4.2. Среднесрочные характеристики

Общие тенденции, апеллирующие к развитию в самых различных формах, при усугубляющемся неравенстве возможностей различных акторов мировой политики окажутся к 2050 г. решающими для Большого Ближнего Востока со всеми его проблемами. Данное обстоятельство существенным образом отразится прежде всего на состоянии процессов кризисного реагирования в рамках системы глобального управления (Global Governance) и ее главных региональных составляющих [52].

При этом непременно остаются очень важными следующие представленные в международном сообществе точки зрения относительно шансов реализации различных интегративных управленческих схем общепланетарного развития с их возможной экстраполяцией на сложные ближневосточные реалии:

1. Супергосударственная (когда мир представляется в виде гипертрофированной модели национального государства, а глобальное управление понимается как своеобразный международный, универсальный вариант обустройства внутренних дел).

2. Реформаторская применительно к ООН. (Предполагается существенная модернизация ООН в качестве главного звена институциональной системы процесса глобализации. При этом Совет Безопасности воспринимается как квазиправительство, Генеральная Ассамблея — как эквивалент национальных парламентов, Международный валютный фонд как мировой центральный банк, Организация ООН по защите окружающей среды которую нужно превратить в министерство окружающей среды и т. д. Такой подход направлен на исключительную централизацию управления международными делами в интересах горстки промышленно развитых стран — основных доноров ООН. Автономия каких-либо подсистем в таком варианте глобализации включая когнитивные структуры и частный бизнес исключается.)

3. Реалистическая (основана на идеологии, обосновывающей необходимость политического управления глобальным развитием, способных осуществлять на практике свои международные проекты и ставить остальному миру свои условия).

4. Кооперативная (за основу взят некий проект «кооперативного глобального управления» (Cooperative Global Governance), который направлен на коллективное преодоление участниками процесса всевозможных вызовов универсальной системы международных отношений [53]).

Перспективы установления оптимальной модели глобального управления (Global Governance) международными процессами в мире в среднесрочной (до 2050 г.) перспективе на основе синтеза обозначенных выше ценностных критериев вполне реальны [54]. Во многом они связаны с осознанием ведущими акторами мировой политики и всем международным сообществом того, что:

1. Архитектура глобального управления полицентрична. (В то время как государства — если мы говорим об отдельной стране — располагает иерархическим и мажоритарным способом поиска решений и регулирования проблем, то в международной системе нет никакой верховной инстанции, сравнимой с национальным государством. Политика основывается здесь на коллективных процессах поиска решений и взаимопонимания правительств стран-участниц, т. е. априори на системе поделенных суверенитетов.)

2. Глобальное управление осуществляется не только правительствами. (Для оформления глобализации необходимо мобилизовать потенциал решения проблем частных игроков экономики, профсоюзов, неправительственных организаций. Глобальное управление не может быть ни эффективным, ни законным без знаний предпринимательских структур и негосударственных организаций о будущем раскладе проблем, о комплексных взаимозависимостях в процессе действия, о технологической динамике развития и о различных возможностях развития, а также без функций определения повестки дня, контроля, проведения мониторинга и работы с общественностью, свойственных неправительственным организациям. Правительство сохраняет за собой монополию на закрепление и проведение тех или иных политических линий, однако, частные акторы играют все более весомую роль на этапах определения проблемы, анализа проблемных связей и непосредственного исполнения.)

3. Глобальное управление основывается на различных формах международного сотрудничества общественного и частного секторов (Public-Private Partnership), а также на коллективном поиске и разрешении проблем. (Поскольку управленческие ресурсы по решению международных глобальных проблем, знание взаимосвязей, способность устанавливать мир и наведение порядка часто рассредоточены, значение системы сотрудничества общественного и частного секторов возрастает.

Предпринимательские структуры зависят от глобальных структурных достижений, а также от стабильных рамочных условий и стандартов. Негосударственные организации действующие на международном, государственном и локальном уровнях, являются во взаимосвязанном мире важными системами, предупреждающими о будущих проблемах. Они во все большей степени утверждаются в качестве компетентных партнеров правительств и частных субъектов принятия решений. Международные организации в структуре глобального управления могут взять на себя координационные функции и содействовать выработке глобальных способов рассмотрения и восприятия проблем, благодаря чему может быть скорректирована национальная близорукость и ограниченность других игроков.)

4. Глобальное управление находится в точке пересечения национальных интересов, властных отношений (зачастую асимметричных) и необходимости совместного разрешения проблемы сотрудничества. (Совместные усилия по решению проблем и участие — необходимые механизмы регулирования глобальных взаимозависимостей и проблем, выходящих за рамки отдельных государств. Если дееспособные игроки ориентируются только на свои национальные интересы или если они готовы к реализации решений только под свои условия, то во многих проблемных областях существует угроза политической несостоятельности.

