К вопросу о феномене марабутов (живущих в рибате)

Н. С. Куренков

Мой отец — марабут. Мой отец был герой. А я — сын марабута.
Александр Сидоров

Насколько один человек не похож на другого? Можно сказать, как земля и вода. Но корабль помог связать две стихии воедино. Так и религия, словно корабль, стала связующим звеном для всех людей на планете. Сколь различны люди, столь различны и религии. Одни миролюбивые, другие не очень. Одни призывают бороться за распространение веры, другие приписывают ее лишь горстке избранных. А зачастую и в единой, казалось бы, религии есть много точек зрения на то, как должен справляться культ, как толковать те или иные идеи, составляющие основы вероучения. Следует ли признавать главенство власти мирской над властью духовной и как решить многие другие вопросы? Как результат, появляются различные течения, секты, ордена, братства, действующие в контексте своей религии-источника, но обладающие рядом особенностей и специфических признаков. Примерами могут служить те размежевания, что произошли в мировых религиях: христианстве, буддизме и исламе. Автору хотелось бы обратить внимание именно на ислам, потому как утвердившееся много веков назад деление мусульман на крупные течения суннитов, шиитов и хариджитов является характерным примером внутререлигиозного размежевания.

Загадочный мир Востока никогда не переставал будоражить ум западного человека. Это в равной степени касается путешественников, ученых, завоевателей, да и просто интересующихся людей. Не ослабевает интерес к мусульманству и сегодня, когда взаимодействие Запада и Востока продиктовано уже не логикой военного противостояния, а надеждой на крепкую дружбу и гармоничное сосуществование столь разных культур. Но, что интересно, отдельные части культурной картины могут привлекать ученых даже больше, нежели общее, целое. Так, ученые с упоением изучают отдельные территории, входящие в сферу мусульманской цивилизации, народы, которые там проживают на протяжении столетий, их порядки и обычаи. Одним из самых загадочных регионов исламского мира может считаться Африка, а точнее северная ее часть, именуемая в исламском мире Магрибом («Запад»). Среди местных племен, большей своей частью берберов, которые с переменным успехом пытались объединить всю территорию Дальнего Магриба (Марокко и территории Западной Сахары) для защиты от внешней агрессии и контроля торговых путей, нашла своих сторонников орденская практика ислама.

В IX в. племена берберской конфедерации Санхаджи принимают ислам от бродячих проповедников – суфиев, также называемых дервишами (дарвишами). Вскоре эти племена, прозванные «муласаминами» (закутанные, от араб. «лисам» – покрывало), расширяют сферы своего влияния и совершают ряд грабительских набегов на территории современного Судана. В это время вождь Лемтунов, самой могущественной ветви племени Санхаджи, Яхья Ибн Ибрахим приближает к себе некоего Абдулу Ибн Ясина аль-Газули, проповедника, доверив тому дело распространения ислама на местные языческие племена и тех, кто уже успел принять христианство. Будучи сторонником идей маликизма, Абдула Ибн Ясин развернул активную миссионерскую деятельность, пытаясь привить язычникам строгие нормы ислама. Но за несколько лет благодаря своим стараниям он собрал лишь малый круг приближенных. После смерти вождя Лемтунов он удаляется в земли Сенегала и основывает там, в бассейне реки Нигер, первый на территории Магриба монастырь-крепость, рибат. Интересно то, что организация внутреннего распорядка монастыря и ритуалы молитв были во многом позаимствованы у суфиев, чью модель учения Ибн Ясин использовал как основу для своей, тогда как сам являлся ортодоксальным суннитом. На базе рибата возникает орденская ячейка, использующая суфийскую систему передачи высшего знания постижения Аллаха («муршид» – учитель передавал свои знания «мюриду» – ученику). Доподлинно неизвестно, какие именно ритуалы позаимствовали берберы (громкий, тихий «зикр» и др.), но отрицать из-за этого сам факт заимствования не стоит.

Возможно, именно строгая организация внутри ордена и безраздельная преданность его членов своему наставнику помогли Ибн Ясину. Через десять лет он вместе с сыновьями Омара, Абу и Яхье Бекрами, объединит все кочевые племена Сахары (Лемтунов, Гадалов и др.). И так неспокойный африканский север вступил в полосу неутихающих Магрибанских войн. На момент смерти Абдулы ибн Ясина в 1059 г. братья ведут боевые действия с переменным успехом. К 1087 г. в ордене выдвигается новый талантливый военачальник – Юсуф Ибн Ташфин, племянник братьев. Он покоряет последние сопротивляющиеся племена и готовится к завоевательным походам на север, в Марокко. Тогда же он принимает титул эмира. В том же году в сражении при деревне Заллака Юсуф Ибн Ташфин и его войска наносят поражение армии короля Альфонсо, одной из волн испанской реконкисты.

Испанцы прозвали новых властителей Магриба Альморавидами. Так они исказили арабское словосочетание «аль-мурабитун» – живущий в рибате. Это и неудивительно, так как самую боеспособную и организованную часть солдат в армии эмира Ташфина составляли члены ордена. Впоследствии это слово заимствовали французские завоеватели, вторгшиеся на территории Северной Африки, проводя жестокую колониальную политику. Они переделали его на свой лад, обозначив так местных партизан, сражавшихся с ними на протяжении всего времени колониального ига. Эти партизаны также были членами ордена, созданного Ибн Ясином. Французы называли их marabouts, марабутами.

