Ремизов М.

Неожиданное появление на Ближнем Восто- ке новой агрессивной и достаточно мощной силы — Исламского государства Ирака и Леванта — не только изменило привычный расклад полити- ческих сил в регионе, но и резко актуализиро- вало дискуссию о «войне цивилизаций», нача- тую в 1993 г. публикацией знаменитой статьи С. Хантингтона. Впервые за долгое время мусуль- манский мир продемонстрировал способность к формированию не ограниченной официальны- ми границами, кристаллизующейся вокруг силь- ного идеологического ядра квазигосударствен- ной структуры. И хотя сейчас жертвами этого новообразования являются — за исключением не- скольких показательно казненных западных жур- налистов — иракцы и сирийцы, не приходится сомневаться, что если Исламскому государству не помешают вырасти и окрепнуть, оно станет ре- альной угрозой современной секулярной запад- ной цивилизации.1

О вызовах, связанных с подъемом радикаль- ного исламизма и их влиянии на внешнеполити- ческий курс России «Русская Idea» побеседовала с президентом Института Национальной страте- гии Михаилом Ремизовым.

— В последние месяцы США наращивают санкции против России и одновременно объеди- няют страны в коалицию против «Исламско- го государства». Почему Америка не ищет ва- риантов сотрудничества с Россией, в отличие от 2001-2003 годов, когда она была заинтересо- вана в российской поддержке? С другой сторо- ны, общность интересов России и США в борь- бе с террористической опасностью реальна или скорее иллюзорна?

— На сегодня эта общность иллюзорна, пото- му что Соединенные Штаты борются с угрозами, которые сами порождают, при этом прекрасно от- давая себе в этом отчет. Россия стоит на позиции поддержки светских политических режимов, спо- собных сдерживать исламизм. Как правило, та- кие режимы авторитарны, потому что в противном случае они были бы неспособны сдерживать исламизм. Другими словами, у двух стран разная политическая методология. В случае США — это вмешательство и раскачивание ситуации, а затем повторное вмешательство для решения вновь воз- никших и усугубившихся проблем. Т.е. они вы- пускают джинна из бутылки, а потом его ловят. Но у США есть преимущество — они далеко. Для России же исламизм является, прежде всего, вну- тренней проблемой. А во внешней политике ее интерес состоит в поддержании системы проти- вовесов экспансии исламизма. Противовесов, как правило, действующих на локальном, региональ- ном уровне. Глобальные коалиции вмешательст- ва в этом отношении — куда менее удачный метод противодействия, чем поддержка локальных про- тивовесов. Таких, как режим Асада или в прош- лом режим Каддафи. США и их западноевропей- ские союзники сегодня уже не могут не видеть своих ошибок в Ливии и Сирии. Но их позиция по Сирии принципиально не изменилась. Поэ- тому России на данном этапе не следует вмеши- ваться в историю с «Исламским государством» и дать американцам возможность самостоятель- но «расхлебать» ту политическую кашу, которую они заварили.

— И все же, почему в отличие от 2001-2003 гг. США не ищут возможности для сотрудни- чества с Россией? Тогда имело место опреде- ленное сближение, которое оказалось взаимо- выгодным. Где проходит новая линия раскола, почему Россия и Запад оказались до такой сте- пени по разные стороны баррикад?

— Сегодня все перевешивает украинский кон- текст. С точки зрения политического руководства США, Россия вышла за рамки допустимого, нару- шив установленные самими американцами пра- вила игры, и должна быть демонстративно-пока- зательно наказана. Можно вспомнить о том, что в 2001 году, когда, казалось бы, шла речь о еди- ном фронте борьбы с международным террориз- мом исламистского толка, России не было по- зволено действовать столь же решительно, как действовали США. Напомню, тогда параллельно с вмешательством США в Афганистан имел ме- сто инцидент в Кодорском ущелье в Грузии, от- куда действовали группы ичкерийских боевиков, Россия не решилась нанести удары по Кодорско- му ущелью — по тем самым международным тер- рористам-исламистам и ровно в то самое время, когда Россия поддержала интервенцию США в Афганистан. Это была наглядная иллюстрация принципа: «что позволено Юпитеру, то не позво- лено быку». До тех пор, пока Россия соблюдала этот принцип, она могла, с определенными ого- ворками, рассматриваться в качестве союзника в борьбе с международным терроризмом. Как толь- ко Россия стала примерять на себя роль державы, которая самостоятельно трактует международ- ное право, в том числе оставляет за собой возмож- ность признания или непризнания тех или иных государств, применения силы на международной арене, она автоматически выпала из западной си- стемы партнерства.

— Можно ли сказать, что для американцев не так важна верность идеологическим прин- ципам, на первом месте для них скорее возмож- ность контролировать международную поли- тику союзника? И в этом контексте, могут ли американцы, к примеру, пойти на признание за Россией зоны собственных национальных ин- тересов по периметру границ?

— США не раз подчеркивали, в лице самых разных представителей, что не приемлют и ни- когда не примут концепцию, в соответствии с которой у России есть некая законная сфера пре- имущественных интересов на постсоветском про- странстве, некая неформальная сфера влияния. Даже в 90-е годы американцы в явочном порядке готовы были принять такой подход, но в нулевые

— однозначно нет. С их точки зрения, сфера наци- ональных интересов РФ ограничивается ее тер- риторией. И это в лучшем случае.

— В сложившихся условиях насколько важ- но для российского консерватизма возможное сближение России со странами как суннитско- го, так и шиитского ислама? Не придется ли российским консерваторам искать сближения с внутренним исламом, условно говоря, отбро- сив повестку национализма и в какой-то степе- ни играя на цивилизационном факторе?

— Цивилизационный фактор разъединяет Рос- сию с исламом ничуть не в меньшей степени, чем этнонациональный. Союз с исламом на антиамериканской почве невозможен. Я периодически слежу за ситуацией в панисламских и панкавказ- ских сетевых сообществах и могу сказать вполне определенно: антиамериканизм, обостривший- ся на фоне борьбы с Исламским государством, не сделал их ни на йоту более лояльными россий- ской системе геополитических приоритетов. Да, у России есть неплохие отношения с целым рядом исламских государств. Но это именно отношения с государствами, а не с исламским проектом, они задаются в системе координат национальных ин- тересов, а не идеологического или цивилизацион- ного сближения. Так, точки сближения России и Ирана лежат в плоскости проблем национально- го суверенитета, технологической независимо- сти, диверсификации международных контактов в условиях санкций — именно на этой почве была и сохраняется основа для продуктивных отно- шений. Отношения с Турцией достаточно слож- ные. Возможно, в последние годы в них возни- кла большая доверительность. Я бы связал это с тем, что Р.Т. Эрдоган начал собственную боль- шую игру, в которой интересы Турции расходят- ся с интересами США и Европейского союза. По- этому он также заинтересован в диверсификации международных контактов. Но еще важнее, что исламистская Турция направляет свои преиму- щественные усилия в сторону от России — в на- правлении арабского мира, Ближнего Востока, отчасти Среднего Востока. Кемалистская Тур- ция была в больше степени озабочена пантюр- кистским проектом, который предполагал актив- ную игру именно на постсоветском пространстве, в том числе, на внутреннем российском простран- стве. Поэтому возможность взаимопонимания с Турцией связана не с симпатиями к политиче- скому исламу — а именно этот проект олицетво- ряет современная Турция — а с тем, что амбиции турецкого политического ислама на данный мо- мент развернуты в другом направлении. Поэтому никакой почвы для широкого союза с исламским миром я не вижу, есть только признаки взаимо- понимания с отдельными государствами по от- дельным поводам. Мы вряд ли сможем что-то изменить в том факте, что все, кто мыслят в ка- тегориях глобального исламского проекта, счи- тают Россию врагом или кормовой базой, и ника- кого сближения с ними быть не может.

— Если линия на разрыв с Западом сохранит- ся, придется ли российским консерваторам пе- ресматривать повестку применительно к вну- треннему исламу?

