Издательский дом «Медина»
Поиск rss Написать нам
Главная » Исламоведение, политология, международные отношения
ДИАЛОГ И ПАРТНЕРСТВО ЦИВИЛИЗАЦИЙ: МЕЖКОНФЕССИОНАЛЬНОЕ И КРОССКУЛЬТУРНОЕ ИЗМЕРЕНИЯ
30.10.2011

Владимир Бобровников
Уроки религиозного возрождения в постсоветском пространстве
(на примере Северного Кавказа)

Последнее десятилетие ХХ века и начало нового тысячелетия прошли для бывших советских мусульман под знаком бурного исламского подъема. Как по мановению волшебной палочки, целые регионы бывшего советского Востока из советских (и светских) превратились в исламские. Резко изменился внешний облик городов и селений, течение частной и общественной жизни. Ислам стал основой социализации детей и подростков. Открылись исламские школы и вузы. Появились исламские партии разных направлений, исламская периодика и даже исламский Рунет. Из подполья вышли суфийские шейхи: в частности, на Восточном Кавказе опять открыто действуют братства Накшбандия, Шазилия и Кадирия. Ислам стал ходким политическим козырем, и каждый политик спешит уверить мусульман в том, как он его любит и защищает. Характерно в этом отношении высказывание дагестанского президента Муху Алиева: «Без религии нет нашей истории, и мы будем помогать нашим традиционным религиозным течениям... и укрепим в этих целях позиции Духовного управления мусульман...». В эпицентре движения оказался Дагестан. Реисламизация приняла тут более резкие, порой гротескные формы.

С начала религиозного подъема, или «исламского возрождения», как его любят называть у нас, скоро будет двадцать лет. Толчком к нему послужила Перестройка. Накануне «славного юбилея» можно подвести некоторые итоги. Тем более что после богатой потрясениями послеперестроечной поры жизнь как в России, так и на Кавказе, похоже, входит в более спокойную колею. Время обдумать уроки, которые можно извлечь из исламского бума на Северном Кавказе. Как этнограф я хочу сделать это, обратившись к своим материалам, собранным в Дагестане с осени 1992 по зиму прошлого 2006 г. Мне довелось быть свидетелем как начала исламского бума, так и спада ажиотажа вокруг ислама где-то с середины 2000-х годов. Еще раз вернувшись к проблеме постсоветских форм ислама, о которой мне не раз приходилось писать, в том числе и на страницах «Центральной Азии и Кавказа», я ставлю своей целю прояснить несколько еще не вполне ясных вопросов о природе и последствиях исламского бума. Чем было вызвано «исламское возрождение»? Как оно соотносится с советским прошлым? Что исламский подъем дал верующим? Что в итоге возродилось, и возродилось ли? Наконец, есть ли связь между возвращением ислама и ростом конфликтов и нестабильности в регионе?

Ислам и политика

Возвращение ислама в общественную жизнь сопровождалось бурной политизацией общества. Падение однопартийной советской системы привело к появлению в Дагестане целого ряда исламских партий и движений. Их объединяли общие глобальные цели: восстановление религиозных свобод мусульман, возврат от государственного атеизма к исламу, объединение мусульман страны на основе шариата, а в перспективе и возрождение высокой дореволюционной исламской культуры. Дагестанцы участвовали в создании одного из первых исламских движений в СССР, Исламской партии возрождения (ИПВ, Нахда). Ее сформировали в июне 1990 г. в Астрахани. Председателем (амиром) ИПВ был избран врач из дагестанского селения Кудали Ахмад-кади Ахтаев. В Совет алимов партии вошли дагестанцы Магомед-Расул Магомаев, позднее ставший муфтием Конфедерации народов Кавказа, братья Абас Кебедов и Багаутдин Магомедов из Первомайского. Большинство из них впоследствии возглавили течение религиозных диссидентов-ваххабитов. Еще в 1989 г. дагестанец Хасбулат Хасбулатов из с. Губден организовал движение Джамаат-уль-муслими. В октябре 1990 г. в Махачкале возникла Исламско-демократическая партия Дагестана. Среди ее учредителей были будущий муфтий Сеидахмед Дарбишгаджиев, врач Абдурашид Саидов и этнолог Суракат Асиятилов.

