2.3. Оперативные возможности снижения условий конфликтной интенсивности

Международный порядок всегда опирался на группу государств, которые его устанавливают и поддерживают. При этом ведущим актором мировой политики крайне необходимы соответствующие властные ресурсы и высокий тонус институционального развития [250]. В прошлом организационная эрозия в системе «управления политическими процессами через хаос» напрямую неминуемо вела к войне. Сейчас такая опасность существует, о чем свидетельствуют события 2000–2011 гг., прежде всего в тех стратегически важных и богатых природными ресурсами регионах планеты, где развернута миротворческая деятельность ООН [251]. Что касается структур глобального управления (Global Governance), они, к сожалению, оказываются все более ориентированными на США, предполагая применение грубой силы в отношении различных стран-изгоев [252].

В этой связи мирный процесс на Большом Ближнем Востоке с постоянно обсуждаемой палестинской проблемой начинает испытывать гораздо большее давление главных акторов мировой политики под руководством США, чем прежде [253].

Не случайно же палестино-израильское противостояние до сих пор взывает к необходимости:

1. Осуждения действий Израиля на оккупированных территориях, включая Иерусалим, и любых ситуаций, созданных Израилем de facto, противоречащих международному праву, соответствующим решениям ООН, в особенности практики поселений.

2. Подтверждения незаконного характера всех предпринимаемых Израилем законодательных и административных мер, которые изменили или имели целью изменить статус Иерусалима, включая экспроприацию земельных участков и имущества, расположенных в городе (это особенно касается так называемого основного закона по вопросу о Иерусалиме и провозглашения его столицей Израиля).

3. Обеспечения права всех государств региона, без исключения, на существование в рамках безопасных, международно признанных границ, на справедливость и безопасности всех народов, необходимым условием чего служит признание и осуществление законных неотъемлемых прав палестинского народа, в том числе, права на скорейшее создание независимого государства [254]. Что касается всеобъемлющих международных гарантий и контроля мирового сообщества за их осуществлением на практике, то они могут послужить вполне достаточным основанием для поиска оптимального варианта решения старых и вновь возникших арабо-израильских споров мирным путем [255].

В целом на протяжении многих лет, по справедливому утверждению известного американского эксперта-ближневосточника Г. Сондерса, остаются возможными три подхода к установлению прочного мира между палестинцами и израильтянами, выражающими претензии на одну и ту же землю, являющуюся к тому же по-настоящему Святой для последователей трех религий: иудаизма, христианства, ислама [256].

Первый определяет необходимость для них жить вместе в одном объединенном, светском государстве. Это означает, что не будет ни еврейского, ни арабского государства в Палестине, а будет государство Палестина, в котором все обитатели начнут жить вместе при наличии гарантий относительно их личностных, религиозных и этнических прав. Аргументы за данный подход в лучшем случае основаны на убеждении в том, что возможно существование такого государства, где люди различного происхождения смогут жить и работать в гармонии. Аргументы против уходят корнями в еврейский опыт, доказывающий, что за пределами самого еврейского государства евреи не могут рассчитывать на жизнь без преследований и дискриминаций [257].

Второй касается раздела земли между израильтянами и палестинскими арабами.

Члены ООН в 1947 г. проголосовали в поддержку именно данного решения, когда одобрили раздел земли, санкционировав образование еврейского государства я принятие последнего в ООН.

Вопрос об этом вновь возник в 1967 г. при голосовании за резолюцию Совета Безопасности ООН № 242, предлагавшей, что если будет осуществлен вывод израильских войск с оккупированных территорий и основаны безопасные и признанные всеми границы, то между Израилем и его соседями обязательно утвердится мир. Но, к сожалению, до сих пор полного согласия по данному вопросу достичь не удается [258].

Третий имеет отношение к попытке определения процесса, в ходе которого израильтяне и палестинцы смогут установить некую разновидность взаимоотношений друг с другом на Западном берегу и в Секторе Газа, способную позволить палестинским арабам осуществить на практике политическое самовыражение при наличии израильского присутствия в целях собственной безопасности, а также во исполнение израильского желания и права на свою историческую родину. Этот подход трансформировался в Кэмп-Дэвиде в концепцию автономии для палестинцев на Западном берегу и в Газе, которая должна быть утверждена после переходного периода до тех пор, пока окончательный статус обозначенных территорий не будет определен при наличии полного палестинского участия. Предполагалось, что участники переговоров смогут проверить свою способность жить друг с другом вместе в мире. Реализация данного подхода зависит от признания каждой стороной тога факта, что безоговорочное решение проблемы в результате переговоров будет способствовать достижению поставленных целей.

