§ 4. РОССИЙСКОЕ ВОСТОКОВЕДЕНИЕ И АРАБСКИЙ ВОСТОК

Царская Россия играла важную роль в международной политике девятнадцатого века, а русские литература и искусство занимала видное место в мировой культуре. С ростом числа арабских исследователей, получивших образование в царской России, а затем в Советском Союзе, арабы получили углубленное представление о русской культуре на трех этапах ее развития: в период царизма, в период советской власти и в настоящее время, отмеченное распадом Советского Союза и принятием Россией принципов демократии в политике и либерализма — в экономике.

Царская Россия во времена Османской империи имела стратегические виды на Арабский Левант. Желая утвердиться в Средиземноморье, или, как говорили тогда, получить выход к «теплым морям», она уделяла большое внимание такому региону, как Левант. Значение этого региона в международной политике не переставало возрастать со времени египетского похода Наполеона Бонапарта в конце восемнадцатого столетия. Весьма взрывоопасная ситуация сложилась здесь после известной декларации Бальфура о создании еврейского национального очага на Святых землях в Палестине, еще более взрывоопасная — после открытия арабской нефти, которая пошла на экспорт со второй половины двадцатого столетия.

В самом Арабском Леванте активизировалась деятельность выпускников русских учебных заведений, которые занялись переводом на арабский язык важных русских документов. Многие арабские научные центры, университеты и издательства поощряли эту работу, проливавшую свет на многие моменты истории Арабского Леванта. Появились материалы, свидетельствующие о неизменном интересе России к этому региону, о поощрении паломничества на Святые земли. Был опубликован целый ряд интереснейших воспоминаний русских дипломатов. Мукарим аль-Гумри опубликовал исследование под названием «Арабо-мусульманские мотивы в русской литературе», в котором отметил серьезное внимание ряда виднейших русских поэтов и художников к арабо-мусульманскому наследию. Малик Саккур опубликовал в 2000 году интересную работу «Пушкин и Коран», в которой сделал сопоставление между арабской и русской литературами, выявив пушкинские подражания кораническому тексту. Помимо архивных материалов царской России, проливающие свет на важные моменты истории арабов, осуществлялся перевод на арабский язык шедевров русской прозы, поэзии и драматургии.

Тщательный научный обзор русских материалов, переведенных на арабский язык, свидетельствует о том, что русские востоковеды девятнадцатого столетия со всей серьезностью занимались изучением Арабского Леванта и его древней истории. Арабов же не особенно интересовало то, что писали о них русские, до самой середины двадцатого века. Большинство арабских интеллигентов привлекали писания об Арабском Леванте, принадлежащие перу востоковедов Западной Европы, в частности, Франции, Англии и Германии.

Материалы русских востоковедов царского и начала советского периодов строго научны. В их основе лежат оригинальные источники. С их помощью русскому читателю открывалась широкая панорама истории и культуры Арабского Востока. Интереснейшие русские материалы нельзя оставлять без внимания при написании более точной и объективной истории этого региона.

В русских материалах речь, прежде всего, идет о социальном положении, экономике, образовании и культуре Арабского Востока с широким охватом общего политического положения. Мне удалось опубликовать ряд важных работ русских ученых работ царского и советского периодов о Ближнем Востоке. В их числе Крымский («Письма издалека: 1896–1898»), Петкович («Ливан и ливанцы»), Луцкий («Национально-освободительная война в Сирии: 1925–1927 гг.»), Николай Иванов («Османское завоевание арабских стран: 1516–1574 гг.»), Ирина Смилянская («Социально-экономическая структура стран Ближнего Востока на рубеже нового времени»), Рыжезников и Смилянская («Сирия, Ливан и Палестина в описаниях российских путешественников, консульских и военных обзорах первой половины XIX века»). Большое число работ из наследия русского востоковедения было опубликовано другими исследователями.