К середине 90-х годов число зарегистрированных в республике партий достигло внушительной цифры (187). Среди них о приверженности «исламским ценностям» заявляли три религиозных организации, большинство из 13 национальных движений, включая Аварский народный фронт им. Имама Шамиля, и несколько фондов, в том числе Фонд Имама Шамиля. Имя этого героя мусульманского сопротивления российскому завоеванию Кавказа XIX в. стало знаковым. В роли символа «исламского возрождения» Шамиль вполне заменил Ленина времен «застоя». Портреты и статуи Шамиля украшают кабинеты представителей власти, городские площади и открывшиеся мечети. Его именем названы центральнее улицы (включая бывший проспект Калинина в столице республики Махачкале). Фонд Шамиля учредил шамилевские медали и премии. Осенью 1997 г. по всему Дагестану с большой помпой отпраздновали 200-летие со дня рождения имама.

В середине 90-х годов в Дагестане начался спад политической активности. Постсоветские исламские движения оказались поразительно недолговечны. Все они, включая и знаменитую ИПВ, еще раньше распавшуюся на не связанные друг с другом республиканские отделения, как-то незаметно прекратили существование. Руководители этих организаций просто не перерегистрировали их, когда подошли сроки очередной регистрации (1994 г.). Возникшие в эти годы новые исламские организации позиционировали себя как культурно-просветительские. Такой характер носили общероссийское движение «Нур» (1995 г.) и созданное в 1996 г. А.-к. Ахтаевым «аль-Исламия», миссионерский центр «Кавказ» в Махачкале, объединение женщин-мусульманок «Муслимат». Возникший в сентябре 1995 г. Союз мусульман России провозгласил своей задачей борьбу против «национального и религиозного экстремизма... с учетом особенностей, традиций, культурного наследия и основных положений ислама». Его главой стал дагестанец Надиршах Хачилаев.

Прошло еще более десяти лет. Давно отшумели страсти вокруг фантастических планов провозглашения Кавказа конфедерацией исламских республик, перестройки общественного строя и законодательства Дагестана на основе шариата. Не только первые исламские партии, но и культурно-политические движения 90-х годов исчезли и основательно забыты. В Дагестане сегодня не осталось серьезной исламской оппозиции правительству. Пытавшиеся играть на исламе политики, вроде братьев Хачилаевых, перебиты. А.-к. Ахтаев скоропостижно скончался в 1998 г., лидер радикального крыла ваххабитов Б. Магомедов, о котором еще пойдет речь ниже, был вынужден эмигрировать из России на арабский Ближний Восток. Его брат А. Кебедов долгие годы провел в Каире, а затем вернулся на родину, но отошел от политики. Совершенно забыты громкие прежде имена Х. Хасбулатова и М.-Р. Мугумаева. Издававшиеся ими газеты и брошюры стали библиографической редкостью. Вместе с тем коммунистическая номенклатура, скорое падение которой столько раз предвещали оппозиционные издания, все еще управляет Дагестаном. Она быстро забыла коммунистические идеалы, легко смирившись с мыслью об опоре на ислам как на «дагестанскую традицию».

Все это наводит на некоторые размышления. Надежды на ислам как средство политического освобождения и национального самоопределения советских мусульман в Дагестане провалились. Значение политической составляющей исламского подъема вообще сильно преувеличено политологами. После перестроечной эйфории и кровавых столкновений 90-х годов политика, похоже, сильно надоела обывателям (в том числе и мусульманам), о чем говорят хотя бы пустующие урны на каждых выборах. Вместе с тем не стоит возлагать особых надежд на «миротворческие традиции» шариата, к возрождению которого политиков не раз призывали некоторые журналисты и этнологи. К чему привела попытка введения законов шариата простым росчерком пера, можно судить на судьбе масхадовской Чечни. От хаоса Дагестан сегодня может удержать пусть криминальная, но крепкая и готовая идти на компромиссы местная власть.

Ислам в цифрах

Более стабильным, чем политика, показателем исламского подъема остается беспрецедентный рост религиозных исламских институтов. Численность общин-джамаатов и мечетей при них выросла за минувшие лет восемнадцать в сотни раз. Если в 1985 г. Совет по делам религий отметил на Северном Кавказе 47 зарегистрированных пятничных мечетей (джума), из них 27 в Дагестане, то уже в 1990 г. их число подскочило до 431. На 25 ноября 2003 г. количество мечетей в Дагестане достигло 1679, включая 1091 джума. В других республиках и областях региона цифры роста остаются на порядок ниже. В 1997 г. в Карачаево-Черкесии действовала 91 мечеть, в 2002 г. в Кабардино-Балкарии – 132, в 2003 г. в Адыгее и Краснодаре – всего 26. К 1998 г. открылась крупнейшая на Северном Кавказе мечеть, построенная в Махачкале турками. Она вмещает 7,5 тыс. чел. В селениях Дагестана открылись тысячи частных молельных домов (курма/кулла).

На первый взгляд кажется, что вернувшийся ислам начисто смел все построенное за 70 лет. Цифры более чем красноречивы. Советская власть 20–30 лет билась, заменяя мечетные коранические классы (араб. мектеб) при мечетях и «колледжи»-медресе светской общеобразовательной школой на русском и национальных языках. Первые плоды культурная революция дала только к 60-м годам. Но и в 1959–1960 гг. в республике было всего 199 средних школ, 27 спецшкол и техникумов и всего 4 вуза (все в столице Махачкале). Успехи мусульманской школы за первые 10–15 лет исламской «культурной революции» более впечатляющи. С 1987 по 1996 г. тут появилось 670 мектебов (советских начальных школ к 1927 г. было всего 398), 25 медресе и 13 исламских вузов с филиалами в сельской местности. Чуть ли не в каждом городе и селении работали курсы по изучению арабского и основ ислама, сопоставимые с советским «ликбезом». Исламским образованием сегодня охвачено до 14000 чел. Еще 33 тысячи вовлечены в систему неформального суфийского обучения. Исламские учебные заведения есть в 40 из 42 сельских районов, 9 из 10 городов Дагестана.

В современной мусульманской школе поражает частный характер финансирования. Если в советское время на развитие народного образования тратились огромные суммы, выделяемые Дагестану Москвой (только в 1929/1930 учебном году 7581400 руб. или 34,4% бюджета республики), то подъем мусульманской школы произошел за счет частных пожертвований (араб. садака) местных бизнесменов, «новых дагестанцев», например, начальника махачкалинского порта Мухаммада Хархарова или мэра города Саида Амирова, а также аренды, малого бизнеса. Прежде исламское образование существовало за счет вакфов, частных имуществ, переданных на благотворительные и религиозные нужды мусульман. В 1927 г. они были национализированы, переданы крестьянским кооперативам и вскоре поголовно разграблены. В 90-е годы отдельные вакфы de facto были восстановлены. Однако получаемых с них средств не хватает для поддержки мусульманской школы.

Выпускники медресе и исламских вузов получают сегодня три основные «профессии»: чтецов Корана (араб. кари’), имамов мечетей и, наконец, ученых-улемов широкого профиля. При отсутствии церкви и духовенства в исламе положение мусульманской духовной элиты традиционно нестабильно и полностью зависит от выбора джамаата, подготовки кандидата и его знания местной религиозной традиции. Улемов везде и всегда немного. Точной статистики их нет. В начале советской эпохи к ним относились до 10% дагестанцев. Такую цифру дает первая советская перепись 1926 г. Сегодня их на порядок меньше, чуть более 2,5 тысячи (менее 0,1%). В круг этих лиц входят имамы и муэдзины мечетей, судьи-кади, преподаватели мектебов и медресе, шейхи-наставники суфийских братств и другие образованные мусульмане.

Этого явно недостаточно для быстро растущего населения Дагестана, достигшего в 2006 г. 2641 тыс. чел. Число это еще уменьшится, если делать скидку на пестроту этноконфессионального состава республики. Мусульмане Дагестана распадаются на ряд течений, с ХХ в. этнически окрашенных. Большинство из них – сунниты. Из религиозно-правовых школ (араб. мазхаб) суннитского ислама дагестанцы (и соседние чеченцы с ингушами) традиционно следуют шафиитской. Ногайцы Северного Дагестана, как и прочие российские мусульмане, – ханафиты. На юге республики есть шииты-имамиты (4,3%), в основном азербайджанцы. В постсоветское время здесь было восстановлено 20 шиитских общин. Кроме Дербента, шиитские мечети имеются в Махачкале и Кизляре. Шиитское образование в Дагестане восстановить пока не удалось. Получать образование в медресе и вузах Ирана дагестанским шиитам мешает языковой барьер.

Не многим лучше обстоит дело с подготовкой кадров мусульманской духовной элиты суннитов. Сегодня всему региону резко не хватает образованных имамов и служителей мечети, учителей и судей-кади. По верному замечанию крупнейшего на современном Кавказе исламоведа А.Р.Шихсаидова, исламские вузы начала XXI в. – лишь тень знаменитых медресе XVIII в., благодаря которым Дагестан был прозван «морем наук» (араб. бахр ал-‘улум). Не может выправить положения и посылка дагестанской молодежи в исламские центры Сирии, Египта, Саудовской Аравии, Туниса, где ныне учатся чуть более 1500 чел. Большинство из дагестанских студентов за границей давно бросило учебу, перейдя в русскоязычный туристический бизнес. Уровень подготовки вернувшихся на родину тоже, как правило, невысок.

Все это наводит на грустный вывод о том, что исламское духовное возрождение не состоялось. Это признают как исламоведы, так политики и даже сами дагестанские улемы. Покойный министр по делам национальной политики, информации и внешних сношений Дагестана М.М. Гусаев с горечью отмечал, что «возрожденческие процессы в исламе не дают заметного прогресса в нравственной, духовной жизни мусульман, в силу чего ислам не стал... стабилизирующим фактором в республике» (1998 г.). Еще более резкую критику современной мусульманской школы дал Ильяса-хаджи Ильясов, влиятельный ученый-алим и накшбандийский шейх, получивший хорошее исламское образование еще в позднее советское время в медресе Мир-и Араб в Бухаре и знаменитом каирском университете аль-Азхар. Он считает, что «духовных учебных заведений в Дагестане... в десятки раз больше, чем нужно республике... Ни один из наших бесчисленных исламских институтов не аттестован и не аккредитован... Среди ректоров исламских институтов и университетов нет ни одного, имеющего высшее (или хотя бы среднее светское профессиональное образование».

Почему исламская культура региона остается в глубоком упадке? Что мешает переходу количества в качество? Похоже, корни проблемы лежат в советской ломке дореволюционного мусульманского общества и реформах. С одной стороны, к 1941 г. все мечети и школы при них на советском Кавказе были закрыты. Костяк мусульманской духовной элиты погиб в сталинских тюрьмах и лагерях. В 50–80-е годы нужды советских мусульман в «служителях культа» худо-бедно удовлетворяли медресе Мир-и Араб в Бухаре и Исламский институт в Ташкенте. Кроме этих двух школ, попасть куда большинству было невозможно, в регионе работали нелегальные частные коранические кружки, но уровень их был низок. С другой стороны, урбанизация и секуляризация второй половины ХХ в. снизили потребность общества в исламском образовании. Русский вытеснил арабский и тюркский в роли языка культуры, права и политики. Если крупнейшие дагестанские улемы прошлого века, такие как репрессированные советской властью Наджмутдин Гоцинский (ум. 1925), Абусупьян Акаев (ум. 1931), Гасан Кахибский (ум. 1937), едва знали русский, то сегодня исламская пресса, фетвы и суфийские тракты выходят только по-русски и на национальных языках. Сегодня влиятельный шейх Саид-афанди из Чиркея говорит о падении значения арабского языка в Дагестане.

Влияние советского прошлого на мусульман Дагестана, да и в целом Северного Кавказа сильнее, чем кажется с первого взгляда. Оно особенно заметно уже по исламским вузам, которых до советской власти не существовало. Их названия, программы и методы преподавания списаны со светских вузов России. Здесь можно найти странную смесь из традиционных дисциплин медресе (например, экзегетики – тафсира, 432 часа в год) с физкультурой (360 часов), информатикой, историей Отечества, основами международных отношений (по 72 часа) и даже астрофизикой (72 часа), которую изучают в Северокавказском исламском университете им. Шейха Мухаммада-Арипа в Махачкале. Результатом такого эклектического соединения неизбежно становится низкий уровень подготовки выпускников исламских вузов, многие из которых в поисках работы вынуждены получать второе светское образованиеВ постсоветское время к упадку культуры добавились экономическая разруха, безработица и последствия двух войн в Чечне. На фоне нерешенных социальных проблем, как потемкинские деревни, растут новые мечети. Чтобы поднять свой престиж, бизнесмены и политики вкладывают деньги в их строительство, вместе с тем продолжая наживаться на производстве запрещенных исламом спиртных напитков, торговле наркотиками и банковских махинациях. Сегодня внешний блеск для мусульманских спонсоров важнее, чем реальная помощь нуждающимся. Поэтому строительный бум не привел к ощутимым результатам. Многие медресе и мечети пустуют. Количество школ при мечетях в последние годы сокращается. Число мектебов упало с 1996 по 2006 г. почти в семь раз, с 670 до 94. В прошлом году закрылись 38 медресе, 184 мектеба, 19 филиалов исламских вузов, количество учащихся в них упало на 7750 человек. Темпы строительства новых мечетей также сократились. К 31 декабря 2006 г. их число составило 1910. За последние четыре года построено всего 16 новых джума-мечетей.