Предмет обсуждения прост: если евреи и арабы будут жить вместе в мире на территории Палестины, то как они смогут жить вместе? Мировое сообщество выразило свое отношение к данному обстоятельству, определив, что раздел земли на два отдельных национальных очага представлял собой наиболее приемлемый вариант решения конфликта. Но ни израильтяне, ни палестинцы не являются единодушными в одобрении основных очертаний самой формы предлагаемого подхода.

Вновь все упирается в функциональный аспект. Так как нет соглашения по форме решения, переговоры относительно средств достижения цели окончательно сорваны из-за наличия скрытых намерений договаривающихся сторон, которые они не объявляют публично, но которым следует фактически. Одной из причин того, что арабы, в общем-то, не верят в концепцию автономии для своих палестинских соотечественников на Западном берегу и в Газе после переходного периода, является их убежденность в наличии у Израиля некоего тайного намерения сохранить суверенитет над этими землями. В то же время причиной для опасений израильтян вести переговоры, способные привести к образованию независимого палестинского государства, служит страх относительно того, что у палестинцев могут быть тайные замыслы, направленные на образование единого светского государства в Палестине [259].

Следует подчеркнуть, что основания для таких замыслов есть. В этом можно убедиться, ознакомившись с учебниками по истории и обществоведению, по которым сейчас учатся дети в школах ПНА [260]. Карты, помещенные там, фиксируют Палестину в целом как единое географическое образование [261]. Израиль, впрочем, тоже нередко представляет себя в геополитической схеме «мерхав шеми» (всесемитской зоны процветания) государством от Нила до Евфрата [262] Данные представления палестинцев и израильтян о самой миссии, стоящих за ними сил, основаны на глубоких психологических переживаниях, обращенных в историю [263]. В современных условиях глобализации они дополняются действиями Запада в целом, к которому, безусловно, принадлежат израильтяне, и исламского мира, внутри которого находятся палестинцы, причем эти действия все более очевидно направлены друг против друга [264]. Новой закономерностью развития событий на Ближнем Востоке с учетом фактора палестино-израильского противостояния становится распространение влияния радикального ислама, уже готового не только сформировать, но и практически реализовать вполне адекватный ответ [265] силовой дипломатии США, Израиля и их союзников [266], которые предпочитают все чаще прибегать к интервенциям (военным, гуманитарным и другим) и сопутствующим им специальным операциям, смысл которых один: подавить волю противника любыми средствами, тайными или явными [267].

Таким образом, широкомасштабная интервенция и безудержная экспансия создают наибольшие предпосылки для трудностей человеческого общежития в глобальном масштабе. На региональном уровне они представлены давно, но в условиях глобализации смысл регионализма становится другим, а ранее определенные сферы влияния «сильных мира сего» приобретают иные очертания. Примером служит Ближний Восток, ставший неожиданно «большим» в современном американском и западноевропейском стратегическом планировании. Если во времена «холодной войны» облик региона определяли Ирак (по меркам американцев, вынашивавший агрессивные планы, которым не дано было осуществиться); Иран (расколотый и относительно слабый); Израиль (самое могущественное государство региона и единственное обладающее ядерным оружием); колеблющиеся цены на нефть; авторитарные и репрессивные (с американской точки зрения) режимы арабских стран; неустойчивое сосуществование Израиля с палестинцами и окружающим арабским миром; в целом ведущая роль Соединенных Штатов, то сейчас о последней можно говорить, но с учетом различных негативных обстоятельств, указывавших на значительное американское (и западное в целом) бессилие, арабское влияние в региональном масштабе значительно ослабло (под гнетом мощной военной силы извне, разумеется), а основными ближневосточными игроками стали три не арабских государства; Иран, Турция, Израиль (поодиночке буквально разрываемые различными противоречиями глобального свойства) [269].

В результате старые границы центра и периферии на Большом Ближнем Востоке сместились. Суннитское организационное ядро постепенно ушло на задний план, несуннитский центр (Иран и новый Ирак) выдвигается на авансцену [270], а ливанская война 2006 г., зафиксировав прежде всего внутриисламские противоречия, внесла много нового в восприятие арабами Израиля, считавшегося непобедимым и строящим свою политику на многократно превосходящей арабские возможности военной силе. После ее окончания шииты консолидировались в рамках всего Большого Ближнего Востока, доказав своими усилиями слабость суннитского джихада [271].