Перу Скалона принадлежит интересная книга «Путешествие на Восток и в Святые земли». В ней рассказывается о поездке в Святые земли князя Николая с большой свитой. Книга выдержала в Санкт-Петербурге два издания. Она иллюстрирована зарисовками пейзажей Ливана и других мест, сделанными талантливым художником Макаровым. В седьмой главе, рассказывающей о посещении великим князем Бейрута, содержатся живые описания городских кварталов, церквей и дворцов, нравов и обычаев жителей. До сих пор существуют в рукописи и не переведены на арабский язык записки адмирала Орлова, который в главе русского флота блокировал Бейрут. Это один из интереснейших документов по новой истории Ливана.

Эти и другие работы дают хорошую возможность понять, с каких позиций русские востоковеды подходили к изучению истории Арабского Леванта в девятнадцатом веке и в первой половине двадцатого века. В них отражены особенности культуры русского востоковедения обозначенного периода. Отметим при этом, что русские ученые иногда расходились во взглядах на события в той или иной части региона, включая отношения местных элит с османскими властями. Кровавые события, которые развернулись в горах Ливана во второй половине девятнадцатого столетия, явились подлинным испытанием на объективность для европейских, в том числе русских историков. Каждый по-своему относился к причинам конфессиональной резни и ее политическим последствиям.

Нужно отметить, что русские востоковеды второй половины девятнадцатого столетия получали образование в учебных заведениях, относящихся к ведению Министерства иностранных дел царской России, и большинство из них рассматривало события в Арабском Леванте и в горах Ливана преимущественно с точки зрения интересов своей страны. Некоторые из них заимствовали методы анализа, характерные для западного востоковедения. Поэтому приходится уяснять себе, насколько объективен был тот или иной исследователь, чтобы выявить элементы преемственности и эволюции в его взглядах на историю Гор Ливана и Арабского Леванта.

Русское востоковедение обрело видимые контуры в девятнадцатом столетии усилиями большого числа ученых, историков, поэтов, авторов записок о посещении Святых мест. Отметим также, что Россия поддерживала активные торговые связи с Египтом, Левантом и иными важными регионами Османской империи, особенно с Иерусалимом, Дамаском, Алеппо, Смирной, Стамбулом и др. Поэтому арабский язык широко изучался в целом ряде русских учебных заведений. Не будем также забывать, сколь романтизированными были описания очарования Востока в произведениях европейских поэтов-путешественников, в первую очередь французских, особенно великого Ламартина. Русские поэты зачитывались «восточными» стихами своих иностранных собратьев по цеху. В культурных кругах рос интерес к изучению арабского, греческого, персидского и турецкого языков. Усиливалось внимание к арабо-мусульманскому наследию. Этому помогла публикация в переводе на русский язык ряда фундаментальных арабских источников. Постепенно индивидуальные культурные интересы складывались в целую науку — востоковедение. Ученые своими работами стремились удовлетворить любознательность публики. Сами же они совершали поездки на Ближний Восток для сбора материалов о социальном положении, политической обстановке, административном устройстве, экономике, культуре и искусстве региона. Их деятельность поощрялась Министерством иностранных дел, которое, в свою очередь, думало о расширении влияния России в Османской империи, рассчитывая унаследовать кое-какие вилайеты от «больного человека», который вот-вот испустит дух. Торговые компании, имевшие интересы в Арабском Леванте, финансировали поездки студентов-востоковедов в этот регион, приобретение рукописей, перевод и публикацию важных источников, содержащих сведения о народах Ближнего Востока, их истории, наследии и культуре, экономике и социально-политическом положении. В большинстве крупных российских университетов открылись отделения истории Османской империи, ее арабских и балканских вилайетов. Число слушателей соответствующих специальных курсов быстро росло. В середине девятнадцатого столетия их было несколько десятков. Из университетских фондов финансировалось издание журналов, посвященных проблемам Востока. Статьи, которые публиковались в этих журналах за подписью представителей профессорско-преподавательского состава, были высоко научны и отличались большой страноведческой эрудицией. На Ближний Восток посылались группы студентов, которым надлежало изучать обстановку в регионе, совершенствоваться в арабском языке для работы переводчиками, составлять записки, которые через посредство консульств и посольств переправлялись в Министерство иностранных дел. Не случайно информация о положении в Горах Ливана проходила через русские консульства в Бейруте и в Сирии. Составление такого рода записок специально поощрялось.

