А. Ахмадуллов

магистр искусств и гуманитарных наук СПбГУ

Исламский фактор: роль и позиция РФ в XXI веке

С начала 2000-х годов РФ все чаще позиционирует себя в качестве посредника между исламскими радикалами и Западом. Это заметно на примере кризиса вокруг Ирана, президент которого провозгласил себя продолжателем исламской революции, а свою страну — главным бастионом в столкновении мусульманского и иудео-христианского мира. Россия по большей части «не слышит» экстремистского акцента в словах и поведении Ахмадинежада, относится к нему исключительно как к национальному лидеру, а не как к религиозному харизматику. Иногда иранцы переступают границу. Например, в 2006 г. Тегеран провел конференцию по непризнанию Холокоста, за что подвергся осуждению российским МИДом. Но это не оттолкнуло Иран от РФ. В затянувшейся игре вокруг иранской ядерной программы РФ сохраняла уверенность, что ей удастся уговорить Иран пойти на уступки — обогащение урана на территории РФ, установление строго контроля над материалами двойного предназначения, отказ Тегерана от полного ядерного цикла. Все это позволило Москве сыграть ключевую роль в этом споре и не забыть при этом свои немалые экономические интересы.

В 2006 г. шанс сыграть роль посредника появился у РФ после победы на выборах в Палестине Исламского движения сопротивления (ХАМАС). Триумф исламистского ХАМАСа стал знаковым событием. Он менял соотношение сил внутри палестинского общества, осложнял израильско-палестинские контакты, перечеркивал выработанный квартетом посредников, но инициированный США план урегулирования «Дорожная карта». В этой ситуации РФ смогла перехватить инициативу и вернуться на Ближний Восток в качестве самостоятельного игрока, имеющего собственные нетривиальные наработки. Летом 2006 г. в разгар войны между «Хезболлой» и Израилем Г. Джемаль сделал созвучное официальной позиции заявление: «Сирия и Иран нуждаются в возрождении России»^[1]. Результативность РФ на Ближнем Востоке была замечена: «Россия стала единственным каналом диалога с избранными представителями движения ХАМАС», — справедливо отметил посол Йемена в РФ Абд аль-Ваххаб Мухаммад Али ар-Раухани^[2]. Далее динамика была положительной: в марте 2006 г. Москву посетила делегация ХАМАСа, в начале 2007 г. для обсуждения деталей ближневосточного урегулирования прилетел Махмуд Захар — глава МИДа в хамасском правительстве.

Что касается Ирана, то США не раз выражали надежду на эффективность инициатив РФ по сдерживанию Ирана и установлению контроля над его ядерной программой. В США существует, однако, и противоположное мнение: общение РФ с Ираном, ХАМАСом и с другими враждебными Америке силами превращает ее в одно из звеньев «новой оси зла», представляющей угрозу для США.

РФ признает политическую легитимность исламистов, если в той или иной стране они получают поддержку большинства. Исключив из списка террористических организаций ХАМАС и «Хезболлу», руководство РФ показало гибкость своего подхода к различным фракциям исламистского движения. Посредничество с исламскими радикалами вписывается в общую стратегию РФ на мусульманском направлении, которая предусматривает особые отношения России с мусульманским миром. Такие связи строятся на том, что РФ является поликонфессиональной, главным образом христиано-исламской страной, что дает ей право на одновременное пребывание сразу в двух цивилизациях. Мусульманский мир представляется как пусть и непостоянная, внутренне противоречивая геополитическая общность, но, тем не менее, как субъект мировой политики, что, следовательно, допускает наличие с ним отношений. И «Москва демонстрирует готовность сыграть роль своего рода связующего звена между Западом и исламским миром»^[3]. Долг же разработчиков внешней политики состоит в извлечении из этого обстоятельства выгод для собственного государства.

В 2004 г. в Госдуме было создано парламентское объединение «Россия и исламский мир: стратегический диалог», целями которого являются «законодательное обеспечение развития отношений России с мусульманскими странами и международными исламскими организациями, прежде всего с ОИК… выдвижение инициатив, направленных на участие в интеграционных процессах исламского мира… создание условий для обеспечения конструктивного диалога между политическими и экономическими элитами России и исламского мира» и т. д.^[4]

Посол по особым поручениям МИД РФ В. Попов точно заметил: «Россия может и должна выступать за необходимость христианско-мусульманского диалога». Ислам, по его замечанию, «единственная религия, которая создала свою межгосударственную структуру — Организацию Исламская конференция»^[5].

Утверждению особых отношений со странами ислама служит вхождение России как страны со значительным количеством мусульманского населения на правах наблюдателя в ОИК. Спорадические контакты с ОИК имели место еще в советские времена. ОИК, в частности, оказывала содействие в деле возвращения военнопленных из Афганистана. После распада СССР генеральные секретари организации посещали Россию в 1994 и 1997 гг. Идея сближения РФ и ОИК, что называется, давно витала в воздухе. В середине 1990-х ее неоднократно озвучивал Е. М. Примаков, убеждавший зарубежных мусульманских политиков, среди которых он пользовался большим уважением, в обоюдной выгоде такого шага.