Такие лидеры, как Х. Насралла и М. Ахмадинежад, оказались способными вести отчаянную борьбу против «врагов исламской нации». Для Запада в целом именно сдерживание данных мусульманских лидеров стало самоцелью. Неудивительно поэтому и ужесточение санкций ООН против Ирана в связи с успешным осуществлением его ядерной программы, и новый всплеск насилия в Ливане из-за сильнейшего роста влияния шиитов под руководством шейха X. Насраллы. Они олицетворяют новые провокации американцев и их союзников против народов «большого» Ближнего Востока, которые, впрочем, успеха не имеют. Более того, вместо ослабления радикальных адептов ислама происходит их усиление. Данное обстоятельство не может не способствовать достижению общемусульманского единства, пусть не сегодня, но в обозримом будущем. Во всяком случае в Ливане большинство населения уже продемонстрировало независимую волю, которая в перспективе способна обеспечить общеарабскую солидарность во всем, что касается традиционных ценностей ислама, и перспектив создания мощного Pax Islamica — мировой исламской империи. Данный проект имеет все основания быть конкурентоспособным по сравнению со многими другими [272].

Может быть, именно он радикально изменит военно-политическую обстановку в мире, поскольку коллективизация в решении многих проблем народов, намеренных во что бы то ни стало отстоять свои традиции, еще никого не подводила. Тогда будущее для Pax Americana — мировой американской империи и тем более для Pax Judaica — мировой иудейской империи окажется весьма и весьма проблематичным, а миропорядок станет совершенно иным.Это начинают понимать многие дальновидные представители экспертного сообщества и лица, принимающие решения (ЛПР), на Западе в целом. Ричард Хаас, президент Совета по международным отношениям (США), не случайно предлагает:

«Первое. Соединенные Штаты и впредь будут оказывать более значительное влияние на Ближний Восток, чем любая другая держава вне этого региона, — правда, не такое, как прежде. В этом сказываются растущее воздействие целого ряда внутренних и внешних сил, пределы мощи, самих США, а также результаты избранного ими политического курса.

Второе. Соединенным Штатам все больше будет противостоять внешняя политика других, не принадлежащих к данному региону государств. Помощь Ираку со стороны Европейского союза станет незначительной, ЕС, вероятно, также будет настаивать на ином подходе к палестинской проблеме. Китай выдвинет возражения против оказания давления на Иран и будет стремиться обеспечить доступ к поставкам энергии. Россия тоже выступит против санкций в отношении Ирана и будет искать случай продемонстрировать свою независимость от США. И Китай, и Россия (а также многие государства Европы) дистанцируются от американских усилий по продвижению политических реформ в недемократических государствах Ближнего Востока.

Третье. Иран превратился в одно из двух самых сильных государств региона. Ошибались те, кто полагал, что Тегеран стоит на пороге серьезных внутренних перемен. Страна обладает огромными богатствами, является самым мощным внешним факторам влияния на Ирак и оказывает значительное воздействие как на ХАМАС, так и на Хизбаллу. Иран — классическая имперская держава, вынашивающая амбициозные планы по изменению облика региона и обладающая потенциалом для их осуществления.

Четвертое. Израиль будет другим мощным государством в регионе и единственной страной с современной экономикой, конкурентоспособной в мировом масштабе. Будучи единственным на Ближнем Востоке обладателем ядерного арсенала, Израиль одновременно оснащен лучшими в регионе обычными вооружениями. Но его ресурсы по-прежнему в значительной степени задействованы в оккупации Западного берега, и ему приходится противостоять на разных фронтах многосторонним угрозам своей безопасности. В стратегическом плане позиции Израиля ослаблены по сравнению с периодом, предшествовавшим летнему кризису в Ливане. Эта ситуация ухудшится (как и положение США) в случае создания Ираном ядерного оружия.

Пятое. Вряд ли что-либо указывает на возможность начать в обозримом будущем жизнеспособный мирный процесс. После спорной операции в Ливане израильское правительство во главе с партией «Кадима» почти наверняка окажется слишком слабым, чтобы обеспечить поддержку внутри страны любому политическому курсу, который будет восприниматься как рискованный или компенсирующий агрессию. Односторонний отказ от применения военной силы дискредитирован, ведь сразу после вывода Израилем войск из Ливана и сектора Газа на страну последовали атаки. У палестинской стороны нет очевидной кандидатуры для ведения переговоров, способной и готовой к компромиссу, что еще больше снижает шансы на дипломатическое решение вопроса. США в качестве посредника в значительной степени утратили доверие и уважение по крайней мере на ближайший период. Тем временем Израиль станет быстрыми темпами продолжать акции по расширению поселений и строительству дорог, что еще больше осложнит дипломатические усилия.