Имперское наследие в «традиционном исламе»

Общий ход исламского подъема в Дагестане во многом определили перипетии преобразований постсоветской российской государственности. Распад Советского Союза, завершившийся к зиме 1992 г., вызвал ответный распад центральных органов управления и контроля над советскими мусульманами. В том же 1991 г. в Москве прекратил существование общесоюзный Совет по делам религий в Москве, ведавший регистрацией мечетей, мулл, исполнением советского законодательства о культах. Созданные в 1943–1944 гг. четыре региональных муфтията распались по новым государственным границам, разделившим бывшие советские союзные республики и автономии. Первым было уничтожено Духовное управление мусульман Северного Кавказа (ДУМСК), располагавшееся с 1975 г. в Махачкале, по адресу: ул. Алиева, дом 2, где ныне находится его правопреемник Духовное управление мусульман Дагестана (ДУМД). 13 мая 1989 г. группа мусульманских активистов захватила здание ДУМСК и низложила последнего муфтия Махмуда-хаджи Геккиева (1978–1989 гг.). После этого где-то до середины 90-х годов ислам в Дагестане и целом в России ненадолго вышел из-под государственного контроля.

Предыстория дагестанского муфтията заслуживает отдельного рассказа. Он сложился на осколках ДУМСК к январю 1990 г. Как видно из высказывания президента республики, с которой я начал эту статью, сегодня на Духовное управление мусульман привыкли смотреть как на исконную «исламскую традицию». Нет ничего ошибочнее. Не нужно путать муфтиев – высших авторитетов в области шариата, ведущих происхождение от Арабского халифата, и муфтияты, созданные для контроля за мусульманами в Российской империи XVIII–XIX вв., с Екатерины II до Александра II, и воссозданные Сталиным в конце Второй мировой войны. В принципе ничего собственно исламского в муфтиятах нет, ведь в исламе нет ни церкви, ни духовенства. Еще в XIX в. законность их учреждения вызывала споры среди исламских богословов. Суть дела довольно четко изложил эксперт дореволюционного российского МВД по исламу С.Г. Рыбаков. «Со второй половины XVIII столетия, – писал он, – правительство считало необходимым регламентировать духовный быт» мусульман... Результатом изложенного взгляда на управление мусульманами было создание так называемого мусульманского духовенства и мусульманских духовных управлений, никогда не существовавших в исламе...».

В царской России муфтияты были государственными учреждениями, а муфтии находились на казенном содержании. В послевоенном Советском Союзе их стали выдавать за общественные организации. На самом же деле, хотя муфтии и другие представители воссозданного властями мусульманского духовенства и были переведены на содержание мусульманских общин, муфтияты представляли собой скорее советское учреждение, изобретенную государством исламскую традицию. Наряду с обслуживанием религиозных нужд части признанных в СССР мечетных общин ДУМСК и другие муфтияты стояли на страже интересов советского государства. Выполняя роль духовного суда, ДУМСК собирало милостыню-закат и выпускало фетвы-разъяснения по вопросам шариата, а также регистрировало мечети и их имамов, помогало государству бороться с нелегальными кораническими кружками (худжра) и суфийскими общинами («мюридизмом»), участвовало в борьбе СССР против капиталистического лагеря. Курируя вопросы исламской культуры, ДУМСК не имело своей сети исламского образования. Последнее было сосредоточено на территории среднеазиатского муфтията (САДУМ), ведавшего медресе Мир-и Араб в Бухаре и Исламским институтом в Ташкенте.

Потеряв поддержку союзного центра, ДУМСК развалился сначала на республиканские отделения. Так возникло ДУМД, унаследовавшее общую структуру и имущество своего предшественника, в котором Дагестан всегда занимал ключевые позиции. Бесценный архив ДУМСК был уничтожен в ходе борьбы за власть в новом муфтияте в начале 90-х годов. На уровне республик распад муфтиятов не прекратился. ДУМД признали в основном аварские джамааты Северного и Центрального Дагестана. В противовес «аварскому муфтияту», как стали называть его тогда, в 1992–1993 гг. были созданы мононациональные Кумыкское духовное управление мусульман в Махачкале и Духовное возрождение лакского народа в Буйнакске. В г. Избербаш образовался независимый даргинский Казият. На съезде мусульман Южного Дагестана в том же 1993 г. был сформирован отдельный (лезгинский) внутридагестанский муфтият с центром в г. Дагестанские Огни. Аналогичные процессы распада шли тогда среди мусульманских общин других северокавказских республик и краев. Последним муфтиятом уже районного уровня стало Духовное управление мусульман Ногайского района Республики Дагестан, образованное в 1999 г. в райцентре с. Терекли-Мектеб.

