал 1026 год, когда Булгария спасла томившуюся в голоде Суздальскую землю, выслав хлеб; “и тако ожжиша”, свидетельствует летопись.

Но вот летопись за 1088 год лаконично говорит — «в тот же год взяли болгары Муром». Муром, основанный племенем мурома (финская народность), был подчинен Киевской Руси еще в Х веке, а в 1088 году он входил в состав Черниговского княжества. Известно, что горожане тяготились такой зависимостью, и хотели или стать самостоятельными, или сменить сюзерена. Так, несколько позже булгарского набега, в 1095 году, они приглашают из Курска «своего» князя с посадником, чтобы отложиться ото всех и стать самостоятельными. Не исключено, что булгары пришли в Муром по просьбе части муромской знати, планировавшей превратить земли древнего города в полунезависимое княжество в составе Булгарии (впрочем, сие лишь моя догадка). Но ничего не вышло (почему, мы не знаем), и в дальнейшем Муром искал независимости уже не столь экзотичными методами, а Булгария стала его первым врагом. Потрясающая воинственность жителей Мурома была направлена именно против Булгарии, само же это свойство суть наследие ассимилированной славянами муромы, которая, судя по былинному образу Соловья-Разбойника, была жуть как задириста.

Некоторое время летопись ничего не говорит о новых конфликтах, но осадок, вероятно, остался. Походя, в записи за 1096 года, автор Троицкой летописи бросает: «Также Хвалисы (хазары — Е.А.) и болгары от дочери Лютовой (персонаж мифологической истории — Е.А.), которая забеременела от отца своего, и потому их племя нечисто». Это было психологической подготовкой к большой войне — Владимирская Русь желала расти на восток, Булгария ей мешала. Несмотря на страницы и тома иных историков, исписанные рассказами о «врожденной агрессивности» булгар, на деле государство, достигнув где-то в самом начале XI века пределов своего роста, устало от экспансий и существовало, будучи довольна своей территорией. Быть может, нападение на Муром было единственной инициативой, остальные ее деяния — ответными шагами.

Начало этой Большой войны связано с именем харизматика и, видимо, не слишком уравновешенного (мягко говоря) человека, князя Андрея Боголюбского (нападение Юрия Долгорукого в 1120 году на каких-то «болгар», скорее всего, к делу не относится, поскольку, судя по контексту, имелись с виду дунайские болгары). Но предыстория ее глубже, чем просто личные качества того или иного князя.

Вероятно, спусковым крючком выступил захват русскими так называемой крепости Медвежий Угол, которая подчинялась финнам и стояла на месте нынешнего Ярославля. Не исключено, что финны Медвежьего Угла были какими-то федератами Булгарии. По легенде, это сделали воины Ярослава Мудрого, но археология свидетельствует, что сие могло произойти и много позже. Но посмотрим на традиционную канву событий, поскольку имя князя не так уж и важно. Психологическая подготовка к захвату важного волжского города велась славяно-варягами загодя. Недаром название поселения на русском (это, конечно, калька с языка мери, ведь медведь считался культовым животным финнов, а «угол», наверное, это «земля», то есть вместе Земля Медведя) получило негативный оттенок как нечто глухое и кондовое. Ведь достаточно много слов, связанных с финнами, было переосмыслено в негативном или уничижительном духе, что является отражением непростой истории взаимодействия аборигенов и колонизаторов (назову лишь такие примеры, как «морда» — от «мордва», и «чудить» — от чуди).

По легенде, воины Ярослава (Мудрого) спустились по Которосли, взяли штурмом Медвежий Угол и сожгли его. Князь лично зарубил топором священного медведя. Вероятно, в оригинале легенды князь орудовал рогатиной: впоследствии медведь, вооруженный орудием собственного убийства, попал на герб Ярославля, и на ранних вариантах герба в руках у медведя была именно рогатина, и лишь затем появилась секира. Превращение образа побежденного бога в символ новой власти — характерный для ранних обществ прием «нейтрализации» «враждебного» божества. Важность победы выражена в том, что свой новый город ростовцы назвали в честь своего князя — Ярославль, что было показателем их высокой оценки собственных достижений. Еще бы — к Волге вышли.

Здесь впору развеять два заблуждения: что Медвежий Угол располагался точно на месте русской крепости, и что он был уничтожен. Медвежий Угол сыскался вовсе не на месте кремля Ярослава Мудрого, а в стороне, по другую сторону Медведицкого оврага, где найдены материалы, начиная с середины Х века. Это — лепная посуда, железные пряжки, обломки стеклянных браслетов. Угол был очень небольшим поселением: уже в другом раскопе, на той же улице, в 150 метрах, ранних материалов не найдено. Раскопки выявили слой пожара, связанный с захватом поселения русскими.

Но Угол не умер: поселение продолжает существовать, и в своих верхних слоях перестает отличаться от археологического материала рядового древнерусского города. Да, Медвежий Угол был разгромлен, но не уничтожен. Он стал «посадом» у стен вновь основанной крепости, постепенно ославянилось его население, и его территория в итоге стала частью Ярославля. Это подтверждается и письменными источниками. Так, «Сказание о построении града Ярославля» говорит, что даже после основания русской крепости «жители Медвежьего Угла «к граду не приобщались, жили особо и поклонялись Велесу». Как удалось установить совсем недавно, культовый центр жителей Медвежьего Угла располагался там, где сегодня стоит Спасский монастырь. В указанном источнике он называется «Волосовой логовиной». Русские книжники называли Волосом финского бога. Недаром при раскопках в монастыре найден материал Х века. Возле монастыря шел скотогон, то есть дорога, по которой двигались стада с пастбищ. Известно, что и в Киеве идол Волоса, Скотьего бога, стоял на скотогоне. «Сказание» говорит, что Волосу жертвовали тельца перед первой пастьбой. Очевидно, жречество продолжало существовать даже после основания русской крепости. Недаром Ярославль впервые упоминается в летописи в связи с грандиозным восстанием покоренного финно-угорского населения в 1071 году, о котором мы уже говорили. Волхвы, которые пришли в Ростов потрясать основы, прибыли именно из Ярославля.

Факты, что Медвежий Угол не погиб, что в нем даже осталось служить финское жречество, поразительны сами по себе, но есть и пища для еще более радикальных сомнений. А удалось ли Ярославу Мудрому вообще построить свою крепость? Ясно, что Ярослав Мудрый попытался это сделать, но сколько простояла эта крепость? Последние археологические данные заставляют считать, что крепость была крошечной и существовала практически неуловимое время. Действительно, у храма Николы Рубленый Город удалось найти следы вала древнейшей крепости, но материал оказался очень невыразительным, и доказательств, что вал насыпан именно в XI веке, нет. Более того, улица, которая обычно идет вдоль вала в старых крепостях, сформировалась лишь с начала XII века.

Еще более поразительный факт. В рассказе о Ростове мы показали, что дата основания города и дата появления в Ростове правильной планировки с усадьбами и мостовыми — это один и тот же момент. Однако в Ярославле все не так. Ранняя застройка, предположительно конца XI —
начала XII веков крайне хаотична. Нет ни мостовых, ни усадеб. Даже неизвестно, есть ли вал. И в таком виде город простоял до середины XII века, когда, наконец, он стал обустраиваться по общим для тогдашних городов принципам.

Скорее было так. После силового захвата Медвежьего Угла ростовцы столкнулись с массированным сопротивлением мери. Пришлось договариваться. Только что построенную крепость срыли. Ростовцам отвели место на Стрелке, но запретили ставить крепость. И лишь постепенно, вероятно, после подавления восстания волхвов 1071 года, ростовцам удалось установить за территорией более плотный контроль, и в начале XII века срубить-таки защищенный город.

Постепенное закабаление союзников вызвало, вероятно, очень плохую реакцию в Булгарии, которая понимала, что Русь приходит на Волгу надолго. Вероятно, сначала поступила просьба о помощи от населения и финских властей Медвежьего Угла, которые жаловались в Великий Город, например, на насильственное крещение. Так или иначе, в 1152 году булгары совершают дерзкий рейд в тыл Ростовского княжества, причем осаждают именно Ярославль. Крепость на тот момент была крошечной, о чем прямо говорит летописец, и ее гарнизон оказался не в состоянии отразить нападение самостоятельно. Запросили помощь из Ростова, откуда пришла дружина и сняла осаду. Вероятно, как попытку укрепить фортификацию Ярославля можно рассматривать основание вскоре после булгарского набега Спасского монастыря-крепости на подступах к городу. Заодно и остатки капища под благовидным предлогом разрушили.

Ответ Владимиро-Ростовского княжества не заставил себя ждать. Нападение 1152 года удалось булгарам потому, что их отряд пришел «без вести» — русских поселений на Волге считай что и не было. Поэтому князья решают захватить самый близкий к Владимиру участок берега Волги.

Незадолго до 1164 года Андрей Боголюбский захватывает булгарскую крепость на месте нынешнего Городца в Нижегородской области, и строит русский Городец (подробнее об этом мы скажем в своем месте), тогда же без видимых причин идет в глубь территории Булгарии на масштабную войну. Разгром Булгарии был полным. Андрей, его сын Изяслав, брат Ярослав и Муромский князь Юрий «с помощью Бога и Богородицы» (как на том особо настаивает летописец) сначала разбили войско булгарского царя («иссекли множество, знамена захватили, а князь болгарский с малой дружиной едва спасся в Великий Город»), потом разграбили Бряхимов и еще три города «перед ним», в числе которых, как мы увидим ниже, могла быть и булгарская крепость на месте Нижнего Новгорода.

Булгары, видимо, были так поражены, что не смогли ответить. Это лишь раззадорило Боголюбского. В 1172 году он повторяет войну по тактике позднейших монгольских «налетчиков» вроде Арапши или Дюденя. Зимой Андрей повелел идти в поход своему сыну Мстиславу, своих сыновей послали муромский и рязанский князья. Но дети воевать не захотели, потому что стояла непогода. И действительно, какая такая спешка заставила идти в поход, не дожидаясь сезона, непонятно нам, непонятно это было уже и летописцу. Оставалось ждать лета, когда попытку блестяще повторили в том же составе. Мстислав из Городца отправился на устье Оки, где, видимо, блокировал булгарскую крепость (пра-Нижний Новгород, см. ниже) и две недели ждал подкрепления, но не дождался и двинулся «в поганые». «Въехал без вести» (то есть внезапно), поскольку, видимо, блокированные «нижегородцы» не сумели подать сигнала, захватил 6 сел и какой-то город, взял полон, отправился назад. Видимо, захваченный город был незначительным. В столице Булгарии узнали о событии и о том, что Мстислав идет с малой дружиной, отягченный полоном, выслали погоню в 6 тысяч человек, но не догнали каких-то 20 верст, как князь вошел во владимирские пределы. Этому обстоятельству во Владимире очень радовались: мол, помог Бог «очиститься» от поганых (? — ведь на самом деле, взяв полон, владимирцы сами, так сказать, «загрязнились» погаными, если, конечно, не запланировали сразу перепродать пленных в рабство куда-нибудь на юг). Пленных селили в Городце, где даже возник район, называемый до сегодняшнего дня Полонка или Полянка. Того же происхождения и топоним в Москве. Зловеще, но московская Полянка лежит в Замоскворечье, недалеко от Татарской слободы.

Трудно отделаться от ощущения, что всякий раз деньги, привезенные из Булгарии, как и пленные инженеры, помогали владимирцам поднять собственное хозяйство. Например, набег 1164 года — и сразу (в конце того же года) во Владимире строится крепостной вал, увенчанный знаменитыми Золотыми воротами, Андрей строит себе городской дворец, а у его загородной резиденции, на берегах Нерли, встает один из символов древнерусского зодчества, храм Покрова: из камня, взятого в качестве дани с покоренных булгар. Вероятно, и на валу, и на Нерли работали и пленные чернорабочие, и пленные инженеры.

Итак, Андрей Боголюбский праздновал победу, но не учел простого факта: его собственная жена (видимо, из пленных) была булгарка. В 1174 году она, подговорив бояр, устраняет мужа. Тверская летопись оправдывает эти действия жены: “Бе бо булгарка родом, и держаша к нему злую мысль… иже князь великий много воева Болгарскую землю… и много зла учинил Болгарам”. Вероятно, автор Тверской летописи знал, что после убийства князя вокруг его резиденции, среди черного люда, началось какое-то буйственное ликование. Люди разметали все, что смогли, все, что горело, сожгли, и дело было не в простом желании пограбить под шумок: по сути, мы не знаем другого примера столь, по средневековым меркам, чудовищного поведения народа. Причина была, как мне кажется, одна: резиденция была заполнена пленными слугами, наемными булгарскими воинами, сочувствовавшими соплеменникам, короче, людьми, ненавидевшими князя, как это и заметил тверской летописец. Окружившись ими, Андрей мнил себя в безопасности, поскольку родина пленных далеко, а враждебное ему боярство — близко, во Владимире. Но оказалось, что Андрея возненавидели вообще все.

Недаром какой-то особой мести на государственном уровне за убийство князя булгарам не последовало. Более того, на какое-то время натиск на Булгарию прекратился. Новый поход, еще более разрушительный, относится лишь к 1184 году. Участники — князь владимирский Всеволод Большое Гнездо с сыном и еще несколько сильных князей, в том числе из Рязани, а также половецкий полк. Окружив Великий Город, владимирцы разбили рать, которую булгары выпустили из-за вала и стен, но не сумели, да как бы и не стали, штурмовать самой крепости, чему не в последнюю очередь помешало ранение князя Изяслава. Оно оказалось смертельным, и пока князь мучился больше недели, полки стояли, как в параличе. В итоге владимирцы удовлетворились данью, а Всеволод дал команду возвращаться всем, кроме конницы, которую «пустили на мордву», то есть, вероятно, куда-то в район устья Оки.

Небольшой грабительский поход предприняли владимирцы по указанию Всеволода в 1186 году, когда рать, выйдя из Городца, где-то недалеко пограбила неназванные селения булгарские, захватив опять «многий полон». Вероятно, снова пытались захватить устье Оки, и снова мы видим пленных, которых, может быть, продавали или на юг, но скорее через Новгород в Европу. Тактика грабительского похода была применена Всеволодом и в 1205 году, когда рать на кораблях спустилась по Волге «до Хомол» (мы затрудняемся идентифицировать этот пункт, но татарские исследователи видят в нем Казань). «И много полона взяли, а других порубили, и учаны (тюркское слово, значит — торговый корабль — Е.А.) многие разбили, а товар взяли, и потом возвратились».

Но самое свое страшное поражение булгары понесли в 1220 году. Князь владимирский Юрий послал брата своего Святослава «на безбожные болгары» вместе с половецкой ратью. У города Ошеля рать пристала к берегу, булгары быстро вооружились и вышли навстречу, была очень злая сеча, закончившаяся победой владимирцев; летописец приводит даже точную дату сражения — 15 июня, на память пророка Амоса. Поражение под Ошелем вынудило булгар уступить владимирцам по договору устье Оки, и в 1221 году летопись сообщает о построении там Нижнего Новгорода. Но о нижегородских событиях мы поговорим в отдельной главе.