Фирдаус Габдуллазяновна Вагапова,
к.ф.н., доцент, исполнительный директор программы
исламских исследований
факультета международных отношений ННГУ им. Н.И.
Лобачевского
Взаимодействие арабского, фарси, тюрко-татарского этнолексем при образовании смешанного пласта татарских имен
История антропонимов тесно связана с историей и культурой народа. В любой современной антропонимической системе имеются имена, созданные в сравнительно недавнем историческом прошлом, и имена, унаследованные из глубокой древности. Социально-историческое, этнографическое и культурное состояние народа фиксируется в антропонимии лишь опосредованно и удерживается по традиции многие сотни лет после того, как явления, вызвавшие их к жизни, уже утрачены. Антропонимы в большей степени, чем апеллятивы, реагируют на изменение в жизни общества. «…Приступая к изучению антропонимии любого народа, необходимо помнить, что предмет исследования представляет собой многоярусное сооружение из различных языковых страт причудливого переплетения» [1].
Для нас представляет большой интерес историко-лингвистический анализ именника нижегородских татар ХХ столетия. Именно этот период, думается, является не только периодом сохранения и распространения старых имен, но и сохранения традиционной, связанной с наречением имен обрядности, отражающей богатство и красоту духовной культуры татарского народа, притоком новых имен.
Проведенный нами анализ антропонимикона нижегородских татар ХХ столетия показал, что это явление сложное, многопластовое. Личные имена формировались в своеобразных историко-географических и лингвистических условиях, в тесной связи с вопросами этногенеза и этнической истории татар-мишарей и других народов Нижегородской области.
«Для систематического исследования тюркских антропонимов, – пишет К.М. Мусаев, – необходимо провести их единую классификацию» [2].
В различных работах при классификации антропонимов принимаются во внимание разные принципы. Один из принципов – это классификация по пластам.
Применительно к татарским антропонимам известный исследователь татарской антропонимии академик Г.Ф. Саттаров выделяет следующие этнолингвистические пласты [3]: 1) общеалтайский; 2) древнетюркский; 3) монгольский; 4) старотатарский; 5) имена, заимствованные из арабского языка; 6) имена, заимствованные из персидского языка; 6) имена, заимствованные из русского языка и через него из европейских языков; 7) новотатарские имена; 8) искусственные имена.
Опираясь на этот подход, который отражает историко-лингвистический аспект вопроса, в данной работе будут рассмотрены зафиксированные нами личные имена нижегородских татар ХХ столетия, представляющие «смешанный пласт» татарского антропонимикона.
В исследуемом именнике смешанный пласт наиболее значимо представлен вплоть до 70-х гг. ХХ века. Сложные имена – имена-гибриды – активно использовались нижегородскими татарами, как и казанскими. Такие образования в татарском языке стали возможными в силу многовекового воздействия этнолингвистических пластов в языке. Теперь эти сложные имена воспринимаются традиционными для татарской антропонимии [4].
Смешанный этнолингвистический пласт получил свое интенсивное развитие в ХIХ веке (как арабский пласт и фарси) с усилением религиозных настроений народа.
Органическое принятие ислама, а через религию принятие арабской лексики и фарси, многовековая адаптация заимствованных личных имен из этих языков позволяют говорить о социально-политической поддержке лексического состава языка тюркского государства, начиная со времен Волжской Булгарии. Социально-политический заказ получал поддержку и со стороны продолжающегося развития торговых и культурных отношений со Средней Азией, Ираном и другими странами Востока с Волжской Булгарией, а затем традиционно поддерживался во времена Золотой Орды и Казанского ханства. В связи с этим историко-лингвистическое состояние современной татарской антропонимии, и личных имен в частности, представляет единую систему органического сплетения этнолингвистических пластов. И смешанный пласт имен, где сочетаются арабский, фарси и тюрко-татарские элементы, воспринимается уже как естественное собственно татарское языковое образование, которого нет и не может быть в языках, из которых они заимствованы: арабском или фарси.
В современном татарском языке сложные имена выделены в шесть групп [5]:
1) тюрко-татарский именной компонент + арабский компонент;
2) арабский компонент + тюрко-татарский компонент;
3) тюрко-татарский компонент + фарси;
4) фарси + тюрко-татарский компонент;
5) арабский компонент + фарси;
6) фарси + арабский компонент.
Хотя циркуляр Оренбургского духовного собрания от 13 марта 1894 г. запрещал давать новорожденным сложные имена с антропокомпонентами: амир (а.) (эмир, повелитель, руководитель государства, управленец), асыл (а.) (дорогой, видный, самый ценный, самый лучший), иш (др. тюрк.-тат.) (много), им, ахун (ф.) (направляющий на праведный путь, учитель), бик~бек (др. тюрк.-тат.) (князь, бек, государь, руководитель, глава, господин), бике (др. тюрк.-тат.) (госпожа), баба (др. тюрк.-тат.) (старший, старейшина), бану (ф.) (госпожа, женщина), бай (др. тюрк.-тат.) (почитаемый, уважаемый, господин), тимер (др. тюрк.-тат.) (железо), джан (жан~зян) (ф.), хан (др. тюрк.-тат.) (властелин), яр (ф.) (друг, возлюбленный), хаджи (хажи) (а.) (паломник, посетивший Мекку и Медину – священные места для мусульман), ходжа (хужа) (ф.) (господин; знающий, ведущий, учитель), давлет (а.) (богатство, страна; счастье), султан (а.) (государь, монарх, император), таш (тюрк.-тат.) (крепкий, как камень), гюль (ф.) (цветок), мелла/мулла (а.) (ученый по религии, ведущий, учитель, духовный почетный статус), мирза (а.-ф.) (наследник; сын эмира, повелителя; «белая кость», знатный) и т. д. – эти антрополексемы почти все активно представлены в традиционном именнике нижегородских татар.
(При работе использованы материалы актовых записей регистрации браков, деторождений районных архивов, областного управления ЗАГС, данные «Книги памяти Нижегородской области», данные военного и партийного архивов, материалы периодических изданий региона, журналы аттестации татарских школ области, списки сельсоветов. В работе над сбором материалов для именника нижегородских татар привлекались учителя, директора школ, заведующие роно районов с компактным проживанием татар, библиотечные работники, преподаватели, научная интеллигенция Нижнего Новгорода, гг. Кстова, Дзержинска, Балахны, Арзамаса, представители Духовного управления мусульман Нижегородской области и прихожане мечетей.)
В исследуемом антропонимиконе нижегородских татар ХХ века активность арабского, фарси, тюрко-татарского этнолексем при образовании смешанного пласта татарских имен высока.
Проследим некоторые из таких имен по вышеуказанным группам, которые отражены письменно (кириллицей) в документах (метрике, паспортных данных, других официальных документах) нижегородских татар ХХ в.:
1. Тюрко-татарский именной компонент + арабский компонент:
Баймурат – бай (почитаемый, уважаемый, господин) + мурат (цель);
Тимергали – тимер (железо) + гали (величественный);
Ишморат – иш (много) + морат (цель);
Айниса – ай (луна) + ниса (женщины – мн. ч.);
Тимербулат – тимер (железо) + булат (сталь высокой прочности и упругости).
2. Арабский компонент + тюрко-татарский компонент:
Абдюхан – абд (раб Аллаха) + хан (властелин);
Азизбай – азиз (драгоценный) + бай (почитаемый, уважаемый, господин);
Даулетбай – давлят (богатство, страна; счастье) + бай (почитаемый, уважаемый, господин);
Гамильхан – гамил (рабочий) + хан (властелин);
Ислямбай – ислам (религия) + бай (почитаемый, уважаемый, господин).
3. Тюрко-татарский компонент + фарси:
Айгуль – ай (луна) + гул (цветок);
Зейгуль – зай/сай~зай (река) + гул (цветок);
Тимирьяр – тимер (железо) + яр (друг, возлюбленный);
Минзифа – мин (родинка) + зифа (стройная);
Айсиня – ай (луна) + син (грудь).
4. Фарси + тюрко-татарский компонент:
Гольбикя – гул (цветок) + бик (госпожа);
Гельгеня – гул (цветок) + ген (только, лишь);
Гульсия – гул (цветок) + сюя (любит).
5. Арабский компонент + фарси:
Абдуллажан – Абдулла (раб Аллаха) + жан (душа);
Нуржихан – нур (свет) + жихан (мир, свет, вселенная);
Фархижан – фархи (счастливая) + жан (душа);
Былбылжихан – былбыл (соловей) + жихан (мир, свет, вселенная).
6. Фарси + арабский компонент:
Шамсинур – шамси (солнце) + нур (свет);
Махинур – махи (луна) + нур (свет);
Гульжихан – гул (цветок) +
жихан (мир, свет, вселенная);
Бибинур – биби (девушка, женщина, госпожа) + нур (свет).
