Д. Макаров, А. Старостин
Если обобщить и суммировать миграционные процессы за последние четверть века в России и вокруг неё, то бросается в глаза следующая их особенность. Во-первых, большинство этих процессов так или иначе связано с пространством бывшего СССР, и собственно, в условиях утраты прочих экономических связей (изучение миграции и демография традиционно рассматривается в числе экономических наук, хотя такой подход во многом устарел) благодаря миграции во многом поддерживается единство постсоветского пространства. На протяжении первых двух лет рассматриваемого периода деление на миграции внешние и внутренние было иным, нежели после распада СССР. Собственно, из внешних по отношению к СССР миграционных потоков можно выделить следующие: массовый приток в СССР в 1989 г., а после его распада в Россию в 1992 г. афганских беженцев, достаточно массовый исход немцев в Германию, а евреев в Израиль и Германию, фиксируемый во всех республиках СССР, а после его распада и постсоветского пространства; следствием последних двух миграционных потоков было почти полное исчезновение российских немцев и значительное — евреев в бывшем СССР. Из значимых потоков внешней по отношению к СССР миграции была также начавшаяся эмиграция русского населения в США, страны Европы, ЮАР и другие страны. Внешнюю составляющую имело состоявшееся в 1989 г. после известных ферганских событий переселение турков-месхетинцев из Узбекистана. В то время, как бОльшая часть этого народа, происходящего с территории Грузии, и подвергшегося депортации в 1944 г., переехала в центральные и южные регионы РСФСР, а часть в Азербайджан, немало в результате оказалось в Турции. Впрочем, переселение ahiska turklere в Турецкую Республику (по неофициальным турецким данным, до 30 тысяч) в гораздо большей степени связано с постсоветским периодом.
Однако с последними годами существования Советского Союза связаны другие миграционные процессы — внутренние в масштабах СССР, ставшие внешними по отношению к образовавшимся на его обломках государствам. Именно в этот период начинается массовая эмиграция азербайджанского и армянского населения, причем направленная из обоих этих государств преимущественно в Россию. Связан этот процесс был с карабахским конфликтом и начавшейся войной между двумя государствами. В Россию выезжали не только армяне из Азербайджана (что более известно), и азербайджанцы из Армении, Карабаха и Лачинского коридора (территория Азербайджана, оккупированная войсками армении), но также русские, татары из обоих государств, курды из Армении, отчасти лезгины и цахуры из Азербайджана. Кроме военных беженцев, войны порождают колоссальное количество беженцев экономических, что четко показал и этот конфликт — в достаточно скором времени значительную часть мигрантов стали составлять уже армяне из Армении и азербайджанцы и Азербайджана. Собственно, весьма крупные и мощные диаспоры этих народов сормировались именно в период конца
К внутренним в масштабах СССР, но внешним для новых стран следует отнести также возвращение бо/льшей части крымских татар в Крым, произошедшее в конце
Однако возврат репрессированных, но не полностью восстановленных в своих правах народов не всегда проходил также гладко. Как известно, кроме крымских татар и турок из Грузии (месхетинцев и османов из Аджарии и Абхазии, а также в значительной степени перешедших на турецкую идентичность хемшилов), в своих правах не были восстановлены немцы, ингуши Пригородного района Осетии, чеченцы-аккинцы и карачаевцы района Кавказских минеральных вод. При разрушении советской системы все они попытались решить свои проблемы, но сделали это-разному. Немцы решили свою проблемы главным образом через репатриацию в Германию. Чеченцы-аккинцы смогли решить свои проблемы с руководством Дагестана и Новолакского (бывшего Ауховского) района, причем следует отметить, что даже во время рейда Басаева и Хаттаба в Дагестан со стороны аккинцев, уже компактно проживавших в Дагестане, боевикам не было оказано поддержки. Однако в Северной Осетии в начале