— Не придется, потому что исламизм в зна- чительной мере является инструментом амери- канской и британской политики на территории нашей страны. Исламизм остается одной из клю- чевых угроз для России — сегодня это наиболее сильная интегральная антироссийская идеология, которая присутствует непосредственно в россий- ском обществе. Единственное, что может, должно и старается делать государство — это проводить демаркационную линию между исповеданием ис- лама, с одной стороны, и исламизмом как полити- ческой доктриной и политической идеологией — с другой. С исламизмом как политической идеоло- гией долгосрочных компромиссов быть не может.

— В 2003 году Вы разрабатывали концеп- цию российского изоляционизма, согласно ко- торой Россия должна оставаться в стороне от схватки Запада с исламским террористи- ческим подпольем. Насколько эта концепция актуальна сегодня, и есть ли у России ресурсы для такого прагматического изоляционизма?

— Главная цель — минимизировать собствен- ную уязвимость, через которую мы можем быть втянуты в эти конфликты и расколы. Сегодня это прежде всего проблема Северного Кавказа, кото- рый необходимо плотно контролировать, так ска- зать, «держать в узде», потому что именно через Северный Кавказ Россия может быть вовлече- на в схватку с глобальным исламизмом. Сущест- венные угрозы несет и ситуация в Средней Азии. Здесь возможен выход нестабильности из Афга- нистана на территорию постсоветской Средней Азии, а также войны между государствами или иные формы вооруженных конфликтов. Все это может повлечь поток беженцев, которые потен- циально станут разносчиками исламизма по все- му российскому пространству. Поэтому лучший, точнее, единственный способ для России остать- ся в стороне от глобальной битвы исламизма с западным мировым порядком — жестко миними- зировать, блокировать и по возможности ликви- дировать анклавы внутреннего исламизма, в том числе, не допуская разрастания миграционной пя- той колонны и удерживая под контролем северо- кавказский исламизм.

— В условиях угроз, исходящих от исламско- го Ближнего Востока, возможно ли в будущем новое сближение России с Западом?

— Для такого сближения уровень угрозы дол- жен быть существенно выше — условно говоря, взаимопонимание может возникнуть, если Ислам- ский халифат станет мощной силой на пороге Ев- ропы, которую просто невозможно игнорировать.

— Политические силы в Европе, которые оппозиционны нынешнему мейнстриму, не- довольны как усилением внешнеполитическо- го влияния США в Европе, так и усилением миграции из исламских стран. Национальный Фронт во Франции выступает против исла- мизма и против атлантизма. Насколько се- рьезным будет этот фактор для европейско- го сопротивления, и может ли его повестка развиваться в сторону уменьшения оппозиции атлантизму?

— Указанные политические силы исходят из понимания того, что Соединенные Штаты одной рукой взращивают исламизм, а другой наносят по нему удары. На примере той же Ливии, Сирии, а шагом ранее Аль-Каиды, это стало невозможно игнорировать. Надо проявлять удивительную по- литическую наивность, чтобы на том основании, что США оказались вынуждены наносить удары по взращенной ими силе, менять позицию в сто- рону большей лояльности к атлантическому век- тору. Напротив, это аргумент в пользу того, что- бы не быть заложниками одинокой сверхдержавы, которая, по выражению французского стратега, социолога и историка Эммануэля Тодда (а он как раз выражает такую суверенистскую линию) не является умалишенной, но вынуждена в силу раз- ных причин реализовывать игровую «стратегию умалишенного».

— Будут ли они при этом выступать с боль- шей силой против исламизма?

— А как иначе, если многие из тех, кто воюет в Сирии, Ираке как джихад-туристы — это граждане европейских государств? Это повод бить в набат, менять законы о гражданстве, чтобы было воз- можным лишать гражданства на этом основании, чтобы иметь возможность проводить очень жест- кие оперативно-розыскные и просто разведыва- тельные мероприятия по всем мусульманским об- щинам, которые там существуют. То, что сейчас происходит с западными гастролерами, джихад- туристами из европейских стран — это на самом деле уже красный уровень угрозы.