Шестое. Ирак, традиционный центр арабского влияния, в предстоящие годы будет пребывать в состоянии хаоса: слабое правительство, расколотое общество, постоянные вспышки насилия на религиозной почве. В худшем случае он превратится в недееспособное государство, охваченное всеобщей гражданской войной, в которую будут вовлечены соседние страны.

Седьмое. Цена на нефть останется высокой вследствие растущего спроса со стороны Китая и Индии, ограниченных успехов в сокращении его потребления в США и сохраняющейся угрозы дефицита. Вероятность того, что цена одного барреля нефти превысит 100 долларов, гораздо выше, чем вероятность ее падения ниже 40 долларов. Иран, Саудовская Аравия и другие крупные производители выиграют от этого больше, чем кто бы то ни было.

Восьмое. Быстрыми темпами будет продолжаться так называемая «милицизация» (процесс создания частных армий). Процесс рекрутирования армий в Ираке, Ливане и на палестинских территориях уже набирает силу. Формирования отрядов боевиков — как следствие, так и причина слабости государства — будут возникать повсюду, где ощущается или действительно имеется дефицит государственной власти и дееспособности. Недавние боевые действия в Ливане усилят эту тенденцию, поскольку движение Хизбалла оказалось в выигрыше, не потерпев полного поражения, а Израиль проиграл, не одержав полной победы; такой исход придаст смелости движению Хизбалла и тем, кого вдохновляет его пример.

Девятое. Терроризм, под которым понимается, — сознательное применение силы против гражданского населения для достижения политических целей — останется характерной чертой региона. Террористические акции будут происходить в расколотых обществах, таких как Ирак, а также обществах, где радикальные группировки стремятся ослабить и дискредитировать правительство, таких стран, как Саудовская Аравия и Египет. Гораздо более изощренный терроризм останется орудием, направленным против Израиля, а также против присутствия США и других государств, не относящихся к региону.

Десятое. Ислам постепенно заполнит политический и интеллектуальный вакуум в арабском мире и составит основу политической жизни большинства жителей. Арабский национализм и арабский социализм остались в прошлом, а демократия — это в лучшем случае дело отдаленного будущего. Арабское единство — лозунг, а не реальность. Влияние Ирана и групп, связанных с ним, укрепилось, а работа по упрочению связей между арабскими правительствами, с одной стороны, и Израилем и Соединенными Штатами — с другой осложнились. В то же время напряженность в отношениях между суннитами и шиитами распространяется на весь Ближний Восток, создавая проблемы в странах с расколотым обществом, таких как Бахрейн, Ливан и Саудовская Аравия.

Одиннадцатое. Арабские режимы, вероятно, останутся тоталитарными, проявляя все большую религиозную нетерпимость и антиамериканизм. Тон будут задавать Египет и Саудовская Аравия. Египет, в котором проживает примерно треть арабов всего мира, провел ряд конструктивных экономических реформ. Но они не нашли отражения в политической сфере. Напротив, власти, по всей видимости, намерены преследовать немногих либералов, которые имеются в стране, и поставить народ Египта перед выбором между традиционным авторитаризмом и «Мусульманским братством». Существует опасность того, что египтяне в один прекрасный день предпочтут последнее. И не только потому, что «Мусульманское братство» пользуется их безоговорочной поддержкой, сколько потому, что они пресытились авторитарным правлением. Другой вариант: режим может попытаться позаимствовать лозунги своих исламских оппонентов в надежде использовать их привлекательность, таким образом все больше отдаляясь от Соединенных Штатов. В Саудовской Аравии правительство и королевская элита в своем стремлении приглушить внутреннюю тягу к переменам полагаются на крупные поступления от продажи энергоносителей. Проблема в том, что давление, на которое последовал ответ властей, исходило по большей части не от либералов слева, а от религиозных правых, что привело к принятию условий, выдвигаемых религиозными авторитетами.

