О ТИТУЛЕ ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ НИЖЕГОРОДСКОГО ДМИТРИЯ КОНСТАНТИНОВИЧА В «МЕСТНЫХ» ГРАМОТАХ XIV ВЕКА

В. П. Макарихин

Просуществовавшее немногим более полувека Нижегородское великое княжество оставило яркий след не только в социально-экономической, политической и культурной истории Поволжья. Политический организм, возникший в 1341 г. с согласия хана Золотой Орды Узбека [1], играл важную роль в политической жизни стран и земель Восточной Европы [2].

Нижегородский князь Дмитрий Константинович по ярлыку хана Науруса 22 июня 1360 г. занял владимирский престол [3]. Два года он был великим князем «всея Руси», однако московские полки вынудили его покинуть Владимир и перебраться на Волгу. После смерти старшего брата Андрея Дмитрий Константинович принял великое княжение. На годы его правления (1365–1383) пришелся расцвет Нижегородского великого княжества.

Исследователи не однажды обращались к истории Нижегородского великого княжества [4]. Тщательно изучены сведения летописных источников [5]. Однако явно недооцененным источником остаются до сей поры нижегородские «местные» грамоты XIV в. Чрезвычайно ценным является упоминание в них полного титула нижегородского великого князя Дмитрия Константиновича. В нем отразилась не только реальная политическая ситуация, сложившаяся в Поволжье, но и та политическая программа, которую стремилась осуществить феодальная верхушка Нижегородского княжества.

Летописцы отмечали, что Нижегородское княжение пошло от Суздаля [6]. Князя называли «нижегородским», а зачастую по традиции «суздальским» [7]. Более весомо звучал полный титул князя Дмитрия Константиновича: «князь великий новогородский Нижнева Нова града и суздальской, и городецкой, и курмышской, и сарской, и болгарской, и болымецкой, и подольской, и всея Понизовские земли заволских юрту и севернова государь» [8].

«Местные» грамоты Дмитрия Константиновича дошли до нас в поздних списках – 1721 и 1733 гг. В. О. Ключевский, создавая труд о боярской думе, опроверг мнение о поддельном характере этих источников. Он считал, что полный список грамоты 1733 г. представляет собой более или менее точную копию подлинной грамоты, хранившейся некогда в Печерском монастыре [9]. Появление списка 1721 г. исследователь связывал с судебным делом А. П. Волынского и полагал, что в основе его лежала копия текста, легшего в основу списка 1733 г. [10] В то же время В. О. Ключевский полагал, что сокращенный список 1721 г. весьма ценен для изучения и уточнения главного списка – 1733 г.

В «местных» грамотах указано время их составления – 1368 г. Однако наличие в титуле нижегородского князя термина «курмышский» позволяет считать эту датировку неправильной. Курмыш на Суре был основан в 1372 г. [11]

В грамотах сообщается, что архимандритом нижегородского Печерского монастыря и духовником великого князя будто бы был Иона. Никакими другими источниками он больше не упоминался. Исследователи поставили существование архимандрита Ионы, о котором нет известий и в источниках за XIV в., под сомнение [12]. Нами найден источник, упоминающий Иону. В грамоте русского духовенства от 20 июня 1584 г., удостоверяющей смерть Ивана Грозного, имеется подпись: «Нижняго Нова града Печерского монастыря архимандрит Иона руку приложил» [13]. Вероятно, его имя и было внесено в грамоты писцами в XVIII в.

Ряд сведений в «местных» грамотах повторяется. Указано, например, что грамоты писал «дьяк» великого князя «Петр Давыдов сын Русин» [14].

