Издательский дом «Медина»
Поиск rss Написать нам
Главная » Исламоведение, политология, международные отношения
Ислам в современном мире №5-6 (2006)
29.04.2008
МУСУЛЬМАНЕ В СИСТЕМЕ МЕЖЭТНИЧЕСКИХ И МЕЖКОНФЕССИОНАЛЬНЫХ КОММУНИКАЦИЙ

Г.А. Хизриева

Ислам глазами японских исследователей (1932-2006)

Академические исследования, посвященные исламу, насчитывают в Японии не более семидесяти лет. Контакты и культурные связи с арабо-мусульманским миром имеют более долгую историю. Однако о необходимости развернутого диалога и культурного взаимодействия между двумя кулуарами или, по выражению самих японских исследователей, «цивилизациями», речь зашла лишь в третьей четверти двадцатого века.

Появились две сферы взаимодействия японского общества с исламом: как с географически отдаленной от Японии культурой, экзотический характер которой для жителей этой страны очевиден, и как актуальной политической проблемой, возникшей в истории Японии в связи с «японским экономическим чудом» и его неожиданным завершением в связи с энергетическим кризисом 1973 г.

Решение проблемы установления «диалога цивилизаций» потребовало от японского государства разобраться в хитросплетениях восточной нефтяной и межгосударственной политики, выработать методы преодоления культурной дистанции, и приблизиться к поиску общих культурных принципов, на основе которых стало бы возможным вести конструктивно направленный диалог культур. Очевидно, что его рамки, устанавливаемые во многом посредничеством США, уже не удовлетворяли потребностям самого японского государства (Itagaki, 2003:5). После распада Советского Союза японским исследованиям ислама был дан новый импульс. Эти исследования поддерживают не только государственные структуры в лице различных профильных министерств, ведающих культурой и наукой, но и нефтяные компании, а также компании, осваивающие новые рынки сбыта своей продукции в арабо-мусульманском регионе в целом (включая молодые государства Центральной Азии).

По мнению Абу-Бакра Моримото, — одного из мусульманских деятелей Японии, лишь совсем недавно ислам вышел на авансцену японской жизни. Его приход был связан с так называемым нефтяным кризисом 1973 года. Причиной этого внезапного роста интереса к исламу в Японии он объясняет тем, что японское общество дозрело до понимания того факта, что основные сырьевые рынки находятся на территории арабских государств, а нефть необходима Японии для стабильного экономического роста. Требуется прямое, а не опосредованное третьими сторонами, сотрудничество с этими странами. Именно поэтому японцам необходимо знать религию народов этих стран. Более того, термин «ислам» почти ежедневно упоминается на страницах японских газет и других СМИ в связи с различными острыми международными конфликтами, межгосударственными и гражданскими войнами, религиозной нетерпимостью, терактами и криминальной активностью высокопоставленных представителей самых разных, в том числе западных стран, связанных с торговлей нефтью или оружием. Все это требовало от японского государства и ведущих корпораций большого количества усилий для того, чтобы доказать японскому обществу, что сотрудничество с арабо-мусульманскими странами не нанесет урона Японии. Ситуацию довершало то, что российские регионы, в которых имеется нефть, также являлись практически сплошь мусульманскими (во всяком случае до 1959 г.). Как известно, Вторая мировая война для России и Японии официально еще не окончилась: нет мирного договора между крупнейшим поставщиком нефти и ближайшим соседом Японии и мировым лидером в области технологий, каковой является Япония. Перестройка экономической и политической жизни в СССР привела к его распаду и Россия надолго была «выбита» из нормальной международной экономической жизни чередой внутренних конфликтов. Наиболее известен в японском обществе российко-чеченский конфликт по поводу сецессионных настроений чеченцев, экономической основой которых послужила нефть, а идеологической — ислам. Непредсказуемость развития ситуации в нефтяных регионах России потребовала от Японии обратить свое пристальное внимание на страны арабо-мусульманского мира. Японская информационная корпорация (ЯИК) уже в 1981 году ввела общенациональную программу «Мир ислама» на национальном телевидении, а Токийский университет — курсы по изучению ислама на различных факультетах — истории, политологии, факультете региональных исследований и др. Очевидно, что не только японское государство, но и частные организации, такие как Хейбонша — ведущая издательская фирма страны выпустила «Словарь Ислама» на японском языке, хорошо осознают значение ислама. Над этим словарем в течение нескольких лет работали более ста японских исследователей-исламоведов. «Уже сами эти факты доказывают, что японские интеллектуалы понимают необходимость глубокого и добротного изучения ислама», — отмечает А-Б. Моримото (Morimoto, 2005:115).