Необходимо отметить, что разбираемое понятие имеет отнюдь не единственное значение. Арабское значение слова марабут (мурабит) говорит о человеке, живущем в рибате и посвятившем свою жизнь служению Аллаху. Причем в мирное время посвященные ордена могли находиться где угодно, становиться адептами других орденов, постигать новые практики молитв и ритуалов. Во время войны, будь то обычной или священной (джихада), многие из них возвращались в свои монастыри. Более того, любой местный житель мог совершенно свободно приходить в обитель и помогать своим братьям по вере, также становясь членом ордена. В отличие от своих западных аналогов военно-духовный орден марабутов не был закрытым, адепты давали клятву лишь наставнику и Аллаху. Посвятить себя пожизненному служению в рядах ордена считалось настоящим подвигом. Отважившиеся еще при жизни покрывали свое имя славой, становились в глазах народа защитниками страны, веры, самых светлых идеалов. Причем этот титул был наследственным, что порождало целые династии славных героев, которым народ приписывал многочисленные подвиги, память о которых сохранял в своих легендах.

Однако марбутом мог называться и благочестивый отшельник – дервиш, проповедующий народным массам. С этим образом тесно переплетается фигура марабута-святого, почитаемого берберами подобно Мухаммеду. Культ святых так активно распространился на территориях Магриба, что вера народа в них была абсолютной. Им приписывались многочисленные чудеса, пророческие качества. Считалось, что они обладают некой божественной благодатью – «баракой». Такая богоизбранность позволяла им исцелять одним прикосновением, давать мудрые советы, предсказывать засуху и дождь. «Барака» сопутствовала святым повсюду, ее частицы заполняли любой дом, в котором побывал марабут (потому они считались самыми желанными гостями), даже после смерти благодать не оставляла святого. На их могилы выстраивались огромные очереди желающих отдать дань уважения великому человеку, помолиться, тем самым получив хотя бы частичку божественной милости. Паломники со всего мусульманского мира до сих пор стекаются на могилы самых известных марабутов, за многие годы их цели так и не изменились. Эти две линии восприятия марабутов народом тесно переплелись, и в глазах людей воины становились святыми-чудотворцами, их детям приписывались способности исцеления. Эта фанатичная преданность и слепая вера могут служить примерами того авторитета, что завоевали марабуты среди всего мусульманского населения.

Поскольку первоначальная цель, с какой создавались рибаты, – обращение местного населения в ислам, – то монастыри обязаны были учитывать возможные насильственные последствия своих действий. Рибаты в силу своей строгой организации и воинственности по отношению к чужеземцам должны были нести оборонительные функции. Укрепленные монастыри составляли мощную оборонительную сеть многих североафриканских стран. Марабуты считались защитниками веры и независимости страны, потому соседние государства привыкли видеть в них только лишь воинов. В общем-то это так, но, помимо своих боевых навыков, члены ордена совершенствовали и духовные. Почти всегда при рибатах марабутов существовали обширные библиотеки. Их не зря называли народными учителями – при рибатах существовали начальные школы, в которых обучали азам счета и письма, правильному ведению молитв и соблюдению всех тонкостей ритуалов. В монастырях, которые занимали важное стратегическое положение вдоль торговых путей, существовали постоялые дворы, места в которых всегда были бесплатными. Начав как бойцы с язычниками и еретиками, марабуты в Алжире, Марокко и Сенегале настолько сблизились с народом, что стали в глазах последнего исключительно борцами за независимость и правое дело, особенно в период французской колониальной оккупации.

Золотой век ордена марабутов пришелся на период правления династии Альморавидов. Обладая огромным могуществом, представители правящей верхушки марабутов потеряли свои изначальные ориентиры, погрязли в роскоши и лишились безграничной веры народа – той базы, на которой держалось их могущество. В 1148 г. суннитское течение Альмохадов свергает режим Альморавидов и устанавливает свою власть. Рядовые марабуты, не лишившиеся народной поддержки, ушли в подполье. Тайно они продолжали воздействовать на обстановку в стране, подтачивая новый правящий режим изнутри. В XVI в. из среды марабутов выделяется династия Саадийских шерифов, претендовавшая на родство с самим Мухаммедом. Консолидировавшиеся марабуты свергают Альмохадов и приводят к власти новую династию. Последняя быстро разочаровала своих недавних сторонников, поскольку ставила своей целью элементарную потребность во власти. Марабуты не прекратили свою долгую войну, но уже против поддержанного союзника. Можно сказать, они ведут ее до сих пор.

К сожалению, известно о них гораздо меньше, чем хотелось бы мировой науке, а потому актуальным представляется дальнейшее изучение такого интересного явления, как «орден марабутов». Из всего вышеизложенного следует: понятие «марабут» обширно, единой его трактовки не существует. Но каким бы размытым оно ни представлялось, ясно, что эти воины, святые проповедники и народные учителя на многие века определили развитие особенного, отличного от Аравийского полуострова, ислама на территории Северной Африки. Сроднившись с народом и получив его уважение, марабуты стали неотделимы от Магриба, и роль, которую они сыграли в истории развития этой области мусульманского мира, сложно недооценить.