Со второй половины 90-х годов пошел обратный процесс собирания джамаатов под властью республиканских муфтиятов. Наиболее сильным из них оказался «аварский» ДУМД. К 1994 г. он разбил национальную оппозицию и монополизировал организацию хаджа. Дагестанские власти поддерживали ДУМД, контролируя его через Комитет по делам религий (КДР) во главе с А.М.Магомедовым, который недолго исполнял в начале 90-х годов обязанности муфтия ДУМСК. Конкурирующие с ним мононациональные ДУМ не прошли государственной регистрации. Последние годы они никак не проявляют себя. В 2006 г. ДУМД избавилось от контроля КДР. Комитет был расформирован и преобразован в одно из многочисленных управлений в правительстве республики: Средства и возможности ДУМД стали намного шире его предшественника. Освободившись от жесткого государственного контроля, муфтият создал ряд исламских вузов республики, в частности, Исламский университет имени Сайпулы-кади в Буйнакске, ректор которого – председатель Совета алимов ДУМД Арслан-Али Гамзатов. У ДУМД есть свои газеты (выходящие на русском и нескольких дагестанских языках «ас-Салам» и «Нур-ул-ислам») и регулярно обновляющиеся сайты (www.islam.ru; sufism.chat.ru), телепрограмма «Мир Вашему дому», дважды в неделю выходящая в эфир.

По своему уставу и букве закона ДУМД является общественным объединением, никак не связанным с властями. Вместе с тем оно широко использует государственные каналы для распространения своего влияния на местах. В целом ряде районов на севере и в центре республики, например в Унцукуле, районные администрации лоббируют интересы муфтията, субсидируя проводимые им мероприятия и даже выплачивая пособия ставленникам ДУМД из числа сельских имамов. Со своей стороны российское государство, укрепляющее властную вертикаль в республиках, перешло к поддержке «традиционного ислама», что было законодательно закреплено в новом федеральном законе о свободе совести и религиозных объединений, принятом в сентябре 1997 г., а затем подтверждено в его дагестанской версии декабря того же года. Ислам впервые получил статус признанной, самой «традиционной» после православия конфессии. Закон защищает интересы «традиционного ислама» против зарубежных миссий и иных «нетрадиционных» конфессий, чьи права после 1997 г. были существенно ограничены. Им запрещено открывать школы, издавать и распространять религиозную литературу, иметь иностранные представительства. Вернувшись к советской практике регистрации религиозных организаций, законодательство пытается поставить ислам под государственный контроль.

Метаморфозы ваххабитской оппозиции

Несмотря на все усилия постсоветского государства и признанной им традиционалистской мусульманской элиты, в Дагестане не удалось воссоздать ничего подобного общерегиональной структуре ДУМСК. Большинство мусульманских общин не признали власти муфтията. Даже в столице республики Махачкале 4/5 из 74 действующих мечетей никак не связаны с ДУМД. В масштабах республики муфтияту подчиняется не более 15% мечетных общин. Отсутствие широкой поддержки среди простых мусульман объясняет тот факт, почему так много выпускников исламских вузов, контролируемых муфтиятом, не могут найти себе работу по специальности в джамаатах Дагестана. Положение обостряется острым соперничеством, расколовшим вышедшие из подполья суфийские общины (вирды). В современном Дагестане действуют 19 суфийских шейхов. Кроме того, есть общины, группирующиеся вокруг святых мест (зияратов) известных суфийских наставников XIX–XX вв. Вирды принадлежат к трем братствам, проникшим на Восточный Кавказ в период его российского завоевания. Это Накшбандия-Халидия, Шазилия и Кадирия. Последнее более распространено в Чечне и Ингушетии. Не следует думать, что братства имеют этническую окраску. Дагестанские вирды объединяют представителей разных народов, аварцев, кумыков, табасаранцев, даргинцев и даже перешедших в ислам русских.

Братство Накшбандия еще в XIX в. раскололось на две ветви, из которых одна (Халидия-Махмудия) слилась с Шазилией. Журналисты, а за ними и некоторые ученые нередко преувеличивают значение суфизма в постсоветском обществе. На самом деле влияние большинства суфийских шейхов ограничивается пределами их небольших общин. По своим обязанностям они приближаются к мулле. Недаром многие авторитетные шейхи, например накшбандийцы Ильяс-хаджи Ильясов или Мухаммад-Мухтар Бабатов руководят квартальными джамаатами на окраинах Махачкалы. Вместе с тем целый ряд медресе и 17 из 19 действующих исламских вузов республики находится по влиянием учения Накшбандия-Шазилия. Этика суфизма введена здесь в учебную программу. Наиболее влиятельных суфиев в Дагестане сегодня двое. Это Саид-афанди Чиркейский на севере и Серажутдин Хурикский в Табасаране (Южный Дагестан). Последний недавно помог властям разрешить конфликт вокруг дербентской джума-мечети. Последователи-мюриды Саида-афанди с 1992 г. контролируют муфтият в Махачкале. Преемник Саида-афанди по линии Шазилия Арслан-Али Гамзатов руководит Университетом им. Сайпулы-кади в Буйнакске. Нетерпимость последователей Саида-афанди, не признающих большинство других шейхов, делает отношения в среде современной мусульманской элиты крайне тяжелыми.

