Приложение 1

Имамы нашего времени: биографические статьи об исламских священнослужителях
(печатается в переработанном виде)

Башкортостан
Вера и спорт. Рецепты счастья
и долголетия от башкирского имама

Семидесятилетний имам мечети деревни Булькайпаново Татышлинского района Республики Башкортостан Рафис Тимершин — человек, даже несколькими беседами с которым невозможно удовлетвориться. Его простая и в то же время проникновенная речь наполнена житейской мудростью.

Он всегда может подсказать, как выйти из трудной ситуации, как поступить, когда надо принять важное решение. Поэтому жители деревни ходят к нему не только на молитву, но и за советом.

Помимо того что Рафис Тимершин — хороший имам, он еще и профессиональный спортсмен. Спортом увлекся с детства, потому что школа находилась в 7 км от дома, а опаздывать было никак нельзя.

И в буран, и в дождь надо было явиться вовремя. Поэтому каждый день бежал Рафис Тимершин на занятия. Несколько раз по дороге в школу даже пришлось удирать от волков. Было темно, звери завыли и начали преследовать мальчика, он же залез на высокое дерево и ждал, пока хищники уйдут.

После окончания 7 классов молодой человек поступил разнорабочим в местный колхоз. В 1957 году пошел в армию. Во время службы в Амурской области начал активно заниматься тяжелой атлетикой. За три года стал кандидатом в мастера спорта по штанге, несколько раз занимал призовые места. Так, при весе в 59 кг на городских соревнованиях г. Белогорска выжал 215 кг и занял 1-е место. И сегодня, несмотря на солидный возраст, он продолжает заниматься спортом.

— Я и сейчас поднимаю гири, — говорит Рафис-абый, — только нагрузки уменьшил. На сегодняшний день легко беру 16 кг и делаю с ними упражнения.

После армии будущий имам вернулся в колхоз: работал разнорабочим, кладовщиком, бригадиром, секретарем. Занимался общественной работой и не бросал спорт — был членом сборной команды района по лыжам, тяжелой и легкой атлетике. Стал мастером спорта по гиревому спорту. Самое памятное спортивное достижение тех лет — 4-е место на республиканских соревнованиях по штанге.

В это же время окончил вечернюю школу и поступил на заочное обучение в Стерлитамакский техникум физической культуры. После чего устроился преподавателем физкультуры в школу, где проработал 30 лет.

— К каждому ребенку нужен индивидуальный подход, — считает Рафис Тимершин. — Бывали и такие моменты, когда повышал голос. Но несмотря ни на что, ученики меня уважали. Когда они приезжают сейчас в село, я спрашиваю: «Я был иногда резок с вами, вы, наверное, обижались на меня?». А они отвечают: «Нет, наоборот, мы вам признательны за ваши нравоучения, спасибо вам». Если эти уроки кому-то помогли, то я очень рад.

Обучая молодых людей спорту, Рафис-абый сам продолжал с его помощью укреплять свое здоровье. Каждое утро, даже в минус 32 градуса, обливался холодной водой, участвовал в многокилометровых забегах. По его словам, за всю жизнь ни разу не был у врача. Если не пробежится хоты бы один день, то начинает болеть голова, падает давление. Поэтому и лечится с помощью спорта, ведь спорт для него — лучшее лекарство.

— Длинные дистанции я пробегаю вечером, — рассказывает он. — Утром для зарядки бегаю 2–2,5 км. Тем самым на целый день я получаю энергию, у меня всегда приподнятое настроение. Слава Аллаху, до сих пор наряду с молодыми работаю и веду домашнее хозяйство.

Рафис Тимершин — сын и внук муллы, но в советские времена он и не помышлял о работе в мечети. К этому его подтолкнул случай.

— С давних времен мои предки были преданы исламу, — рассказывает он. — Были времена, когда наша религия преследовалась, но я просил моего отца и деда, чтобы они научили меня читать Коран. Тогда отец сказал: «Сынок, всегда знай и верь в Единого Бога. Уважай пророков и Коран. Со словами „Бисмиллях-ир-рахман-ир-рахим“ садись за стол, с „Аль-хамду лиЛлях“ уходи. Пока этого тебе хватит. Со временем, если будет желание, ты сам придешь к Исламу». Когда отец умер, некому было его похоронить в соответствии с традициями.

— Прошли годы, — продолжает имам, — из-за трагических обстоятельств я потерял двух сыновей и вскоре после этого увидел сон, где я задаю вопрос родителям: «Скажите, смогу ли я сделать в жизни что-то полезное?». «Да», — отвечают они. С этого времени я понял свое предназначение и решил серьезно учиться, при этом постоянно просил Аллаха, чтобы Он дал мне силы. У меня появилась уверенность в себе, и я потихоньку начал знакомиться с основами ислама.

Рафис-абый учился в медресе в Уфе, сдал экзамены, а когда в Булькайпанове построили мечеть, жители выбрали его имамом. Здесь он и проводит никях (шариатское бракосочетание) и коллективные намазы. С каждым годом люди в деревне становятся все более религиозными, по пятницам в мечети достаточно много народа, хотя есть и проблемы: как отучить молодежь от пьянства, вселить уважение к старшим, а самое главное — веру в Аллаха.

— Я от души желаю и прошу Бога, чтобы наши дети были разумными и берегли свое здоровье. Ни для кого не секрет, что не только в нашем селе, но и в соседних деревнях много молодых людей, которые сами себя губят бесконечными пьянками. Я очень переживаю из-за этого, — говорит Тимершин.

Но при этом Рафис-абый полон оптимизма. По его словам, «постепенно с помощью Аллаха» жители его родной деревни сумеют преодолеть все неприятности. Главное, чтобы у каждого человека была своя цель, чтобы жить нормальной и полноценной жизнью.

— Каждое дело я начинаю с молитвы и с верой в Бога. Нужно только, — говорит он, — уметь просить Его искренне и от души. И после каждого дела благодарить Всевышнего за его доброту, тогда все у вас будет в порядке.

Алексей Старостин

www.islam.ru — 21.09.2007

Религиозное возрождение в Башкортостане —

заслуга сельских имамов

Проезжая на запад из Екатеринбурга, ты оставляешь за собой Уральские горы и выезжаешь на территорию башкирских степей. Эта древняя земля покрыта ровным слоем чистого белого снега.

Вместо юрт — деревни, Башкортостан — край по преимуществу сельский. И в этом его своеобразие. Ведь именно жизнь татарских и башкирских деревень этого преимущественно исламского региона представляет собой бесценный опыт существования мусульманской махалли в годы империи, в годы безбожия и в годы религиозного возрождения. Советский атеизм сделал свое черное дело, заронив семена безверия во многие поколения татар и башкир. Сегодня возвращают людей на путь Аллаха сельские имамы, люди поистине самоотверженные.

Первая остановка Аскинский район. Старинное татарское село Старые Казанчи. Построенная в 1997 году мечеть Нурулла. Вот уже 11 лет ею руководит имам-хатыб Габдрахим-хазрат Сафин. Этот 37-летний имам — достойный пример для подражания для своих односельчан. Габдрахим-хазрат — скромный, интеллигентный, набожный человек, настоящий религиозный наставник и неутомимый сельский труженик.

— Как строится ваш день?

— Как обычно, так же как и у любого деревенского жителя, — отвечает имам, — нет никаких отличий, за исключением пятикратного намаза и поста в месяц рамадан, в остальном все те же сельскохозяйственные заботы, тот же светлый день, те же светлые зима, весна, лето и осень.

Его путь в имамы был во многом предопределен. Прадед сельского муллы по материнской линии — Юнус-хазрат Идрисов — также был имамом одной из трех мечетей села Старые Казанчи. В тридцатые годы его раскулачили и с семьей выслали в Кемеровскую область. Потомки Идрисова до сих пор живут в Сибири, в советское время они поддерживали среди сосланных татар пламя веры. А другой родственник Габдрахим-хазрата по отцовской линии — Герой Советского Союза Нурулла Сафин — был инициатором строительства в родном селе мечети.

— Эту мечеть построили по завещанию двоюродного брата моего отца Нуруллы Сафина, — вспоминает Габдрахим-хазрат. — В 1995 году в Уфе он завещал своему младшему сыну построить в родной деревне мечеть. Он выполнил волю отца и уговорил меня стать имамом.

Оставив работу инженера в колхозе, он отправился на учебу в Уфу. Но проучиться в медресе удалось всего один учебный год — с 1995 по 1996 год. Его присутствие требовалось в Старых Казанчах для завершения строительства мечети. В 1997 году на ее открытие съехались многие мусульманские религиозные деятели во главе с Талгатом Таджутдином, а также гости из Турции и Пакистана. Он, конечно, сожалеет, что не удалось завершить учебу, но полученных знаний оказалось достаточно, для того чтобы прочесть старинные арабские книги XVIII века, которые понесли во вновь открытую мечеть местные жители. А также чтобы проводить каждодневные религиозные обряды и наставлять односельчан на путь Аллаха.

— Духовным руководителям надо работать, объяснять людям основы веры и призывать к ним людей, — считает Габдрахим-хазрат, — не уговаривать, а именно призывать. Ведь сказал Всевышний Аллах: «Нет принуждения в религии», каждый сам решает — веровать или не веровать. Мы живем с надеждой на будущее, на лучшие времена, когда ислам будет в сердце каждого и люди будут счастливы, ведь мусульмане — самые счастливые люди на земле. Аллах всячески помогает своим рабам и оберегает их, в их сердцах живет вера, и после смерти они окажутся в раю.

До революции в селе было три мечети и два мактаба. В годы гражданской войны его занимали то красные, то белые. Местные жители рассказывают, что большевики врывались в мечети и расстреливали верующих, совершавших намаз. Потом была коллективизация, имамов сослали или расстреляли. Минареты сельских мечетей сбросили, а храмы закрыли. Правда, и в годы безбожия они послужили людям. Из бревен одной из старых мечетей не так давно сделали школу в соседней деревне.

Сейчас местная молодежь охотно тянется к религиозным знаниям. Несколько раз в неделю Габдрахим-хазрат преподает ребятам основы ислама и арабского языка. Он радуется, что его односельчане стали меньше пить и кончать жизнь самоубийством, что на джума-намаз и праздники мечеть наполняется верующими. На это потребовалось десять лет тяжелой и кропотливой работы, Габдрахим Сафин признается, что быть сельским муллой — дело нелегкое:

— На селе нелегко работать, в городах легче. Я частенько встречаюсь со своими сокурсниками, большинство из них старается обосноваться в крупных городах, потому что там, наверное, легче. Я же здесь родился, здесь живу и, инша Алла, здесь умру. Меня сюда прикрепили указом, здесь мой дом, и мой долг и предназначение — работать здесь.

Остановка номер два. Райцентр Татышлинского района Верхние Татышлы. Пятница. Центральная часть города полна народу, все спешат сделать покупки перед выходными, а возле мечети народа нет. Странно. Мне доводилось бывать здесь и год, и два назад, но дом Аллаха почему-то всегда был закрыт.

Едем дальше. Остановка номер три. Татарское село Булькайпаново, расположенное в пяти километрах от райцентра. Зеленая мечеть, величаво стоящая на самой высокой деревенской горке, во время намаза всегда открыта, имам-хатыб мечети семидесятилетний Рафис-хазрат Тимершин всегда рад гостям. По его словам, именно с первого похода в мечеть и начинается приобщение к вере.

— Людей надо наставлять на истинный путь, — уверен Рафис-абый, — нужно, чтобы их желание обратиться в веру Аллаха было искренним. Некоторые односельчане увидели сон, приходят ко мне и просят объяснить его, я, как могу, объясняю, а когда их пожелания с благословения Аллаха сбываются, они начинают ходить в мечеть. Также родители приводят маленьких детей, которые готовятся пойти в первый класс. Дети просят прочитать молитвы для хорошей учебы, а потом приходят, говорят: «Спасибо, мулла-бабай, слава Аллаху, мы учимся на „отлично“». Глядя на них, в мечеть идут и другие. Со временем суеверия отступают и в сердцах людей поселяется вера.

Рафис-абый 30 лет проработал учителем физкультуры в сельской школе. Потом ему приснился сон, где его родители благословили на служение Аллаху. Тем более что отец Рафиса Тимершина также был имамом и в советское время тайно проводил для односельчан религиозные обряды. Рафис-абый отправился учиться в медресе в Уфе, сдал экзамены, а когда в Булькайпанове построили мечеть, жители выбрали его имамом. В районе он пользуется огромным авторитетом, поэтому не проходит и недели, чтобы Рафис-хазрата не пригласили в другие села.

— В нашем районе имеется около 20 мечетей, но число деревень намного больше, — говорит мулла. — Туда, где нет мечетей и имамов, я езжу проводить религиозные праздники и обряды: никях, имянаречение, курбан, похороны, 7 и 40 дней.

Имам радуется успехам своих земляков. Татышлинский район — родина двух муфтиев: муфтия Пермского края Мухаммедгали Хузина и муфтия-полпреда ДУМ АЧР в УрФО Даниса Давлетова. Первый, когда бывает в родных краях, всегда заходит к Рафис-абыю, чтобы совершить совместный намаз, а второй был учеником Рафис-абыя в сельской школе Булькайпанова. За действиями земляков Рафис Тимершин следит по газетам. Он искренне рад, что сейчас можно приобрести любые религиозные издания.

— В Верхних Татышлах есть специальный магазин, где можно приобрести четки, религиозные книги, брошюры, газеты, — рассказывает Тимершин. — Когда я их покупаю, никто меня не спрашивает: «С какой целью?», как это сделали бы в советское время. Раньше был запрещен азан. Теперь же, когда я его произношу, хоть и не все люди идут в мечеть, но я вижу, что односельчане, идущие по улице, вслушиваются в арабские слова и улыбаются, коранические строки услаждают их сердце.

Рафис-абый радуется, что в мечеть с каждым годом приходит все больше верующих, особенно молодых. С каждым годом люди в деревне становятся все более религиозными, по пятницам в мечети довольно много народа. Верующие приходят к нему и просто за советом. Он, как и многие другие имамы Башкортостана, надеется, что все мусульмане республики со временем вернутся к религии предков, бросят пить и курить, что ислам в Башкирии станет неотъемлемой частью жизни людей, как это было еще всего лишь сто лет назад.

Алексей Старостин

www.islamrf.ru — 19.03.2008

Свердловская область

Арабская вязь и татарский орнамент

в сердце Урала

Проезжая по трассе Екатеринбург—Тюмень, вы никак не минуете небольшой утопающий в зелени город Богданович. Как и большинство уральских городов, Богданович по историческим меркам очень молод. Он возник в середине 80-х годов прошлого века как железнодорожная станция на ветке Екатеринбург—Тюмень. Сегодня в городе, ставшем таковым лишь в 1947 году, проживают 33 тысячи человек, полторы тысячи из которых составляют мусульмане. Прибывший сюда год назад имам Давлет-хазрат Джураев нашел в Богдановиче хорошо организованную общину.

— Город мне очень понравился, а люди так радушно меня приняли, просто слов не было, — вспоминает имам, — я очень рад за то, что вера прочно поселилась в их сердцах и ведет их по жизни.

В Богдановиче община оформилась уже в 1989 году. Инициаторами исламского возрождения также были пожилые люди, которые обратились за поддержкой к городским властям. Те ответили согласием, даже выделили финансовые средства, ушедшие на покупку квартиры в четырехэтажном доме, которую переоборудовали под молельный дом. Там молились, как учили бабушки и деды, праздновали Курбан и Ураза-Байрам. Имама, обладавшего достаточными знаниями, в то время не нашлось. Поэтому его функции выполняла Фания-абыстай Хайбуллина. Из-за этого община первоначально существовала как женская, мужчины в эту квартиру не ходили. Из-за жалоб жильцов городские власти вынесли предписание верующим прекратить собрания в квартире. Ее продали, купили избу, переделанную силами общины под молельный дом. И опять на хрупкие женские плечи легли заботы по обустройству мечети.

— Он был очень запущенный, — вспоминает Фания-апа, — тут жила семья алкоголиков. Мы тут несколько недель мыли, много мусора вынесли, ремонт сделали, сейчас, слава Аллаху, все благополучно.

Сейчас, когда в мечети появился свой имам, силуэт общины принял отчетливый характер. В мечеть потянулась молодежь. Работает воскресная школа, где Давлет-хазрат обучает юных мусульман основам ислама и арабскому языку. Кстати, несколько шакирдов этого небольшого мектеба — его собственные дети. Давлет-хазрат родился и вырос в Таджикистане в традиционной мусульманской семье, где многодетность считается знаком благословения Аллаха. Его отец, несмотря на негативное отношение властей к религии, придерживался всех норм ислама и воспитал своих детей в духе богобоязненности. Естественно, в советское время в Таджикистане мектебов и медресе не было, поэтому Давлет Джураев посещал полулегальные занятия у местных суфийских пиров. Окончив техникум, не думал, что станет имамом. Тяжелые девяностые вынудили его стать гастарбайтером и отправиться на заработки в Россию. Но именно здесь он нашел свое духовное призвание.

Богдановичская община, состоящая из татар, таджиков, азербайджанцев, казахов, живет дружно, верующие выручают друг друга в самых разных ситуациях. Например, на днях в магазин прекратили завозить халяльную курицу, но несколько мусульман организовали доставку халяльного мяса. Сейчас у местной общины большие планы.

— Меня направило сюда казыятское управление мусульман Свердловской области, чтобы возродить ислам, — поясняет Давлет-хазрат, — сейчас мы решаем вопросы с передачей здания в собственность мусульманской общине, есть некоторые юридические проблемы, но, когда все закончится, мы хотим построить рядом на этом участке новую мечеть.

Перво-наперво мусульмане хотят надстроить над мечетью минарет, чтобы верующие, проезжающие из Тюмени в Екатеринбург, издали видели единственную на этой трассе мечеть. Интересен Богданович и тем, что на местном фарфоровом заводе мастера делают посуду для мусульман. Это и настенные блюда с изображением мечетей, чайники и пиалы с татаро-мусульманским орнаментом, и целые сервизы в восточном стиле. Как рассказали нам мастера, идея сделать такую серию родилась еще во время празднования тысячелетия Казани.

— Когда мы узнали про юбилей, то захотели внести свой вклад в это знаменательное событие, — поясняет начальник производства Богдановичского фарфорового завода Надежда Ульянцева.

У завода уже есть опыт изготовления посуды на религиозную тематику. Началось все с серии блюд с изображением христианских святых. Все изображения были согласовывали с епархией, и на заводе подумали: а почему бы не сделать нечто подобное для мусульман? Художники изучили специальную литературу с татарскими национальными узорами и образцами исламских орнаментов, и в результате родилась серия красивой посуды, которая полюбилась как в мечетях, так и в семьях рядовых мусульмане. Как же рождаются эти узоры?

— Как-то так получилось, что я вообще люблю восточные узоры, — улыбается художник по фарфору Богдановичского фарфорового завода Нина Шихаева, — мне очень нравится культура восточных народов и их графическое творчество, меня привлекают в них яркие цвета. Взять, к примеру, Татарстан — там очень укоренились арабо-мусульманские мотивы и в одежде, и в рисунках, поэтому он должен присутствовать и в посуде.

В ближайшее время завод надеется выпустить серию блюд с аятами священного Корана. Инша Алла, чтобы все планы мастеров и мусульман из Богдановича осуществились, а молитвы их были услышаны.

Алексей Старостин

www.islamrf.ru — 17.01.2008

Вагиз Асхадуллин — имам с большим сердцем

Долг каждого истинного мусульманина — осуществлять служение на пути Аллаха, обучать единоверцев основам ислама и побуждать их вставать на путь Единобожия своим личным примером. Увы, таких людей сейчас найти довольно трудно, особенно в небольших городах, где безработица, пьянство и социальная неустроенность губят человека, высасывая из его души самые лучшие качества. Но если такие люди есть, то они, подобно маяку в буйном море, пытаются направить своих соплеменников по правильному пути. Именно такой человек — имам г. Качканар Свердловской области Вагиз Асхадуллин.

Качканар — город молодой. Он появился на карте только в 1958 г. как поселок в связи с освоением месторождения титано-магнетитовых руд горы Качканар, известного с XVIII века. Статус города получил в 1969 году. Несмотря на молодость, город имеет древние тюркские корни: его название переводится с тюркю как «лысая гора, по конфигурации похожая на верблюда» (качка — «лысый», нар «верблюд»). Традиции татар и башкир, неотъемлемой частью которых является ислам, уже много лет возрождает Вагиз-хазрат.

В своей личной и общественной жизни он во всем старается следовать примеру Благородного Посланника Аллаха (с.а.с.), удовлетворяя духовные потребности полуторатысячной общины города. На фоне общего 43,5-тысячного населения города, казалось бы, немного, но община хоть и небольшая, но весьма сплоченная. Появилась она в 1993 году. Тогда же Вагиз-хазрата и выбрали на пост имама всеобщим голосованием. Ради этого события качканарские мусульмане, покинувшие по тем или иным причинам родной город, приехали домой даже из других городов Свердловской области.

Обязанности имама Вагиз-хазрат исполняет безвозмездно. Единственная символическая плата за труд — кусочки мыла, носовые платки и монетки, которые ему вручают на похоронах, когда он завершает положенный ритуал. Параллельно он трудится водителем на Качканарском горно-обогатительном комбинате — градообразующем предприятии, но, по его словам, основная работа службе Аллаху не мешает.

Правда, сетует, что не до всех мусульман города еще удалось достучаться. Только около сотни единоверцев приходят на джума-намаз в мечеть, хотя некоторые состоятельные мусульмане оказывают спонсорскую помощь: на эти деньги организуют праздники, тогда приходит больше людей.

Сам 53-летний имам соблюдает все каноны ислама. В свободное время любит перечитывать Священный Коран: «Читая молитвы, я общаюсь с Богом». Он самостоятельно овладел арабским языком, поэтому ему не составляет труда читать Коран в оригинале. Когда надо прочитать дуа, никях, совершить обряд имянаречения, похоронить в соответствии с исламскими традициями, Вагиз-хазрат всегда придет. Хотя молиться за кого-то по чьей-то просьбе он не приемлет. «Общение с Аллахом должно быть без посредников». Имам не верит в приметы и четко разделяет веру и иноверие. Приходят к нему мусульмане не только для исполнения религиозных ритуалов, но и за мудрым советом, и просто поговорить. Ведь в его, на первый взгляд, простых рассуждениях скрыт глубокий философский смысл.

Имам говорит, что хоть и недостаточно в людских сердцах еще веры, но к атеистам относится как к детям: «Все равно все со временем придут к вере, без веры в сердце никуда!» — убежден хазрат. С уважением он относится и к представителям других конфессий: «Бог сказал, что создал людей для того, чтобы они познавали друг друга, а не воевали. Бог един для всех, — уверен имам Вагиз Асхадуллин, — просто люди называют Его по-разному. Мусульманам он известен под именем Всевышнего Аллахом, а человек — это добровольный раб Всевышнего».

Другим частым занятием Вагиз-хазрата является борьба с заблуждениями об Исламе у немусульман. Горожане и коллеги по работе чаще всего интересуются положением женщины в исламе и возможностью иметь много жен. «Брачный обряд у мусульман в фильмах — издержки прошлого, — терпеливо разъясняет Вагиз Халуллович. — Обычай, когда женщине не предоставляют право выбора жениха и лишь ставят ее перед фактом замужества, уже давно не практикуется. Хотя мусульманину по-прежнему можно иметь до четырех жен». Хотя он сам любит свою единственную жену и, даже если бы это было разрешено российскими законами, вторую бы не взял ни при каких обстоятельствах.

«Я никогда не задумывался о второй жене, мы с супругой, тоже мусульманкой, никогда не говорили на эту тему, — посвящает в нюансы личной жизни Вагиз Асхадуллин. — Хотя уверен, что моя половина была бы против. Да и кто бы согласился?»

В семье Асхадуллиных трое дочерей. Две уже выпорхнули из родительского гнезда, а младшая недавно окончила школу. Всех их он воспитал в духе богобоязненности, хотя младшей сейчас редко удается читать Коран, мешает большая загруженность по учебе.

В будущем Вагиз Асхадуллин мечтает совершить паломничество в начало начал ислама — Священную Мекку. «Раньше мусульмане месяцами добирались до священного города пешком, — поправляя тюбетейку, поясняет имам. — Сейчас же прогресс облегчил эту задачу, инша Алла, и мне удастся побывать там».

Желаем ему и его семье здоровья, счастья и осуществления задуманных намерений, ибо лишь благодаря энергии таких людей ислам возрождается в российской глубинке.

Алексей Старостин

www.islamrf.ru — 14.01.2008

Своими руками.

«Давайте строить мечеть!»

В старинные времена мечеть — дом Аллаха — служила не только местом поклонения Всевышнему, но и общественным центром небольших населенных пунктов, в котором решались все важнейшие проблемы. В советские атеистические годы и православные, и мусульманские, и иудейские храмы взрывались, переделывались под кинотеатры, клубы и зерновые склады.

Но пришло время возрождения, и в маленьких уральских поселках стараниями сердобольных верующих вновь возносятся к небу минареты мечетей. Так, в затерявшемся в непроходимой уральской тайге поселке Воронцовка, расположенном в Краснотурьинском районе на севере Свердловской области, предприниматель, член президиума РДУМ Свердловской области Раданис Магрупов своими силами построил мечеть, где местные жители могут каждый день собираться на молитву, а также во время священного Рамадана на коллективный ифтар.

— Аль-хамду лиЛлях, в этом году очень много моих односельчан соблюдали уразу, — рассказывает он. — Каждый вечер у нас проводился ифтар, причем не только в мечети. Перед Рамаданом люди записывались в очередь на проведение разговений у себя дома. Поэтому каждый вечер, совершив в мечети таравих, мы отправляемся к кому-то в гости.

— Вы упомянули про мечеть. В ее появлении в поселке есть ваша заслуга. С чего все начиналось?

— Мечеть не я строил, Всевышний дал мне сил и терпения, чтобы в Воронцовке, где я родился, появился дом Аллаха. Мои родители были верующими людьми, в детстве я часто слышал, как отец в беседе с соседями сокрушался, что в поселке нет даже молельного дома.

При помощи Аллаха у меня получилось начать строительство мечети и довести его до конца, но люди не верили, ставили палки в колеса. Но слава Аллаху, что хороших людей на свете больше, чем плохих, с их помощью и их молитвами нам все удалось.

— А когда началось строительство?

— В августе 1996 года приближался мой день рождения. Были разные дурные мысли, как его отпраздновать. Я поехал в магазин, а там ко мне подходит одна женщина и спрашивает: «Ну, что, Раданис, когда мечеть начнешь строить?» Она как будто поднесла ко мне спичку, все внутри загорелось!

Я выбежал из магазина, забыв про день рождения, и сразу помчался к главе поселка. Вхожу в его кабинет и с порога говорю: «Давайте строить мечеть!» Тот: «Давай». Договорились, что он отвечает за бумаги, я — за лес. Так все и началось.

Все думали — шутка шуткой, но я вознамерился довести дело до конца. Лесник показал делянку, я с женой и детьми ходил ее вырубать, все вместе обшкуривали бревна. В это же время из Башкирии приехали рабочие разрабатывать золоторудный карьер. Среди них были мусульмане, я обратился к ним, они помогли пропустить бревна на брус, и все пошло.

Осень в тот год была замечательная, 17 ноября залили фундамент, потом положили несколько рядов брусьев. Нашлись замечательные люди, которые уже на этом месте — фактически на голой земле — начали совершать намаз, читать Коран, благодаря их молитвам нам в течение нескольких лет удалось достроить мечеть.

— Много ли народу ее посещает?

— В обычные дни мечеть посещает более двадцати человек, в праздники — намного больше. Хотя это, конечно, мало. В поселке живет много этнических мусульман. Но в советское время мы забыли свою веру, свою культуру, свой язык. Сейчас мы все это возрождаем.

Например, готовимся при мечети организовать классы татарского и арабского языка. Уже есть квалифицированный учитель, который учился в Казани и Екатеринбурге. Скоро, инша Аллах, они начнут действовать.

— Что еще вы делаете для возрождения национальной культуры?

— Надо возрождать нашу веру и национальные традиции татарского народа. Сейчас мы работаем над организацией секции по национальной борьбе на поясах.

— А ваши спортсмены уже куда-нибудь ездили?

— Да, в конце сентября мы ездили в Набережные Челны на 2-й Всероссийский кубок по борьбе на поясах, где вполне достойно защитили честь Свердловской области. Я хочу сказать огромное спасибо нашим ребятам-любителям, которые не побоялись сразиться с чемпионами и мастерами из 15 регионов России.

— Какие у вас планы на ближайшее будущее?

— Как я уже сказал, мы планируем открыть мусульманскую школу, чтобы люди туда приходили и смогли полностью познать богатство ислама и татарской культуры. Еще в ближайшее время мы планируем провести учредительное собрание и открыть полноценную секцию по национальной борьбе на поясах.

— Что бы вы хотите пожелать нашим читателям в связи с окончанием священного Рамадана?

— Хочу пожелать всем правоверным России, чтобы Всевышний Аллах принял их пост, молитвы и просьбы, чтобы их пожелания и благие устремления воплотились в жизнь!

— Спасибо вам и удачи в ваших начинаниях!

— Благодарю, инша Аллах, все у нас получится!

Беседовал Алексей Старостин

www.islam.ru — 20.10.2006

Служение Аллаху —

залог семейного счастья

Какому жителю Екатеринбурга не знаком маленький деревянный домик с небольшим минаретом на крыше в микрорайоне Химмаш, который стоит у самой дороги вот уже 9 лет. Какой мусульманин города не радуется, видя рядом с ним кирпичную красавицу-мечеть «Рамазан», строительство которой началось в 2001 году и сейчас почти завершено.

Именно тут служит Всевышнему Аллаху семья Баязитовых — заместитель имама-хатыба мечети Альбир-хазрат и его жена Айгуль-абыстай, оба — выпускники Российского исламского университета в Уфе, оба — родители прелестного годовалого мальчика Резвана. А все трое — счастливая мусульманская семья.

— Когда я учился на втором курсе в университете им. Ризаэтдина бин Фахретдина, из-за ремонта здания женского медресе в Уфе по решению верховного муфтия Талгата Таджутдина к нам присоединились девушки, — рассказывает Альбир-хазрат Баязитов. — Многие юноши и девушки со временем испытали симпатию друг к другу и совершили никах. Мы с Айгуль не стали исключением. Мы поженились через два года и теперь вместе продолжаем работать, растить детей. Каждое утро будим друг друга на намаз.

Альбир и Айгуль Баязитовы благодарны Талгат-хазрату за его прозорливость. Верховный муфтий полагает, что будущему имаму нужна религиозная жена, которая может служить достойным примером окружающим.

— Если мусульманин женится на нерелигиозной девушке, ему будет тяжело придерживаться норм ислама, — полагает Альбир-хазрат. — Если же женится на мусульманке, они друг друга будут поддерживать, а семья получится полной и счастливой, муж не будет ревновать свою жену, ведь мусульманка ходит в платке и служит образцом целомудрия. Если женщина нерелигиозная, то одеть ее в соответствии с нормами шариата практически невозможно. В то время как семья имама всегда в центре внимания, а религиозные руководители должны быть примером для верующих. Когда оба искренне верят в Бога, им легче направлять людей на путь веры.

Но, чтобы одеться в соответствии с предписаниями ислама, мусульманке в Екатеринбурге приходится нелегко. Магазинов мусульманской моды в городе нет, а выглядеть красиво и модно хочется.

— У меня бабушка и сестра, Иль Хам дуль Алла, швеи, — говорит Айгуль Баязитова, — я пошла по их стопам, сама шью себе одежду, хочу со временем открыть свое дело, а пока развиваю свою дизайнерскую фантазию.

Поскольку шьет себе Айгуль сама, то в ее гардеробе довольно много изысканных вещей на все случаи жизни.

— Есть у меня костюмы для концертов, есть повседневные, — продолжает Айгуль-ханум, — все выполнены в мусульманских традициях, не просвечивают, не облегают. Эта одежда мне по душе, а одеваться так, как светские женщины, желания не возникает.

Путь к исламу у каждого из супругов был свой. Двадцатисемилетний Альбир-хазрат начал его в г. Североуральске Свердловской области. После окончания средней школы и профессионального училища по специальности «автослесарь» встал вопрос о том, куда пойти дальше.

— Тогда мне было 18 лет, в детстве отец говорил мне, что я буду муллой, как будто предчувствуя это, — вспоминает Альбир-хазрат, — и он оказался прав: со временем я встал на намаз и стал посещать мечеть.

Решающим фактором стала беседа с североуральским имамом. Сознание прояснилось, и ему открылось его предназначение. Год он проучился в Екатеринбургском муфтияте у Сибгатуллы-хазрата Сайдуллина, а затем поступил в РИУ. После окончания университета Альбир-хазрат вернулся в Екатеринбург и сейчас в воскресной школе при мечети «Рамазан» дает уроки основ ислама и арабской письменности.

— Никто из моих предков не был так близко связан с религией, — поясняет имам, — хотя, изучая архивные документы по своей родословной, я нашел имя Мухаммада Сафа-хазрата Баязитова, уверен, что именно от него мне передалась любовь к исламу.

В отличие от мужа у Айгуль Баязитовой с исламом была связана вся семья. Она рано начала учиться исламским наукам и проявила в этом деле большие успехи, благодаря чему смогла начать обучение в медресе в 14 лет.

— Я пришла в ислам благодаря маме и сестре, — говорит девушка, — сестра вышла замуж за мусульманина, встала на намаз и подвигла этим всю нашу семью. Когда мне мама повязывала в детстве платок и вела в мечеть, для меня это было необычно, но вскоре это стало частью моей жизни.

В настоящее время супруги воспитывают своего первенца Резвана. Это имя ангела, охраняющего врата рая. Сейчас мальчику год и полтора месяца. Подвижный и любознательный ребенок — настоящая отрада для родителей.

Супруги Баязитовы нашли друг друга лишь благодаря исламу. Они благодарят Аллаха за то, что он сделал их мусульманами. Также они молят Творца о том, чтобы скорее удалось закончить строительство кирпичной мечети, в которую сможет войти до 300 верующих. Строительство мечети ведется лишь за счет частных пожертвований. Это поистине народная стройка, в которую уже многие мусульмане внесли свою лепту. Сейчас само здание уже готово, необходимо приступить к внутренней отделке помещения, но средств не хватает, поэтому служители мечети будут благодарны всем, кто поможет скорее доделать дом Аллаха.

Алексей Старостин

www.islamrf.ru — 20.03.2008

Айрат Мухаметзянов:

«Нам нужно возрождать все функции

мусульманской общины!»

Недавно в Издательском доме «Медина» вышла в свет монография татарстанских историков Ильнура Минуллина и Айрата Мухаметзянова «Трансформация институтов мусульманской общины Татарстана в 1920–1930-е гг.». Эта книга была опубликована на основе одноименной кандидатской диссертации, которую в прошлом году защитил Айрат Мухаметзянов, имам-хатыб Медной мечети имама Исмаила аль-Бухари г. Верхняя Пышма Свердловской области, в Институте истории им. Ш. Марджани Академии наук Республики Татарстан.

Айрат-хазрат довольно часто появляется на телевизионных экранах и на страницах газет, комментируя те или иные события, происходящие в уральской умме. Все журналисты отмечают его ум, такт, эрудированность и обаяние. Но мало кто знает о его страстном увлечении историей, о том, что его дочь является настоящей звездой Татарстана, да и много о чем еще, чем живет и увлекается Айрат-хазрат и его семья. Сегодня мы узнаем об этом, ведь мы в гостях у семьи Мухаметзяновых.

Мусульманскую общину не уничтожить...

За накрытым национальными татарскими блюдами праздничным столом в красивом доме в городе Верхняя Пышма собрались сам имам Айрат-хазрат Мухаметзянов, его жена Зиля-ханум, сын Айдар и дочь Саида.

Корр.: Ассаляму алейкум, Айрат-хазрат, Зиля-ханум, ребята! Спасибо, что согласились ответить на наши вопросы. Итак, чему посвящена ваша книга?

Айрат Мухаметзянов (далее А. М.): Эта книга написана на основе кандидатской диссертации, которую я защитил в прошлом году. Шел я к ней довольно долго. Дело в том, что в аспирантуре я учился с 1996 по 1999 год, тогда я изучал другую проблему, более сложную и философскую, — «Асар Фахретдина». Это биографический очерк муфтия Р. Фахретдина (1859–1936). Но из-за недостатка источниковой базы исследования я отказался от этой темы и взял для себя более приземленную, но более важную с практической точки зрения тему, связанную с трансформацией институтов мусульманской общины в послереволюционное время.

Корр.: Почему вы выбрали именно эту тему?

А. М.: Я уже более 15 лет в качестве имама непосредственно работаю как с сельскими, так и с городскими общинами, а потому знаю все их проблемы изнутри. Но мне хотелось понять, откуда идут корни этих проблем. И для практической, и для исследовательской работы мне необходимо было сопоставить, как жили общины до 1917 года с тем, как они трансформировались в послереволюционное время. Институты мусульманской общины — это прихожане, которые, собственно образуют общину, духовенство, квартальная мечеть и конфессиональные учебные заведения. Я ставил перед собой задачу понять, каким образом по формам и содержанию они изменились в послереволюционное время. Во время защиты мой официальный оппонент не согласился с подобной постановкой проблемы и заявил, что после революции общины не трансформировались, а были полностью уничтожены.

Корр.: При жестокой антирелигиозной политике советских властей трудно с этим не согласиться...

— Мне пришлось доказывать обратное. Учитывая, что ислам является универсальной религией и образом жизни для каждого мусульманина, в царское время мусульманские общины осуществляли большое количество различных функций: обрядовую, идеологическую, образовательную, социальную, финансовую и др. Большевистскому строю, насаждавшему тоталитарным путем новую коммунистическую идеологию, враждебны были любые другие идеологии, в том числе любая религия, в том числе ислам. Поэтому в 1937–1938 гг. большая часть мусульманского духовенства была уничтожена, только в Татарстане было репрессировано 1044 имама. Это была настоящая трагедия для культуры татарского народа. Ведь в течение нескольких веков после завоевания Казанского ханства мусульманские общины восстанавливались крайне медленно, постепенно завоевывая позиции в правовом поле Российской империи. А в 1920–1930-е гг. буквально за 10–15 лет все это было уничтожено. Осталась лишь немногочисленная когорта деятелей второй волны мусульманства, которая заменила собой высокообразованных мусульманских ученых. Было уничтожено религиозное образование, закрыты почти все мечети, но определенный процент мечетей продолжали работать, продолжали существовать и мусульманские общины. Именно поэтому можно говорить о трансформации и изменении общин.

Корр.: В каком виде они существовали?

А. М.: Религиозное сознание мусульман до начала Великой Отечественной войны и в послевоенное время было очень высоким. До 70% татар оставались практикующими мусульманами. В условиях атеистической политики это очень высокий процент. Это наши прадеды, бабушки и дедушки. Согласно канонам ислама, если трое могут собраться вместе в пятницу, то они могут провести пятничную службу. Это религиозная функция. Раз люди собирались, то собиралась садака для нуждающихся, а это социальная функция, только в урезанном виде. Мы знаем, что праздничные молитвы на Ураза-байрам и Курбан-байрам проводились на кладбищах, на других открытых площадках. По сути, у общины осталась только обрядовая функция. То есть трансформация институтов мусульманской общины шла со знаком «минус». Сейчас, в условиях новой России, если мы хотим видеть мусульманскую общину более состоятельной, энергичной, осуществляющей полноценную деятельность, наша задача возродить все ее функции. И социальную, потому что, к сожалению, в российском обществе очень много нуждающиеся, независимо от вероисповедания, есть сироты, одинокие старики. И образовательную, открывая при каждой мечети мактабы, библиотеки, учреждая образовательные центры. К примеру, на Урале до сих пор нет ни одного высшего медресе, поэтому мусульмане региона вынуждены ехать учиться в другие регионы. И другие функции, т. е. осуществлять трансформацию общины со знаком «плюс».

Корр.: Как ваша семья поддерживала вас во время защиты?

Зиля Мухаметзянова (далее З. М.): На защиту мы ходили всей семьей, пока муж защищался, мы ждали внизу, очень за него переживали, накрыли большой стол с блюдами национальной татарской кухни, а во время написания диссертации тоже очень поддерживали.

А. М.: По традиции после защиты диссертант готовит банкетный стол, но поскольку я имам, я не имею ставить на стол харамные вещи, т. е. спиртное, поэтому я попросил свою семью сделать банкетный стол на 30 человек. С чем они успешно справились. Я очень благодарю свою жену и детей за то, что они в такую минуту меня поддержали. А во время этого чаепития очень поддержала дочка, она спела членам диссертационного совета татарские народные песни, они после этого сказали: «Нужно было, чтобы дочка еще до твоей защиты спела, тогда бы мы тебе автоматом защиту поставили».

Юная звезда

Корр.: Я знаю, что ваша шестилетняя Саида достигла серьезных успехов в пении. Скажи, Саида, а тебе нравится петь?

Саида: Да, я очень люблю играть на курае, и мне очень нравится петь мунаджаты и татарские народные песни, я занимаюсь в кружке «Ак калпак».

Корр.: А когда вы заметили, что дочери нравится петь?

З. М.: Рано, в три-четыре года, она уже начала нам подпевать, причем очень правильно и мелодично. В пять лет мы отвели ее в казанский кружок «Ак калпак», где она, будучи самой маленькой, быстро заняла место солистки. Руководитель посчитал ее достойной этого. Бывают такие дни, я прихожу после ночного дежурства без сил, а дочь надо вести в кружок. Говорю: «Кызым, может, сегодня останемся, не поедем?» Она в слезы, заставляет ее отвезти...

А. М. (с гордостью): За последний год она стала победительницей татарстанского конкурса «Республиканское созвездие», лауреатом международного фестиваля Спивакова, мини-мисс Татарстана и других конкурсов. Прошлый год был объявлен в Татарстане «Годом благотворительности», поэтому Саида участвовала во многих благотворительных концертах. Также в прошлом году одна из звукозаписывающих компаний Татарстана заключила с ней договор об исключительном праве использования песенных произведений Саиды. Сейчас она часто выступает вместе с коллективом известной певицы Асульяр. Дочка поет, и мы настраиваем ее на то, чтобы она пела от души и для души, мы ее ни к чему не принуждаем и не заставляем, главное, чтобы это все было ей в удовольствие, сейчас она не до конца понимает, что с ней сейчас происходит. Слава Аллаху, никакой звездности у нее нет. Песни потихоньку копятся, и мы надеемся, что со временем у нее выйдет собственный диск.

Три свадьбы с одной невестой

Корр.: Я так чувствую, любовь к музыке у вас семейная?

А. М.: Вы правы. Благодаря музыке мы с Зилей познакомились. Дело было так. После средней школы я поступил на исторический факультет Казанского государственного университета, после первого курса меня забрали в армию. Я отслужил, восстановился, соответственно попал в новую группу. Там сдружился с одним парнем. Однажды он пригласил меня к себе в деревню в Чистопольский район Татарстана. Когда я приехал, то почувствовал, что по дому ходит девушка. А в те времена мы оба пели, в детстве я играл в вокально-инструментальном ансамбле, был солистом. И я стал напевать популярную в те годы песню «Захира и Галии»: «Син койда мин шунда, Галия...» Чувствую, что за стеной кто-то мне подпевает: «Син койда мин шунда, Захирэ». Я услышал, как она поет, и подумал: «В девушке есть толк, значит, можно за ней ухаживать».

Корр.: И как развивались ваши отношения?

З. М.: В течение двух лет Айрат ухаживал за мной, добивался руки и сердца, и в 1988 г., когда я окончила Казанский медицинский колледж, мы расписались, летом мы прочитали никях, а в августе провели свадьбу.

Корр.: У вас такой растянутый во времени процесс женитьбы...

А. М.: Процесс был растянутый, потому что я как будущий муж был заинтересован, чтобы Зилю после окончания колледжа не отправили в глухую деревню по распределению. Мы добились того, чтобы она осталась работать в Казани, сейчас она бессменно работает в этом городе в течение 22 лет акушером. Потом мы расписались, через некоторое время прочитали никах, а в конце лета, чтобы уважить родственников, устроили свадьбу.

Корр.: Какие самые счастливые моменты в вашей семейной жизни?

А. М.: Самые счастливые моменты — это, конечно, рождение наших детей. Сначала появился Айдар, а в 2001 году родилась Саида.

Корр.: Айдар, расскажи про себя.

Айдар: Родился я и вырос в Казани, там же окончил школу, год назад переехал к отцу в Екатеринбург. Окончил первый курс металлургического техникума при Уральской горно-металлургической компании (УГМК) в г. Верхняя Пышма, там же работаю.

Корр.: А чем увлекаешься?

Айдар: Люблю читать фантастические книги, но их дома мало, поэтому особенно не читается.

Корр.: Отец не позволяет?

А. М.: Дело в том, что когда мы стали практикующими мусульманами, основной интерес был в изучении шариатских наук, поэтому в семейной библиотеке остались книги по богословию и истории, детективы, а то, что нравится сыну, я не покупал. Если ему хочется их читать, он берет их у друзей. Но мы старались воспитать сына истинным мусульманином. Он читает намаз, ходит в мечеть, держит уразу. Как и любому российскому парню, ему нравится компьютер. Я посчитал правильным, чтобы он начал свою взрослую жизнь у меня. В семье уже есть один имам, я не хочу, чтобы он пошел по моим стопам, да таких задатков у него и нет. Я считаю, что мужчина в XXI веке должен иметь техническое образование. Поэтому я ему предложил начать производственную жизнь с работы и учебы в УГМК — компании, которая построила и помогает содержать нашу мечеть. Далее я надеюсь, что он поступит в Уральский государственный технический университет. Для Айдара есть определенная программа лет на 10 вперед, если он будет ее придерживаться, то сможет чего-то добиться в своей семейной и общественной жизни. Я считаю, что мы, пройдя через определенный жизненный опыт, можем советовать своим детям, как строить свою жизнь. Это соответствует шариату. Если сын придерживается советов своих родителей, то сможет многого добиться в жизни.

Корр.: Айдар, а как ты относишься к тому, что твою жизнь так подробно распланировали?

Айдар: Я полностью доверяю своему отцу. Он опытный человек, многое в жизни повидавший...

Корр.: Когда вас назначили имамом в Свердловскую область, вам пришлось разлучиться с семьей и жить буквально на два города, Пышму и Казань, как вы переживаете эту разлуку?

З. М.: Тяжело, конечно, когда живешь врозь, дети со мной, папу видят лишь раз в месяц. Но он в день по 5–6 раз звонит, не дает о себе забывать.

А. М.: По шариату за мужчиной всегда остается ответственность за семью, вне зависимости от того, где он будет жить. Об этом я никогда не забываю. Поэтому всегда звоню, интересуюсь делами детей, особенно сейчас, когда Саида пошла в гору, не обходится без звонка и когда надо принять стратегическое решение в семье. Но мы обустроили уютный дом в Верхней Пышме. Поэтому в ближайшее время, когда жена и дочка закончат все дела в Казани, они переедут ко мне. Спасибо за поддержку и понимание руководству УГМК, которые очень помогают нашей мечети и ее имаму. После защиты я разговаривал с одним из руководителей Республики Татарстан, который незадолго до этого побывал в мечети Верхней Пышмы. Эта мечеть построена по уникальному турецкому проекту в османском стиле, на сегодня это одна из крупнейших и красивейших мечетей в Уральском регионе. Она была построена на средства УГМК. Когда он узнал о том, как компания помогает мусульманам, он сказал, что такого примера нет в Татарстане.

Путь к вере

Корр.: Айрат-хазрат, вы сказали, что религия сохранялась на протяжении советского времени, в ваших собственных семьях вы это ощущали?

З. М.: Да, конечно. Моя бабушка со стороны мамы совершала пятикратный намаз и была очень религиозной женщиной. И с детства учила нас основам веры.

А. М.: Как и Зиля, я все время вспоминаю с чувством благодарности свою покойную бабушку. Она осталась одна без мужа после войны, воспитала четверых детей, в том числе мою маму, и я считаю, что в такие трудные времена, в послевоенный период, когда была и разруха, и голод, когда в селах были тяжелые налоги, выжить ей помогла вера. Она старалась прививать частички веры своим детям и внукам. Я помню, когда я был маленький, она мне говорила: «Выучи сегодня эту короткую суру, а завтра еще одну». Когда я уходил в армию, она сказала: «Я тебе написал отрывки из Корана, всегда носи их с собой, и они тебе помогут». Мы должны быть благодарны нашим бабушкам и дедушкам, которые заложили в нас зерна религии.

Корр.: А как вы пришли к исламу? Как стали имамом?

А. М.: Как я уже сказал, решающая роль принадлежит моей бабушке. Но даже до окончания университета я пребывал в периоде джахилии, не был практикующим мусульманином. Однако во время работы в сельской школе учителем истории и обществознания я задавал себе вопросы религиозного и философского характера, и для того, чтобы объяснять детям многие вещи обществоведческого характера, пришлось изучить разные ветви религии: иудаизм, буддизм, христианство, ислам. Но применительно к своей душе, а также исследуя экономические и правоведческие аспекты вопросов справедливости бытия, я пришел к выводу, что у человека должен быть один духовный берег. Я понял, что идеальным с точки зрения общественного устройства для человека является ислам. Если в сегодняшнем светском государстве превалирует принцип «Богу — богово, кесарю — кесарево», т. е. отделение церкви от государства и школы от церкви, иначе говоря, отделение души от дела, то в исламе такого нет. Ибо ислам — это образ жизни, это универсальная религия, и здесь нельзя в храме быть одним человеком, а вне храма другим, поэтому все действия и поступки человека в жизни с начала и до конца строго регламентированы. Именно поэтому в исламском обществе должна царить гармония. Это я понял, работая в школе. Тогда же начал совершать намаз, раз в неделю ездил в Казань, чтобы брать уроки по исламу, держал уразу. Мне очень повезло с директором. Хотя он был русским, он предложил мне пользоваться своим кабинетом для совершения намаза. Я искренне ему благодарен. Через некоторое время председатель колхоза д. Ильменьково Лаишского района предложил мне подучиться и стать имамом возрождающейся религиозной общины, что и было сделано.

Корр.: Где вы учились?

А. М.: Начальные знания мне дала бабушка, потом я продолжил обучение в Казани частным порядком, затем окончил четырехгодичное медресе, некоторое время обучался в исламском университете Абу-Нур в Дамаске, Сирия. Но, к сожалению, из-за экономических проблем не смог завершить там обучение. Однако, вернувшись в Казань, поступил в аспирантуру в Институт истории АН РТ. Получение знаний — это тот путь, который был уготован мне Всевышним, и я с благодарностью его принял, ведь, как говорил пророк Мухаммад (с.а.с.), за знаниями нужно отправляться даже в Китай. Затем я работал имамом в одной из мечетей в Казани, а в 2004 году переехал в Свердловскую область, став имамом-хатыбом верхнепышминской мечети.

Корр.: Вы много путешествовали. Что вы бы перенесли в Россию из традиций разных стран?

А. М.: Везде есть положительный и отрицательный опыт. Я бы хотел, чтобы российское правительство заимствовало из Европы, Америки и исламских государств самые лучшие их достижения, искореняя пороки нашей страны. Скажем, в Сирии мне особенно понравилась царящая там исламская система ценностей. Она дает чувство безопасности человеку и его семье, там не боишься за жену или дочь, которые идут по улице, будь на дворе день, будь ночь. А в России мы не то что ночью, но и днем боимся выпускать на улицу детей, зная из СМИ о похищениях и убийствах. В арабских странах не увидишь пьяных на улицах, конечно, там есть места, где люди могут выпить по стаканчику, но пьяных на улице нет, их ждет и общественное порицание, и административное наказание. Хотя недостаток многих арабских стран, в том числе Сирии, грязь и антисанитария. Это никак не соотносится с исламскими требованиями. По программе американского консульства США в Екатеринбурге мне довелось побывать в 2006 г. в США. Там понравилось уважение к частной жизни. Их понятие демократии не соотносится с российским представлением о вседозволенности, которое разрушает нашу страну.

Корр.: Как бы вы охарактеризовали развитие ислама в регионе и в стране в целом?

А. М.: Основная проблема мусульман России — это отсутствие единства. Пока оно не будет достигнуто, мусульмане не смогут занять достойное место в российском обществе, не смогут полноценно организовать свою жизнь в соответствие с нормами ислама, будут испытывать острый недостаток в мечетях, медресе, объектах исламской инфраструктуры, не смогут возродить все функции мусульманской общины. На сегодня единство как воздух необходимо мусульманам России и Урала.

Мы благодарим Айрат-хазрата и его семью за интересную беседу, желаем Мухаметзяновым здоровья, счастья и новых творческих успехов.

Алексей Старостин

Газета «Медина аль-Ислам» № 77— 02.09.2008

Руслан и Рамазан обрели семью и счастье

В России в детских домах находится 260 тысяч детей-сирот. При этом лишь 10% из них стали сиротами вследствие смерти или инвалидности родителей, остальные — сироты при живых родителях. Основная причина этого страшного положения — тяжелая ситуация в семьях, многие из которых ведут асоциальный образ жизни. Однако недавно правительство нашей страны пообещало сократить к 2010 году число детских домов на 30% благодаря развитию системы опекунства, патронатного воспитания и увеличения числа детей, устроенных в приемные семьи. Только за 8 месяцев 2007 года более 64 тыс. детей обрели свой дом.

«Мы живем судьбами и проблемами наших детей, — говорит врач специализированного дома ребенка № 4 г. Ревда Галина Галимшина, — дети из нашего дома ребенка уходят в нескольких направлениях. Некоторые переходят в более взрослые социальные учреждения. Но самый отрадный путь, конечно же, это возвращение ребенка в его биологическую семью. Это имеет огромное позитивное воздействие на психику ребенка. Еще один радующий нас путь — это усыновление, как российское, так и международное. Очень приятно отметить, что у нас за последнее время, особенно за первую половину этого года, наблюдается резкое увеличение российских усыновителей. Двери нашего дома ребенка не закрываются, чему мы очень рады».

В доме ребенка города Ревды на государственном обеспечении находятся сегодня 75 детей в возрасте от 0 до 3 лет. Государство, конечно, осуществляет опеку над сиротами, но ничто не заменит ребенку семью и родительскую ласку. Поэтому политика властей, направленная на упрощение процедуры усыновления, создание семейных детских домов и развитие института патронатных семей, является лучшим выходом из сложившейся ситуации. Активно участвуют в воспитании детей-сирот и мусульманские семьи. Например, имам города Ревды Альфир-хазрат Юсупов и его жена Рашида-ханум взяли на воспитание двух маленьких мальчиков — Руслана и Рамазана.

«Когда мы взяли их на воспитание, ребята не умели ходить, мы их учили держать ложку, говорить, — с улыбкой вспоминает Альфир-хазрат. — Один из сподвижников Пророка рассказал, что как-то человек пожаловался Пророку, да будет мир над ним, на черствость своего сердца, на что Пророк ему сказал: «Погладь по головке сироту и накорми бедняка».

Альфир-хазрат — человек, прошедший суровую жизненную школу, а потому понимающий важность семьи и помощи ближним. Сейчас ему 52 года, 12 из которых прослужил на флоте, вышел в отставку мичманом. Обосновался в Ревде. В начале 90-х годов активно занялся возрождением татарской культуры. В 1993 году по делам отправился в областной центр и встретился с только что назначенным муфтием Свердловской области Сибгатуллой Сайдуллиным. Тот поинтересовался, как идут дела в Ревде, есть ли там мусульмане. Узнав, что их достаточно много, уговорил Альфира Юсупова зарегистрировать там мусульманскую общину. Так татарский активист стал председателем махалля. Сначала потянулись на намаз ревдинские старики, затем и молодежь. Чтобы удовлетворить религиозные потребности мусульман Ревды, Альфир-хазрат по воле Аллаха постепенно начал учиться основам ислама. И в соответствии с заветами пророка Мухаммада, мир ему, продолжает учиться до сих пор. Организовал молельный дом, сейчас с помощью прихожан и меценатов строит большую красивую мечеть. Хотя медресе он не оканчивал, но под руководством мудрых наставников в достаточной мере постиг учение ислама и укрепился в вере. Семья Юсуповых очень набожная и религиозная.

И это неспроста, ведь семья рассматривается исламом как один из самых важных социальных институтов. Благополучие домашнего очага в исламе ценится превыше всего, а посему всеми мусульманами придается весьма большое значение созданию крепкого брака и воспитанию детей в духе религиозности и богобоязненности. Аллах побуждает людей опекать сирот, и Пророк, да благословит его Аллах и приветствует, обещал тому, кто сделает это, место в Раю рядом с ним.

«Дети, которые не знают материнской ласки, смотрят на общество с презрением, — убежден Альфир-хазрат. — Только дом и родители могут дать детям хорошее воспитание и адекватно подготовить их к взрослой жизни. А потому сирот нельзя забывать».

В семью Юсуповых детей из детского дома на воспитание отдали охотно, потому что знали: в мусульманской семье традиционно высоко понимание морали и нравственности. Значит, каждого ребенка воспитают здесь в любви и заботе.

«Семья Юсуповых приемная, — рассказывает Галина Га-лимшина, — т. е. администрация нанимает на работу ту или иную семью по воспитанию 1 или 2 детей до достижения ими 18-летнего возраста. Они воспитывают двух наших мальчиков, являясь при этом сотрудниками нашего учреждения. Мы занимаемся патронатным воспитанием с 2001 года, и эта практика себя оправдала: ребята счастливые, здоровые, окружены теплом и лаской».

Воспитание детей в мусульманской семье прежде всего традиционно лежит на плечах матери. Это большое доверие для женщины и одновременно огромная ответственность не только перед обществом, но и перед Всевышним за воспитание малышей. Наверное, именно поэтому в изречении пророка Мухаммада, мир ему, сказано, что рай находится под ногами матери.

«У каждой девушки природой заложен материнский инстинкт, и необходимо с детства готовить девочек к тому, что они станут матерями», — уверена Рашида Юсупова.

У Рашиды-ханум есть 20-летний сын Руслан, хотела еще детей, но Аллах не дал больше. Поэтому она давно мечтала взять на воспитание детей, долго ждала этого момента. Рашида-апа вспоминает, что как только они открыли двери дома ребенка, то увидели двоих мальчиков одного и трех лет, она обняла обоих и не расстается с ними до сих пор. Ее сын, который сейчас учится в Казанском исламском колледже и готовится стать имамом, как Альфир-хазрат, также всем сердцем полюбил малышей. Он искренне не понимает тех, кто отказывается от собственных детей.

«Ненависти у меня к ним нет, — говорит молодой человек, — они сами не понимают, что совершают великий грех. Такие брошенные дети нечасто способны выбрать правильный путь, многих ожидает преступное будущее. Наша задача — задача мусульманских семей — брать таких ребят и воспитывать как истинных мусульман. Это великое дело, за которое ждет награда от Всевышнего Аллаха».

В Коране Всевышний Аллах велел совершать благодеяние к сиротам: «И вот взяли мы договор с сынов Исраиля: «Не поклоняйтесь никому, кроме Аллаха, делайте благодеяние к родителям, родным и сиротам» (сура «Корова», 83). Семья ревдинского имама следует повелению Аллаха от чистого сердца.

«Мы к детям уже очень привязались, — улыбается хазрат, — обратно отдавать не хотим, будем воспитывать их как своих родных детей».

На лицах Руслана и Рамазана сияют улыбки, они обрели семью, даст Аллах, их ждет счастливое будущее и они найдут свое место в жизни. Мы желаем семье Юсуповых счастья, исполнения всех желаний и надеемся, что наши читатели последуют благородному примеру этой семьи.

Алексей Старостин

www.islamrf.ru — 18.12.2007

Среднеазиатские имамы Среднего Урала

Известный этнолог Айслу Юнусова в своей книге «Ислам в Башкортостане» отмечает, что за период с начала 1990-х по 2005 г. в связи с ростом миграционных потоков из бывших советских республик Центральной Азии в Башкирию прибыло значительное количество мигрантов, большинство которых составляли русские, татары и башкиры. Лучше многих сумели устроиться пожилые мужчины и старики, учившиеся когда-то арабской грамоте или просто знавшие несколько молитв и умевшие читать Коран. В начале 1990-х именно им, освященным представлениями местного населения об «исламской» Средней Азии, народ доверил службу в мечетях и преподавание в воскресных школах.

Это утверждение полностью справедливо и для Среднего Урала, где среди пожилых имамов довольно много тех, кто жил в среднеазиатских республиках и впитал исламскую культуру на этой земле, щедро делясь ею ныне с уральскими мусульманами. Во время поездок по уральской глубинке со многими из них нам удалось познакомиться. Сегодня наш рассказ о двух пожилых хазратах с разной судьбой, но со схожими жизненными ценностями, на которые, без сомнения, повлияла их долгая жизнь в центральноазиатском регионе. Это имам из деревни Уфа-Шигири Нижнесергинского района Нурислам-хазрат Ахмадиев и имам-хатыб деревни Средний Бугалыш Шафигулла-хазрат Хазбиуллин.

Шафигулла-хазрат Хазбиуллин родился в многодетной крестьянской семье 5 января 1929 года в д. Средний Бугалыш. Окончил пять классов деревенской школы. Когда отца забрали на фронт, начал работать, помогал матери заботиться о братьях и сестрах. 39 лет работал сварщиком, из них 20 лет — сварщиком-верхолазом на предприятиях Свердловской области и Узбекистана. В 1954 г. по комсомольской путевке уехал с семьей в Узбекскую АССР. Побывал в Бухаре, Самарканде, Ташкенте и других городах республики. В 1994 году вернулся в родную деревню. По просьбе односельчан занял вакантную должность имам-хатыба. Благодаря его упорству в деревне появилась мечеть. Занимался самообразованием. Женат, имеет двоих детей.

Нурислам-хазрат Ахмадиев, потомственный имам, родился в многодетной семье 5 ноября 1938 г. в д. Уфа-Шигири, окончил сельскохозяйственный техникум в г. Красноуфимске, работал в Уфа-Шигиринском колхозе, преподавал химию и биологию в деревенской школе. В 1966 г. по направлению муфтия Шакира Хиялетдинова поступил учиться в медресе «Мир-Араб» в Бухаре, но по семейным обстоятельствам вынужден был прервать учебу. В 1969 году с семьей переехал в Ташкент. Работал грузчиком, агрономом, начальником склада, имамом квартальной мечети. В 1995 году вернулся в родную деревню. С 1995 по 2000 г. — имам-мухтасиб двух районов Свердловского муфтията ЦДУМ, с 2000 по 2006 г. — имам-мухтасиб четырех районов Свердловского казыята ДУМ АЧР. Побывал в хадже, владеет арабским языком, женат, имеет троих детей. Награжден медалью совета муфтиев «За духовное единение».

Внешне судьба этих людей похожа, но стоит углубиться в детали, как четко проявляются различия. Например, в семье.

— Наша семья испокон веков была религиозная, — рассказывает Нурислам-хазрат. — Мой прапрапрадед прожил 124 года, был Коран-хафизом, все его дети были верующими людьми, как и мой дед, и мой отец. В советское время отец работал в колхозе и был неофициальным муллой, он ходил к жителям дать имя ребенку, сделать обрезание, прочитать никях. Сколько я себя помню, в нашей семье царило исламское мировоззрение.

А Шафигулла-хазрат о своих предках располагает очень скудной информацией, ему неизвестно практически ничего, кроме того, что корни его рода теряются в сибирских просторах.

— Мой дедушка из-под Тобольска, — вспоминает имам, — из ссыльных, в царское время их гоняли по всей России. Я точно знаю, что у меня есть родственники в Башкортостане, но до сих пор не смог их найти. Из Тобольска предки попали в Красноярск, но в итоге наша семья осела на склоне Уральских гор. Даже мой отец уже в точности не знал, как семья попала сюда.

Оба пожилых человека по-разному оказались в Средней Азии, хотя и вернулись оттуда в одинаковом качестве. К примеру, Нурислам-хазрат сразу поехал туда за духовными знаниями, т. к., работая в школе преподавателем биологии и химии, не мог учить детей тому, что человек произошел от обезьяны, ибо сам не верил в то, что заставляли говорить.

— В школе требовали придерживаться жестко-атеистического направления, но я ушел, иначе должен был пойти против собственной совести, — делится с нами имам. — Я был близок к вере, поэтому никто не уговаривал меня идти учиться, я сам сознательно пошел к верховному муфтию на прием, и он поддержал мое желание. Три месяца меня проверяла Москва. При Совете министров был отдел по делам религии, люди, которые там работали, сочли, что я не представляю угрозы для властей, и дали зеленый свет, муфтий оформил мне документы, и я полтора месяца проучился в Бухаре. Через полтора месяца пошли семейные неурядицы, так что пришлось взять академический отпуск на год, когда он истек, я понял, что вернуться уже не смогу, было много дел. Но все равно я решил вернуться в Среднюю Азию. В 1969 году, чтобы ближе быть к религии, я переехал в Ташкент.

Совсем по-другому попал в Узбекистан Шафигулла-хазрат. Он поехал туда в поисках лучшей доли.

— Тогда были комсомольские путевки, — рассказывает хазрат. — В то время я работал в Свердловске на военном заводе № 79 дежурным электриком, там же учился на сварщика. Однажды меня вызвали в отдел кадров и предложили поехать на работу в Узбекистан. Обещали хорошую зарплату и квартиру. Хотя мне было тогда 25 лет, я был уже семейным человеком, отцом двоих детей, поэтому согласился.

Оба будущих имама по новому месту жительства честно и самоотверженно работали, как и многие советские граждане. В свободное время они активно путешествовали, объехали весь Узбекистан, познакомились с величественными исламскими памятниками Бухары, Самарканда, Ташкента и других городов. Одного из наших героев вел духовный поиск, а другого — интерес к исламской культуре.

— Там я занимался самообразованием, потому что в Узбекистане была доступна религиозная литература на арабском языке, она мне очень многое дала, — говорит Нурислам-хазрат.

— Я тогда вообще не верил... — разводит руками Шафигулла-хазрат. — Я бывал в мечетях Бухары, Самарканда и Ташкента только для того, чтобы дать садака.

Это объясняет, почему их духовная деятельность началась так по-разному.

— Когда рухнул СССР, в махаллях разрешили открывать мечети, — говорит Нурислам-хазрат, — я тогда работал завскладом стройматериалов, пользуясь служебным положением, помог нашей махалля в Ташкенте построить мечеть, в которой я три года был имамом.

Когда в середине 1990-х Ахмадиев вернулся в родную деревню, из-за нехватки квалифицированных имамов в Свердловской области его появление было воспринято мусульманами как подарок Аллаха, и его тут же назначили имамом-мухтасибом нескольких районов. При его непосредственном деятельном участии в десятках татарских и башкирских деревень удалось возобновить религиозную жизнь, открыть мечети и молельные дома.

А в родной деревне имама — Уфа-Шигири местные жители под его руководством построили сразу две мечети — соборную и нижнюю. Во время пятничного намаза они полны народа: сюда приходят и глубокие старики, и маленькие дети, в том числе много молодежи. Сама деревня, недавно отметившая свое 360-летие, процветает: народ не пьет, основной вид деятельности жителей — изготовление срубов на продажу, все дома ладные, красивые, а хозяйства — крепкие.

Что касается деревни Средний Бугалыш, то приезд туда Шафигуллы Хазбиуллина также был воспринят односельчанами с большим энтузиазмом.

— Когда я сюда приехал, — рассказывает имам, — мой брат был председателем, он помог получить дом, но поставил условие, чтобы я стал муллой. Мой предшественник Саидахмад-хазрат скончался в возрасте 102 лет, поскольку хоронить его было некому, это сделал я, т. к. знал необходимые молитвы, меня имамом односельчане избрали сразу на кладбище.

Когда совет выделил дом под мечеть, Шафигулла-хазрат с немногими помощниками занимался его обустройством, ездил в райцентр и по соседним деревням выбивать стройматериал, строил минарет. Сейчас он содержит дом Аллаха на свою пенсию. И тем обиднее, что помогавшие ему старики либо умерли, либо болеют, а потому не могут ходить на джума. Сейчас в пятницу сюда ходит в лучшем случае три человека.

— Во время войны здесь было 207 домохозяйств, сейчас нет и половины, 79 домов бесхозные стоят, — сокрушается имам, — все разъехались, молодежь в города убежала, землю не пашут, была ферма большая, но все уничтожили...

Обидно, потому что деревне около 600 лет, раньше она была большой и процветающей, за обширную торговлю приезжие купцы величали Средний Бугалыш «малым Петербургом», до революции в ней было 2 мечети. Сейчас о старых временах здесь вспоминают с тоской. Но хазрат смотрит в будущее с оптимизмом, надеясь, что народ образуется, оставит коварного зеленого змия и обратится к Аллаху. Ведь верующий народ — залог сильной и прочной России.

— Почему государство так поощряет строительство церквей, мечетей, синагог? — рассуждает имам. — Потому что народ чем-то удержать надо, отвести от пьянки. Сейчас власти хотят, чтобы люди верили в Бога. В Екатеринбурге для этого делают площадь трех религий. Ведь если этого не сделать, пьянство будет процветать, только вера сможет удержать народ от падения в пропасть.

Так же думает и Нурислам Ахмадиев.

— Мы должны спасти Россию и молодежь, — говорит с огнем в глазах хазрат. — Наша задача — чтобы молодые люди сейчас отказалась от водки и от всего дурного и греховного.

И они тратят на убеждение неразумных односельчан все свое свободное время и силы, не сомневаясь, что слово Аллаха дойдет до человеческих сердец и наставит на путь истинный.

Беспокоит имамов и то, что в деревнях множится фитна из-за конфликта молодых и пожилых имамов.

— Основная проблема заключается в том, — сетует Нурислам-хазрат, — что старые бабаи, которым 70–80 лет, не хотят давать дорогу молодым, держатся за свои портфели. Приезжает молодой имам после медресе, а бабай ему проходу не дает. Разве это дело? Вот я два года назад вышел в отставку, вместо меня теперь 2 молодых имама-мухтасиба работают, а я, как аксакал, езжу по деревням, где подобная фитна образовалась, и стараюсь примирить молодых и пожилых.

У Нурислам-хазрата есть кому продолжить дело: род Ахмадиевых обеспечивает имамами, муаллимами и абыстаями сразу несколько регионов. Брат Нурислам-хазрата — имам в соседнем селе Урмикеево, двоюродный брат — имам Нижней мечети в Уфа-Шигири, внучка — выпускница Тюменского медресе, а внук — многократный победитель олимпиады «Юные знатоки Ислама».

А Шафигулла-хазрат рад бы сдать дела молодому имаму или опереться на молодое плечо, но все его попытки пригласить преподавателя для обучения основам ислама и арабского языка оканчивались неудачей из-за отсутствия средств и желающих.

У среднеазиатских имамов Среднего Урала нет богословского образования, но есть огромный опыт, с высоты которого они взирают на уровень молодых священнослужителей.

Алексей Старостин

www.islamrf.ru — 08.08.2008

Челябинская область

Развитие ислама в Челябинской области

(фрагмент)

...Если где-то имамов нет, то городу Чебаркулю повезло со своим духовным наставником. Там сейчас активно идет строительство мечети. Его идейный вдохновитель имам-мухтасиб ДУМ АЧР по Горнозаводской зоне, Аргаяшскому и Уйскому району (ныне муфтий Челябинской области от ДУМ АЧР) Вугар-хазрат Акперов. Когда он несколько лет назад только приступил к работе по возрождению ислама в своем городе, местная мусульманская община была никак не организована. За короткий срок он сумел сплотить мусульман самых разных национальностей и направить энергию вновь созданной общины в нужное русло. В 2005 году был проведен первый за много лет субботник на мусульманском кладбище.

— Культура каждого народа определяется тем, как мы ведем себя по отношению к нашим покойникам. Нужно относиться к нашим предкам с почтением и уважением, ведь они дали нам то, что мы имеем сегодня, — объяснял тогда мусульманам Вугар-хазрат.

С его приходом начали проводиться масштабные Курбан- и Ураза-байрамы в самом Чебаркуле и в соседних селах с приглашением почетных гостей из областного центра и других регионов. Началось просвещение молодежи в вопросах веры.

Общине не хватало лидера, и он начал активно действовать, взяв на себя множество ролей. Он выступал и учителем-муаллимом, и переговорщиком с властями по строительству новых мечетей в подведомственных ему районах, даже стал телеведущим, открыв на городском телеканале программу «Ислам как он есть». Именно таких людей Лев Николаевич Гумилев назвал «пассионариями». Начатое по его инициативе строительство Чебаркульской мечети превратилось в настоящую народную стройку, причем по примеру мусульман рядом начала строиться православная церковь.

— Сегодня, слава Аллаху, люди получили свободу на свою веру, у нас люди между собой живут дружно, строятся православная церковь и мечеть, люди со своей зарплаты приносят деньги на оба храма, — с гордостью рассказывает имам-мухтасиб.

Мусульмане Чебаркуля заботятся не только о благополучии собственной общины, но оказывают большую благотворительную помощь детским домам, пожилым людям и всем нуждающимся.

— Мы оказываем помощь всем нуждающимся, всем людям, которые к нам обращаются и ждут помощи, всегда стараемся найти средства, чтобы удовлетворить их первейшие нужды, — объясняет Вугар Акперов.

С участием Вугар-хазрата было открыто немало мечетей в Аргаяшском районе, где 90 процентов населения — это башкиры и татары... Там, где мусульманская умма едина, жизнь идет в нормальном русле и все задуманное, всегда реализуется.

Алексей Старостин

www.islamrf.ru — 15.05.2008

Ислам в башкиро-уральском приграничье

Когда проезжаешь по челябинскому участку федеральной трассы М5 в сторону Москвы мимо легендарных металлургических заводов и городов, стяжавших себе славу долгой работой на благо страны, незадолго до границы Башкортостана, в Усть-Катавском и Ашинском районах Челябинской области, каждый водитель невольно сбавляет скорость и начинает крутить головой. Его взору открывается прекрасная панорама: величественные, хотя и не очень высокие горы, поросшие высокими вечнозелеными корабельными соснами, ленты синих рек, небольшие уютные города. Таких прекрасных мест нет больше нигде в нашей стране, кроме Южного Урала.

Два с половиной столетия назад эти величественные дикие места Шайтан-Кудейской волости по сибирской дороге Уфимской провинции Оренбургской губернии, принадлежали башкирам и входили в вотчинные земли рода предков Салавата Юлаева. Однако были скуплены за бесценок купцами Твердышевыми и Мясниковым, построившими здесь многочисленные заводы. В качестве мести во время пугачевского восстания рати Салавата Юлаева огнем и мечом прошлись по этим землям и сожгли некоторые заводы. Несмотря на подавление восстания и попытки христианизации башкир этих земель, они остались верны религии предков и сохранили ее до сегодняшнего дня.

В Усть-Катавском и Ашинском районах этнические мусульмане составляют от 10 до 15% и проживают в небольших городах Усть-Катаве, Симе, Аше и других. По иронии судьбы они живут совсем недалеко от такого исламского центра, как Уфа, но административно подчиняются слишком далеким Челябинску и Чебаркулю. Поэтому не видят особой помощи ни от того, ни от другого духовных центров. Муфтии и иные люди духовных званий здесь гости редкие. Что скажешь, такова специфика урало-башкирского пограничья. Поскольку помощи местные мусульмане так и не дождались, то начали налаживать исламскую жизнь сами.

— В начале 1990-х годов в нашем городе была единственная женщина, которая совершала пятикратную молитву, — рассказал нам первый имам г. Усть-Катав Шафиг-хазрат Шагапов. — Пожилым людям, которые чтили традиции, казалось тогда, что ее вполне достаточно, для того чтобы провести такие ритуалы, как чтение Корана, похороны и т. д. Но в то время перед нами появились возможности для духовного возрождения, появились люди, которые стали приезжать в город и вести для желающих уроки по основам ислама.

Этим учителем оказался имам из соседнего Катав-Ивановска Исмаил-хазрат. Он принес свет веры духовно ищущей молодежи небольшого города. Шафиг Шагапов, в советские годы работавший в области ракетостроения на Усть-Катавском заводе, с 1990-х гг. возглавил городскую мусульманскую общину. Вместе с единоверцами сам с нуля постигал основы религии, читал книги, убеждал, проповедовал, и каждый новый вставший на намаз человек наполнял радостью его сердце. В середине 1990-х гг. он переехал в Татарстан, где продолжил духовное служение. Вместо себя он оставил Хатмуллу-хазрата Хуснуллина, ранее работавшего водителем и обратившегося в ислам совсем недавно. За те годы, что он в исламе, будущий имам в поисках духовного знания побывал в Оренбургской области, Башкортостане и даже Египте. Со временем мусульманам удалось приспособить под мечеть здание бывшей школы на самой окраине города, предоставленное администрацией. Но оно быстро пришло в аварийное состояние, находиться в нем стало опасно для жизни. А потому верующие собираются на молитву в других помещениях, но мечтают о собственной новой мечети. Вообще, по словам мусульман, в городе очень сложно жить в соответствии с нормами ислама, трудно достать религиозные книги, халяль-продукты. И хотя рядом Башкортостан, один из центров российского ислама, но проблем усть-катавских мусульман это не решает.

— Конечно, мы значительно уступаем и Башкортостану, и Татарстану в этом отношении, — продолжает Шафиг-хазрат Ша-гапов. — В обеих республиках верующий, зайдя в любой продуктовый магазин, без проблем найдет значительный ассортимент халяль-продуктов. А обеспечение наших прихожан этими продуктами ложится на плечи имамов. Приходится каждый раз искать кого-то, кто собирается в Уфу, просить его закупить продукты, привезти нам. Но получается это от случая к случаю и сопряжено с большими затратами времени и денег.

Схожие проблемы стоят и перед мусульманами Аши, города преимущественно русского, хотя он находится на самой границе с Башкирией.

— Есть проблемы, касающиеся не только нас, но затрагивающие всех мусульман России: проблема обучения детей, проблема соблюдения основ религии. Это касается многих российских джамаатов. Трудности, конечно, есть, но мы в целом их преодолеваем с милостью Аллаха, — говорит активист мусульманской общины г. Аша Абдрашит Фахрутдинов

Абдрашит говорит, что мусульмане города организовали бы свой бизнес по производству той же халяль-продукции, но, во-первых, не много нашлось бы покупателей, потому что община небольшая, а во-вторых, предприятие просто задушили бы налогами, которые съедят всю немногочисленную прибыль. Поэтому за той же халяльной колбасой, религиозными книгами ашинским мусульманам также приходится ездить в Уфу, благо есть прямая электричка. Как вспоминает имам-мухтасиб Ашинского и Усть-Катавского районов Рамазан-хазрат Махмудов, возглавлявший в середине 1990-х гг. Ашинскую мечеть, людей, решивших жить в соответствии с велением Всевышнего, в городе всегда было немного.

— Когда я работал имам-хатыбом мечети города Аши, то джамаат был небольшой: старики умирали, на их место приходила духовно ищущая татаро-башкирская молодежь. Слава Аллаху, верующих ребят набралось человек 15, и вот с этой маленькой общиной мы начали проводить занятия по основам ислама, арабского языка, моральным нормам и правилам поведения в религии, — вспоминает имам-мухтасиб Ашинского и Усть-Катавского районов Челябинской области Рамазан-хазрат Махмудов. — По статистике в Ашинском районе всего 6000 татар и башкир, но тех, кто совершает пятикратный намаз, посещает мечеть, конечно, в десятки раз меньше. Есть мечеть в Миньяре, в Симе — она уже 4 года не действует, стоит заброшенной мечеть и в Усть-Катаве. Мы попытались добиться времени на местном телевидении, чтобы читать проповеди хотя бы раз в неделю. Но сейчас везде коммерция, нам предложили оплачивать эфирное время, однако таких денег у нас нет. В общем, к сожалению, исламское возрождение в наших районах развивается не так активно, как хотелось бы.

Сам Рамазан-хазрат приехал в Ашу из Узбекистана, всю жизнь проработал часовщиком и никогда не мыслил стать имамом, хотя с детства читал намаз. Благо его отец окончил медресе «Галия» и обучил сына основам религии. Приехав в Ашу, он стал ходить в мечеть, где имамом был уважаемый всеми аксакал фронтовик Абдулла Бикбулатов. Когда тот умер, имамом избрали Рамазан-хазрата как самого знающего и образованного из мусульман города. Несмотря на то что община ашинских мусульман небольшая, но она сплоченная и дружная. Они часто собираются вместе, проводят религиозные беседы, делятся друг с другом горестями и радостями. Хотя последних, слава Аллаху, все же больше. Так, с мусульманами Аши и Усть-Катава мы познакомились на свадьбе Артема (в исламе Али) Дегтярева и его невесты Олеси. История этой семьи очень интересна. Артем родился в смешанной семье, его отец из русской, а мать — из татарской семьи, конечно, ни о какой религии тогда и не думали. Сейчас Артем сам выбрал себе в жены татарскую девушку, их семья зиждется на исламских основах, но именно Артем открыл сердца всех своих родственников для истинной веры.

— Сначала принял ислам мой дядя, — рассказывает Али Артем Дегтярев, — потом я и мой брат. Я начал призывать к исламу маму и остальных родственников. Слава Аллаху, всего за три года вся семья обратилась в ислам.

А с будущей женой, студенткой Пермской государственной сельскохозяйственной академии, он познакомился в Перми на занятиях карате. У Олеси, между прочим, зеленый пояс. Молодые люди сразу потянулись друг к другу, гуляли, подолгу разговаривали. Хотя Олеся из татарской семьи, но ее родители люди светские, и именно молодой человек просвещал ее в вопросах веры.

— Артем мне сразу показался симпатичен, мое сердце потянулось к этому человеку, — рассказывает Олеся Дегтярева. — И все, что он говорил, мне было понятно и доступно. Я человек доверчивый, и когда поняла, что он очень хороший, доверила ему себя. Он меня призывал, я прислушивалась, соглашаясь с тем, что говорил Артем об исламском образе жизни, в итоге я уверовала и приняла ислам.

Олеся стала носить платок, по словам девушки, ее сокурсники и партнеры по секции с пониманием отнеслись к этому. Ребята прочитали никах в Пермской соборной мечети и отправились в Ашу, чтобы отпраздновать свадьбу с родственниками и друзьями мужа. Сейчас мать Артема Лилия Дегтярева не может нарадоваться на свою невестку.

— Я благодарю Аллаха за то, что он дал мне третьего ребенка: сначала у меня было два сына, а теперь появилась и дочь, — признается Лилия-ханум Дегтярева. — Я надеюсь, что мы будем друг друга понимать, она чудесная девочка, хорошая жена моему сыну.

Мы желаем молодым людям счастья, а всем мусульманам Аши и Усть-Катава — крепкой веры и милости Всевышнего, пусть ислам служит надежной опорой в жизни трудолюбивых и праведных мусульман этих небольших Южно-Уральских городов.

Алексей Старостин

Газета «Медина аль-Ислам» — 29.12.2008 (№ 89)

Ханты-Мансийский автономный округ

Т. Саматов: «Наш семейный принцип —

быть не священнослужителем,

а истинным мусульманином»

В былые времена религиозное знание передавалось из поколения в поколение, от отца к сыну, порождая целые династии имамов и исламских ученых. Именно они — хранители знаний, учителя, сердца религиозных общин — сохраняли веру среди мусульман даже в самые тяжелые времена. Но советская власть прервала эту преемственность, погубив сотни выдающихся людей и низведя ислам в сознании народа до бытовых традиций и суеверий. Однако и в годы безбожия некоторые религиозные династии не прервались, в советское время их представители учили детей основам ислама, поддерживали в соседях и товарищах пламя веры, и когда пало атеистическое государство, активно включились в исламское возрождение.

Пример тому — известная в России семья Саматовых. Возможно, не случайно эта фамилия, происходящая от арабского слова «самад», в переводе означает «вечный». О роли ислама в судьбе этой семьи и страны мы беседуем с первым заместителем главы Центрального духовного управления мусульман (ЦДУМ), муфтием Уральского федерального округа (УрФО) Тагиром Саматовым.

— Ас-саляму алейкум! У вас уникальная семья — ваш отец Габдулхак Саматов — известный в Татарстане религиозный деятель, долгие годы служивший казыем республики, вы — муфтий УрФО, ваш брат Халиль Саматов — имам-мухтасиб в городе Кагалыме, сын Камиль — имам в г. Сургуте. Как удалось сформировать подобную преемственность, а самое главное, сохранить религиозное знание в вашей семье в советское время?

— Ва алейкум ас-салям! Хотел бы сказать, что для детей счастье и великая награда от Всевышнего — иметь такого отца, как наш. Он является личностью сильной и уникальной, потому что быть в какой-то степени ортодоксальным, в какой-то степени современным, при этом мудрым, образованным, добрым и заботливым одновременно довольно непросто. А именно этими качествами в равной степени его наделил Аллах.

В нашей семье никогда не было криков, все решения принимались взвешенно, а дети всегда были заняты учебой. Даже когда он долго отсутствовал, мы имели задания, о выполнении которых должны были ему отчитаться, — совершали ли намазы, выучили ли оставленный нам материал.

Он учил нас исламу, несмотря на запрет обучать своих детей. Отец всегда старался найти возможность отвести нас в мечеть на религиозные меджлисы. Однажды об этом узнали в КГБ, его вызвали в органы и строго-настрого запретили водить детей на религиозные ритуалы, но он продолжал открывать для нас богатый мир ислама.

В доме всегда царила атмосфера духовности. Наша дверь почти никогда не закрывалась: к отцу в Казань приезжали люди со всего Советского Союза, одни — чтобы спросить совета по процедуре регистрации прихода, другие — чтобы послушать проповедь, третьи — чтобы переписать сохраненные отцом старинные богословские книги. Советская власть уничтожила много литературы, кое-что отцу удалось сохранить или восстановить, этими знаниями он щедро делился с желающими.

— Откуда же он сам получил религиозные знания?

— Рожденный в страшные тридцатые годы, мой отец получил религиозное образование от своего отца. Мусульмане Южного Татарстана, откуда происходит наша семья, равно как и Чувашии, Самарской и Ульяновской области, известны своей религиозностью и богобоязненностью.

После взятия Казани русскими войсками многие татары бежали в эти лесистые земли и сохранили дух религиозности. Деревня, в которой родился мой отец, была небольшой. Вплоть до ухода на фронт в 1942 году дедушка обучал моего отца основам веры. Хотя мечети были уничтожены коммунистами, но религиозное образование осталось.

Отец обучался у деревенских имамов, которые знали наизусть Коран, а также у ишанов — святых людей, приближенных к Аллаху, живших в соседней деревне Кизля. Их мольба и лечение помогли многим людям. Мой отец видел, как их уничтожали — в 1938–1940 гг. Но от этих великих истинно верующих людей он успел принять знание.

— Вы выросли в религиозной семье, был ли ваш путь и путь вашего брата определен с самого начала, знали ли вы, что станете имамами, или была вероятность, что изберете другие профессии?

— Конечно, такой определенности не было. Да, отец учил нас, но никогда не говорил: «Ребята, учитесь, подрастете и станете имамами». Мы учились для того, чтобы лучше разбираться в вере и быть истинными мусульманами.

В нас не было никакой корысти, которая, к сожалению, есть сейчас у многих ребят, поступающих учиться в медресе. Многими из них движет желание получить отсрочку от армии или другие привилегии, многие думают, что труд имама легок.

Никто из нас тогда не помышлял о духовной карьере. Даже отец. Лишь когда ему исполнилось 37 лет, он уволился с работы и на некоторое время оставил семью, чтобы отправиться учиться в медресе Мир-Араб, но опять же только с целью систематизировать свои собственные знания.

Помню, тогда про это писали газеты, говорили по радио и телевидению. Мол, посмотрите, религиозный фанатик бросил все и уехал учиться исламу.

Но он с честью прошел через эти испытания. Поступил сразу на третий курс медресе, а по его окончании был отправлен работать в Пермскую область, в поселок городского типа Кияново. Там он призвал людей к трезвости, любви, добру и довольно быстро навел порядок.

В этот момент компетентные органы поняли, что приехал человек, серьезно поднимающий религию. Ему запретили быть имамом. После чего он вернулся в Казань и стал работать при мечети слесарем, но при этом подпольно давал религиозные уроки.

Среди его учеников были многие нынешние муфтии и их родители. Хотя он не был официальным имамом, его время было расписано на месяц вперед — так много людей звало его совершить религиозные обряды или научить основам веры. Нас он тоже учил по программе медресе: таджвид, сарф, тафсир, грамматика, правописание.

— И какой путь вы избрали?

— Начиналось у меня все как у любого советского человека: окончил школу, затем профтехучилище, перед уходом в армию работал крановщиком, а после службы устроился экскаваторщиком на комбинат нерудных материалов. Там был на хорошем счету, мне предлагали вступить в партию и поступить в университет, чтобы потом вернуться на руководящую работу в комбинат. Но по религиозным соображениям я отказался. Потом я работал на кране на железной дороге, сутки через трое, в свободное от работы время строил дом.

Вроде бы жизнь обычного советского человека, но отличие заключалось в том, что я придерживался всех религиозных установлений: никогда не пропускал пятничную проповедь, держал уразу, совершал пятикратный намаз прямо на производстве.

— На вас не смотрели косо коллеги?

— Поначалу да, думали, что я лицемер и делаю все это для показухи. Но когда люди узнали, что я ежедневно молюсь, не пью, не курю, не матерюсь, коллектив меня поддержал. Такого тепла и уважения я нигде до этого не чувствовал. Работая на производстве с людьми атеистических взглядов или иного вероисповедания, я старался показать им истинный пример правоверного мусульманина.

Такого же принципа я придерживался при создании семьи. Я искал религиозную девушку, соблюдающую все нормы ислама, чтобы она в богобоязненности воспитала моих детей. И я нашел такую девушку — это моя супруга Раиса-ханум. В создании моей семьи большая заслуга принадлежит моему отцу.

— Как же вышло, что вы отправились получать религиозное образование?

— Опять же на меня повлиял отец. В 1980-е гг., когда муфтием ДУМЕС стал Талгат Таджутдин, он ходатайствовал о возвращении ему звания имама. Сначала отец возглавил общину в Альметьевске, затем его перевели в Чистополь, потом в Казань. Открывались мечети, религиозная жизнь возрождалась.

Я был искренне этому рад, и когда мне было 27 лет, я пошел учиться, сначала в медресе имени 1000-летия принятия ислама в Казани, затем перевелся в медресе имени Р. Фахретдина. Совмещая учебу с работой, я понял, что надо больше времени уделять занятиям. Когда в 1991 году появилась возможность поступить в турецкое медресе имени Ахмада Ясави, семья поддержала меня, я оставил работу и близких и на два года уехал учиться в Турцию. В это время отец финансово поддерживал меня и мою семью, за что ему огромное спасибо.

— С этого момента вы твердо решили идти по пути религиозного служения?

— Честно говоря, нет. Повторюсь, в нашей семье превалировал принцип не быть священнослужителем, а быть истинным мусульманином. Когда в 1993 году я вернулся из Турции, то думал, что вновь пойду работать на производство. Но неожиданно меня с отцом пригласили в Уфу. С нами встретился Талгат Таджутдин и сообщил, что недавно был на севере, в Сургуте, и увидел у местного населения и предпринимателей большую заинтересованность в открытии мечети. Он предложил мне отправиться туда имамом.

Предложение это было неожиданным. Тогда мне казалось, что Сургут — это Крайний Север, где ходят медведи и все ездят на оленях. Отец сказал: «Да, ты мог бы работать в соборной мечети Казани, но в Ханты-Мансийском округе есть необходимость в духовном подъеме и тот вклад, который ты сможешь сделать там в дело возрождения ислама, будет более угодным Аллаху деянием». И когда я почувствовал одобрение и поддержку всей своей семьи, я решил ехать.

— Что вы там увидели, когда прибыли в Сургут?

— Приехал я в сентябре 1993 года лишь с одной бумагой — указом о назначении меня имамом. Руководство завода ЗСК, которое должно было мне оказать содействие, было предельно занято и не имело возможности со мной говорить. Я сидел с этой бумагой в общежитии и молил Аллаха помочь мне, не зная, что делать. Было стыдно звонить Т. Таджутдину и отцу с матерью, которые наверняка не одобрили бы, если б я приехал, бросив все.

В этот момент я понял, что нужно засучить рукава, искать верующих, искать сторонников религиозного возрождения и формировать круг общения. Только так можно поднять духовность в регионе, никто за меня этого не сделает. Если даже построят мечеть, никто не войдет туда, если не наполнить ее верой.

И Всевышний услышал мои молитвы — я нашел сторонников. Это были не священнослужители, а простые люди — энтузиасты, которые переживали за религию и нацию — активисты татарской общины «Дуслык». Потом я познакомился и с чеченцами, и с азербайджанцами, и с казахами. У нас завязались партнерские взаимоотношения. Стремление всех мусульман Ханты-Мансийского автономного округа (ХМАО) помочь возрождению ислама было огромным.

— Чего вам удалось достичь за 15 лет работы?

— В 1993 году там не было не то что мусульманских общин и мечетей, а даже некоторых городов — Лангепаса, Покачей. Моя деятельность в Сургуте началась с создания религиозной общины. Ежедневно я встречался с людьми, знакомился, молил Аллаха укрепить людей в вере. Уже в ноябре руководством одного из предприятий мусульманам был выделен красный уголок. Мы его отремонтировали и открыли там молельный дом, в котором начались первые пятничные службы. Было организовано религиозное обучение, я по мере сил старался удовлетворить религиозные потребности мусульман: обучал их основам ислама, проводил похороны, совершал омовение покойных, проводил все религиозные обряды. В 1994 году мы получили землю для строительства Соборной мечети, но попечительский совет решил, что если начать большую стройку, то она затянется надолго, а удобный молельный дом нужен был верующим уже сейчас. Прежний находился в Парке нефтяников, и до него было неудобно добираться. Поэтому уже в феврале 1995 года было построено капитальное двухэтажное медресе со своей котельной, молитвенным залом, комнатами для омовений, административными кабинетами и учебными классами. Параллельно шло строительство Соборной мечети, и моя деятельность распространилась на прилегающие к Сургуту города и поселки.

Национальный и религиозный подъем достиг своего пика в середине 1990-х гг. Постепенно во всем ХМАО узнали о нашей деятельности, и мусульмане стали меня приглашать во все города, чтобы провести религиозные службы и церемонии. В 1996 г. я был назначен имам-мухтасибом ХМАО, а в мае 1999 года, когда началось формирование вновь созданных духовных управлений и переманивание общин, к нам приехал Т. Таджутдин, и было образовано РДУМ ХМАО, меня избрали муфтием. Тогда уже действовало 16 приходов, на сегодняшний день их число достигло 27.

Слава Аллаху, каждая община имеет свою мечеть или молельный дом. Сегодня в округе проживают 300 тысяч мусульман — весьма значительная община, если учесть, что общее число жителей ХМАО — 1,5 млн человек.

— В ноябре 2007 года вас назначили муфтием Уральского федерального округа. Как вы оцениваете ситуацию в регионе в целом, как вы намереваетесь преодолеть нехватку мечетей, молельных домов, кадровый голод и другие проблемы?

— Думаю, что мое назначение не было случайным. Моя работа не ограничивалась ХМАО. Я много ездил по Ямалу, югу Тюменской области, принимал участие в работе Межрелигиозного совета при полномочном представителе президента РФ в УрФО Петре Латышеве, поэтому знаю ситуацию в федеральном округе. Ситуация эта непростая.

Прежде всего необходимо решить проблему нехватки мечетей и прекратить практику их строительства без согласования с вышестоящими мусульманскими организациями. Такая проблема существует и в общинах ЦДУМ, и в общинах Духовного управления мусульман азиатской части России (ДУМ АЧР).

Во многих общинах строительство мечетей было спонтанным, поэтому и вышли они не такими, каким должен быть дом Аллаха. На некоторые избы просто поставили минареты, в них нет михрабов, это же не дело! Когда у пророка Мухаммада (мир ему) спросили, какой должна быть мечеть, он ответил: «Дом Аллаха должен отличаться от дома Ахмеда».

А у нас многие частные дома выше, красивее и добротнее, чем некоторые мечети. Наши предки не скупились и строили прекрасные каменные мечети в городах и деревнях Челябинской, Курганской, Тюменской областей. А тогда стройматериалы стоили гораздо дороже, чем теперь. Необходимо поменять отношение мусульман к строительству мечетей, места под строительство необходимо выбирать не в соответствии с собственными желаниями, а по нормам шариата.

Так, мы намереваемся в мае заложить первый камень новой мечети в г. Каменск-Уральском. Нужно искать оптимальное и самое красивое место, чтобы это было проявлением уважения к Аллаху. Я уже много поездил по округу, побывал во многих мечетях. Четверть из них не работает из-за плохого состояния. К сожалению, как во многих нововозведенных, так и в исторических мечетях нет чистоты, света, уюта, духа любви и веры, который там должен быть. Он погашен из-за отсутствия имамов.

— Как же решить эту проблему? Ваш предшественник на посту муфтия УрФО Ринат Раев вел с руководством федерального округа переговоры об открытии в Екатеринбурге окружного медресе, но дальше разговоров дело не пошло. Намереваетесь ли вы решить эту проблему?

— Я как раз приехал этим заниматься, потому что не хватает ни мечетей, ни имамов. Имам — это человек, который должен сам не поесть, себе не купить, но дом Аллаха содержать в порядке и благочинии. Если так будет, то Всевышний пошлет содержание и ему, и мечети. Имам должен объединять прихожан, а во многих общинах Урала они разделены на группы мужчин и женщин, аксакалов и молодых.

К сожалению, между этими группами возникают противоречия. Представители одной национальности не терпят представителей другой. Все эти проблемы можно решить путем проведения семинаров и советов имамов. Они здесь почти отсутствуют, а подобные семинары должны быть выездными и показательными.

Имамами-мухтасибами должны быть назначены трудолюбивые люди, которые могут вести административную и хозяйственную деятельность. Необходимо развивать сеть начальных мактабов, ведь если прихожане будут неграмотными в вопросах веры, то сколько бы ни говорил имам, его проповеди не будут услышаны.

— Какие еще вопросы вы намерены решать в ближайшее время?

— Повторюсь, необходимо строить мечети. Возьмем Екатеринбург. Здесь проживают более 200 тыс. мусульман, а работают всего 3 мечети, этого явно недостаточно. Первоочередная задача сейчас — достроить Соборную мечеть, строительство которой ведется при поддержке губернатора Свердловской области Эдуарда Росселя, дай Аллах ему здоровья. Эта мечеть будет объединителем и гордостью правоверных.

Параллельно с этим необходимо заняться вопросом возвращения мусульманам собственности, которая принадлежала им до революции. Подобные объекты есть в Екатеринбурге, Троицке, Челябинске, Кургане и Тюмени. Есть за что бороться. В этих зданиях можно открыть мечети и медресе. Ко мне часто обращаются меценаты, готовые оплатить их ремонт.

— Есть и еще одна нерешенная проблема — единство. В регионах Урала параллельно действуют разные централизованные исламские организации, что ослабляет мусульманское сообщество. Как вернуть уральской умме единство?

— Это очень тяжело сделать, т. к. общины юридически определены и зарегистрированы под разными духовными и казыятскими управлениями. На Урале уже 10 лет работает ДУМАЧР. Некоторые общины, ранее входившие в ЦДУМ, перешли туда. В конце 1990-х гг. их руководителями двигали разные мотивы: некоторым общинам помогли достроить мечети, некоторые поддержали финансовыми вливаниями, некоторым помогли решить кадровый вопрос, некоторым оказали юридическую помощь. Сейчас в ЯНАО, на юге Тюменской области, в Курганской области наметилась тенденция возвращения общин в состав ЦДУМ.

Соперничество между муфтиятами возможно, если оно во благо мусульманам. Если оно дружественное, то оно может продолжаться, хотя, конечно, наилучший выход — единое духовное управление под единым началом.

— Получается, можно договариваться и вместе работать?

— Диалог необходим, даже если мы зафиксируем наши взаимоотношения в соглашении, то можно соревноваться друг с другом в добре и благочестии.

— Еще работая в Сургуте, вы были представителем главы ЦДУМ в Сибири и часто ездили по регионам, теперь вы стали муфтием Урала, и поездок прибавилось. Как относится семья к вашему длительному отсутствию?

— Моя семья относится с пониманием. Все мои родные очень религиозны и осознают, что все это во имя Аллаха и уммы. Они видят результаты моих поездок и искренне радуются им. На самом деле я не так уж и долго отсутствую. Когда меня нет, я часто звоню, интересуюсь делами, я всегда в курсе того, что происходит у меня дома. Я искренне общаюсь с супругой и детьми. Как я уже говорил, мой сын Камиль работает имамом в Сургуте, администрирует сайт нашего духовного управления. У него уже есть дочка — трехлетняя Аиша. Моя средняя дочь Альфинур учится в Казанском пединституте, где овладевает арабским и английским языками. Наша младшенькая — десятилетняя Сара — живет с нами. Члены моей семьи очень поддерживает меня, за что я им очень благодарен.

— Спасибо вам за интересный разговор, пусть Аллах поможет вам в осуществлении всего вами задуманного.

Беседовал Алексей Старостин

Газета «Медина аль-Ислам» — 12.04. (№ 64)

Интервью с имам-хатыбом соборной

мечети Сургута Камилем Саматовым

Еще один представитель семейства Саматовых, который продолжил путь религиозного служения: Камиль-хазрат, выпускник одного из турецких медресе и арабского отделения факультета регионоведения МГУ, — верный помощник своего отца. Он исполняет обязанности имама Сургутской мечети, помогает редактировать официальный сайт муфтията и полон надежд с помощью Аллаха сделать жизнь мусульман своего региона еще более комфортной и удобной.

— Как вы решили стать имамом? Это влияние семьи?

— Я родился и вырос в религиозной семье, с детства знал обряды, суры, аяты, уже в первом классе умел читать по-арабски, очень большое внимание моими родителями уделялось религиозному воспитанию, поэтому в дальнейшем я выбрал путь религии, обучался в медресе и стал имамом.

— Насколько важна в современном обществе роль имама? Насколько люди в них нуждаются?

— В имамах? Конечно же, народ нуждается в имамах. Всем верующим необязательно учиться в исламских университетах, медресе и других учебных заведениях, достаточно тех, кто избрал путь имама. Мусульманам, которые не планируют становиться имамами, достаточно учиться в мактабах по воскресеньям либо по книжкам, либо спросить интересующие их вопросы у священнослужителей. На их плечах лежит проведение таких обрядов, как имянаречение, никах, джаназа-намаз, пятничная проповедь. Их должен проводить назначенный ДУМ имам, обычный человек не может просто так встать и провести проповедь.

— А вы бы хотели, чтобы ваши дети стали имамами или абыстаями?

— Конечно, хотел бы. И воспитательный процесс я организую на основе шариата. Моей дочке три года, она уже знает суру фатиха, короткие дуа, когда мы встаем на намаз, она просит завязать платок и встает с нами, она видит, ей это тоже интересно, и за нами все повторяет, и, конечно хотелось, чтобы они были продолжателями нашего дела.

— Воспитываешь дома ребенка в соответствии с исламскими принципами, а когда он идет в школу, то попадает в совершенно другую обстановку. Может, надо открывать исламские детсады и лицеи?

— Мусульманский лицей — это грандиозно, пока таких у нас нет, но в мечтах есть хотя бы сделать садик у нас при РДУМ. Но если ребенок воспитывается дома, в тепличных условиях, то потом не находит общего языка со сверстниками. Это показывает практика. Сам я учился в обычной школе и светском вузе, проблем в общении с однокашниками у меня не было.

— Мораль в обществе сейчас находится на довольно низком уровне, о чем можно судить по поведению молодых людей нашего с вами возраста. Способен ли исламский призыв изменить сложившуюся ситуацию?

— Процесс уже идет: молодежь, которая ходит в мечеть, не курит, не пьет, не гуляет, ребята серьезно относятся к образованию и обучению. Если люди, которые не посещают мечеть, далеки от религии, у них родители целыми днями на работе, дети приходят домой, родителей нет, бесконтрольность получается, а те, кто ходит в мечеть, находят здесь друзей, спутников жизни.

— А насколько велика роль семьи в деле воспитания?

— Семья очень важна, пророк Мухаммад говорил: «Кто живет без никаха, тот не из моей уммы». Мы должны создавать семью, для этого мы и рождены, это первоначальная наша цель: пришли мы жениться, оставить за собой потомство, обучить нравственности, сохранить людей, животных, растения.

— А что семья лично для вас?

— Лично мне без семьи было бы сложно, я прихожу домой, я чувствую, что это моя крепость, сердце мое наполняется радостью при виде близких. Это то, ради чего стоит жить.

— Сейчас в среде мусульманской интеллигенции много говорят о легализации в России многоженства как способа решить демографические проблемы. Что вы об этом думаете?

— У нас одну жену, и то содержать сложно, а не то что несколько. Нужно быть очень богобоязненным, ведь есть определенные правила и каноны, которые нужно соблюдать. Лично я считаю, что жена должна быть единственной и любимой.

— Спасибо вам за интересный разговор, желаем вам счастья, здоровья и помощи Аллаха в ваших делах в деле исламского возрождения на Урале.

 

Алексей Старостин
Программа «Ислам сегодня»,
телеканал ОблТВ, Екатеринбург — эфир 5.02.2009

 

Приложение 2

Положение о функциональных обязанностях священнослужителя ДУМЕР от 20.09.2005

 

 

 

 

 

---