Фактически, асимметричные властные отношения в мировом сообществе до сих пор частенько приводили к тому, что о глобальном управлении вспоминают тогда, когда затронуты интересы влиятельных стран мира и игроков. Данное обстоятельство по сугубо нормативным проблемам подрывает готовность более слабых стран к сотрудничеству и тем самым откладывает в более длительной перспективе шансы на преодоление мировых проблем общими усилиями.)

5. Глобальное управление не ограничивается принципом максимальной многосторонности, т. е. привлечением возможно большего количества участников. (Оно базируется на новой усложненной архитектуре, предполагая наличие таких уровней, как локальный, национальный, региональный, межрегиональный и международный — глобальный. При этом, проблемы, выходящие за рамки отдельных государств и глобальные проблемы решаются отнюдь не только на глобальном уровне и не только международными организациями и международными режимами. Решающим обстоятельством является необходимость согласованных политических ответов в локальном, национальном, межрегиональном и международно-глобальном измерениях.)

6. Глобальное управление приводит к глубинной трансформации политики и вынуждает к институционным инновациям: политика будет осуществляться в структурах, пронизанных становящимися все более плотными горизонтальными и вертикальными сетями. (Значение сетевых структур внутри общественных систем и между ними растет, концепция национально-государственного управления размывается, в рамках архитектуры глобального управления действует большое количество частных и публичных игроков, а система министерств отдельных государств встает перед необходимостью адаптации. Трансформация политики в этом направлении уже давно осуществляется во многих сферах, например в области охраны окружающей среды. Требование состоит в том, чтобы продвигать точечные, институциональные и процедурные реформы на различных уровнях с точкой схода в проекте глобального управления для составления прочного пестрого ковра из имеющихся лоскутков, для превращения хрупкой политической мешанины (например, из изолированных, пересекающихся, частично противоречащих друг другу регионов окружающей среды) в жизнеспособную и продуктивную политическую сеть [55].)

В обозримом будущем академическое осмысление процессов глобализации на Западе в целом с учетом фактора нестабильности ближневосточного и других стратегически важных и богатых природными ресурсами регионов планеты, предполагает размыв общественных представлений о границах большой политики и, главное, о великой стратегии (Grand Strategy) основных акторов международного процесса.

Политика, выходящая за рамки одной страны, пусть даже это действительно великая или супердержава, будет охватывать гораздо более широкий круг проблем, по сравнению с классической внешней политикой и политикой безопасности [57].

В среднесрочной (до 2050 г.) перспективе на Большом Ближнем Востоке чрезвычайно трудно будет решить проблему Палестины из-за отсутствия:

• сотрудничества стран данного региона, способствующего лучшему взаимопониманию, более точно оценивая изменения и расширять потенциал стабильности;

• тесного взаимодействия основных участников региональных структур безопасности в рамках предотвращения всевозможных угроз извне;

• возможность координации государств — членов системы региональной безопасности производства и закупкок оружия за рубежом [58].

В условиях, когда Израиль и арабские страны продолжают считать себя врагами, среди самих арабов нет единства, а США, Великобритания и их союзники по-прежнему предпочитают исключительно жесткое давление на все государства региона, лишь иногда применяя технологию «мягкой силы» (Soft Power) при тотальном сдерживании любого чужого политического игрока, а стран-изгоев в особенности, глобальное управление (Global Governance) даже в оптимальном варианте не способно быть эффективным. В рамках англосаксонского стратегического эллипса на Большом Ближнем Востоке очевиден эффект геополитического сжатия. При усугублении многих внутрирегиональных противоречий и быстро меняющейся расстановке сил внутри региона, появляются симптомы новой географической конфигурации (возможность реального распада Ирака и вычленения из него полностью суверенного Курдистана, вполне реальна). Эффект геополитического сжатия способен спровоцировать тот взрыв, даже при статус-кво, остающемся столь желанным для Великобритании и США, который потрясет Запад в целом. Силы для этого появились. Исламский глобальный халифат вполне может быть новой геополитической реальностью, тем более что ближневосточный мирный процесс, палестинская проблема, афганский, иракский, и многие другие кризисы уже реально стали американо-европейскими проблемами, готовыми потрясти протестантско-католический мир изнутри. Главным для США, Великобритании и их союзников остается в обозримом будущем осуществление комплексной программы недопущения ни в коем случае возвращения на Большой Ближний Восток России. Китай и другие новые центры силы их не пугают. Таким образом, антироссийское противодействие до 2050 года способно выступить в качестве главного стратегического компонента политики Запада в целом, остающегося по-прежнему готовым защищать свои узкокорыстные интересы любой ценой.