Возможно, в тактической перспективе сближение с ОИК не принесет РФ конкретные дивиденды в экономике. Но это тот символ, который ярко показывает — внешняя политика РФ обретает четкие очертания и приоритеты. Это знак Западу: Россия более не будет слепо следовать в его фарватере, у нас есть свои интересы. Хотя стремление приобщиться к мусульманскому миру и приобщить его к себе порой приобретало экзотический характер, что заставляло власти дезавуировать слова и дела своих излишне ревностных сторонников. Так, в марте 2003 г. муфтий Т. Таджутдин совершил поездку в Ирак, где заявил готовность остаться в качества «живого щита»^[6] . В апреле того же года, выступая перед студентами, он объявил джихад странам — участникам вторжении в Ирак^[7]. Что же касается мусульман России, то от вступления в ОИК, по моему мнению, они выиграли: с одной стороны присутствие РФ в этой организации показало учет государством интересов российской уммы, с другой — улучшилось психологическое самочувствия мусульман, уменьшился уровень исламофобии. В 2003 г. ОИК создала наблюдательную группу по контролю над проявлениями исламофобии. В РФ проявлений этого порока ОИК пока не обнаружила. Часть политиков высказывала догадки — для мусульманского мира вопрос о вступлении России в ОИК означает надежду на исламизацию РФ, что раньше или позже она станет мусульманской страной^[8]. В целом вступление РФ в ОИК фиксирует ее место на стыке цивилизаций, показывает ее роль в мире.

Но не все мусульманские правительства приветствовали желание России стать членом ОИК. Негативную позицию занимал Пакистан, считавший, что ей не следует вступать в главную исламскую организацию, ибо она страна христианская по культуре и в плане политической ориентации, а ее недавняя история отягощена войнами с мусульманами. Наконец, членство России в ОИК может изменить всю ее конфигурацию. Однако у сомнений Пакистана была одна конкретная, возможно, наиглавнейшая причина — в Исламабаде боялись, что принятие в ОИК России откроет в нее путь для врага Пакистана — Индии. Но пакистанские скептики действовали вяло, в то время как интересы РФ лоббировали такие страны, как Малайзия, Иран, Сирия, в какой-то мере Саудовская Аравия, и в результате летом 2005 г. наша страна стала наблюдателем в ОИК^[9].

До сих пор существует мнение, что единственной причиной попасть в ОИК был расчет на ослабление в мусульманском мире негативной реакции на чеченскую войну. Но поклонники этой идеи не знают, что восприятие сепаратизма Чеченской Республики Ичкерия мусульманским сообществом оставалось по большей части негативным. Нас критиковали главным образом за методы ведения военных действий российской армией — за смерть мирных жителей. Несмотря на поддержку сепаратистов многими как нацио­нальными, так и международными радикальными исламскими организациями, ЧРИ почти никто из мусульманских государств не признал, исключение составили: Босния, Турецкая республика Кипр и афганские талибы. Столпы мирового мусульманства: Саудовская Аравия, Египет, а также страны с влиятельной чеченской диаспорой — Турция, Иордания признавали целостность России. Причем в первую чеченскую кампанию, с точки зрения Москвы, Турция занимала «объективную и позитивную позицию»^[10][11] . И лишь с приходом к власти исламистского правительства ее позиция ужесточилась. Не выступал с критикой РФ Иран.

Таким образом, «чеченский вопрос» не являлся главной причиной, по какой РФ стремилась в ОИК. Главным оставался поиск своего места в мире, стремление восполнить ухудшавшиеся отношения с Западом на иных направлениях.

При В. В. Путине мусульманский вектор политики реанимировали. Разработка этого направления была возложена на МИД, но и сам президент при случае всегда напоминает о желательности российско-мусульманского сближения, в том числе с ОИК. На самом высоком уровне этот вопрос поднимался в 1999 г. во время визита в Москву делегации ОИК. В апреле 2003 г. В. Путин в разговоре муфтием Таджикистана А. Нематзаде высказался о возможности вступления РФ наблюдателем в ОИК, заметив, что «Россия является в известной степени частью мусульманского мира»^[12] . Эти соображения приветствовали и патриарх Алексий, и глава Совета муфтиев Р. Гайнутдин.

В январе 2003 г. по приглашению министра иностранных дел в Россию прибыл ее генеральный секретарь ОИК марокканец Абд-аль-Вахид Бельказиз. В МИДе РФ была учреждена специальная должность посла по особым связям с ОИК. Внушительная российская делегация участвовала в саммите ОИК в Куала-Лумпуре в 2003 г. Возглавлял ее лично В. Путин, а в состав была включена плеяда известных российских политиков-мусульман: министр имущественных отношений Ф. Газизулин, заместитель главы президентской администрации Д. Поллыева, президенты Башкортостана, Кабардино-Балкарии, председатель Координационного центра мусульман Северного Кавказа И. Бердиев. Был среди них и президент Чечни А. Кадыров. В 2004 г. после окончания заседания 31-й сессии министров иностранных дел стран-членов ОИК в Стамбуле присутствовавший там С. Лавров сказал, что «Россия и ОИК могут очень много сделать, чтобы не допустить раскола по цивилизационному и религиозному признакам».

