Феминизм русских женщин и мусульманок

Формирование политического сознания у мусульманок России проходило под влиянием восточной и европейской просветительской литературы. Но сказывалось и побудительное воздействие ряда общественных движений: мусульманского революционно-демократического, эсеров, социал-демократов, кадетов. Очевидное влияние на движение мусульманок оказали и русские феминистки. Созданные в годы первой русской революции «Русское женское взаимноблаготворительное общество», «Союз равноправия женщин», «Женская прогрессивная партия» пользовались вниманием мусульманок, в первую очередь из либерально-демократических групп их движения.

Наиболее радикальные намерения союзницам из нетитульных наций демонстрировал «Союз равноправия», добивавшийся для женщин равного избирательного права с мужчинами, права на работу в государственных учреждениях и на высшее образование. После выборов во вторую Государственную думу активистки «Союза» обращались за поддержкой законопроекта о введении всеобщего и равного избирательного права к мусульманской фракции (в числе прочих)¹. Известная «Программа мусульманской парламентской фракции» 1906 г. является, вероятно, результатом инициатив, к которым были причастны и русские феминистки. В декабре 1908 г. в Петербурге состоялся Первый Всероссийский женский съезд, принявший прогрессивные решения, и мусульманская печать сочувственно отозвалась о его работе². Авторы, писавшие о русском феминизме, не отмечают каких-либо совместных проектов или действий русских феминисток и мусульманок до 1917 г., но у историков достаточно оснований, чтобы признать первой мусульманской феминисткой «Гюльнар-ханум» — О.С. Лебедеву. После февральской революции 1917 г. контакты между обществами русских женщин и мусульманками оставались слабыми³, и там, где были, спорадическими или даже враждебными (на выборах в продовольственные комитеты г. Баку в мае). Нефеминистическим организациям, вероятно, удавалось сотрудничать. Пример такого сотрудничества дает казанский «Союз солдаток», который совместно с Мусульманским социалистическим комитетом учредил особое «Бюро солдаток-мусульманок»⁴.

В программных документах мусульманских феминисток, протоколах Всероссийского всеобщего мусульманского съезда, на страницах тюркской периодики можно найти образцы переноса на мусульманскую почву некоторых идейных позиций русского феминизма и социализма. Ключевые требования мусульманок о предоставлении женщинам избирательных прав и равенства с мужчинами в социальной сфере в значительной мере инициированы влиянием русских феминисток⁵. Присутствующие в решениях казанского Всероссийского съезда мусульманок и московского Всероссийского всеобщего мусульманского съезда требования «отменить законы о проституции и публичных домах», «следует покончить с публичными домами и законодательством о них», пожалуй, не простое совпадение с позицией всероссийского Съезда по борьбе с торгом женщинами (1910), Лиги равноправия женщин⁶ или Московского объединенного общества равноправия женщин⁷. Социалистическое и русское феминистическое влияние на программные документы мусульманок выразилось также в абсорбции мусульманским феминизмом целевых установок на охрану материнства и детства (в первую очередь — работающей матери и ее детей), на учет в рабочем законодательстве специфики женского труда, на повсеместное учреждение института женщин-инспекторов⁸. В протоколах московского съезда опыт преодоления гендерной асимметрии русским обществом упоминается дважды: в выступлении Раузы Султангалиевой —
в положительном контексте⁹, в выступлении историка Хади Атласи – в отрицательном, с противопоставлением еще более отрицательному опыту татар («У любой нации женщина – товар. И у русских тоже – в качестве товара. У них женщины хотя бы солнечный свет видят, а у нас и этого нет»)¹⁰. Тот же Гади Атласи в отношении угнетаемых мужьями татарских женщин дважды употребил русское выражение «бесплатные кухарки»¹¹. Мусульманская печать 1917 г. время от времени упоминала о деятельности женских немусульманских организаций России, политике правительства в женском вопросе¹², но, пожалуй, с не меньшей частотой отсылала своих читателей и читательниц к опыту Европы, Америки, Новой Зеландии¹³. Второго марта от престола в пользу брата – Михаила Александровича — отрекся Николай II, третьего марта состоялось отречение Михаила Александровича. Отречение царя от престола и переход власти к Временному правительству в начале марта 1917 г. стали отправной точкой для больших и многообещающих перемен в положении мусульманской женщины в России, особенно в ее центральных областях, в Поволжье, Крыму и Сибири. Интенсивно разворачивающееся движение женщин проявлялось в нескольких взаимопересекающихся процессах: организационном, идейно-теоретическом, вербально-психологическом (самоутверждение в своем и чужом восприятии), политическом (завоевание формальных позиций в структурах власти и реальное влияние на осуществление власти и управления), практическом (намерение и достижение в улучшении качества жизни). Наибольших успехов мусульманкам удалось добиться, по оценке автора этих строк, в развитии первых трех процессов. Политические завоевания к концу периода относительной свободы (до разгона Учредительного собрания) оказались довольно скромными. Практические достижения в наилучшей степени удались на ранее апробированных направлениях деятельности: открытии библиотек и читален, курсов и кружков, лекционном просветительстве, благотворительности.

Быстрее других на перемену власти откликнулись московские мусульманки. Уже в начале марта они провели собрание, на котором единогласно было постановлено добиваться полного равноправия для мусульманских женщин. Была избрана комиссия для выработки воззвания ко всем живущим в России мусульманам с призывом отказаться от многоженства. Выработали резолюцию, в которой приветствовали «русских свободных гражданок» и выразили желание работать с ними рука об руку. В телеграмме, адресованной мусульманской фракции Государственной думы, заявили: «Мусульманки Москвы приветствуют новое правительство и требуют политических и гражданских прав для всех женщин»¹⁴. Московские последовательницы «правильного пути» выступили инициаторами созыва Всероссийского съезда мусульманок и внесли заметную лепту в подготовку этого съезда, состоявшегося в конце апреля в Казани¹⁵. В связи с открытием съезда Г. Исхаки, председатель Московского мусульманского комитета и куратор московских феминисток, выступил в издаваемой им газете «Ил» со статьей о татарской женщине. Он напомнил своим читателям, что несмотря на сильнейшее угнетение, татарская женщина никогда не была рабыней. Долг ее – «стать свободной гражданкой свободной России»¹⁶. Публикации статьи предшествовали постановка спектакля «Зулейха» в Казани, поездка писателя в Казань и банкет в его честь 7 апреля¹⁷, оказавшие огромное влияние на выдвижение женского вопроса на авансцену общественно-политической жизни и осознание татарским обществом глубинных связей между судьбой женщины и судьбой нации. Вслед за московским женские собрания под лозунгами эмансипации состоялись в Астрахани, Оренбурге, Троицке, Уфе, ряде уездных городов, некоторых аулах¹⁸. Состоявшееся 17 марта собрание мусульманок Оренбурга вынесло ряд решений, замечательных по широте охваченных проблем. Обновленное общество мусульманок решило основать школу для подготовки учительниц, учредить пятничные уроки для мусульманок, не получивших школьного образования, сочло необходимым направить в аулы образованных девушек для распространения просвещения, развернуть просветительскую работу среди женщин Туркестана и Казахстана¹⁹. Уездные комитеты старались не уступать «губернским» по программной насыщенности своих решений. Осинский уездный мусульманский комитет Пензенской губернии 20 апреля высказался за создание школ для мальчиков и девочек, равенство мужчин и женщин, упразднение проституции²⁰. В небольшом городе Крымске на Кубани женщины проголосовали за мир без аннексий и контрибуций, за участие мусульман в международной мирной конференции, равноправие женщин и мужчин, избрание женщин в Учредительное собрание, уничтожение многоженства, оставление детей у матери в случае развода и наделение женщин землей при «раздаче» земли²¹.

Замечательную чуткость в восприятии освободительных процессов революции продемонстрировали мусульмане г. Троицка. Они сочли необходимым избрать женщин в состав регионального мусульманского бюро, а духовенство издало фетву о допустимости с точки зрения шариата общественно-политической деятельности женщин²².

Более сдержанной была реакция азербайджанской общественности. Татарская диаспора учредила «Общество распространения просвещения среди поволжских мусульман города Баку и его районов». В члены правления избрали 6 женщин и 5 мужчин, в кандидаты – только женщин²³. 11 марта «Бакинское женское мусульманское благотворительное общество» устроило мусульманский светский раут. Присутствовала редактор-издатель журнала «Дамский мир» А.З. Муравьева. С. Ахундова (вероятно, драматург Сакине Ахундова. — С.Ф.) произнесла речь о правах женщин и об эмансипации мусульманок²⁴. Отстраненность женщин Баку и азербайджанской провинции от политической самоорганизации, судя по всему, коренилась в большем, нежели во «внутренней» России, консерватизме населения. Об этом, в частности, красноречиво свидетельствовала реакция многих жителей Баку на решение состоявшегося в том же городе апрельского всеобщего съезда кавказских мусульман о необходимости разрешения женского вопроса²⁵. Газета «Каспий» писала 26 апреля, что «какие-то темные лица использовали это постановление съезда в своих целях и, извращая его смысл, пустили в народе слух, будто бы съезд и его инициаторы собираются заставить всех мусульманок ходить без чадры и в ботинках». На следующий день после закрытия съезда у здания «Мусульманского благотворительного общества» собралась возмущенная толпа. Участники стихийного митинга останавливали мусульманок и снимали с них ботинки. Слышались призывы к расправе с общественными деятелями, «виновными» в организации мусульманского съезда²⁶. Настроения малочисленной части азербайджанского общества, озабоченной отдаленностью Азербайджана от прогрессивных стандартов, выразила в мае партия тюркских федералистов, заявившая одной из своих программных целей достижение равенства всех граждан перед законом без различия пола, вероисповедания и национальности²⁷.