Начиная с конца
Однако на этом миграционный поток из Центральной Азии не прекратился. Помимо выезда нетитульных наций, приобретшего массовый характер, начался исход и представителей коренных этносов. Первым в этом отношении стал Таджикистан. Эта республика в составе СССР отличалась слабо развитой промышленностью, высокой степенью архаичности отношений. Во многом это связано с горным характером рельефа, хотя был и другой момент — в свое время еще Бободжон Гафуров отмечал важность Таджикистана для продвижения социалистических идей на Востоке. Так или иначе, но в Таджикистане в начале
Война эта в скором времени приобрела ярко выраженный характер межрегионального внутритаджикского конфликта, причем с одной стороны выступали преимущественно выходцы из Гарма и Бадахшана, а с другой — из Куляба, Ходжента и Гиссара. И это несмотря на то, что лозунги носили политический характер. На начальном этапе войны сторона, представленная преимущественно гармцами и бадахшанцами, потерпела поражение, что вызвало массовую эмиграцию из страны выходцев именно из этих регионов. Нередко стычки между представителями разных партий и таджикских субэтносов продолжались и в эмиграции, и я лично наблюдал ситуацию, когда кулябец, оказавшийся в политической эмиграции, боялся ходить в районе Москвы, где проживало большое количество бадахшанцев, несмотря на то, что в Таджикистане они находились на одной стороне. Понятно, что в ситуации внутритаджикского конфликта, этнических чисток, и просто сопровождающего любую войну разгула бандитизма большая часть нетаджикского населения предпочло республику покинуть. Исключение составили многочисленные группы узбеков, компактно проживающих в различных районах Таджикистана, которые в ходе войны составили собственные отряды (в том числе по этнолокальному принципу) и активно в войне участвовавшие. Часть из этих узбекских отрядов пользовалась поддержкой Узбекистана и, вступив в конфликт со сформированным правительством народного единства, отступила на его территорию (М. Худойбердыев и И. Байматов). В 1997 г. в Таджикстане было достигнуто перемирие враждующих сторон и сформировано коалиционное правительство, однако процесс разрушения инфраструктуры проел свою точку невозврата, и эмиграцию политическую сменила миграция экономическая. При этом сменился вектор миграции, если политическая эмиграция в значительной степени имела афганское направление, то основной вектор экономической миграции был направлен в Россию и Казахстан, как наиболее преуспевающие страны постсоветского пространства.
Очень долго почти основным поставщиком собственно среднеазиатской миграции (не русских с татарами, а именно коренного населения этих стран) был Таджикистан, отсюда даже возникшие стереотипы массового сознания — например, общий собирательный этноним для трудовых мигрантов из данного региона был «таджик». Образ таджика-трудового мигранта (в конце
Несмотря на слабость таджикских мигрантских организаций, таджики занимают достаточно сильные позиции в мусульманских общинах ряда регионов России. Согласно результатам социологического опроса таджикских трудовых мигрантов, проведенного центром «Шарк» в Москве, Санкт-Петербурге и Екатеринбурге[1], 100% опрошенных трудовых мигрантов из Таджикистана считают себя верующими мусульманами, однако почти половина призналась, что в силу занятости не имеет возможности совершать намаз 5 раз в день. Это, в основном, сезонные рабочие, проводящие по
Это явление, вероятно, связано с тем, что на фоне общего разрушения системы традиционного исламского образования в Урало-Поволжье и Сибири, в Средней Азии система подпольных школ-худжр не только выжила, но и продолжала достаточно успешное воспроизводство. В начале-середине
Сыграла свою роль также и общность ханафитского мазхаба, объединяющего татар, башкир и таджиков. К сожалению, кроме преподавателей и выпускников худжр, среди учителей новообразованных общин были и люди, недоучившиеся, не получившие системного образования. Часть из них пошла по пути «Хизб-ут-тахрир аль-Ислами», «Ислкамского движения Узбекистана» и подобных течений. Большая часть религиозно активных таджиков в России является ханафитами, бадахшанцы — преимущественно исмаилиты. Имеется небольшое количество саляфитов, из-за влияния Ирана часть становится шиитами —имамитами. В настоящее время из-за катастрофической нехватки мечетей в крупных городах часть мигрантов, в т. ч. из Таджикистана образует неформальную инфраструктуру. Наиболее ярким примером являются «рыночные мусалля», которые действуют в Подмосковье, Санкт-Петербурге, Уфе, Перми, Екатеринбурге, Сургуте, Челябинске, Новосибирске и в других городах России. Например, на рядом с Центральным рынком г. Перми построен целый исламский комплекс: на первом этаже расположено халяль-кафе, на втором этаже молитвенное помещение площадью более 300 кв. м., тахаратхана, парикмахерская и другие помещения. На «Хилокском» плодоовощном рынке г. Новосибирска действует мечеть, построенная в среднеазиатском стиле. Помимо мечети в храмовый комплекс входят тахаратхана (место для совершения ритуального омовения), чайхана, мехмонхана (гостиница), ошхана (кухня), касабхана (место, где производится забой скота и впоследствии идет продажа ритуально чистого мяса хяляль). Одним словом, все, что нужно для потребностей мусульманской общины. Часть подобных молельных комнат действуют в составе местных Духовных управлений, другие — неподконтрольны местным мусульманским общинам.
Следующей крупной страной исхода из Центральной Азии стал Кыргызстан. Если до 2005 г. из этой страны преимущественно выезжало некоренное население — потомки выходцев из России — русские, татары, немцы, а также армяне, турки и хемшилы, то с
Одна из них, Общественная организация по правовой поддержке выходцев из Средней Азии «Урал-Азия» появилась в результате сплочения узбеков — уроженцев Ошской и Джалалабадской областей в ходе помощи жертвам конфликта на юге Кыргызстана. Узбеки приняли участие в сборе гуманитарной помощи и ее доставке на юг (Рейс мира — 2010), а также помогали обустройству беженцев, поток которых хлынул на Урал. До межэтнических столкновений на юге Кыргызстана в июне 2010 г. численность узбекской общины оценивалась в 3000 чел. Никакой активной деятельности узбеки не вели, взаимодействие внутри узбекского сообщества осуществлялось только на основе родственных и земляческих связей, признанных светских и духовных лидеров не имелось, организационно сообщество никак не было оформлено. В результате конфликта численность узбекской диаспоры в Свердловской области увеличилась более чем в два раза. По сведениям УФМС по Свердловской области, Генерального Консульства РК в Екатеринбурге, общественных и правозащитных организаций, на январь 2011 г. после июньских событий в Оше и Джалал-Абаде на Средний Урал прибыло более 6 тысяч выходцев с юга Киргизии, в данном потоке узбеки составляли абсолютное большинство. Приехавшие расселились по всей территории Свердловской области. Например, в Общественную организацию «Уральский дом» (занимается трудоустройством мигрантов) по состоянию на начало ноября 2010 г. обратилось 46 человек — подавляющая масса — выходцы из Ошской и Джалал-Абадской областей. Из них 20 женщин. Их трудоустроили по разным специальностям (врач, учитель, рабочий) в малые города региона. Значительная часть беженцев использовала Свердловскую область в качестве транзитного региона: переждав здесь какое-то время у знакомых или родственников, они переселились в другие субъекты Российской Федерации, где имелись какие-то перспективы для трудоустройства и закрепления на новом месте жительства. В 2011 году численность сообщества стабилизировалась и по экспертным оценкам не превышает 6000 чел.
Характеризуя переселившихся в Сверд‑
ловскую область беженцев, можно выделить две группы людей: приехавшие первыми в июле—сентябре 2010 г. были в основном мужчины трудоспособного возраста от 17 до 40 лет, опасающиеся за свою жизнь либо потерявшие все имущество. Возвращаться в Ош они не хотят, не видят там будущего. «Там нет перспектив, к узбекам относятся очень плохо и несправедливо, буду работать в России, голова есть, руки на месте, значит, не пропаду», — говорил
Если в целом охарактеризовать миграцию из Кыргызстана, то она является наиболее организованной. Практически все организации трудовых мигрантов из этой страны работают с ее посольством и консульствами, многие получают поддержку. К примеру, Генеральное консульство Кыргызстана в Екатеринбурге имеет тесные связи со всеми кыргызскими землячествами на территории консульского округа (Урал и Сибирь). С одной стороны, это связано и с внешнеполитическим курсом Кыргызстана, который несмотря на все революции и потрясения, никогда не отказывался от интеграции с Россией. Вообще кыргызскому обществу, изначально клановому, присущи механизмы самоорганизации и без государственного вмешательства, а при поддержке страны исхода, пусть даже и ограниченной ресурсами самого государства, это становится мощным инструментом. Нередко поддержка выражается в организации собственной инфраструктуры, например, поликлиник, но еще чаще — в реализации межгосударственных российско-кыргызских договоренностей и соглашений. Между прочим, Кыргызстан — единственная из стран Центральной Азии, реализующая принципы организованного набора рабочих Россию, например, в сфере ЖКХ. В силу своей бо/льшей организованности кыргызы нередко занимают лучшие места на рынке труда, нежели узбеки и таджики, хотя таджики больше укоренены в России, а среди узбеков больше финансово состоятельных людей. Духовное управление мусульман Кыргызстана активно работает с кыргызами в России, причем вся его деятельность согласуется с местными российскими мусульманскими организациями. Религиозность кыргызов в последнее время значительно выросла. Представители ДУМ Кыргызстана, в том числе муфтии Республики, проводили встречи с верующими в Москве, Екатеринбурге и Чите. Интересно, что представители ДУМ Кыргызстана неоднократно отмечали, что в России растет религиозность приезжающих на заработки кыргызстанцев.
Узбекская массовая трудовая миграция началась позже чем таджикская и кыргызская, однако по своим масштабам она быстро обогнала обе вышеупомянутые, вместе взятые. Причина проста — население Узбекистана более чем в 2 раза превосходит население Кыргызстана и Таджикистана, вместе взятое. Для узбекской миграции характерна высокая степень самоорганизации, однако до недавнего времени эта самоорганизация носила исключительно неформальный характер. В основе она имеет тот же принцип, что и у китайцев — систему старших, контролирующих этническую общину по региональному принципу. Причем региональный принцип распространяется не только на узбеков из Узбекистана, но также и на этнических узбеков из других стран Центральной Азии. По сути тот же принцип махалли, только погруженной в иную этническую среду. Ввиду такой высокой степени самоорганизации понятен и механизм воздействия на узбекскую этническую общину правительственных структур Узбекистана, в т. ч. спецслужб. По-видимому, по этой причине до самого последнего времени отсутствовали официальные мощные узбекские организации. Узбеки проявляют наибольший разброс в плане материального благополучия в России: самый богатый человек России — узбек, и самые бедные, наверное, тоже узбеки.
В плане религиозности узбеки также сильно различаются. Есть очень религиозные, но наряду с этим имеются и крайне светские. Вообще миграция и проживание в инокультурном окружении является мощным испытанием для веры человека — одни укрепляются в религии, другие оставляют ее. Но почти никто не остается на прежнем уровне. Исследование религиозности мигрантов, не только узбеков, но также и других, — крайне интересный вопрос, но также и крайне сложный, потому что простым стандартным анкетированием ничего не выяснить. Глубинное интервью дает больше результата, но его результаты также неочевидны. По личным наблюдениям авторов, многие узбеки в России переходят на более глубокое понимание религии, отходят от поверхностных взглядов, однако есть и такие, кто полностью отказывается от веры. Нередок третий, совмещенный вариант — сначала происходит секуляризация, отказ от традиционных устоев, который после сменяется уходом в другую крайность, в том числе радикальные формы. Такой вариант наиболее подвержен различным рискам. Риски возрастают по причинам нехватки официальной религиозной инфраструктуры, отсутствию возможностей для канализации религиозного порыва — «созидательного джихада», по определению политолога Р. Курбанова. Среди узбеков в России наибольшее количество сторонников «Хизб-ут-Тахрир», есть саляфиты, однако наибольшее количество религиозно активных узбеков придерживаются ханафитского мазхаба. Этот момент можно было бы использовать для спешной интеграции узбеков (а также кыргызов и таджиков) в мусульманский сегмент российского социума, но, к сожалению, пока эта работа ведется только на уровне религиозных организаций и не поддерживается государственными структурами, хотя именно государство является благополучателем этого процесса.
Но кроме юго-восточного направления, в российской трудовой миграции всегда присутствовал и западный вектор. В последние годы количество мигрантов с западного направления (Украина, Молдова, Беларусь) неуклонно сокращалось (в противоположность юго-восточному), это происходило ввиду как сокращения количества населения в данных странах исхода, так и в силу переориентации миграционных потоков (Украина, Молдова) на Европу. Однако в 2014 г. вследствие начавшейся на Украине гражданской войны началась и массовая миграция из этой страны в Россию. Последствия этого пока трудно предсказать. В августе количество пересекших границу с Россией граждан Украины превышало 700 тысяч человек. По данным на конец сентября 2014 г., официальное количество украинских беженцев на территории Российской Федерации — 389 629 человек, из них 99 850 — дети. Всего вынужденных переселенцев принимают 72 субъекта страны, на их размещение и помощь из бюджета были выделены значительные средства. По мнению многих экспертов, если большая часть этих людей останется в России, то для нашей страны это будет благом, поскольку в профессиональном, языковом и культурном отношении граждане Украины фактически идентичны россиянам и при соответствующей государственной и общественной поддержке у них не уйдет много времени на интеграцию в российское общество.
А именно это сейчас является главной задачей государства в области миграционной политики. В своей предвыборной статье «Россия: национальный вопрос» Владимир Путин писал в 2012 г.: Нельзя допустить, чтобы у нас возникли замкнутые, обособленные национальные анклавы, в которых часто действуют не законы, а разного рода «понятия». И в первую очередь нарушаются права самих мигрантов — как со стороны собственных криминальных авторитетов, так и коррупционеров от власти. Именно на коррупции расцветает этническая преступность. С правовой точки зрения преступные группировки, построенные по национальному, клановому принципу, ничем не лучше обычных банд. Но в наших условиях этническая преступность является проблемой не только криминальной, но и проблемой государственной безопасности. И к ней надо соответствующим образом относиться, — далее Президент РФ останавливается на проблеме интеграции мигрантов. — ... это проблема цивилизованной интеграции и социализации мигрантов. И здесь вновь необходимо вернуться к проблемам образования. Речь должна идти не столько о нацеленности образовательной системы на решение вопросов миграционной политики (это далеко не главная задача школы), но прежде всего о высоких стандартах отечественного образования как такового. Привлекательность образования и его ценность — мощный рычаг, мотиватор интеграционного поведения для мигрантов в плане интеграции в общество. Тогда как низкое качество образования всегда провоцирует еще большую изоляцию и закрытость миграционных сообществ, только теперь уже долгосрочную, на уровне поколений. Нам важно, чтобы мигранты могли нормально адаптироваться в обществе. Да, собственно, элементарным требованием к людям, желающим жить и работать в России, является их готовность освоить наши культуру и язык. Со следующего года необходимо сделать обязательным для приобретения или продления миграционного статуса экзамен по русскому языку, по истории России и русской литературе, по основам нашего государства и права. Наше государство, как и другие цивилизованные страны, готово сформировать и предоставить мигрантам соответствующие образовательные программы. В ряде случаев требуется обязательное дополнительное профессиональное обучение за счет работодателей".