Двенадцатое. Региональные институты останутся неразвитыми, значительно отставая от своих аналогов в других частях света. В наиболее известную организацию на Ближнем Востоке — Лигу арабских государств не входят два самых сильных в регионе государства — Израиль и Иран. Продолжающийся разлад в арабо-израильских отношениях будет и впредь препятствовать участию Израиля в каких-либо региональных структурах. Напряженность в отношениях между Ираном и большинством арабских государств воспрепятствует становлению регионализма. Торговля внутри региона останется на прежнем, невысоком уровне, так как немногие страны предлагают товары и услуги, приобретаемые другими странами в больших количествах, а современные промышленные товары, как и раньше, будут поступать из других частей мира. Ближний Восток сможет воспользоваться очень немногими преимуществами глобальной экономической интеграции, хотя испытывает в них острую нужду» [273].

Таким образом, противоречия глобализации с учетом нового обустройства дел на Большом Ближнем Востоке и различные негативные региональные факторы, включая ливанскую войну 2006 г. в особенности, вполне могут оказаться причудливо разрешенными в обозримом будущем. При этом Россия как олицетворение своеобразного «русского глобального проекта» (Pax Russica — мировая русская империя) вполне достойна занять свое место во взаимосвязанном мире.

Радикализация ислама, сопряженная с ростом протеста в отношении Запада в целом все большего числа мусульман не только Большом Ближнего Востока, но других регионов планеты, имеет для палестино-израильского противостояния самые негативные формы воздействия [274]. Она получила соответствующее внедрение в практику через организацию Хизбалла, которую основали боевики иранской революции, прибывшие в Ливан в период операции «Мир Галилее» в 1982 г. Именно это вооруженное мусульманское объединение, активно и эффективно противостоявшее Израилю во время недавней войны в Ливане, по существу стало главным организатором и вдохновителем участия многих израильских арабов [275], включая жителей Восточного Иерусалима, детей-подростков, нелегалов, родственников израильских арабов, проживающих на территории ПНА и т. д. [276]. По существу, именно в результате усилий Хизбаллы арабская угроза безопасности Израиля станет гораздо более сильной, чем прежде [277].

В то же время Израиль, делая ставку на «коллективную ответственность» своих врагов и продолжение колонизации Палестины, также нагнетает напряженность, и без того находящуюся на чрезвычайно высоком уровне [278]. Неудивительно, что данная позиция стала подвергаться резкой критике даже со стороны «истинных» израильских друзей. «Более четверти века, — подчеркивает бывший президент США Дж. Картер, — израильская политика противоречит политике Соединенных Штатов и международного сообщества. Захват Палестины Израилем препятствует заключению всестороннего мирного соглашения на Святой Земле независимо оттого, есть ли у палестинцев официальное правительство — во главе с Ясиром Арафатом или Махмудом Аббасом или с президентом Аббасом и партией ХАМАС, которая составляет большинство в парламенте и кабинете министров.

Стойкая позиция США, начиная с администрации Д. Эйзенхауэра, заключается в том, что границы Израиля совпадают с границами, установленными в 1949 г., и с 1967 г. общепринятая Резолюция ООН 242 требует ухода Израиля с оккупированных территорий. Эта политика была подтверждена даже Израилем в 1978 и 1993 гг. и подчеркнута всеми американскими президентами, в том числе Джорджем В. Бушем. Являясь членом «квартета», в который входят также Россия, ООН и Европейский союз, он одобрил «Дорожную карту» для построения мира. Но Израиль официально отклонил ее основные исходные условия с явно недопустимыми пояснениями и предпосылками.

Самым большим препятствием для заключения мирного соглашения является колонизация Палестины Израилем. Когда я стал президентом, на Западном Берегу и в Секторе Газа было всего несколько сотен поселенцев, но правительство партии Ликуд расширило поселенческую активность после того, как я ушел в отставку. Президент Рональд Рейган осудил эту политику и вновь подтвердил, что Резолюция 242 остается основой мирных усилий Америки на Ближнем Востоке. Президент Джордж Г. У. Буш даже угрожал сократить американскую помощь Израилю.

Хотя президент У. Клинтон сделал в свое время большие усилия для налаживания мира, огромный прирост поселенцев произошел во время его правления (до 225 тыс. человек, главным образом в то время, когда премьер-министром был Эхуд Барак. Их лучшее официальное предложение палестинцам заключалось в том, чтобы вывести 20% из них, оставив 180 тыс. человек в 209 поселениях, охватывающих около 5% захваченной земли.

Показатель 5% весьма обманчив, т. к. соседние области заняты или намечены для расширения; шоссе соединяют поселения друг с другом и с Иерусалимом, а широкие магистральные полосы обеспечивают воду, слив, электричество и коммуникации. Эти замысловатые соты делят весь Западный Берег на многочисленные фрагменты, часто непригодные для жилья или даже находящиеся вне досягаемости.

Недавно израильские руководители приняли решение в одностороннем порядке без участия США или палестинцев об уходе из Сектора Газа в качестве первого шага. Будучи ограниченным и изолированным без доступа к воздуху, морю или Западному берегу, в настоящее время Сектор Газа является нежизнеспособным в экономическом и политическом отношении.

Будущее Западного берега представляется таким же мрачным. Особенно беспокоит возведение Израилем огромных бетонных разделяющих стен в населенных областях и высоких ограждений в сельских районах, расположенных полностью на палестинской территории и часто заходящих далеко вглубь, чтобы занять больше земли и поселений. Стена предназначена для того, чтобы полностью окружить усеченную Палестину, а сеть разделяющих автомагистралей будет пересекать то, что осталось от Палестины, чтобы соединить Израиль с долиной реки Иордан.

Это никогда не будет приемлемым ни для палестинцев, ни для международного сообщества и неизбежно увеличит нарастающую напряженность и насилие внутри Палестины и вызовет более сильное негодование и враждебность со стороны арабского мира по отношению к Америке, которую будут считать ответственной за тяжелое положение палестинцев.

Несколько лет назад временно исполняющий обязанности премьер-министра Эхуд Олмерт и другие обратили внимание на то, что долговременная оккупация Израилем будет все более затруднительной по мере того, как относительное количество еврейских граждан уменьшается в демографическом отношении как в Израиле, так и в Палестине. Это ясно большинству израильтян, которые также считают эту доминирующую роль искажением своих древних моральных и религиозных ценностей. В течение многих лет опросы общественного мнения последовательно показывают, что около 60% израильтян приветствуют уход с Западного Берега в обмен на постоянный мир. Подобным образом подавляющее число как израильтян, так и палестинцев хотят найти надежное решение, приемлемое для обоих государств.

В течение последних нескольких лет увеличилось число жертв среди гражданского населения, т. к. оккупационные войска ввели более жесткий контроль. С сентября 2000 г. по март 2006 г. 3982 палестинца и 1084 израильтянина были убиты во время столкновений, и среди них много детей: 708 палестинских и 123 израильских.

Нет сомнений в том, что компромисс с палестинцами может привести к полному признанию арабским миром Израиля и его права жить в мире. Всеобъемлющее обязательство арабского мира сдержать дальнейшее насилие и поддерживать благосостояние палестинского народа преодолеет любую отвергающую политику партии ХАМАС или любой террористической группировки.

Долговременное отчаяние палестинцев и израильтян иногда перерастало в кратковременный оптимизм с надеждами на постоянный мир. Последний возможен при уважении 3 основных принципов:

1. Право Израиля на существование — и жизнь в мире — должно быть признано и принято палестинцами и всеми другими соседями.

2. Несмирение с убийством невинных людей в результате взрывов бомб террористами-смертниками или других актов насилия.

3. Уверенность в том, что палестинцы должны жить в мире и с достоинством, а постоянные израильские поселения на их земле являются основным препятствием для реализации этой цели» [279].

Следует подчеркнуть, что при наличии подготовленной американскими военными и их союзниками карты Большого Ближнего Востока и все более выраженных протестных усилий арабов по поводу продолжающихся агрессивных устремлений Израиля, воинственных действий США как лидера Запада в целом палестино-израильский диалог становится в высшей степени затруднительным [280].

В процессах того пространства, которое включает в себя Средний Восток (Иран, Афганистан, Турция), «классический» Ближний Восток (Сирия, Ирак, Израиль, Палестинская автономия, Иордания, Ливан, Египет), ареал Персидского залива (ОАЭ, Саудовская Аравия, Катар, Бахрейн, Оман) и Магриб (Алжир, Марокко, Ливия, Мавритания), возможности функционирования механизмов снижения уровня конфронтационной активности оказались неполностью использованными из-за усилившегося намерения США и их союзников к дальнейшей экспансии по неоколониальному и постколониальному образцу с колониальным исламом, активно распространяющемуся в ближневосточном регионе, объединив практически все мусульманские страны против Запада в целом [281].

В этой связи России крайне необходим свой оригинальный проект и новое, опять-таки оригинальное видение ситуации на Ближнем Востоке.

Впрочем, при любом раскладе сил Большой Ближний Восток останется чрезвычайно конфликтным именно из-за хронического палестино-израильского противостояния, подобно раковой опухоли, дающего метастазы на многие соседние страны.

Это подтвердил в особенности июльский кризис (2006 г.), вылившийся в войну Израиля против Хизбаллы, а фактически против всего Ливана и ПНА. Дальнейшее расширение зоны перманентной конфронтации должно произойти в связи с более чем вероятным подключением к ближневосточной конфронтации Сирии и Ирана, а если учесть, что Израиль остается одним из неофициальных ядерных государств, то развитие событий в рамках острого арабо-израильского кризиса грозит быть крайне непредсказуемым.

Таким образом, катастрофическая по сути своей военно-политическая, экономическая, гуманитарная ситуация, сложившаяся сегодня на Большом Ближнем Востоке, как никогда требует многоуровневого и широкомасштабного предконфликтного, конфликтного и, главное, коллективного постконфликтного миротворчества применительно не только к Израилю и ПНА, но и ко всем государствам региона.

Государство Израиль создано непосредственно по решению ООН, а палестинского суверенного государственного образования так и нет до сих пор.

Именно данное обстоятельство лишает палестино-израильский диалог строго концептуальной осмысленности [282]. При этом Израиль остается «страной-гарнизоном», отстаивающей интересы Запада в целом и даже претендующей на осуществление миссии безусловного лидера при реализации на практике геополитического проекта Pax Judaica — мировой иудейской империи, тогда как ПНА, представляющая несуверенное, корпускулярное образование, еще не стала полноправным актором в рамках Pax Islamica — мировой исламской империи и на глобальном уровне в целом [283].

Столь шаткое, зависимое во многих измерениях, положение ПНА не стимулирует никак мирное разрешение всех без исключения споров, возникавших и продолжавших возникать в рамках палестино-израильского противостояния. Палестинцам не помогли ни действия СБ ООН, утвердившего соответствующие документы 13 мая 2002 г., ни официальное приветствие создания де-факто государства Палестины 14 мая 2002 г., ни план Т. Митчелла (США) [284] о проведении мирного процесса посредством переговоров, ни какие-либо другие коллективные дипломатические усилия [285]. В принципе, превентивная дипломатия ООН, «квартета» международных посредников, отдельных высокопоставленных лиц еще далека от успеха на Большом Ближнем Востоке. Тем не менее именно превентивные меры и превентивная дипломатия высокого международного уровня остаются важнейшим средством обеспечения ближневосточного мирного процесса. Для палестино-израильского противостояния особо важным является преодоление двойных стандартов при обозначении суверенитета противоборствующих сторон, невмешательства во внутренние дела и всех тех важных моментов, которые затрудняют саму процедуру определения четких критериев наличия или установления предконфликтой ситуации, не говоря уже о самом ходе конфликта и различных этапах его урегулирования дипломатическим путем. Стратегии и технологии предотвращения и сдерживания, принципе, отработаны, главное — их вовремя применить. Но этого, к сожалению, на Большом Ближнем Востоке не происходит [286].

Правовая асимметрия здесь дополняется асинхронностью усилий международных гарантов, посредников, спонсоров и пр., что недопустимо не только при рассмотрении палестинской проблемы, но и во всех других случаях предконфликтного, конфликтного и постконфликтного урегулирования.

В связи с этим палестино-израильские противоречия необходимо прочно увязать с общим процессом поддержания мира и обеспечения безопасности на региональном уровне и в глобальном масштабе [287].

Складывающаяся новая международная система нацелена на возможно эффективное урегулирование конфликтов, споров, ситуаций, но искоренить полностью истоки споров и конфликтов все же невозможно [288]. Именно поэтому важным элементом действия всех заинтересованных сторон в рамках мирного процесса на Большом Ближнем Востоке с максимальным учетом фактора палестино-израильского противостояния должно стать мирное разрешение споров на основе принципа справедливости с тем, чтобы по-настоящему способствовать эффективному сотрудничеству примирившихся соперников. При этом необходимо опять-таки действие средств применения международного права в очень непростых, но все же небезнадежных для израильтян и палестинцев условиях.

Палестино-израильский конфликт крайне нуждается в скорейшем переводе от права сугубо гегемонистского к статусной (по нормам международного права, и не только) модели стратегии «управления через хаос».

Он требует иного ценностного понимания и формулирования соперничающими сторонами предельно четких целей, в зависимости от сложившейся реальности, разумеется, но при постоянном ведении переговорного процесса для возможно более быстрого позитивного изменения кризисной ситуации. Никакие принудительные меры, даже если они проводятся под плотным миротворческим прикрытием влиятельных международных организаций, никому не помогут, о чем, собственно, и предупреждает Священное писание: «Когда будут говорить «мир и безопасность», тогда внезапно постигнет их пагуба, подобно как мука родами постигнет имеющую во чреве и не избегнут…» (Новый завет. 1-е послание к Фессалоникийцам Святого Апостола Павла, 5.3).

Применительно к палестино-израильскому противостоянию на современном этапе международно-правовая коррекция основных миротворческих дел должна непременно увязываться с дальнейшей активной деятельностью «квартета» международных посредников, при значительном расширении их состава, и полномочий всех его участников.

Качественное разрешение проблемы Палестины требует к тому же существенного изменения российской ближневосточной политики, тем более что действия США в рамках Большого Ближнего Востока расширяются в количественных масштабах и по качественному содержанию стремительно. Что касается России, то она вполне способна вернуть себе прежнее влияние в регионе путем синтеза формальных и неформальных дипломатических усилий. Для последних уже есть и традиции непосредственной вовлеченности в ближневосточные дела, с целью защиты последователей православия в прошлом, и новейший технологический инструментарий, необходимый для возрождения позиций России на Святой Земле (Императорское православное палестинское общество — ИППО, получившее недавно статус ассоциативного неправительственного объединения при Комитете по социальным делам ООН в частности).

За время, прошедшее после образования Государства Израиль (14 мая 1948 г.), его граждане — потомки евреев, прибывших на Землю обетованную по сионистским организационным каналам, стали аборигенами, то есть коренными жителями, решившими проблему возвращения на историческую родину окончательно, тогда как многие арабы, жившие до 1948 г. в Палестине, оказались на время лишенными отечества. В отстаивании собственного государства они сумели сформировать лишь национальную автономию, определив для себя главнейший лозунг — возвращение на историческую родину (неудивительно, что арабы-палестинцы недавно провели мощный flash-mob, приурочив его ко дню рождения Государства Израиль).

С учетом вышесказанного России остается весьма оригинальная миссия влиятельного миротворца, одновременно работающего преимущественно в рамках дипломатии (официальной и публичной) как в Израиле, так и в ПНА, причем осуществляя в своих интересах и интересах обеих противоборствующих сторон одновременно всевозможные широкомасштабные проекты гуманитарного и экономического назначения.

Таким образом, особая ответственность международного сообщества вполне может быть возложена на Россию в конкретных делах ПНА не только потому, что арабы склонны доверять именно российским правящим кругам больше, чем кому-либо в Европе и на других континентах земного шара, а потому, что сеть, т. е. региональное сообщество, организованное не по вертикали (так, как Израиль, хотя он и усиленно взаимодействует по горизонтали с еврейской диаспорой во всем мире), а по горизонтали, предполагающей иные, нежели только государственные (вертикальные по преимуществу) взаимодействия (к такому варианту жизнедеятельности тяготеет ПНА, не располагающая полной, вертикальной государственностью, но осуществляющая именно по горизонтали свои политические усилия, получая при этом существенную экономическую помощь от мусульманских государств (несравнимую, конечно, с тем, что получает Израиль, но все-таки значительную).

Мусульманский мир в целом, более чем какой-либо другой, олицетворяет сетевую модель общества. Его подключение к формирующейся системе глобального управления (Global Governance) способно решить многие проблемы, относящиеся к стратегической стабильности в региональном и общемировом измерениях. В принципе, сетевые структуры с учетом воздействия ислама и других мировых религии, разумеется, уже сегодня способны стать высшей формой управления глобально ориентированного, взаимозависимого, но не лишенного противоречий мира.

Сети легко пронизывают государственные границы, преодолевают экономические и юридические преграды, начинают внедряться в нашу жизнь, в нашу практику, становятся для нас совершенно необходимым, и постепенно мы из обычных людей, из людей иерархических, со своим отношением к насилию, к праву, к возможному и невозможному, к морали и нравственности, превращаемся в сегменты глобальной паутины и сквозь нас уже можно пропускать любые вещи. Они уже олицетворяют политическую, военную, экономическую сиюминутность на Большом Ближнем Востоке, взывая к большей поливариантности дипломатических действий (прежде всего в рамках палестино-израильского урегулирования), требуя по-настоящему новаторского отношения всех акторов мировой политики, без исключения, к утверждению атмосферы регионального и глобального согласия народов, способных приобретать противоречия, не позволяющие пока решить проблемы всеобъемлющей стратегической стабильности.