Современная Россия, впрочем, максимально учитывает как среднесрочные, так и отдаленные перспективы обострения противоречий, связанных с неравномерностью развития в результате глобализационных процессов, а главное, тот факт, что именно ценности и модели развития, не говоря уже об усложняющихся механизмах кризисного контроля за мировой динамикой в региональном измерении последней стали предметом сильнейшей конкуренции.

В результате укрепления новых центров экономического роста и политического влияния складывается качественно новая геополитическая ситуация и формируется тенденция к поиску решения имеющихся проблем и урегулированию кризисных ситуаций на региональной основе без участия нерегиональных сил.

Несостоятельность существующей глобальной и региональной архитектуры, ориентированной, особенно в евро-атлантическом регионе, только на Организацию Североатлантического договора, а также несовершенство правовых инструментов и механизмов все больше создают угрозу международной безопасности.

Переход от блокового противостояния к принципам многовекторной дипломатии, а также ресурсный потенциал России и прагматичная политика его использования расширили возможности Российской Федерации но укреплению се влияния на мировой арене.

Российская Федерация обладает достаточным потенциалом для того, чтобы рассчитывать на создание в среднесрочной перспективе условий для ее закрепления в числе государств — лидеров в мировой экономике на основе эффективного участия в мировом разделении труда, повышения глобальной конкурентоспособности национального хозяйства, оборонного потенциала, уровня государственной и общественной безопасности.

На обеспечение национальных интересов Российской Федерации негативное влияние окажут вероятные рецидивы односторонних силовых подходов в международных отношениях, противоречия между основными участниками мировой политики, угроза распространения оружия массового уничтожения и его попадания в руки террористов, а также совершенствование форм противоправной деятельности в кибернетической и биологической областях, в сфере высоких технологий. При этом усилится глобальное информационное противоборство, возрастут угрозы стабильности индустриальных и развивающихся стран мира, их социально-экономическому развитию и демократическим институтам, получат развитие националистические настроения, ксенофобия, сепаратизм и насильственный экстремизм, в том числе под лозунгами религиозного радикализма, обострятся мировая демографическая ситуация и проблемы окружающей природной среды, возрастут угрозы, связанные с неконтролируемой и незаконной миграцией, наркоторговлей и торговлей людьми, другими формами транснациональной организованной преступности, мировое распространение эпидемии, вызываемые новыми, неизвестными ранее вирусами, более ощутимым станет дефицит пресной воды.

Внимание международной политики на долгосрочную перспективу будет сосредоточено на обладании источниками энергоресурсов, в том числе на Большом Ближнем Востоке, на шельфе Баренцева моря и в других районах Арктики, в бассейне Каспийского моря и в Центральной Азии. Негативное воздействие на международную обстановку в среднесрочной перспективе будут по-прежнему оказывать ситуация в Ираке и Афганистане, конфликты на Ближнем и Среднем Востоке, в ряде стран Южной Азии и Африки, на Корейском полуострове.

Российская Федерация будет стремиться выстраивать международные отношения на принципах международного права, обеспечения надежной и равной безопасности государств.

Для защиты своих национальных интересов Россия, оставаясь в рамках международного права, будет проводить рациональную и прагматичную внешнюю политику, исключающую затратную конфронтацию, в том числе и новую гонку вооружений.

ООН Россия по-прежнему будет рассматривать в качестве центрального элемента стабильной системы международных отношений, в основе которой — уважение, равноправие и взаимовыгодное сотрудничество государств, опирающихся па цивилизованные политические инструменты разрешения глобальных и региональных кризисных ситуаций.

Россия усилит взаимодействие в таких многосторонних форматах, как «Группа восьми», «Группа двадцати», РИК (Россия, Индия и Китай), БРИКС (Бразилия, Россия, Индия и Китай, ЮАР), а также будет использовать возможности других неформальных международных институтов.

В сфере международной безопасности Россия сохранит приверженность использованию политических, правовых, внешнеэкономических, военных и иных инструментов защиты государственного суверенитета и национальных интересов… [59]

Главным в концептуальном российском прогнозе является поиск качественно нового ракурса политики и дипломатии на региональном и глобальном уровнях. Именно такой подход создаст весомые предпосылки для активного самостоятельного участия Российской Федерации во всевозможных акциях мирового сообщества по предотвращению по предотвращению конфликтов и кризисному реагированию, но для этого необходима политическая воля российских лидеров и соответствующая оценка быстро меняющейся военно-политической обстановки во всем мире, а в таких регионах, как Большой Ближний Восток, в особенности, тем более что народы, длительно живущие в обстановке «управляемого хаоса», настоятельно требуют адекватных действий именно РФ в разрешении конфликтов любой интенсивности и направленности. Это касается ближайшей и среднесрочной перспектив, прежде всего.