Не лишне отметить, что основы русского востоковедения, которые закладывались в первой половине девятнадцатого столетия, в чем то близки тем, которые характерны для востоковедения в Европе. Там и здесь придавалась важность детальному исследованию различных аспектов развития Арабского Леванта. Соответствующие доклады представлялись в Министерства иностранных дел и использовались для разработки долговременной стратегии, цель которой — установление контроля над этим регионом. Видные русские востоковеды уделяли большое внимание обучению своих молодых коллег восточным языкам, занимались переводами, читали лекции, публиковали статьи и книги, устанавливали связи с культурными центрами и деятелями культуры Востока, приобретали оригиналы или копии ценных рукописей, изучали то, что в европейском востоковедении называется «психологией восточного человека». В итоге сформировалась целая группа русских востоковедов, обладающих глубокими энциклопедическими знаниями жизни Востока. Многие из них отличались богатой эрудицией в вопросах, связанных с Арабским Левантом, Грецией и европейской частью Османской империи.

По примеру Западной Европы, подготовка русского востоковеда-энциклопедиста превратилась в самоцель. Для этого выделялись крупные ассигнования. Русская дипломатия для постановки ближайших и долговременных задач, связанных с установлением влияния на положение дел в Османской империи и ее вилайетах, опиралась на открытые и закрытые доклады востоковедов и консулов. Некоторые русские востоковеды занимали высокое академическое положение. Преподавание в университетах приносило им дополнительный опыт, не говоря об опыте практическом, который они получали, совершая поездки на Ближний Восток. В их записках отображались повседневная жизнь всюду, где они бывали, содержались рассказы и красоте археологических памятников. Русские консулы во всех частях Арабского Леванта помогали им, устраивая встречи с руководителями администрации, вождями религиозных общин, главами семей и племен в Горах Ливана и в других районах Ближнего Востока и Египта.

С расширением эрудиции путем личных наблюдений и непосредственного ознакомления с положением дел в регионе русские востоковеды стали посмеиваться над романтическими представлениями о Сирии французских поэтов, включая самого Ламартина. С резкой критикой такого романтизма выступил, например, Сенковский, автор книги «Воспоминания о Сирии». «Веселенькое же описание Сирии!» — насмешливо отмечал он. «Возьмем, например, Дамаск. В этом торговом городе мы встречаем бедуинов-кочевников, горцев, горожан, сельских жителей. Бросаются в глаза несоответствия между традиционным образом жизни, сохраняющимся на протяжении веков в пустынных и горных районах, и образом жизни в городах и на побережье. Как мог опытный мыслитель не заметить этих различий? Как могло случиться, что такие явные противоречия не привлекли внимания мыслителя, обладающего в столь высокой степени талантом и логикой?».

Надо отметить, что изучение Османской империи в России, начиная с середины девятнадцатого столетия, был уже не индивидуальным, как ранее, а коллективным делом. Известные востоковеды в Москве, Санкт-Петербурге и других городах умели заинтересовать молодых студентов, побуждая их писать серьезные и глубокие работы, дабы удостоиться академического звания, либо получить назначение в один их исследовательских центров, которые, в свою очередь, помогали созданию активных ассоциаций востоковедов. В русских университетах проходили дискуссии по вопросу о том, какие программы нужны для подготовки молодых востоковедов. Считалось, что такие программы должны быть не хуже тех, что служат для подготовки востоковедов в учебных заведениях Европы. В академических кругах раздавались голоса в пользу подготовки из образованной молодежи подлинных специалистов-востоковедов, обладающих «широтой европейского кругозора и глубиной азиатской интуиции», аргументировались требования наладить глубокое изучение восточных языков и диалектов. Русский востоковед должен был в рамках своей специализации проводить полевые исследования, участвовать в переводах, составлении научных словарей. Только после этого он мог получить право преподавать в университете. В то же время, работы русских востоковедов данного периода, как и записи случайных впечатлений, не были свободны от налета романтизма, будучи в этом отношении схожи с опусами их западноевропейских коллег, полными стандартных зарисовок «чудес Востока», рассуждений о «роли гаремов», рассказами о «застое левантийского общества».