Однако главным врагом духовной и светской власти стали диссиденты-ваххабиты. Такую кличку движению дали его противники из ДУМД, полагающие, что те впадают в «ересь» Мухаммада ибн Абд аль-Ваххаба, реформатора из Аравии XVIII в. Ваххабиты противопоставляли себя кавказским мусульманам как по убеждениям, так и в одежде (по крайней мере до начала гонений конца 90-х годов). Сами себя они называют «братьями» (араб. ихван) общиной истинных мусульман, следующих заветам «праведных предков» (араб. ас-салаф ас-салихун) времен пророка Мухаммада, откуда происходит еще одно название движения – салафиты. Мужчины носят укороченные брюки и отпускают бороды, сбривая усы. Женщины надевают платок (химар или хиджаб), а порой закрывают лицо, что прежде не встречалось среди горянок. Ваххабиты стремятся очистить ислам от недозволенных новшеств (араб. бида‘), к которым относят почитание суфиев, святых и ряд местных обычаев, например поминки и чрезмерные ритуальные расходы на свадьбы и похороны. В отличие от традиционалистов ваххабиты ищут «чистый ислам» вне мазхабов. По их мнению, из-за контактов с неверными мусульмане-традиционалисты давно потеряли всякую связь с настоящим исламом, впав в многобожие (ширк) и идолопоклонство.

Ваххабиты – одно из самых загадочных течений в современном исламе. Оценки их смутны, а настроение многих публикаций близко к панике. Ваххабизм не раз называли «долларовым исламом», утверждая, что за каждого новообращенного арабские миссионеры платили ваххабитским имамам (амирам) тысячи долларов. Тем самым намекают на иностранное происхождение движения, якобы занесенного на Кавказ исламистами из арабских стран. Факты не подтверждают этих слухов. На самом деле движение родилось в Дагестане в 90-е годы. Позднее оно действительно получали деньги и гуманитарную помощь от зарубежных фондов «Тайба», «аль-Харамайн», «аль-Игаса аль-исламия» и др. Однако еще большие средства проходили через руки ДУМД и других официально признанных кавказских муфтиятов. Не только ваххабиты, но и традиционалисты часто ездили в возродившийся с 1990 г. массовый хадж (в прошлом, 2006 году его квота для Дагестана составила 13200 мест). Еще в 70-е годы идеологи движения А.-к. Ахтаев, Б. Магомедов и его сводный брат А. Кебедов вместе с будущими врагами-суфиями создавали нелегальные кружки-худжра, где учили молодежь арабскому языку и основам ислама. Пути их разошлись в борьбе за власть над Духовным управлением мусульман Дагестана (ДУМД), захваченным в 1992 г. сторонниками шейха Саида Чиркейского. К декабрю 1997 г. традиционалисты вынудили Багаутдина бежать в Урус-Мартан в Чечню. Вскоре, как уже говорилось, умер А. Ахтаев.

Все это способствовало стремительной радикализации движения. К этому времени ваххабиты втянулись в вооруженное противостояние Чечни и России. С мирной проповеди «чистого ислама» они переключились на вооруженную борьбу в защиту веры (араб. джихад), рассматривая весь Кавказ как «область войны» за нее (араб. дар ал-ислам). Этой цели служила созданная Багаутдином партия Джамаат Дагестана. К движению примкнули ветераны афганской и чеченских кампаний, в том числе саудовец Самир ибн Салих ас-Сувейли, более известный под псевдонимом аль-Хаттаб (1969–2002), чеченский террорист Шамиль Басаев (1965–2006). В мае 1998 г. четыре даргинских селения Буйнакского района Дагестана объявили себя независимой от России шариатской территорией («Кадарская зона»). Летом 1999 г. отряды Басаева вторглись на север Дагестана, но были быстро разгромлены российскими войсками и дагестанскими ополченцами. Тогда же была взята приступом «Кадарская зона». По закону, принятому в сентябре 1999 г. в Дагестане, все ваххабитские мечети, школы, газеты были закрыты. Многие сторонники движения были брошены в тюрьмы. После этого поставленный вне закона и лишенный вождей ваххабизм ушел в подполье. Победа в Дагестане осталась за традиционалистами.

Несмотря на травлю сторонников движения по всему Северному Кавказу, традиционалисты, а за ними и власти России никак не могут освободиться от страхов перед рецидивами ваххабизма. Ваххабитские амиры погибли или эмигрировали. Бывший ученик Багаутдина Аюб (Ангута) Омаров покинул богатую общину ваххабитов Астрахани. И все же призрак ваххабизма не дает покоя властям. Он чудится им в волнениях «новых мусульман» и серии терактов, прокатившихся в 2004–2006 гг. по российскому Кавказу. Наиболее известны захват Басаевым в школе Беслана в сентябре 2004 г., нападение джамаата Ярмук на управление Госнаркоконтроля в Нальчике в декабре 2004 г., «охота» на милиционеров в Дагестане. Не знаю, нужно ли видеть за всем этим руку ваххабитов? Ясно другое. Не нужно приписывать ваххабитам сатанинского ореола. Они действительно представляют угрозу, но не миру, а отдельным мусульманским обществам постсоветской России. Это нигилистическое направление и новый раскол среди мусульман. Ваххабиты подняли руку на своих же единоверцев и их реликвии, например, святую могилу матери шейха Кунта-Ханджи, которую они пытались разрушить в Чечне.

Старые страхи и новые барьеры

В страхе перед ваххабитской опасностью Россия укрепляет южные рубежи. С осени 2004 г. идет строительство военного городка в Ботлихе в Дагестане, куда планируется перебросить российские войска из Грузии. Ужесточен паспортный контроль. Можно подумать, что история вернулась на два века назад, когда весь регион перерезала укрепленная Кавказская линия. Всплыли старые страхи об исламской угрозе из-за рубежа. Даже серьезные эксперты говорят об «экспорте» исламизма в Россию из арабского мира. Подобно старым воякам Кавказской войны XIX в., российские военные в Чечне с ностальгией по утраченному имперскому величию обещают не отдать ни пяди «политой русской кровью кавказской земли». В кавказских мусульманах они видят потенциальных союзников зарубежных террористов. Решительная борьба с терроризмом на Кавказе, конечно, необходима. Наряду с провалами вроде трагедии в Беслане у российских силовиков на Кавказе есть несомненные удачи. Среди последних можно отметить разгром в январе 2005 г. в Нальчике джамаата «Ярмук» с его амиром Сейфуллой (М. Атаевым). Несколько стабилизировалась в последние месяцы и обстановка в Дагестане. Вместе с тем повторные столкновения с мусульманскими радикалами, будь то в Кабардино-Балкарии или в Дагестане, заставляют задуматься.

Нейтрализовать такое движение удастся лишь при поддержке мирного мусульманского населения, как традиционалистов, так и «новых мусульман». Тут одни силовые меры не помогут. Выход из положения я вижу в отказе от имперских амбиций и поиске диалога с обеими фракциями мусульманской духовной элиты. Характерно, что в наиболее тяжелом положении стоят сегодня республики, власти которых в 90-е годы играли на противоречиях между официальным муфтиятом и оппозицией. В первую очередь это относится к Дагестану. Нападения на милиционеров в какой-то мере были ответной реакцией на насилия, чинимые стражами правопорядка над дагестанцами в годы подавления ваххабитской оппозиции. Недавние волнения в Кабардино-Балкарии, как это верно заметил российский этнолог А.А.Ярлыкапов, связаны с неумелыми действиями властей, закрывавших мечети, устраивавших облавы на молящихся и иначе грубо оскорблявших религиозные чувства оппозиции. Характерно, что в Адыгее, например, противостояния муфтията и молодых мусульман удалось избежать благодаря политике муфтия Н.-х. Емижа, привлекавшего молодежь к работе в ДУМ и создавшего при нем молодежную организацию во главе с черкесом-репатриантом из Косова Н. Абази. Признавая ислам в реалиях современного российского Кавказа, следует сохранять декларированную конституцией светскость государства и не идти на поводу ни у одной из враждующих мусульманских группировок.



Контактная информация

Об издательстве

Условия копирования

Информационные партнеры

www.dumrf.ru | Мусульмане России Ислам в Российской Федерации islamsng.com www.miu.su | Московский исламский институт
При использовании материалов ссылка на сайт www.idmedina.ru обязательна
© 2024 Издательский дом «Медина»
закрыть

Уважаемые читатели!

В связи с плановыми техническими работами наш сайт будет недоступен с 16:00 20 мая до 16:00 21 мая. Приносим свои извинения за временные неудобства.