Издательский дом «Медина»
Поиск rss Написать нам
Главная » Краеведение и региональные исследования
Движение мусульманок России за права женщин в 1917 г. — Сопротивление консервативных кругов феминистическому движению после московского съезда
19.06.2009

Сопротивление консервативных кругов феминистическому движению после московского съезда

Письма и телеграммы с мест в адрес Исполнительного комитета Всероссийского мусульманского совета (далее Икомус), сохранившиеся в фондах Государственного архива Российской Федерации1, периодическая печать отражают позитивное отношение му­сульман внутренних областей России, Крыма и Казахстана к решениям московского съезда. Предложенная высшим представительным орга­ном мусульманских народов идея федеративного переустройства России на основе равенства наций, справедливого решения аграрного и рабочего вопросов на демократических началах получили повсе­местную поддержку мусульман. Несколько иначе в сообщениях с мест выгля­дит политическая репрезентация идеи всеобъемлющего равенства мужчин и женщин, провозглашенная московским съездом. В трех коллективных обращениях в Икомус принцип всеобъемлющего равенства опротестовывается, прямо или косвенно. В одном, частном, сообщается о преследовании сельскими жителями делегата казанского съезда М. Амирова, обвиненного в том, что он на одном из июльских съездов поднял вопрос о равноправии женщин2.

Первый коллективный протест датируется 8 июня 1917 г. В тот день съезд уполномоченных трех волостей Оренбургского уезда, «выслушав доклад своего представителя на тюркском мусульман­ском съезде о постановлении съезда по женскому вопросу, вынес решение: “Обратиться в Оренбургское магометанское духовное собрание с указанием на то, что категорическое предоставление равноправия мусульманкам во всех областях жизни является нарушением шариата”». По мнению межво­лостного съезда, ограничение прав женщин на наследование имущества и на свидетельствование в суде, предусмотренное Кораном и шариатом, не могло быть отменено. С другими решениями московского съезда оренбургские му­сульмане согласились3. В более консервативном духе выдержано прошение уполномоченных «граждан башкир-вотчинников» Бураевской волости Бирского уезда Уфим­ской губернии от 12 июля 1917 г. По мнению уполномоченных, предоставление женщинам равенства с мужчинами при наследовании имущества, отмена хиджаба и такие правила, как предъявление женихом и невестой свидетельства о состоянии здоровья перед регистрацией брака, обязательное присутст­вие их обоих на бракосочетании, неправомерны. Уполномоченные Ахметхан Ахмадеев и Ахмадулла Дюсьметев писали, что башкиры-мусульмане не могут признать эти решения, так как «мусульманская религия создана по магоме­танскому закону», а «женщины во всех отношениях принимаются за половину, именно; две женщины равны одному мужчине». Не возражая прямо против отмены многоженства, уполномоченные требовали «все рели­гиозные дела доверителей наших, мусульман, оставить на применение ша­риата, закона магометанского, на усмотрение наших магометанских духовенств»4.

Сомнение в правомерности решений мусульманских съездов, регулиру­ющих правовые традиции, высказывается в телеграмме мулл Лбишенского съезда Уральской области, направленной в адрес казанского съезда (и Икомуса) 26 июля 1917 г. «Рассмотрев резолюции предыдущих мусульманских съездов, — сообщали муллы, — постановили обратить внимание съезда на то, чтобы все религиозные вопросы решались согласно указаниям Корана. Такое пожела­ние вызвано тем, что на предыдущих мусульманских съездах замечалась тенденция дать неточное толкование»5.