В целом, работы русских востоковедов, как правило, отличались свойственной эпохе романтизма субъективной впечатлительностью. Но были и такие, которые удивляют точностью и объективностью. В них не чувствовалось личных пристрастий. Ими опровергались представления о Востоке как о волшебном крае, находящемся, однако, в состоянии застоя и постоянно воспроизводящем свою отсталость. Отметим, что русские востоковеды опирались на глубокий анализ событий и фактов, касающихся Гор Ливана и Арабского Леванта во второй половине девятнадцатого столетия, стремясь отобразить эволюцию этого региона во всей ее полноте. Это достигалось большим вниманием к проблемам общественной жизни, экономики, образования и культуры в Горах Ливана и Арабском Леванте.

Материалы такого рода весьма детальны. Исторические факты излагаются объективно. Хороший пример тому — книги консула Петковича «Ливан и ливанцы» и «Хауран и хауранцы».

Обо всем не расскажешь в одной статье. Отметим, все же то качество научной достоверности, которое отличало работы русских востоковедов упомянутого периода. Ими были впервые опубликованы важные османские документы о Горах Ливана и Арабском Леванте, к которым было трудно получить доступ из-за строгих порядков в османских архивах. Книги Петковича, о которых шла речь выше, как и книги консула Базили считаются лучшими научными публикациями по современной истории Арабского Леванта. Статистические данные в них заимствованы непосредственно из официальных османских документов. Такова, например, книга «Ливан и ливанцы», где впервые приводятся официальные сведения о населении, административном устройстве, экономике, социальной обстановке, образовании и т.д. Эта книга до сих пор остается лучшим источником по истории административного округа Гор Ливана в 1869-1882 гг.

Русские ученые опирались на личные наблюдения. Целый ряд работ такого рода был опубликован выдающимися востоковедами — Сенковским, Уваловичем, Львовым, Базили и другими. Они опирались на самые точные данные, заимствованные из достоверных источников, не говоря о собственных наблюдениях, включая документы из частных и публичных собраний, архивов религиозных организаций, учреждений системы образования, экономических организаций. Значение таких источников неоценимо для изучения эволюции Арабского Леванта в соответствующий период.

Молодые востоковеды сделали усилие с целью освободиться от увлечения воспоминаниями паломников, посещавших Иерусалим, как важнейшим, если не единственным источником знаний об исторической и социальной эволюции Арабского Леванта. Поэтому столь важны новые направления в русском востоковедении, связанные с изучением Гор Ливана и Леванта с середины девятнадцатого столетия до начала Первой мировой войны. Появились следовавшие друг за другом книги таких крупных знатоков Востока, как Базили, Петковича, Крымского, Крачковского. В советское время им на смену пришли Луцкий, Иванов, Левин, Смилянская и другие.

Личные воспоминания и официальные доклады содержали богатую информацию о политике, экономике, социальном положении, административном устройстве, образовании, культуре и археологии. В записках молодых востоковедов подробно отображалась повседневная жизнь в Горах Ливана и иных частях Арабского Леванта, содержались названия селений, кланов и конфессий, рассказывалось о школах, типографиях и религиозных миссиях, о сельском хозяйстве и ремесленном производстве. Полезными были сведения об иностранцах в Горах Ливана и в Бейруте, о связях религиозных общин с иностранными государствами. Было видно, что в России растет интерес к укреплению религиозных связей и связей в области образования с некоторыми общинами Гор Ливана, в частности, путем распространения русского языка.