Как отмечает в одной из своих статей Ирина Ивахнюк, доктор экономических наук, профессор МГУ имени М. В. Ломоносова, член правительственной комиссии по миграционной политике, «Интеграция мигрантов стала в последние годы центральной темой и в миграционных исследованиях, и в миграционной политике. На смену игнорированию политики интеграции пришел период активных законодательных инициатив, связанных с обязанностью мигрантов сдавать экзамен на знание русского языка, российской истории и законодательства, а теперь — еще и с подписанием мигрантами «адаптационных и интеграционных контрактов».
С 1 января 2015 года вступает в силу федеральный закон от 20 апреля 2014 года №
1. Сертификат о владении русским языком, знании истории России и основ законодательства Российской Федерации. Для его получения необходимо сдать экзамен в Центрах тестирования. Срок действия сертификата составляет пять лет со дня его выдачи.
2. Документ государственного образца об образовании, выданным образовательным учреждением на территории государства, входившего в состав СССР, до 1 сентября 1991 года (аттестат).
3. Документ об образовании и (или) о квалификации, выданным лицам, успешно прошедшим государственную итоговую аттестацию на территории Российской Федерации с 1 сентября 1991 года (аттестат или диплом).
Этот федеральный закон является следствием одного из майских указов нашего Президента В. В. Путина (Указ Президента РФ от 7 мая 2012 г. N 602 «Об обеспечении межнационального согласия») и должен содействовать интеграции мигрантов в российское общество и гармонизации межнациональных отношений. В соответствии с принятой в 2012 г. Концепцией миграционной политики РФ происходящие в настоящее время изменения в миграционном законодательстве направлены на то, чтобы, во‑первых, упорядочить миграционные потоки, во‑вторых, повысить качественный уровень прибывающей в Российскую Федерацию иностранной рабочей силы и, в‑третьих, содействовать социокультурной адаптации и интеграции мигрантов в российское общество. Именно в этом контексте следует рассматривать инициативы федеральных органов власти по тестированию мигрантов по русскому языку, истории и праву России.
По прогнозам ФМС, всего в России 3,5 млн мигрантов должны будут сдать тесты в 2015 г. Причем, в их числе представители стран дальнего зарубежья — Китая, Кореи и Вьетнама, которые, как правило, русским языком не владеют вовсе. И это порождает серьезную проблему — для сдачи комплексного экзамена необходимо готовить мигрантов на специальных подготовительных курсах. Несмотря на то, что
Тысячи людей, которым необходимо пройти обучение, ставят вопрос о создании нового масштабного направления на рынке образовательных услуг, опыт работы на котором есть далеко не у всех. Для того, чтобы мигранты могли подготовиться к экзамену, а следовательно ближе познакомиться с языком, культурой и законами России, необходимо открывать как можно больше образовательных площадок не только на базе университетов, но и на базе общественных и религиозных организаций, формировать образовательную инфраструктуру. Но естественно, что мигранты — это люди, которые приезжают в Россию зарабатывать деньги, а не учиться, следовательно — на учебу они не замотивированы, следовательно, будут стараться этот сертификат купить. И это порождает серьезные коррупционные риски. В перспективе необходимо сделать систему сдачи экзаменов такой же жесткой как прием ЕГЭ, а также сделать обязательным не только сам экзамен, но и интеграционные курсы, как во многих зарубежных странах. Но это перспективы, самое главное, что первый серьезный шаг на пути к интеграции уже сделан.
Стремительное изменение миграционного законодательства, десятки принятых за последние пару лет нормативных актов, существенно ужесточающих правила пребывания приезжих и оформления документов, должны снизить коррупционные риски и упорядочить миграционные потоки. Ведь сейчас Россия — вторая страна в мире после США по количеству принимаемых мигрантов, это миллионы людей, для которых Россия фактически становится вторым домом, а в доме, чтобы все было мирно, должны быть четкие правила и понятные законы. И хочется верить, что Россия движется в этом направлении.
[1] Опрос проводился с мая по август 2014 года среди 725 граждан Таджикистана. Среди опрошенных — 61% сезонных рабочих, остальные представители диаспор, а также дети мигрантов, приехавшие в Россию в возрасте