Доля активности смешанного пласта к 70-м годам ХХ века резко снижается. Уже в конце столетия остается единственная группа, которая по-прежнему продуктивна и популярна среди имен нижегородских татар. Это группа с антрополексемой – гул/гуль, гюль (цветок, розовый сад). Остальные лексемы с 70-х годов до наших дней или совсем не встречаются, или встречаются крайне редко.
Думается, в издании циркуляра Оренбургского духовного собрания 1894 г. и его рекомендациях было свое рациональное начало в том, чтобы не «порождать» несуразные имена типа Гамильхан (рабочий хан) или Аллаяр – Алла (бог единственный) + яр (друг) и Ярулла – яр (друг) + Алла (бог единственный) → друг Аллаха, следующий за Аллахом. (Аллаху – Богу единственному нельзя приписывать сотоварищей.) В татарском языке слово яр имеет несколько значений, одно из которых означает понятия возлюбленный, любимый, зазноба.
Известный татарский писатель Ф. Амирхан в журнале «Мактап» («Школа») в 1914 г. в своей статье «К вопросу татаризации личных собственных имен (употребление и генезис личных имен у татар)» радуется, что «передовые семьи Казани стали давать истинно татарские имена», и выражает уверенность, что данное явление станет массовым, всеобщим, так как оно очень близко и духу народа. Писатель с большой горечью пишет о том, что в те времена, когда все наши знания были подражанием увиденному в Бухаре и вся наша культура – увиденному у сартов, наши имена испытывали бухарское и сартское влияние [6]. «Вот из-за чего, – пишет Ф. Амирхан, – арабские имена стали употребляться у нас не как у самих арабов, а на сартский и иранский лад, например как режущий ухо Габдуллахан…» [7].
Конечно, писатель прав, подмечая неуместность единого сочетания компонентов, обозначающих титул – хан и слово – раб. Но все же у татар-мусульман и особенно у нижегородских татар в начале ХХ в. сложносоставные имена были очень популярны. Видимо, тогда была тенденция придания имени как можно больше значимости: не просто Мухаммед, а Мухамедалим: Мухаммед + алим (ученый Мухаммед) и т. п. Имя должно было нести как можно большую смысловую нагрузку, подчеркивающую набожность носителя и вместе с тем добродетельные его качества, которые ценились в быту.
Именно последние, по словам Г. Тукая, составляют сокровищницу арабского языка. Поэт пишет, что арабский язык – один из самых богатейших, и призывает к сочетанию татарских имен и арабских, обозначающих светско-бытовые понятия. «Арабский язык – богатейший из богатых. Пусть же среди татарских имен появляются Талгаты (красота), множатся Фаики (передовой, высший), побеждают Фатихи (завоеватель), вознесутся Рафгаты (величие) и т. д. Пусть наше воспитание станет национальным и мусульманским» [8].
Тукай и Ф. Амирхан выступали за красивые татарские имена, содержание которых облагораживало бы их носителей. К этому же еще в VII веке призывал пророк Мухаммад (мир ему), говоря: «Поистине в Судный день вы призоветесь по вашим именам и именам ваших отцов. Давайте же своим детям прекрасные имена!» [9].
[1] Исаева З.Г. К вычислению культурно-генетических страт в антропонимии (на материале осетинского именника / Ономастика: Типология. Стратиграфия. – М., 1988. С. 166.
[2] Мусаев К. М. Лексикология тюркских языков. М.: Наука, 1984. С. 206.
[3] Саттаров Г.Ф. Мазитова Ф.Л. Становление и развитие фамилий в татарской антропонимии / Советская тюркология. – Баку, 1986. № 5. С. 24–29.
[4] Саттаров Г. Ф. Татар антропонимикасы. – Казань, 1990. С. 185.
[5] Там же.
[6] Саттаров Г.Ф. Этапы развития и очередные задачи татарской ономастики. Пособие по специальному курсу «Татарская ономастика». – Казань, 1970. С. 67.
[7] Амирхан Ф. К вопросу тотаризации личных собственных имен (употребление и генезис личных имен у татар). Журнал «Мактап» («Школа»). № 5. 1914. С. 104–105.
[8] Тукай Г. Про наши имена / Избранное в 2-х т. Т. 2. – Казань, 1961. С. 142–145.
[9] Хадисы. – М., 1996.