Японская наука начала вырабатывать свой собственный «взгляд на ислам» с середины прошлого века. Наиболее интересным для нас в исследовании японского взгляда на ислам является его культурная, цивилизационная и даже политическая неангажированность, редко встречающаяся в трудах европейских исследователей. Это достаточно просто объясняется тем, что контакты Японии с исламским миром имели мирный характер. Они были торговыми или культурными, опосредованными другими более близкими ей культурами — индуистской или буддийской. Кроме того, все монотеистические традиции представляются японскому взгляду на мир весьма и весьма схожими или даже триединой авраамической традицией. Один из ведущих специалистов по Ближнему Востоку председатель Научного совета Японии Юцо Итагаки «красной нитью» проводит мысль о том, что исламская городская культура легла в основу западноевропейской модели модернизации и приводит перечень тех концептов, которые были заимствованы европейцами у своих южных соседей: индивидуализм, рационализм, принципы рыночной экономики, концепция гражданского общества, национальное государство, принцип республиканизма, принцип науки. Европейская и арабо-мусульманские культуры, по мнению профессора Итагаки, воспринимаются им как близкие, поскольку имеют общее культурное ядро и общие с точки зрения японского исследователя цивилизационные коды.

Для японских исследователей, хорошо знакомых с концепцией «столкновения цивилизаций», остается, кажется, неблизкой ее основная идея, поскольку для культуры и общества, не погруженных и не вовлеченных в перипетии многовекового противостояния между христианским и мусульманским миром, обязательность такого «столкновения» остается недоказанной. Более того, ислам как система оказался весьма привлекательным для японских интеллектуалов своей свободой, открытостью и диалогичностью. Саму эту идею и ее принципы японские исследователи успешно отделяют от идеологий, созданных с использованием ислама и принципов политического устройства мусульманских государств. В этом смысле японская наука выглядит весьма развитой в понимании круга проблем, связанных с исламом. Японские исследователи сегодня не углубляются в исследование межкультурных противоречий и поиска границ, а ищут почву для разработки объединительных концепций. Они также не скрывают своей заинтересованности выхода за пределы во многом навязанной им идеологической игры. Безусловно, США остаются главным стратегическим партнером Японии и именно через Японию эта страна продолжает осуществлять свои политические планы в мировой и региональной экономике и политике. Продолжение курса Японии на пересмотр тех положений ее конституции, которые касаются восстановления собственного военного потенциала, а также на сотрудничество с азиатским Западом (им для Японии является арабо-мусульманский мир) воспринимается правящей элитой США весьма неоднозначно. Ведь теперь Япония желает направить свои усилия на поиск сотрудничества с арабо-мусульманскими странами, нередко сетуя на то, что их стране приходится идти в фарватере политики США, а не осуществлять свои собственные интересы. Почва для таких сетований у японских исследователей вполне основательная. Во время Второй мировой войны японское правительство использовало опыт и знания своих специалистов по Ближнему Востоку для осуществления агрессивных планов фашистской Германии. Поражение в войне и горечь стыда от того, как были использованы их усилия, заставили некоторых из них полностью отказаться от исследований проблем современности и найти интеллектуальное убежище в изучении классического ислама (Kawamura Mitsuo, 1987, Miyaji Kazuro, 1999, 2000).

Однако в современную эпоху молодые исследователи ислама не придерживаются этого интеллектуального эскапизма, а активно и плодотворно исследуют мусульманские общества во всем мире. Что касается постсоветского пространства, например, то японские исследования поражают своей глубиной и знанием подробностей жизни современных северокавказских и среднеазиатских обществ, их истории и религиозной ситуации в них. Японская журналистика также не упускает возможности информировать публику репортажами с места событий и добротной последующей аналитикой. Молодые японские исследователи занимаются не только нефтяной, но водной политикой в мусульманских странах мира. Мне известны также их вдумчивые англоязычные труды по водной политике СССР в среднеазиатском регионе. Рассмотрим историю взаимодействия ислама и японского общества, разделив ее на отдельные фазы.

