ПРОБЛЕМА ВЫБОРА: ВЕРА, ИДЕОЛОГИЯ ИЛИ ГЛОБАЛИЗАЦИОННЫЙ ПРОЕКТ?

Д. А. Оганесян,
директор Центра цивилизационных и культурных исследований
при Ереванском государственном университете,
профессор, Ереван, Армения

Принципиальные изменения, происходящие на протяжении последних десятилетий и связанные с революционными информационными технологиями, благодаря которым перманентно присущие человеческой цивилизации глобализационные процессы не только ускорились, но и приобрели совершенно новый характер, поставили различные культуры перед необходимостью мобилизовать свои внутренние ресурсы и адаптационные возможности для осмысления возникших новых реальностей.    

Изменение категорий времени (оно «расширилось») и пространства (оно «сжалось»), с помощью которых мы измеряем движение, привело в действие огромные миграционные потоки, следствием чего явилось изменение демографической картины мира. Обычными явлениями (и не только для больших городов) становятся мультикультурность, мультиконфессиональность, полиэтничность, актуализирующие проблемы сосуществования людей, имеющих различные идентичности, но являющиxся членами одного и того же общества[1].

Реакцией на новую ситуацию стали поиски мусульманских мыслителей и интеллектуалов[2], которые, с нашей точки зрения, сводятся к трем основным направлениям: фундаментализм, который можно охарактеризовать как попытку найти ответы на актуальные вопросы в универсально трактуемых фундаментальных ценностях, модернизм – осовременивание ценностной системы, содержащейся в сакральных текстах путем их переосмысления, наконец реформизм – внесение изменений в корпус ценностно-ориентированных сакральных текстов[3].

Радикальные группировки расцениваются нами как маргинальные, а их действия – как предсказуемые и лишенные реальной перспективы, вследствие чего в данном сообщении они не рассматриваются как актуальные носители веры, идеологии или конструкторы глобальных сетевых систем.

Те проблемы, к которым в своих трудах чаще всего относятся мусульманские авторы, – современное трактование шариата, права человека, демократические принципы, отношения к немусульманам, женский вопрос и пр., являются производными от важнейшей проблемы, каковой является статус и роль уммы, ведомой истиной и ею творящей справедливость (wa mimman khalakna ummatun yahduna bi-l-hakki wa bihi ya`diluna/7:181/), соотнесение функций уммы и государства, уммы и общества и т. д.

Очевидно, что уже в том, что эти термины анализируются вместе, содержится методологический конфликт, причиной которого является сложность переноса конкретного смысла из одного семантического окружения в другое, к тому же серьезно отличающееся от первого. Эти понятия и смыслы порождены в различных культураx, имеют различную и трудно адаптируемую смысловую нагрузку, что не может не сказаться на качестве толкования взаимомодействия и взаимосвязей.

Именно эти сложности сосуществования различных категорий, понятий и смыслов, что предполагает определенную, необходимую для сосуществования степень иx адаптированности к общей для всеx культур современной информационной цивилизации послужили причиной идеологизации теории о столкновении цивилизаций[4], не имеющей какого-либо отношения к тем реальным политическим процессам, которые происходят сегодня в мире, однако очень действенной в современной рекламно-брендовой (точнее – мифологической) системе, навязываемой с самыми различными целями и с совершенно разных позиций обществам и порождающей такие мифологемы, как «мировой террор», «несовместимость цивилизаций» и т. д.

Очевидно, что, для того чтобы составить объективное представление о том, как в действительности реагирует суннитская часть мусульманской уммы на кардинальные перемены, происходящие в мире, следует обратиться к действиям и высказываниям ее официальных (или воспринимаемых таковыми) представителей.

В течение первых месяцев 2008 г. мы стали свидетелями нескольких весьма существенныx попыток нащупать реальные возможности адаптации мусульманской системы ценностей, на которой зиждется умма, к цивилизационной системе XXI в.

24 марта с. г., принимая участников проходившего в Эр-Рияде шестого форума диалога между Японией (представленной в том числе выходцами из ее мусульманской общины) и исламским миром, саудовский монарх выступил с заявлением, которое в дальнейшем было опубликовано во всех саудовских печатных и электронных изданиях. В тот же день это заявление было размещено на сайте Министерства иностранных дел Саудовской Аравии.

Король Абдалла заявил: «Я хотел бы поделиться с вами возникшей у меня еще два года тому назад мыслью (надеюсь, что она будет успешно осуществлена) обратиться к представителям всех монотеистических религий с предложением собраться вместе с их братьями по искренней вере, поскольку все мы, исповедующие эти религии, обращаемся к единому Господу». Он сообщил также, что «изложил эту мысль улемам Королевства Саудовская Аравия, с тем чтобы получить от них “зеленый свет” на ее реализацию, и, слава Богу, они ее одобрили… Сегодня человечество находится в состоянии кризиса. Этот кризис преступил все рамки дозволенного разумом, моралью и гуманностью». Далее король рассказал о своей встрече с папой Бенедиктом XVI: «Я встретился с Папой как человек с человеком и эту встречу я никогда не забуду. Свою мысль я высказал также и Папе в качестве идеи обращения к Всевышнему Господу, как об этом говорится в Книгах богооткровенных религий – Торе, Евангелии и Коране. В этой связи я вновь обращаюсь к Господу, чтобы он облагодетельствовал всех нас, верящих в Него, своей милостью, когда мы обращаемся к нему и действуем, как Он нам повелел в интересах всего человечества». Возможность разрешения кризиса саудовский монарx связывает с совместными усилиями всеx аврамическиx религий по преодолению падения нравов – деградации семьи, распада семейныx уз, исчезновения преданности друг другу и пр., но главное – «повсеместной потери веры в принципы монотеистическиx религий».

Король Абдалла заявил также: «Я намереваюсь, если соблаговолит Господь, организовать не одну, а несколько конференций, прежде всего для братьев-мусульман различных стран мира, чтобы обсудить складывающуюся ситуацию, а затем мы будем встречаться с нашими братьями – представителями других религий, которые я назвал, – с приверженцами Торы и Евангелия. Мы будем собираться с ними, чтобы вместе выработать меры, способные сохранить человечество, движущееся ныне в небытие… Я обращусь в Организацию Объединенных Наций с предложением провести межрелигиозную конференцию. Надеюсь, что в ней примут участие и представители неавраамических религий, но нашу надежду мы возлагаем прежде всего на приверженцев Торы, Евангелия и Корана».

20 марта 2008 г. выходящая в Лондоне газета «аш-Шарк ал-Аусат» сообщила, что в Саудовской Аравии инициирован проект «переподготовки 40 тысяч имамов мечетей различных регионов страны», которые должны будут пройти курсы «культуры диалога».

Инициативу саудовского монарха можно оценивать по-разному, однако совершенно очевидно, что она выдержана в дуxе все той же теории «столкновения цивилизаций»: ведь «диалог цивилизаций» (идея, с которой выступает и экс-президент Исламской Республики Иран Xатами) – это всего лишь противопоставление столкновению на базе признания одновременного существования различныx цивилизаций. Весьма примечательно, что хранитель Обеих Святынь апеллирует к общим для всеx монотеистическиx религий базовым ценностям, являющимся основами веры в Господа (rabb). Следует отметить также, что, не исключая участия в будущем в этих встречах представителей неаврамических религий, он в первую очередь, обращается к мусульманам, затем – к «людям Писания» (ahl al-Kitab), в полном соответствии с представлениями об умме, в которую, во-первых, включаются верующие мусульмане, признавшие единого Господа и тем самым отошедшие от своего невежества, джахилийи, иначе говоря, варварства, нецивилизованности. К цивилизованной части человечества были причислены также «люди Писания», все же остальные считались многобожниками, погрязшими в поклонении идолам, в дикости и невежестве.

Фактически смысл послания короля Абдаллы можно понять следующим образом. Есть общее для наших трех общин верующих, следование которому позволит установить между ними достаточное взаимопонимание, что и позволит человечеству выжить. Однако при этом все три (на самом деле в рамках аврамических религий их значительно больше – Д. О.) религиозные общины остаются верными своим идентичностям и не жертвуют ради взаимопонимания какими-либо значительными их элементами.

Напрашивается аналогия (с пороками, присущими всем аналогиям) с античной Грецией, для которой только общества греческих полисов представлялись цивилизованными, все же остальные – варварами. Точно такое же представление о мире имели древние римляне. Знаменитое высказывание Конфуция: «Даже если у китайцев нет царя, у них есть закон, а у варваров, даже если есть царь, нет закона» – свидетельствует о примерно таком же видении мироустройства. Закон – ключевое слово, обозначающее систему обязательств, на которой зиждется совместное цивилизованное сосуществование людей, именно с него и начинается цивилизация. Для монотеистических религиозно-мифологических систем – это комплекс взаимных обязательств, данных Господом и принятых верующими.

В XIX–XX вв. западные философы и интеллектуалы, предпринявшие ставшие неизбежными атаки на ограничивавший гуманитарное развитие европоцентризм, заменили противопоставление «цивилизация – варварство» на противопоставление различных, но все-таки цивилизаций друг другу. Идеи А. Тойнби о множественности цивилизаций базируются именно на этих представлениях.

Процитированная выше мысль саудовского монарха («Мы будем собираться с ними, чтобы вместе выработать меры, способные сохранить человечество, движущееся ныне в небытие...») и готовность посредством межрелигиозного диалога достичь согласия в принципиальных, с его точки зрения, вопросах человеческого бытия нацелены на гармонизирование отношений мусульман с немусульманами на основе общих ценностей, базовых для верующих.

Р. Пиготт в опубликованной в феврале 2008 г. статье «Турция на пути радикальной ревизии исламских текстов»[5] пишет о том, что в Турции готовится к публикации документ, который представляет собой революционный пересмотр состава корпуса хадисов. Публикацию, по свидетельству Р. Пиготта, подготовил «всесильный Департамент по религиозным делам, собравший команду теологов из Анкарского университета, для того чтобы предпринять фундаментальную ревизию хадисов, второго по значению священного источника после Корана»[6]. Группа, состоящая из 80 мусульманских ученых, осуществляет научную программу, рассчитанную на три года[7].

Улемы, вошедшие в состав этой группы, считают, что их исследования преследуют цель вернуться к истинным ценностям Ислама. Как отмечает автор статьи, «турецкое государство пришло к выводу, что хадисы зачастую имеют отрицательное влияние на общество, которое стремительно модернизируется, и считает, что именно на них лежит ответственность за затемнение (obscuring) ценностей Ислама»[8].

По мнению членов группы, значительная часть высказываний, приписываемых Пророку и вошедших в корпус хадисов, никогда не произносились им, а некоторые из тех, которые действительно принадлежат ему, сегодня нуждаются в новом толковании. Они утверждают, что именно теология (fikh) Ислама всегда была инициатором нового толкования с целью радикального обновления религии. Дух логичности и рациональности присущ Исламу с момента его зарождения 1400 лет тому назад, и именно его необходимо возродить. Эксперт Чатем-Хауза Фади Хакура (Fadi Hakura) оценивает эту инициативу как «нечто похожее на христианскую Реформацию. Не совсем то же самое, но… она меняет теологическую основу религии»[9].

Это мнение было немедленно опровергнуто руководителем проекта и заместителем директора Департамента по религиозным делам Мехметом Гормезом (Mehmet Gormez), который заявил, что проект, над которым работают мусульманские ученые (ulama’) Анкарского университета не имеет ничего общего с протестантской Реформацией, которая расколола западное Христианство[10]. Пересмотр отношения к корпусу хадисов, отметил он, «поможет верующим лучше отличать истинную религию от местных суеверий и обычаев, которые иногда ошибочно включают в Ислам[11].

Подобная резкая реакция турецкого ученого вызвана не только его естественным, с точки зрения улема, отрицанием проведенной британским экспертом аналогии, но и тем, что турецкое правительство, стоящее за этим проектом, предпочитает не высказываться о его весьма амбициозных целях, принимая во внимание разногласия по этому вопросу, существующие среди мусульманских традиционалистов.

Советник проекта Феликс Кернер следующим образом определяет методику подхода группы к пересмотру состава текстов хадисов: «Можно доказать, что некоторые из высказываний (хадисов. – Д. О.) были введены в обращение через сотни лет после смерти Пророка Мухаммада, для того чтобы служить целям тогдашнего общества… К сожалению, используя сомнительные хадисы, возможно даже оправдать отрезание женских половых органов. Вы можете найти тексты, в которых утверждается, что это именно то, что Пророк велел нам делать, однако можно, опираясь на исторические исследования, доказать, как они (эти обычаи. – Д. О.), являясь последствием влияния других культур, вошли в жизнь и были включены в мусульманскую традицию»[12]. Проф. Мехмет Гормез отмечает также, что есть некоторые хадисы, которые относились лишь к конкретным историческим условиям периода жизни Пророка и сегодня они неактуальны. Он приводит следующий пример: «Некоторые хадисы запрещают женщинам путешествовать без разрешения их супруга. Но этот запрет не имеет религиозного характера. Он возник, поскольку в то время просто было небезопасно для женщины путешествовать в одиночку»[13].

Турецкий ученый отмечает, что проект, осуществляемый их группой, является «научным и академическим исследованием». Он пишет: «Нашей целью является, во-первых, отказаться от недопонимания, имеющего историческое происхождение, во-вторых, прояснить, что в хадисах имеет отношение к культуре и что – к религии, и, в-третьих, помочь сегодня людям понимать свою религию правильным образом». Далее проф. Гормез, иллюстрируя сказанное, рассказывает о встрече с принявшим Ислам знаменитым певцом Кэтом Стивенсом. Одетый в белые одежды и с чалмой на голове бородатый певец спросил: «Почему вы, знаток хадисов, одеты в западном стиле?». «Представьте себе, – ответил профессор, – битву между Пророком и его последователями и неверными того времени, одетыми в белые одежды и чалмы. Или представьте, что Пророк оказался в Сибири. Соответствовала бы его одежда суровому тамошнему климату?»[14]

Исследования группы ученых, возглавляемых проф. Гормезом, планируется завершить в 2008 г. Совершенно очевидно, что раскол, возникший в довольно вестернизированном в своей городской части турецком обществе, с приходом к власти стремящегося стать членом Европейского союза и исламистски ориентированного правительства Эрдогана, вводящего в турецкое законодательство некоторые элементы мусульманского права, против чего активно возражают приверженцы секуляризма, введенного в качестве одного из принципов государственного устройства Турецкой Республики ее основателем Ататюрком, возможно ликвидировать, лишь наметив пути к преодолению конфликта между этими двумя весьма отличающимися друг от друга системами ценностей. Проект нацелен именно на это. Его авторы, используя методику критического текстологического анализа, подкрепленного историческими и социологическими исследованиями, делают то, что уже до них неоднократно было проделано, – осовременивают вторичные, производные от базовых, ценности, не являющиеся принципиальными с точки зрения целостности и самодостаточности религии. Хотя исследование еще не завершено, однако можно предположить, что его авторы не рискнут посягнуть на толкование смысла некоторых аятов Корана, например, 9:29, поскольку конкретно для турецкого общества они не играют принципиально важной роли.

Принципиальным же для него является попытка исключения из системы исповедуемого в Турецкой Республике суннитского Ислама всех тех элементов, которые вносят возможность разнообразной трактовки сущности турецкой идентичности.

Турецкие улемы пытаются действовать подобно человеку, который наводит порядок в своем шкафу и столе и сортирует свои вещи и бумаги сообразно своим потребностям в данный период времени: что-то было когда-то для него важно и он сохранил, но сегодня это уже не нужно и не актуально, потому можно выбросить. Что-то, хотя и функционально бессмысленно, но дорого как память, надо сохранить, а без каких то вещей, документов и бумаг нарушается восприятие собственной идентичности, они непререкаемы, их не только необходимо хранить, их надо беречь.

Однако важно здесь то, что проект нацелен именно и только на верующих мусульман – граждан Турции, и тем самым он не может быть универсальным, хотя и может быть воспринят как модель для других государство образующих наций, ставящих перед собой задачи укрепления национальной идентичности, утверждения демократических принципов и прав человека.

Наконец, трактовка Ислама как сетевой системы обычно подразумевает использование интернета террористами[15], в некоторых случаях – разветвленную систему террористических групп, которые контактируют друг с другом в режиме сети. Однако на самом деле в глобальном мире, осознающем себя именно таковым, любая система, претендующая на глобальную роль в мировом сообществе, сегодня является сетевой системой.

Утверждение Макса Вебера о том, что рациональная иерархическая власть в форме бюрократии является квинтэссенцией современности, являлось справедливым для его времени[16]. Однако уже Фридрих фон Хайек отметил те трудности, с которыми приходится сталкиваться иерархическим системам в сфере их взаимоотношений с информационным полем, которое вследствие развития информационных технологий приобретало все более сетевой характер. С возникновением Интернета все постоянно существовавшие зачастую в зачаточном состоянии, а часто и находившиеся на положении маргиналов сетевые структуры приобрели необходимые технические возможности для превращения в конкурирующие системы[17]. Причем конкурируют они не только друг с другом, но и с иерархическими системами, которые под давлением необходимости, связанной с императивом выживания, вынуждены видоизменяться и приобретать некоторые характерные признаки сетевых систем. Даже государства, декларирующие себя как национальные, вынуждены совершать подобные изменения, которые находят свое отражение в различных глобализационных проектах, выдвигаемых мировыми центрами.

Очевидно, что религиозно-мифологические системы, которым генетически присущи характеристики сетевых систем, в условиях современной информационной цивилизации (по определению Тоффлера) также выдвигают или же готовятся выдвинуть свои конкурентные проекты глобального масштаба. Проблема здесь в том, что система ценностей, на базе которой формируются эти проекты, должна быть адаптируемой к цивилизационной системе.

С этих позиций очень интересна следующая мысль Абдулазиза Сахеддина, который, говоря о том, что «любая религиозная традиция с эксклюзивистскими претензиями на спасение свидетельствует, что общественное устройство, основанное на ее истории спасения, допускает полноправное участие в нем лишь тех, кто воспринял ее религиозную историю», отмечает: «Именно здесь такая религия, как Ислам, и должна критически подойти к своим нормативным ресурсам, чтобы исследовать возможность создания исламской альтернативы международному мироустройству. Не предприняв такого шага, Ислам не сможет реализовать заложенные в нем принципы, соответствующие целям построения мирового сообщества, а не только мирового порядка, который, с моей точки зрения, и явится результатом образования сообщества, состоящего исключительно из правоверных»[18].          

Показателен также вывод автора статьи: «До тех пор пока мусульманские мыслители не согласятся признать необходимость выхода за эпистемологические пределы, установленные классическими источниками, Ислам останется глух к плюрализму, развивающемуся в мировом сообществе»[19].

Автор не случайно предварил изложением своего основного вывода данную статью, поскольку именно сквозь его призму идея о плюралистичности и конкурентности Ислама в современной цивилизационной системе становится понятной.

«Отказ от гегемонических принципов мусульманских властных структур»[20] – вот что, по мнению ученого, является основным инструментом для достижения сформулированной им цели. Предлагаемый им проект является фактически, еще одним глобализационным сетевым проектом, который может быть конкурентоспособен лишь при ясном восприятии предлагаемой ученым логики.

Все три подхода, попытке представить которые посвящена данная статья, относятся к так называемому «срединному пути». По всей видимости, именно их конкуренцией и сотрудничеством будет определяться дальнейшее развитие адаптационных возможностей суннитского Ислама.