Цитированные документы в совокупности представляют собой лишь небольшой сколок с обширной и интенсивной по­лемики, которая шла в мусульманской среде во многих регионах России, и в первую очередь в Поволжье, Крыму, на Урале, в Москве, Петрограде, Ни­жегородской и Пензенской губерниях. Время от времени она концентрирова­лась на заседаниях региональных, городских или уездных съездов. В большинстве случаев дискуссии заканчивались поражением противников эмансипации, даже на собраниях духовенства они, бывало, оказывались в меньшинстве, как это произошло на собрании духовенства г. Стерлитамака и уезда, состоявшемся 21 мая. Оно приняло решение об учреждении Стерлитамакского общества духовных лиц («Стерлитамак бүтен уяз руханилар иттифакы»), что не вызвало никаких осложнений; не было больших споров и при обсуждении других вопросов, заявленных в повестке дня, но, когда подошли к вопросу о правах женщин, многие хазраты высказались против права женщин быть избранными. После интенсивного обмена мнениями не согласным с решениями московского съезда хазратам предложили «собирать подписи»; те не решились, и собрание приняло положительное решение о праве женщины избирать и быть избранной 6.

В некото­рых городах и селах религиозные фанатики, не ограничиваясь словесными спорами с феминистками и их сторонниками из мужчин, пытались применять против женщин силу: разгоняли женские собрания, запугивали активисток женского движения, не пускали женщин на намазы в мечети. (Например, в крымском селении Ускут мулла палкой разогнал женское собрание и изгнал из селения женщин-лекторов, в Алуште отдельные мужчины пытались запретить деятельность женского комитета, отмечалось сопротивление мулл и многих прихожан посещению женщинами общественных намазов в мечетях7.) Допущение женщин к общественным намазам во внутренних областях России тоже было болезненной проблемой, женщин, в частности, выгоняли из мечетей в Уфе8.

Из нескольких социальных категорий мужчин, сопротивлявшихся эмансипации женщин, авторы, писавшие в то время, и авторы, писавшие позже, помимо многих мулл и людей «черной толпы» («кара гөруһ») выделяют военных. Но военные же часто упоминаются как сторонники идей эмансипации, защитницы женщин. В самом деле, Казанский Всероссийский съезд военных единогласно проголосовал за всеобъемлющее равноправие полов, на московском съезде самого известного сторонника эмансипации Гаяза Исхаки носили на руках рабочие и военные. Известное сообщение редактора журнала «Сююмбике» Якуба Халили о коллективных письмах военных с фронта в защиту многоженства9 отдает анекдотом на злобу дня: среди мусульманских этносов, поставлявших солдат и офицеров в армию, многоженство во втором десятилетии XX в. было уже редким явлением, обычаем мулл и баев, и преобладающее большинство фронтовиков заведомо не могло иметь побуждений для его защиты10.

Сопротивление традиционалистов в значительной мере инициировалось, поддерживалось и подпитывалось контролировавшимися духовенством и иными изданиями консервативного направления. Большая часть мусульманских газет и журналов в 1917 г. демонстрировала доброжелательное отношение к женскому движению в целом и к профеминистическим решениям московского съезда в частности. Однако отдельные издания, сдержанно оценивавшие женское движение до апробации его идей во всероссийском масштабе, после московского съезда перешли к устойчиво негативным оценкам многих позиций движения и объявили о необходимости ревизии постановлений казанского женского и московского всеобщего съездов. Наиболее отчетливо такая линия была обозначена в статьях программного характера, представленных журналами «Дин ве магыйшат» и «Дин ве адаб», первым – в конце мая – начале июня, вторым – в августе.

Полуанонимный автор «Дин ве магыйшат» (псевдоним М-С) в статье «Уничижение Корана и шариата на московском съезде», опубликованной в трех номерах журнала11, дал критический обзор хода и решений московского съезда, но основное внимание уделил тому, как съезд рассматривал женский вопрос, и в связи с этой темой коснулся также работы казанского съезда мусульманок.

Пренебрежение к вере и духовенству, по мнению автора, можно было почувствовать уже с первых дней работы московского съезда. Когда выбирали президиум, в его состав вошли представители многих групп, даже от женщин, но духовенство организаторы съезда обошли вниманием, хотя духовных лиц в зале было более 300 человек, они составили самую большую неформальную фракцию. Позже духовенство избрало «из своей среды» представителя в президиум, но он (бывший казый ОМДС, имам Хасан-Гата Габаши) не оправдал возложенного на него доверия, вмешался в дискуссию и сказал, что хиджаб в шариате не предусмотрен. И очень расстроил этим «людей веры».

Съезд был неудачным, но особенно сильно топтали на нем веру и шариат в тот день, когда обсуждался женский вопрос. Председательствующие не давали имамам высказаться, вели себя грубо, беззаконно. Двое хазратов получили для выступлений по 10 минут, но им мешали говорить. Остался без обсуждения доклад М. Бигиева. Затем Амина Мухитдинова из Казани наговорила «безбожные по сути, безобразные слова». Эту невоспитанную девушку ни один мусульманин не мог слушать без отвращения. Только враги ислама могли сказать то, что она сказала. После коротких прений съезду представили два проекта решения: один – от казанского съезда мусульманок, другой – от женской секции московского съезда. Но оба проекта содержали пункты, противоречащие шариату. В свое время на казанском съезде некоторые женщины высказывались против проекта известных решений. Например, учительница-наставница Лябиба (Хусаинова. – С.Ф.) говорила очень хорошие слова о хиджабе и укрывании запретного, защищала шариат. Поэтому никак нельзя сказать, что казанские решения отражают мнение всех мусульманок. По-настоящему верующая мусульманка не должна соглашаться с ними. Очень тяжелое впечаление на всех верующих людей произвела резолюция женской секции. Имамы хотели внести в нее поправки. Они не возражали против политических или социальных прав женщин, а только хотели, чтобы права осуществлялись в пределах шариата. Этот съезд был политическим и «примерно наполовину состоял из толпы». Поэтому он не имел полномочия принимать решения, касающиеся шариата. Такие решения может принимать только съезд галимов.

Не получилось так, как хотели имамы. Не услышали их голоса. Благодаря объединенному большинству солдат и рабочих съезд принял решения, явно противостоящие великому шариату. В частности, уравнение во всех правах означает, что жена получает право объявить мужу развод. В исламском мире это неосуществимо. Если жена скажет «я развожусь» и уйдет от мужа – это недействительно. Разврат. И дети в следующем браке будут от разврата.

Нельзя верить словам женщин, которые были на съезде, и это предопределено шариатом. Они все демонстрировали запретное на мужском собрании и тем самым нарушили одно из великих правил (имам имеет в виду нарушение принципа хиджаба: открытость лиц делегаток и недостаточную закрытость рук и ног — С.Ф.). По нормам фикха, если кто-то нарушил правило прикрывания запретного,свидетельству такого человека верить нельзя.

В статье Кашшафа Тарджемани «По итогам Всеобщего мусульманского съезда» (ж. «Дин ве адаб»)12 формулы осуждения адресовались не всем решениям съезда и правомочность его рассматривать религиозные вопросы не отрицалась (иначе журнал подверг бы сомнению избрание на пост муфтия своего главного редактора Г. Баруди). Право женщин открывать лицо вне дома и, в частности, на собраниях с участием мужчин также не оспаривается автором. В остальном его оценки, изложенные в менее категоричной форме, близки к оценкам коллеги из «Дин ве магыйшат». Расхождение резолюций съезда с Кораном и шариатом выразилось, по его суждению, в пяти вопросах: наследования, развода, свидетельства, имамата (предстояния на молитве) и многоженства. Во всех этих практиках женщина должна признавать закрепленный шариатом и традицией приоритет мужчины, но доминирующий пол, со своей стороны, должен и способен отказаться от злоупотреблений в практике многоженства, «а в принципе, быть может, даже в христианском мире введут многоженство, как ввели право на развод, кто знает…».

 

Примечания:

1 История мусульманских общественных движений 1917 г., и в частнос­ти женского, почти не отражена в фондах государственных архивов. В значительной мере это объясняется кратковременностью существо­вания большинства общественных организаций, возникших в результате Фе­вральской демократической революции, и их слабой институционализацией. Они не успели накопить большого объема документов и сформировать свои архивы. Тем не менее, ряд небольших, но целостных по своему происхожде­нию комплексов источников, связанных с деятельностью мусульманских ор­ганизаций и движений, отложился в федеральных государственных и иных архивах. Это, прежде всего, хранящийся в Государственном архиве Россий­ской Федерации фонд исполнительного комитета Всероссийского мусульманского национального совета (Икомуса Р. 3923.) Р. 3923., состоящий всего из двух дел. Первое отражает деятельность комитета с момента образования Всерос­сийского мусульманского национального совета (11 мая 1917 г.) до его рос­пуска в феврале 1918 г. Второе — подготовку и проведение Всеобщего все­российского мусульманского съезда в Казани, избрание Милли Меджлиса (Национального собрания), деятельность образованных ими исполнитель­ных органов (20 мая 1917 — 30 января 1918 г.). В первом деле (198 листов) большую часть составляют письма, обращения и телеграммы региональных мусульманских организаций, отдельных персон. Именно в нем представлено несколько документов, тематически и по происхождению (в трех случаях), связанных с антифеминистическими акциями. Во втором деле (80 листов) письма, обращения и телеграммы занимают большое место, но помимо них помещены протоколы заседаний казанского съезда и Милли Меджлиса, учетные документы их исполнительных органов. Письма, обращения и про­токолы написаны на татарском языке, телеграммы — на русском. Многие татароязычные документы, за исключением протоколов, снабжены краткими переводами канцелярии Икомуса.

2 Письмо М.Амирова: ГАРФ. Ф. Р.-3923. Оп. 1. Л. 145-146.

3 Там же. Л. 29 об.

4 Там же. Л. 122-122 об.

5 Там же. Л. 82, 86.

6 Янашев Г. Стерлитамак руханиларының карарлары // Вакыт. 1917. 14 июня. Аналогичное решение (именно об избирательных правах женщин) принял в июле Всебашкирский съезд (Революция и национальный вопрос… С. 374). Не менее болезненно, чем среди мусульман, всеобщее избирательное право утверждалось в русской среде. «Выборы местного самоуправления летом — осенью 1917 г. показали, впрочем, что женщинам еще предстоит преодолевать домостроевские предрассудки, в том числе и в самих себе, — пишет исследователь вопроса Л.Г. Протасов. — Их участие было весьма пассивным, а в ряде мест их просто не допускали к избирательным урнам» (Протасов Л.Г. Женщина на выборах во Всероссийское Учредительное собрание // Революция и человек. М., 1996. С. 163). Мужское население различных регионов летом и осенью 1917 г. направило в правительственные органы множество обращений, аналогичных обращению схода крестьян с. Тихвинское Тобольской губ.: «Мы ни в каком виде не допускаем женщин к выборам. Просим Временное правительство нам в вину этого не ставить, что мы женскому полу равноправия не даем» (Там же. С.163-164).

7 Hablemitoglu Ş., Hablemitoglu N. Op. cit. 228 s.

8 Хабутдинов А. Органы национальной автономии тюрко-татар мусульман Внутренней России и Сибири. Вологда, 2001. С. 16.

9 На сообщение Я. Халили ссылается, в частности, Альта-ханум Махмутова: Махмутова А.Х. Феномен Мухлисы Буби // Татарские новости. 2004. № 9.

10 Татарская периодика 1917 г. обозначала практикуемое многоженство как «совместную жизнь с двумя женами» («ике хатын алу»), но и такая практика оценивалась как исчезающая. Мнение ж. «Дин ве адаб» по этому поводу: «Эта проблема сейчас у нас, мусульман Внутренней России, постепенно разрешается сама собой. В некоторых селах и приходах нет ни одного человека с двумя женами» (Дин ве адаб. 1917. № 11-12).

11 Дин ве мәгыйшәт. 1917. № 20 (235-236 б.), № 21 (242-244 б.), № 22 (254-255 б.).

12 Дин ве адаб. 1917. № 11-12. 261-271 б.



Контактная информация

Об издательстве

Условия копирования

Информационные партнеры

www.dumrf.ru | Мусульмане России Ислам в Российской Федерации islamsng.com www.miu.su | Московский исламский институт
При использовании материалов ссылка на сайт www.idmedina.ru обязательна
© 2024 Издательский дом «Медина»
закрыть

Уважаемые читатели!

В связи с плановыми техническими работами наш сайт будет недоступен с 16:00 20 мая до 16:00 21 мая. Приносим свои извинения за временные неудобства.