Первую фазу взаимодействия японской и исламской цивилизаций японские исследователи описывают как фазу непрямого культурного взаимодействия (indirect exchange). В качестве примера такого взаимодействия отдельные исследователи приводят восточную коллекцию Музея в городе Нара, где хранятся музыкальные инструменты, предметы из стекла и образцы лекарственных средств, происходящие из региона Ближнего Востока и относящиеся к раннеисламской эпохе. Кроме того, в истории японской культуры прослеживается обращение к различным инновационным технологиям и дизайн-технологиям: возведение памятников из камня, стиля в одежде и использование тканей, а также арабесок. В японском языке имеются лексические заимствования из персидского и арабского языков (Ito, 1980, Imoto, 1980). В музее монастыря в Киото хранится рукописный листок, на котором иранским купцом написаны стихи, подаренные им буддийскому священнику Кейсей Шонин (1189–1268). Священник этот возвращался из Китая, где он проходил обучение, в Японию и в морском порту Зайтун встретил группу иранских купцов и попросил одного из них написать ему что-нибудь на память. Купцы из Персии часто заходили в Нагасаки, где осуществляли торговлю различными товарами. К священным для японцев реликвиям относится и боевой плащ Тойотоми Хидейоши, сшитый из ткани «дамаск». Однако японцы продолжали относить мусульман, встречаемых в морских портах Зайтун и Нагасаки, к индусам-буддистам.

Вторая фаза «узнавания» исламского мира и религии ислам относится к началу XVIII в. Развернутое описание ислама сделал чиновник Араи Хакусеки (1657–1725) со слов арестованного итальянского миссионера-иезуита Джованни Батиста Сидотти, рассказавшего ему о тех религиях и обществах на Западе и Востоке, с которыми сам был знаком. Но и она была отмечена в большей степени «непрямым культурным обменом», нежели непосредственным контактом культур.

Третья фаза ознаменована русско-японской войной 1905 г. Началась она, безусловно, задолго до этого события и связана с устремлениями японцев развернуть деловую активность на Сахалине и островах Курильской гряды. Нам уже приходилось описывать то, как на японской земле впервые появились мечети. Напомню, что их строительство было напрямую связано с требованиями русских военнопленных, часть которых была мусульманского вероисповедания и представлена в основном тюркоязычными народами Российской империи — татарами, в том числе крымскими, башкирами, караимами (их религиозная традиция сочетает раннехристианскую духовность с верой в три откровения — Моисея, Иисуса и Мухаммада), но также и нахско-дагестанскими представителями северокавказских народов.

Четвертая фаза взаимодействия относится к 30-м гг. XX в. Как мы уже упоминали, в это время японские исламские штудии стоят на службе фашистской Германии. Эта фаза завершается с окончанием Второй мировой войны в 1945 г. С этого момента Япония начинает вписываться в экономические циклы США.

Надо отметить, что именно в 30-е гг. XX в. японская наука переживает, возможно, самую эффективную фазу институализации исламских исследований. Именно в это время были созданы главные исламоведческие центры Японии. Одним из таких центров стал основанный в 1932 г. старейший в Японии Исследовательский центр исламской цивилизации. Затем в 1937 г. открылся Институт исламских исследований и в 1941 г. Институт восточной культуры. Во время Второй мировой войны немало исследователей этих учреждений были направлены правительством Японии в различные мусульманские страны Азии с тем, чтобы глубже исследовать особенности солидарных связей среди мусульман. Эти исследования носили прикладной характер. За ними следовало установление оккупационных режимов на территории этих стран. К этому периоду относится, однако. и творческая деятельность крупнейших японских исследователей средневекового ислама. В первую очередь это Маеджима Шинджи (1903–1983), изучавший культурный обмен между странами Запада и Востока и переводчика знаменитой «Тысяча и одной ночи». Затем следует назвать Тошихико Изутцу (1914–1993), который изучал Коран, используя метод семантического анализа, что и отразил в своих трудах написанных по-английски The Structure of Ethical Terms in the Qura’an (Структура этической терминологии Корана) и изданной в Токио в 1959 г. God and Man in the Qura’an («Бог и человек в Коране») в 1964 г. Он является непревзойденным пока переводчиком Корана на японский язык. Сфера его научных интересов распространялась и на компаративистику. Он изучал историю развития суфизма и конфуцианства именно в компаративной перспективе. В-третьих, назовем еще одно великое имя японского исламоведения — Шимада Дзохи (1924–1990). Он изучал исламскую методологию истории в Лондонском университете. Он пытался «встроить» японские исламоведческие исследования в более широкий западноевропейский научный контекст. Его перу принадлежит множество статей по социальной и экономической истории раннеисламского периода с использованием широкого круга средневековых источников, среди которых Та’рих ал-Табари, Та’рих ал-Якуби и Футуух ал-Булдаан Баладури. В 1996 году в Токио на японском языке было издано полное собрание его статей по истории раннеисламской государственности.

Интересно, что в поисках общих принципов культурных моделей культур Востока японские исследователи выявляют культурные параллели. Иногда эти параллели впечатляющи с точки зрения выделяемой в них цивилизационной составляющей. Японские исследователи подчеркивают, что становление Японии в качестве государства также началось в VII в. В это время происходит зарождение исламской цивилизации. Время становления японского общества и совпадает по времени со становлением уммы на Ближнем Востоке. У истоков японской и исламской цивилизаций стоят выдающиеся исторические личности: принц Шотоку и Пророк ислама Мухаммад были современниками, оба они предпринимали сходные по характеру и значению усилия для того, чтобы примирить различные религиозные традиции. В случае принца Шатоку это были три традиции: буддизм, принесенный из Кореи, конфуцианство, заимствованное в Китае, и синтоизм. С этой целью он стремился во всех трех традициях выделить и сделать центральной концепцию «ва» (гармония, мир). Япония правления Шотоку называлась Ва-коку, т.е. «страна мира/покоя». В это же самое время на другом конце планеты Пророком Мухаммадом закладывались основы религии ислам, что также означало «мир». Религиозная терпимость и декларация преемственности духовных традиций (иудейской, христианской) раннего ислама хорошо известны. Терпимое отношение к обрядам, культам и духовным традициям язычества, если они не нарушали принципов исламской религии, также хорошо известно. На основе этого подхода ислам быстро распространился в регионах, где население не было знакомо с единобожием в виде различных религиозных практик и общин. Принц Шотоку умер в год хиджры. В этом же году он был причислен к лику святых. Святость Мухаммада определяется его статусом «печати пророков».

Японцы считают, что выработанные в лоне их культуры пантеистические представления о Вселенной как проявленной божественной воле не противоречат мусульманскому представлению о знамениях Бога (‘alamat). Этими знамениями, согласно Корану, являются небо, солнце, луна, звезды, созвездия, смены дня и ночи, горы, ущелья, реки, водные хляби, ветры, грозы и ураганы, облака, дождь, цветущие земли, молоко, оливы и финики, птицы, пчелы, цветы, мужчина и женщина. Эта цепь образов и символов вполне соответствует японскому пантеизму и отнюдь не противоречит, а напротив, перекликается с идеей абсолютной единственности, заключенной в исламском монотеизме. Интересными с точки зрения японской культуры являются также суфийские доктрины в исламе. Главной особенностью суфийских групп является богатый репертуар ритуалов поклонения единому Богу. В богатом японском культурном наследии японские исследователи находят немало концептуально близкого мусульманскому в ритуальной практике поклонения Богу. Немало общего и в главных концепциях и представлениях о мистическом пути. Это концепция ритуальной чистоты misogi/tahara, очищение души и тела путем отказа от принятия пищи, питья, других «плотских» соблазнов этого мира, через исполнение поста или хаджа — saikai/hare/monoimi//sawm/haj. Эти представления о достижении состояния покоя души и ясности созерцания божественного, достигаемые путем практики дзен, с ритуальной точки зрения близки суфийской концепции затворничества (khalwa), пребывния в состоянии бедности — faqr, самоотречения — zuhd. Отдельное исследование, принадлежащее Накамура, посвящено сравнительному изучению суфийской ритуальной практики богопоминания зикр (dhikr) и буддийской практики поминания Будды (shomyo/nenbutsu).

В качестве других наиболее интересных параллелей можно отметить концепты, лежащие в идеологической, политической и интеллектуальной плоскостях и подробно описанные Сато Цугитака и Като Хироши.

Эти исследователи в своих трудах отмечали, что исламская мысль диалогична по своей сути и именно на пути возрождения такой диалогичности следует строить отношения между двумя культурами, пусть и отстоящими далеко друг от друга в пространственном отношении, но близкими по накалу духовности и сути религиозно-интеллектуальных усилий. Они способствовали привлечению интереса к историческим исследованиям и сформировали доброжелательное отношение японского общества к ценностям мусульманской религии.

Вышеперечисленные исследователи заложили доброкачественную основу для развития японского исламоведения. Эти исследования начали особенно бурно развиваться в шестидесятых годах прошлого века. В это время исследования культурного «другого» и попытки достичь взаимопонимания «своего» и «другого» были особенно важными и интересными для молодых исследователей. О том, сколько написано было об исламе и мусульманских странах в то время, можно судить по изданной в 1993 г. под эгидой ЮНЕСКО Bibliography of Islamic and Middle Eastern Studies in Japan, 1968–1988 (Библиографический справочник исламских и ближневосточных исследований в Японии).

Но вернемся к интитуализации японской науки в области исламоведения. Дальнейшее развитие ее происходит в 50-е гг. В 1955 г. образовался Институт Ближнего Востока. Его деятельность была направлена на изучение древней истории Ближнего Востока. В 1962 г. вышел самый респектабельный и наиболее известный ежегодный журнал Oriento, который выходил на японском языке. Поскольку этого было недостаточно, чтобы утвердиться в мировой науке, к нему в 1962 г. добавился журнал с тем же названием, но на западноевропейских языках. Таким образом, японские исследователи смогли быть представлены научному миру более широко.

С расширением интереса к региону и научной проблематике, связанной с арабо-мусульманским миром, в 1963 года образуется Исламоведческая ассоциация Японии. Ее цель — развивать исламские исследования на примере изучения мусульманских стран Африки, Средней Азии (Центральной Азии), Китая, Пакистана, Юго-Восточной Азии. Эта организация издавала один раз в два года специальный бюллетень Исураму Секай («Мир Ислама»). Это издание выходило на японском языке и представляло широкой публике переводы трудов современных арабских исследователей. Эта же ассоциация была инициатором создания Словаря ислама. Эта инициатива имела коммерческий успех. Было продано 30.000 экземпляров многотомного словаря. Затем группа создателей этого словаря повторила свой успех, издав Новый словарь ислама, исправленный и дополненный.

В 1964 г. в Токио образовался Институт языка и культуры стран Азии и Африки при Токийском университете международных отношений. Данная организация предлагала исследователям из разных стран финансовую поддержку, библиотечные фонды, иную помощь. Она также брала на себя заботу о том, чтобы кооперировать усилия этих исследователей с японскими исследователями. Сотрудники этого учреждения занимаются организацией полевой работы в разных странах.

Пятая фаза связана с уже упоминавшимся нами энергетическим кризисом в Японии и длится непосредственно до его начала в 1973 г. В преодоление кризиса включились и вышеуказанные организации. К ним добавились и вновь учрежденные. Так, в 1974 г. начинает свою деятельность Институт ближневосточной экономики. Он также имеет собственное научное печатное издание. Один из его центров располагался сначала в Кувейте, а теперь находится в столице Египта. В 1985 г. был образован Международный университет Японии в префектуре Ногата. В этом университете лекции проводятся на английском языке, а набор студентов осуществляется из таких азиатских стран как Китай, Филиппины, Индонезия, Малайзия, Индия и Пакистан.

В то же время Институт языка и культуры стран Азии и Африки издает свой Journal of Asian and African Studies на английском и японском языках, а с 1976 г. он начал свою издательскую деятельность в рамках проекта Studiae Culturae Islamicae.

Можно выделить и шестую фазу взаимодействия культур, направленную на установление Японии самостоятельного диалога с арабо-мусульманским миром и связанную также с процессами глобализации в мире. Эту фазу можно датировать 1991 г. Ее особенностью является то, что исследования теперь проводятся не столько институтами, сколько коллективами исследователей, объединенных в различные проекты. Источником финансирования могут быть как государственные организации, так и учреждения, принадлежащие частному сектору. Конечно, получение государственного финансирования считается более престижным.

Ведущий сотрудник Института языка и культуры стран Азии и Африки Итагаки Юцо, на которого мы не раз ссылались в данной статье, уже десять лет занимается исследованием динамического развития мусульманских стран в современную эпоху. Со времен Второй мировой войны это, кажется, первый проект такого международного масштаба и уровня. В 1988 году профессор Ю. Итагаки «запустил» еще один проект, который исследует проблемы урбанизации в арабо-мусульманских странах. Этот проект финансировался напрямую государством, а именно через Министерство образования, науки, спорта и культуры Японии. Он объединил более 130 японских исследователей исламского мира, работающих в разных направлениях. В конце 80-х гг. прошлого века было проведено несколько конференций по этой проблематике. Обсуждение мусульманского урбанизма завершилось изданием книги Urbanis in Islam («Урбанизм в исламе»), изданной в Токио в 1989 и переизданной в 1994 г. Отметим, что профессор Итагаки является председателем Научного совета Японии в области гуманитарных наук.

Успех этого проекта вдохновил исследователей на новый междисциплинарный проект, название которого можно перевести как Исламские региональные исследования или Исламская регионалистика. Он начал свое существование с апреля 1997 г. Руководителем проекта является известный специалист по мусульманской регионалистике Сато Цугитака. Этот проект включает в себя и неисламские страны, но где мусульманское население является заметной частью общества. Это и Европа, и Россия, и США, и Китай, и теперь уже Япония, благодаря тому факту, что сотрудничество Японии со странами исламского мира все больше углубляется. Ожидается, что результатом кооперации исследований ученых разных стран станет монография на английском и японском языках. В проекте выделяются следующие аспекты и задачи: исследовать возможность новых подходов к регионалистике ислама путем сбора первичных данных, включая полевые, которые имеют отношение к современному уровню развития исламской цивилизации, поддержать создание исследовательских электронных баз данных об исламских обществах, особенно приветствуются источники и базы на арабском, урду, фарси, на малайском языке, поддержать и помочь в становлении нового поколения исследователей ислама в Японии.

Сейчас в Японии действует не менее двадцати шести научных центров и научных библиотек, основным занятием которых является накопление материала и изучение арабо-мусульманского мира, мирового ислама, мусульманских общин во всем мире. Наиболее известными из них, кроме вышеперечисленных, являются: Университет Хоккайдо (отделение истории Востока), Университет в Киото (отделение Западно-азиатской истории, Центр афро-азиатской регионалистики), Университет в Кейо (отделение истории Азии), Институт развивающихся стран, Университет Кансай, Институт Востока и Запада, Японский центр региональных исследований, расположенный в знаменитом Национальном музее этнологии в Осаке, Центр по изучению культур Ближнего Востока, Восточная библиотека, Офис проектов региональных исследований (также находится на территории Университета Токио). Одновременно с этими центрами развивается уже достаточно заметное в японском обществе религиозное движение японских мусульман, которому следует посвятить отдельное академическое исследование.

Примечания

Itagaki Y. Islamic Studies in Japan and Japan’s Specific Relationship with the Middle East. // Annals of Japan Association for Middle East Studies, No.17 Special Issue: Middle Eastern and Islamic Studies in Japan. Tokyo, 2002. C. 3–16.

Sato T. Islamic and Middle Eastern Studies in Japan since 1945. Islamic Studies in Japan and Japan’s Specific Relationship with the Middle East. // Annals of Japan Association for Middle East Studies, No.17 Special Issue: Middle Eastern and Islamic Studies in Japan. Tokyo, 2002. C. 17–32.

Miura T. The Past and Present of Islamic and Middle Eastern Studies in Japan: Using the Bibliography of Islamic and Middle Eastern Studies in Japan 1968-1988. // Annals of Japan Association for Middle East Studies, No.17 Special Issue: Middle Eastern and Islamic Studies in Japan. Tokyo, 2002. C. 45–61.

Morimoto A-B. Islam in Japan: its Past, Present and Future. Tokyo, 1980.



Контактная информация

Об издательстве

Условия копирования

Информационные партнеры

www.dumrf.ru | Мусульмане России Ислам в Российской Федерации islamsng.com www.miu.su | Московский исламский институт
При использовании материалов ссылка на сайт www.idmedina.ru обязательна
© 2024 Издательский дом «Медина»
закрыть

Уважаемые читатели!

В связи с плановыми техническими работами наш сайт будет недоступен с 16:00 20 мая до 16:00 21 мая. Приносим свои извинения за временные неудобства.