Нет сомнений в том, что изучение Гор Ливана и Арабского Леванта было связано с интересом царской России к Святым местам в Палестине и претензией на защиту православных в этом регионе. В русских учебных заведениях открывались отделения, в которых получили подготовку многочисленные востоковеды, изучившие такие языки, как арабский, персидский и турецкий. Усилился интерес к исламоведению, переводились основополагающие работы по исламу. Финансировались закупки арабских и левантийских рукописей. В библиотеке в Эрмитаже хранятся тысячи редких рукописей, приобретенных в те времена. «Письма из Ливана, 1896–1898 гг.», которые посылал из Бейрута и с Гор Ливана своим родственникам в Москву востоковед Крымский, содержат много полезных сведений о начале распространения русских школ.

Царская Россия оказывала финансовую поддержку многим школам в Горах Ливана и в Арабском Леванте. Эти школы, которые получили название «школ Москвы», существенно помогли распространению русского языка в этом регионе и, соответственно, укреплению влияния царской России, особенно в кругах православной общины. Не будем забывать, что великий ливанский писатель Михаил Нуайме, выпускник одной из таких школ, получил образование в России.

Напомним, прежде всего, что русские и западноевропейские востоковеды готовились по разным методикам, предполагавшим различное отношение к предмету их исследовательской работы. Одни воспитывали в себе стремление к объективности и нейтральности во всех своих трудах. Другие были движимы личными интересами, либо тесными связями с экспансионистской политикой своих стран в этом регионе. Третьи начинали с резкой критики своих предшественников, обвиняя их в приверженности к устоявшимся страноведческим штампам. Четвертые обрушивались с критикой на скороспелые исследования, в которых встречалось множество ошибок, ибо источниками для их авторов служили лишь мимолетные встречи с местными властями. Под прицелом критиков находилась Россия, которую обвиняли в стремлении противопоставить свой курс политике некоторых крупных европейских государств.

Русская же школа востоковедения, изучавшая историю Гор Ливана и культур Арабского Леванта, занимала в европейском востоковедении на этом этапе особое место. Русские ученые отличались углубленным знанием положения дел в этом регионе, который рассматривался ими как единое целое, как и на прилегающих к нему территориях. И они были свободны от комплекса евроцентризма, приверженцы которого смотрели на народы Леванта свысока и были полны намерений цивилизовать их, исходя из собственных представлений о своем превосходстве в культуре и материальном производстве.

Русские востоковеды исходили из того, что Европа и Азия — два культурных мира, одинаково достойных уважения и изучения. Сенковский сказал об этом следующее: «Для того, чтобы понять Восток, ученый должен прежде всего освободиться от тяжелого бремени предрассудков, басен и легенд. Но даже сбросившему с себя ветхий плащ европейца предстоит освободиться от бесчисленных препятствий, которыми он обязан различию нравов, понятий и языков. Терминология, которой он пользуется в Европе, отвечает порядку вещей, но вряд ли годится для истолкования различных аспектов социальных устоев на Востоке, и мы с помощью такой терминологии не сможем объяснить естественный ход дел».

Внимание научного сообщества России к должной подготовке востоковедов, начиная с первой половины девятнадцатого столетия, помогло русской науке выйти на передовые рубежи в изучении Гор Ливана и Арабского Леванта. Россия взрастила целый ряд крупных ученых, получивших мировую известность. Они обладали глубокими энциклопедическими познаниями, владели древними и новыми восточными языками. Под их эгидой во многих русских университетах действовали центры по изучению Востока. Они были авторами множества книг и статей по различным аспектам истории и цивилизационного развития Арабского Леванта.

Отметим, что в те времена была мода на излишне красивый слог при обсуждении научных проблем, повествовании об исторических реальностях. Наряду с другими странами эта мода захватила и Россию. Востоковедение страдало от такой мании, что мешало ему стать объективной наукой. Многие востоковеды предлагали в этой связи использовать в научных работах простой и понятный язык, свободный от украшательств, которые, по существу, свидетельствовали о научной несостоятельности.