Активность России на мусульманском направлении позитивно воспринимается в мусульманском сообществе, большинство представителей которого готовы оказывать нам содействие. Это находит свое отражение в протокольных мероприятиях. В этом плане показательным является вручение Ордена шейх-уль-ислама президенту РФ в Баку, 21 февраля 2006 г., на встрече лидера нашей страны с главами религиозных конфессий Азербайджана. В. В. Путин поблагодарил за награду, отметив, что считает ее признанием высокой роли России в деле налаживания отношений между различными религиями и людьми самых разных вероисповеданий, укрепления стабильности в закавказском регионе^[13]. Одним из знаменательных событий 33-й сессии Совета министров иностранных дел ОИК, проходящей в столице Азербайджана в конце июня 2006 г., стало участие в ней России, уже в официальном статусе наблюдателя. В центре внимания участников встречи оказались ближневосточный и карабахский конфликты, ситуация в Ираке и Афганистане, ядерное досье Ирана, возможность расширения Совбеза ООН.

Россия по-прежнему настаивает на мирном урегулировании международных конфликтов. Развитие отношений между РФ и исламскими государствами является одним из приоритетов российской внешней политики. Вопрос в том, какую роль может сыграть наша страна, дабы смягчить противостояние Запада и Востока, а вместе с ним двух мировых религий и систем мировоззрения — христианства и ислама. Однако, прежде чем ответить на этот вопрос, следует оглянуться в историческое прошлое, считает посол по особым поручениям МИД РФ В. Попов. Если это сделать, то окажется, что всплеск радикальных настроений в исламском мире оказался вовсе не случайным. «На самом деле происходит естественный исторически обусловленный процесс», — говорит посол. На смену доминированию европейских стран на международной арене приходит естественное желание остальных государств также заявить о своей силе. «Происходит перераспределение сил — хотим мы этого или нет, но это объективный процесс», — заметил В. Попов. Прибавим к этому неравномерное развитие всех стран, а также старые неурегулированные конфликты, и получим основу для зарождения радикализма, а вместе с ним и новых противоречий. «Тем не менее, в разрешении конфликтных ситуаций международное сообщество должно исходить из признания уникальности каждой отдельно взятой цивилизации», — озвучил В. Попов официальную позицию МИД. В то же время, признавая право всех стран на равноправный диалог, посол заметил, что «ситуации, в рамках которых какие-либо государства стремятся использовать религию в качестве орудия в политических целях, недопустимы». Однако это не означает, что на грубую силу следует отвечать тем же. Ситуация с урегулированием ливано-израильского конфликта в данном случае стала наиболее наглядным подтверждением настроя МИДа на мирное решение. «Россия активно выступает за скорейшее выполнение резолюции СБ ООН по Ливану и будет продолжать активную работу на Ближнем Востоке», — подчеркнул В. Попов. «Развитие отношений между Россией и исламскими государствами является одним из приоритетов российской внешней политики», — подчеркнул В. Попов.

Именно в этом направлении работает недавно созданная группа стратегического видения «Россия и исламский мир», которую возглавляет экс-премьер-министр России, а ныне глава Торгово-промышленной палаты Е. Примаков.

Вместе с тем отвечающие за отношения с мусульманским миром, отслеживающие ситуацию во внутреннем исламе российские чиновники четко дали понять мусульманским духовным авторитетам, что они не в восторге от буйного поведения «мусульманской улицы», а заодно и некоторых политиков во время карикатурного скандала и после выступления Папы. В результате критика покусившихся на ислам со стороны большинства российских имамов и муфтиев на фоне критики своих зарубежных коллег была сдержанной и дипломатичной. Тем не менее часть известных политиков, таких как отставной генерал-полковник Л. Ивашов, считают сближение с миром ислама «тактическим ходом»^[14]. Что, как мне кажется, не соответствует действительности, т. к. это стратегическая перспектива, нацеленная на успех нашей страны в решении многих проблем, и этому тезису есть множество подтверждений. Более того, отставной генерал забыл или не хочет понимать очевидной истины: Россия сама по себе, в силу своего исторического прошлого и настоящего является частью исламского мира, подобно тому, как Россия еще и часть христианского, иудейского и буддистского миров.

Мусульманские организации России самостоятельно контактируют с системой Организации Исламская конференция, Лиги исламского мира, Всемирного исламского конгресса, Лигой арабских государств и их организаций. Темпы развития этих связей и их содержание в значительной степени будут зависеть от внешнеполитического вектора России, складывающейся системы горизонтальных связей между республиками.

Чрезвычайно важными для отношений России с мусульманскими странами и их международными организациями являются политика, в основе которой — признание взаимозависимости, целостности и противоречивости современного мира; решение глобальных проблем на основе нового «объема» и «качества» взаимодействия государств и общественно-политических течений, независимо от идеологических и прочих различий; необходимость параллельного движения национального развития и общемирового процесса, их взаимодополнения и взаимообогащения, равноправного сотрудничества и обменов.