Текст первой, краткой «местной» грамоты, данной великим князем по челобитью бояр, князей и духовника, содержит роспись степеней («кому с кем сидеть и кому под кем сидеть») восьми членов великокняжеского совета, или думы [15]. Среди них назван Дмитрий Алибуртович князь Волынский – нижегородский тысяцкий. В другом, полном списке «местной» грамоты его имя не упоминается. Дмитрий Боброк перешел на службу в Москву. После него в кратком списке назван князь Иван Васильевич «городецкий», затем боярин Лобанов (видимо, наместник в Суздале), князь Федор Андреевич «полской», бояре Новосильцевы Василий и Тарасий (казначей), боярин Петр Иванович «березополский», князь Дмитрий Федорович «курмышский» [16].

Текст полного списка «местной» грамоты явно отражает время усиления политического владычества Нижнего Новгорода. В титул великого князя были введены новые реалии – «болгарской и болымецкой, и всея Понизовские земли заволских юрту и севернова государь». В грамоте также расписаны чины увеличенного вдвое и отчасти обновленнного совета. В числе шестнадцати «думцев» от прежнего совета осталось шестеро [17]. Вполне логичным было, что с увеличением и обновлением совета потребовалась новая «местная» грамота. Наряду с князьями и боярами, возглавлявшими феодальную верхушку Нижегородского княжества, упомянуты 42 «дьяка» [18].

Тексты «местных» грамот согласуются друг с другом, они проверяются летописными данными. Вполне объяснимо введение в титул нижегородского князя терминов «сарской» и «курмышский» [19]. Однако за названиями «и болгарской, и болымецкой, и подольской» явно скрываются территории бывшей Волжской Булгарии. Они могли быть введены в титул нижегородского князя только после разгрома войска Булат-Темира в 1368 г., похода на Булгарию в 1370 г. и взятия московско-нижегородской ратью г. Булгара в 1376 г. [20] Город Болыматы, как сообщает «Казанская история», находился «от болгар тех яко 20 поприщь» [21].

В. А. Кучкин, исследовавший териториальный состав Нижегородского княжества в XIV в., отметил, что границы его расширялись «преимущественно на север, но амплитуда их колебаний не могла быть очень большой» [22]. Однако летописные известия и сведения «местных» грамот позволяют сделать вывод, что интенсивное смещение границ шло и на юго-восток, и на восток в Заволжье. Это обуславливалось как спецификой развития феодализма в нижегородском Поволжье, так и политическими интересами. Важным фактором была борьба с Ордой за Волжский водный путь [23]. Нижегородское княжество, политические акции которого активно поддерживала Москва, оказалось на острие этой борьбы. Титул великого князя нижегородского Дмитрия Константиновича это красноречиво подтверждает. В 60–80-х гг. XIV в. нижегородцами осваивается Запьянье, а затем и Засурье [24]. Там на пограничных рубежах с мордвой и чувашами были поставлены крепости Сара, Кишь и Курмыш [25].

Об активной деятельности по колонизации Заволжья свидетельствует появление административно-политического термина «юрт» («заволских юрту и севернова государь»). Судя по договорной грамоте суздальских князей с Дмитрием Шемякой от 1445 г., даже Вятская земля политически была подвластна Нижнему Новгороду, ибо в понятии суздальцев представляла «прадедину, дедину и отчину...» [26] Под Вяткой имелись селения, принадлежавшие старшему сыну Дмитрия Константиновича Василию Кирдяпе [27]. Важную роль в освоении территорий Заволжья играл Городец. Однако наладить устойчивую систему управления огромными окраинными территориями Нижегородское княжество не смогло вплоть до времени его ликвидации и присоединения к Москве в 1392–1393 гг.

Таким образом, титул великого князя нижегородского Дмитрия Константиновича отражает ту историческую роль, которую сыграло Нижегородское княжество в системе русских земель в XIV в. Титул определяет сферу политических притязаний нижегородской феодальной верхушки. Создание представительной княжеско-боярской думы и штата «дьяков» свидетельствует об эволюции Нижегородского княжества в направлении развитой государственной системы.

Опубликовано в межвузовском сборнике «Верхнее и Среднее Поволжье в период феодализма». Горький, 1985 г.