Неприятие эмансипирующего влияния Февральской революции значительной частью мулл и прихожан наблюдалось и во внутренних областях России. Характерный случай имел место в городке Мамадыш недалеко от Казани. Там 22 марта состоялось общегородское собрание общественности, приветствовавшее начало революционных преобразований. Однако начало собрания было подпорчено инцидентом, инициированным одним из мулл, потребовавшим, чтобы лица женского пола покинули собрание. Реплику хазрата: «Гаурятам (Гаурят – унизительное именование женщины в арабском, татарском и многих других восточных языках. — С.Ф.) – удалиться!» — поддержала часть собравшихся. Женщины не подчинились, поднялся шум. За женщин вначале заступилась милиция, затем — авторитетный имам Надиулла-хазрат, сказавший: «Уважаемое собрание! Сейчас эра свободы. Неуместно контролировать, есть хиджаб или нет. Не шумите, пусть и они почувствуют пользу». Одна из девушек, поднявшись, произнесла небольшую речь: «Вы уж не старайтесь отлучать нас от присутствия на собрании по поводу свободы, которую весь народ с радостью встречает; мы, может, пришли поделиться с Вами радостью – общей для всей отчизны. Пришли для того, чтобы извлечь пользу от выступлений собравшихся здесь эфенди. Но не затем пришли, чтобы, как вы думаете, считая себя униженными, смотреть на вас недоброжелательно. Вы не сможете нас прогнать, мы ныне полноправные российские гражданки. И вам пора выкинуть из головы плохие мысли и держать себя прилично. Обращенные к вам наши взгляды – сугубо дружественные. Это вам надо понять. Не удаляйте из своей памяти слова Пророка «мусульманин мусульманину — брат». Письмо молодых женщин Мамадыша в журнал «Сююмбике» с рассказом об этом случае заканчивалось словами, в которых провинциальные феминистки очень точно предугадали судьбу мусульманского и общероссийского женского движения в России: «Те, кто раньше нас стал жертвой борьбы за свободу, оставили нас своими наследницами, и мы должны стараться завоевать свободу для женщин и девушек. Если мы не увидим результатов, следующее поколение увидит»²⁸. В Ростове-на-Дону женщины на аналогичном собрании не нашли себе защитников, и им указали на дверь²⁹. Не единичное, как в упомянутых случаях, а длительное противостояние феминисток и традиционалистов весной и летом 1917 г. наблюдалось в городке Малмыж Вятской губернии³⁰.

Крымскотатарская общественность откликнулась на столичные революционные события созывом большого собрания представителей городов и сел, национальных и религиозных организаций полуострова, состоявшееся 27 марта в кинотеатре «Баян» г. Акмечети (Симферополя). Известно об участии в нем, по меньшей мере, двух женщин-учительниц³¹. Позже, в середине апреля, в Бахчисарае был проведен женский митинг, на котором избрали городской женский революционный комитет во главе с Шафикой Гаспринской, дочерью Исмаил-бека Гаспринского³². «Этот митинг стал знаменательным началом изменения в положении тюркской женщины», — писала Ш. Гаспринская. — Впервые в истории тюрок и ислама женщина оказалась призванной к общественной жизни, выпрямила спину и сказала себе: «И я пойду»³³. В 1917 г., выступая на митингах и в печати, она указывала на две основные причины дискриминации женщин, над которыми должны были задуматься крымские татарки: отсутствие права на родину и ошибочное толкование ислама³⁴. Бахчисарайский митинг стал отправной точкой для движения, охватившего весь Крым. Уже в апреле женские комитеты появились в Акмечети, Гезлеве (Евпатории), Кафе (Феодосии), Керчи, затем – в других городах, многих аулах всех уездов. 24 апреля состоялось многолюдное собрание мусульманок Акмечети. Восторженно, со слезами на глазах собравшиеся выслушали речи учительницы Арамаз-ханум и Шафики-ханум Гаспринской. Учрежденный в тот же день «Комитет женщин Акмечети» стал исполнять функцию координирующего центра всех женских комитетов полуострова³⁵. Помимо ведения просветительской деятельности, комитеты были призваны обеспечивать в случае необходимости реализацию политических, религиозных и бытовых прав женщин.

Примечания: