После казанских съездов. У революции не женское лицо

Волна учредительского процесса в среде мусульманок в августе и позже идет на спад, сообщений о образовании новых обществ в печати становится все меньше, но появившиеся в первой половине года и дореволюционные общества продолжают свою деятельность. Организационные изменения происходят во Временном центральном бюро мусульманок. Оно переехало из Москвы в Казань, что символизировало перенос главных акцентов ее деятельности с общероссийского уровня на татарский. Дополнительно в него были кооптированы Мариам Муштариева, Ильгамия Туктарова и Манавария Махмудова. Оно объявило о том, что в числе первоочередных задач бюро и движения остается подготовка мусульманок к выборам в Учредительное собрание и органы местного самуправления¹. В этой области результаты деятельности бюро оказались почти целиком подчиненными интересам контролируемых мужчинами органов власти и управления. Явка мусульманок на избирательные участки в ходе выборов в Учредительное собрание была высокой как во внутренних областях России, так и в периферийных регионах², но лишь одна мусульманка, Хадича Таначева из Казани, была выдвинута в качестве кандидата и включена в избирательный список³. В состав Миллет Меджлиса в ноябре вошла одна делегатка (Абруй Сайфи)⁴, но Миллет Меджлис сформировался не путем всеобщих выборов, а делегированием его членов губернскими Мусульманскими советами. Единственным делегатом, чьи полномочия были признаны Миллет Меджлисом с большими колебаниями, после дискуссии, была именно Абруй Сайфи⁵. Вытеснение женщин на обочину политической жизни, характерное для «большого стиля» руководства культурно-национальной автономии, получило красноречивое выражение в конституции автономии, в которой принцип равенства всех граждан перед законом и равноправие мужчин и женщин оказались ненужными⁶. В Уфе, столице автономии, о них попросту позабыли (хотя автором конституции являлся Садри Максуди, выпускник юридического факультета Сорбонны).

Более активно, чем в какое-либо другое время, в августе и позже действовало крымскотатарское женское движение. В середине августа в Крыму состоялся региональный женский конгресс, ставший главным событием движения мусульманок на полуострове в 1917 г. В его работе участвовали 30 делегаток. Основной доклад прочитала Шафика Гаспринская. Она вновь напомнила своим соотечественницам и сестрам по вере о насущной необходимости освоения женщинами своих прав в исламе и призвала их эффективно использовать эти права для преодоления дискриминации и несправедливости⁷. После трехдневных дискуссий конгресс утвердил Программу и Устав движения, принял обширный реестр решений-пожеланий по актуальным социальным и политическим вопросам. Он потребовал, чтобы для женшин всегда были открыты двери мечетей и подтвердил правомерность резолюции московского съезда о равных правах женщин и мужчин (без категоричности XI пункта московской резолюции, но и без ревизионистских смыслов, характерных для решений июльского казанского съезда)⁸. Председателем регионального Центрального комитета мусульманских женщин была избрана Ильгамия Туктарова, ее заместителем – Шафика Гаспринская, секретарем – Зейнеб Амирхан, представительницей комитета при шариатском суде – Хакиме Шамседдин⁹.

После конгресса женщины Крыма продолжали пользоваться искренним вниманием к ним со стороны общенациональных органов и организаций. Четыре упомянутые выше активистки стали получать жалованье от Центрального исполнительного мусульманского комитета Крыма. Центральному комитету женщин общенациональные организации передали в пользование дом из вакуфного имущества¹⁰. Открытие женской учительской школы им. Исмаила Гаспринского, школы изящных искусств, Национального музея 3 ноября 1917 г. стали результатом сотрудничества общенациональных и женских организаций¹¹. О высоком статусе феминистического направления в крымскотатарском национальном движении свидетельствует включение женщин (3 человека из 7) в состав крымскотатарской делегации, принимавшей участие в работе Съезда народов России (Киев, сентябрь). С большой речью от имени крымскотатарской делегации перед собравшимися выступила учительница Айше Исхаки. Джафар Сейдамет вспоминал, как участники съезда, взволнованные содержательностью и эмоциональной насыщенностью выступления татарской феминистки, стоя долго ей аплодировали¹². На ноябрь пришелся пик политической активности в Крыму, и женщины удачно совмещали интенсивное утверждение своих прав с интересами национального возрождения. Они приняли деятельное участие в работе съезда представителей татарских организаций Крыма (20 человек из 200)¹³. От выдвижения своих кандидатов в Учредительное собрание крымские мусульманки воздержались, но высокая явка крымских татарок на избирательные участки стала предметом внимания общероссийской прессы¹⁴. На всеобщих выборах в ноябре им удалось провести 5 своих представительниц в состав Крымского национального конгресса. Одна из них – Шафика Гаспринская – была избрана (16 голосов – против, 46 — за) в состав президиума конгресса (в состав Директории, правительства Крыма, она не вошла). Апогеем стремительного продвижения крымских татар к разрешению женского вопроса в политико-правовой области стало включение в Конституцию республики Крым в декабре 1917 г. положения о равенстве мужчины и женщины¹⁵.

Известий о женском движении в других (помимо Казанской, Уфимской губерний и Крыма) регионах в периодической печати встречается немного. Тема женщин в то время повсеместно уходит в тень, уступив место сообщениям, обзорам и статьям, связанным с выборами в Учредительное собрание, октябрьским большевистским переворотом и установлением советской власти. Нарастание напряженности в обществе, переход наиболее динамичных социальных групп и политических сил к вооруженному противостоянию имели одним из своих следствий привлечение женщин к жестким формам противоборства в обществе и к значительной потере женщинами своего лица в регистре распознаваемых коллективных участников политического противостояния осенью и в начале зимы 1917 г.

В течение 1918 г. на территориях, контролируемых большевиками, прекращается деятельность женских комитетов и других феминистических организаций (мусульманских и иных). Они замещаются инициированным большевиками движением работниц, параллельно с которым развивались курируемые новой властью движения женщин из близких к пролетаркам социальных групп, включая мусульманские. После Всероссийского женского съезда 1918 г., организованного И. Арманд, А. Коллонтай и К. Николаевой, большевики повсеместно создали «комиссии по агитации и пропаганде среди работниц», позже превратившиеся в знаменитые женотделы¹⁶. На службу в структуры РСДРП (б) и контролируемого ею нового государственного аппарата переходят видные мусульманские феминистки А. Мухитдинова и А. Сайфи, поддерживавшие контакты с большевистской партией еще в дооктябрьский период. Начинается активное сотрудничество с советской властью З. Бурнашевой, державшейся ранее в стороне от партии ленинцев¹⁷. Они – верхушка значительной по числу дисперсной группы мусульманок, поверивших большевикам и признавших их лозунги в области гендера.

***

Профессор Амина Вадуд, впервые в истории руководившая молитвой мусульман и читавшая пятничную проповедь в Нью-йоркской мечети 18 марта 2005 г., отдалена от российских мусульманок 1917 г. приблизительно на одно поколение, но близка им по духу и смыслу своих поисков. Многие другие современные женщины и женские организации арабских стран, феминистические объединения мусульманок Европы и Америки находятся в идейном родстве с поколением Шафики Гаспринской. Между эгалитарно мыслящими мусульманками различных стран есть большие различия в понимании ближайших и дальних целей гендерных преобразовательных инициатив, но все они осваивают территорию свободы, ту территорию, где первопроходцами были мусульманки России.

Выдвижение женского вопроса на первую позицию в жизни уммы весной 1917 г., несмотря на всю его имманентную актуальность, было продиктовано введением всеобщего избирательного права и вытекающей из этого насущной для мусульманской элиты потребностью привлечь женщин к голосованию и извлечь из этого максимум выгод. Пока всеобщее избирательное право не стало реальностью (20 июля) и пока сохранялась инерция революционного романтизма, социалисты и либералы не выказывали каких-либо заметных прагматических расчетов, связанных с правами женщин, но предпринятая Временным правительством ратификация решения о предоставлении всем женщинам, достигшим 21 года, избирательных прав, заставила многих (не всех) бескорыстных друзей «хатын-кызлар» задуматься над ценой своего бескорыстия. Ключевые фигуры мусульманского демократического движения внутренних районов России оказались (как они думали) перед выбором: либо им сохранять союз с феминистическим движением на основе соблюдения решений московского съезда по женскому вопросу и потерять при этом значительную часть голосов консервативного мужского населения на выборах в Учредительное собрание и национальный парламент, либо отказаться от решений московского съезда, потерять, как им казалось, небольшое число голосов наиболее политизированных феминисток, но сохранить голоса преобладающего большинства мусульманок и мусульман.

Достижению второй цели должно было содействовать духовенство, в большинстве своем не принявшее московскую резолюцию о правах женщин. Участие женщин в выборах муллы расценили как еще один, новый сегмент жизни, требующий доминантного внимания мужчины и покорного следования женщины его указаниям.

Совсем другие настроения в связи с революцией испытывали студентки и выпускницы вузов, учащиеся и выпускницы медресе и гимназий – наиболее динамичная в общественно-политической жизни стратная группа мусульманок, пользовавшаяся широкой поддержкой менее образованных слоев второй половины мусульманской уммы. Опираясь на опыт интеллектуального освоения гендерных проблем в исламе, девушки и женщины мусульманской уммы разработали программу преобразований, которая использовала введение всеобщего избирательного права как морально-политический базис для обоснования полного равенства женщины и мужчины.

Нормативной основой и нормативным источником модернизации стал Коран, его суры и айаты. Противники феминисток опирались на Коран, хадисы и шариат. Феминисткам и их сторонникам из либералов и социалистов удалось убедить большинство московского съезда в правоте своих требований, но решение съезда о полном, без изъятия, равноправии женщины и мужчины находилось в явном противоречии с 282 айатом 2-й суры (о свидетельствовании на суде), 11 айатом 4-й суры (о наследовании) и 34 айатом той же суры (о попечительстве мужей над женами). Нежелание значительной части сторонниц и сторонников эмансипации полемизировать с муллами, подпитывавшееся социальным и этическим антагонизмом между муллами и молодежью, вкупе с прямым нарушением предписанных Кораном норм общежития, предопределили успех последовавшего после съезда реванша мулл в той же мере, в какой – сугубо конъюнктурный поворот Максуди и его сторонников к сделке с партией Баруди.

Июльский выбор либералов имел долгосрочные негативные последствия для татарского национально-демократического движения. От партии и программы Максуди отстранились значительная часть образованных женщин, многие из числа молодежи, рабочих и солдат. Чрезмерное сближение с муллами вызвало подрыв доверия к коллегии автономии ряда влиятельных военных руководителей-мусульман и политически корректных социалистов. Феминистическое движение, тем не менее, продолжалось. Оно, в целом, утратило прежнюю интенсивность, политическая составляющая движения после 29 июля получила однобокое развитие в пользу электоральной мобилизации — под разными партийными знаменами, но вокруг сугубо мужских списков.

На значительной территории России, находившейся под влиянием татарского Миллет Меджлиса, две важнейшие реформы в пользу женщин в области шариата осенью 1917 г., по существу, оказались замороженными: мусульманки не получили права инициировать развод, мусульмане по-прежнему могли завести вторую жену. Закрепленное Кораном неравенство в свидетельствовании и наследовании требовало обстоятельного богословского и юридического осмысления, сами эти проблемы были менее актуальными в сравнении с двумя первыми, и поэтому в конце года даже наиболее просвещенная петроградская татарская община согласилась с сохранением асимметрии во взаимоотношениях мусульманина и мусульманки¹⁸.

Неудача всеобъемлющего утверждения либерального опыта не отменила его позитивного смысла. Девушки и женщины мусульманской уммы за 10 месяцев успели прожить целую эпоху на пути к своей эмансипации, они спрессовали время и заложили между его страницами немалое число написанных ими от руки закладок: из писем, резолюций, программ, обращений, статей, речей и докладов. Но оставленные ими тексты – лишь инструменты их преобразовательной деятельности, воспринимаемые историком и уважающим историю современником как свидетельства. Прочитаем свидетельства и увидим: преобразовательный порыв мусульманских феминисток состоял из слов и дел. От слова к делу они переходили со стремительностью, свойственной, пожалуй, только женщинам. И поэтому успели достичь многого. Их всероссийский съезд, центральное бюро, общекрымский конгресс, комитеты на местах стали стабильно действующими движителями переустройства жизни. Весной и летом 1917 г. впервые после эпохи раннего ислама перед ними открылись двери мечетей. Библиотеки, читальни и курсы, доступные им во многих местах и раньше, теперь, в результате беспрецедентного роста количества таких заведений, обрели не одну тысячу новых посетительниц. Учебный 1917/1918-й год – во многом благодаря деятельности женщин — начинался как год свободного и независимого обучения в национальных и религиозных школах всей России. В самой ближайшей перспективе должны были начать свою работу ясли и сады для мусульманских детей. Другие социально-правовые инициативы мусульманок (в значительной мере совпадающие с требованиями русских феминисток) также имели хорошую законодательную перспективу. Активнейшее участие женщин в муниципальных, национальных и общероссийских выборах трудно оценивать только как достижение (в силу сильной зависимости волеизъявления новых избирателей от директивной опеки мужчин), но повсеместная не зависимая от мужчин готовность преобладающего большинства мусульманок голосовать свидетельствовала об их неожиданно большом и многозначном коммуникативном потенциале. В наиболее развитых этнических сообществах к осени 1917 г. не менее дюжины лидеров мусульманок обладали уже всеми качествами женщины-политика, и это само по себе было выдающимся достижением возглавляемого ими движения.

Последовательность, с которой в 1917 г. мусульманские феминистки отстаивали права женщин и строили политический инструментарий для реализации прав женщин, показывает глубокую имманентность идей гендерного равновесия в мусульманской среде. Осознание кризиса во взаимоотношениях женщины и мужчины, женщины и среды, живучесть и привлекательность традиции моногамной семьи, взаимообусловленность успешного развития института семьи и всей нации, стремление к преодолению цивилизационного разрыва с западными культурами, зримо проявлявшие себя в общественном сознании мусульманской уммы к нач. 20 в., и наиболее полно – в 1917 г., обнаруживают себя в политическом и повседневном житейском бытовании как комплекс идей, отвечающих естественным потребностям и естественно обусловленному уровню притязаний женщин.

Примечания: