Социальные взгляды
«церковных диссидентов»

Латникова М. С.

Вопрос взаимоотношений государственных структур с религиозными всегда был важен. И ХХ столетие не стало исключением. Двадцатый век для России ознаменовался приходом новой, советской власти и изменением всех сфер общественной жизни. Особенно сильно смена власти отразилась на религиозной жизни общества. С приходом новой власти религия становится единственно разрешенной идеологией, противоречащей марксизму-ленинизму, что приводит к конфликту между государством и церковью. Правящая партия становится перед необходимостью выработки своей модели церковной политики. Теперь религия стала рассматриваться как «пережиток прошлого», удовлетворяющий религиозные потребности ограниченного числа граждан.

Но с наметившейся тенденцией «огосударствления церкви»[1] в ХХ веке обнаружился интерес к религии, особенно к православию. Возвращение многих представителей интеллигенции к Русской православной церкви объясняется не только зарождением антирелигиозной кампании, но и их представлением о будущем.

В связи с этим правящая партия стала разрабатывать новую религиозную политику. В этот период взаимоотношения церковных государственных структур приобрели новую форму — атеизм, ставший частью государственного мировоззрения. Действия правительства были основаны на желании полного подчинения церкви государству. Реакция последовала, но неоднозначная и не сразу. Священнослужители и миряне разделились: большая часть подчинилась проводимой политике, а остальные — несогласные с новым курсом — сложились в движение, которое получило название «церковное (православное) диссидентство»[2].

Появление этого движения связывают «с новой волной «религиозного возрождения» — процесса обращение к вере некоторых групп советской интеллигенции, так и с кризисом доверия к руководству Патриархии среди определенной части священнослужителей и мирян в период «хрущевских» гонений»[3]. Православное диссидентство представляло собой новую форму сопротивления. Для него было характерно организационная неоформленность (хотя внутри движения существовали отдельные кружки, семинары, комитеты) публичные обращения к нецерковной общественности аппелирование к существующим законам и т. д. Участники церковного диссидентства не покушались на православные каноны и догматы. Они, напротив, отстаивали сохранение традиционного уклада РПЦ, а также свободу церкви от государственного контроля.

Представителями церковного диссидентства была сравнительно небольшая группа интеллигенции, состоявшая из мирян и священнослужителей. В проповедях священниках были отражены их социально-этические воззрения. В данной работе приведены социальные позиции наиболее известных представителей православного диссидентства: о. Глеба Якунина[4], о. Димитрия Дудко[5], о. Александра Меня[6]. Они интересны тем, что их способы сопротивления существующему в советской России режиму разнятся. Например, Д. Дудко и А. Мень были известны свой катехизаторской деятельностью, а Г. Якунин активно выступал против позиции власти в отношении церкви, публиковал сотни материалов и документов, свидетельствующих о подавлении религиозной свободы в СССР и имевших резонанс за рубежом. В выступлениях, проповедях священников отражены социальные взгляды.

Отец Александр Мень известен своей миссионерской деятельностью и проповедями. Уникальное сочетание широкой эрудиции с открытостью взглядов выдвинуло Меня в число ведущих христианских проповедников. Отец Александр был духовным наставником, а часто и крестным отцом для многих «диссидентов» 1970–1980- х годов, хотя сам воздерживался от активной правозащитной деятельности, видя свою миссию в духовном просвещении. Общество, по мнению А. Меня, это место, где идет жизнь людей, где присутствует любовь, истина и проповедуется слово Божие, где есть возможность для самореализации личности. Важным в человеке являются духовность и любовь. Личность и ее высшее достоинство становятся центральным предметом социально-этических размышлений отца Александра. Власть и воля к власти в системе его взглядов считается глубочайшим проявлением «падшести» человеческой природы. Обращаясь к общественной проблематике, он говорит о молодежи и ее проблемах, которые выражаются, в частности, в криминализации и алкоголизме. Религию А. Мень видит как способ преодоления проблем, существующих в обществе. В социальных воззрениях Александра Меня заметны черты, сближающие его с западным христианством, но его нельзя представить ревностным поклонником Запада. Он всегда остро переживал события в истории России и церкви. Меня можно назвать выразителем намерений православной «либеральной интеллигенции».

Деятельность отца Димитрия Дудко, как и отца Александра Меня, сыграла значительную роль как в истории диссидентства, так и в истории РПЦ последней четверти ХХ века. Благодаря его пастырской деятельности большое количество людей пришли к православию. За год ему удалось крестить 400 взрослых людей, большинство из которых стали ревностными прихожанами. В своих проповедях Дудко, нарушая табу, затрагивал больные общественные темы, говорил о нравственности. Современники отмечали, что особенностью его бесед была искренность. Все его ответы были прямые, ясные, точные, независимо от остроты вопроса. Проповеди и беседы не носили политического характера, а состояли только из изложения основ христианства. «Всякая власть от Бога, противиться власти — противиться божьему установлению. Это моя религиозная установка»[7], — говорил Дудко в своих беседах. Отец Димитрий был представителем «тривиального русского национализма», видел спасение России в возращении к традиционной культуре и религии.

Если Дмитрий Дудко и Александр Мень выражали сопротивление существующему положению в 1960–1970 гг. через свою проповедческую деятельность, то Глеб Якунин занял наиболее активную позицию. Он был одним из основателей Христианского комитета защиты прав верующих в СССР, вместе со священником Николаем Эшлиманом подготовил «Открытое письмо Патриарху Алексию I», которое являлось реакцией на давление церкви со стороны советской власти. Отец Глеб достаточно резко высказывался о государстве, о позиции Русской патриархии и социальной обстановке в целом. В 1990- х г. Глеб Якунин опубликовал архивные документы о сотрудничестве членов РПЦ МП с КГБ. Он призывал церковное руководство покаяться в содеянном, критиковал патриарха и руководящих членов Синода. Отец Глеб отрицательно высказывается о возможности вступления церкви в политику, а также обвиняет ее руководство в финансовых махинациях. Он говорит о том, что общество равнодушно к реалиям церковной жизни. Якунин отмечает, что никого не интересует Евангелие и священнослужители. Обществу неважно церковное устройство, а также пьянство и воровство в церкви. «… Что касается широкой общественности, то обычные люди часто носят кресты, но не являются верующими. Священнослужитель поставлен служить Богу, а народ воспринимает самого[8] священника в качестве священного объекта, как будто бы любой священнослужитель — это своего рода языческий божок». Глеб Якунин отмечает, что в общественном сознании смешалось понятие сакрального и профанного, существует позиция, что бог за все отвечает, он сам решит, кого наказать. Человек утратил понятие того, что истинно верующий несет ответственность не только за себя, но и за окружающих и за свою церковь.

Несмотря на различия во взглядах и резкость высказываний, все священники-диссиденты сходятся в одном: что церковь, какой бы она ни была, является неотъемлемой частью самосознания общества и государства. Религию нельзя исключить из жизни человека. То, что в период советской власти церковь подавлялось государством, — это неправильно, так как ничто не сможет заменить православную идеологию в жизни людей.