Конфессии России в ответах на экологические вызовы

Лисеев И. К.

На протяжении всей истории развития человечества религиозные установки и каноны играли существенную роль в формировании мировоззрения, действующих ценностных и деятельностных ориентаций людей, в том числе и в их отношении к природе, к миру.

М. Вебер, классифицируя религии на основе их различного отношения к миру, выделил три самых общих типа подобного отношения, заключающих в себе соответствующую установку, предопределяющую направленность жизнедеятельности людей, вектор их социального действия.

К первому типу он отнес конфуцианские и даосистские религиозно-философские воззрения. Наиболее характерной их чертой в названом отношении является идея приспособления к миру.

Второй тип связан с индуистскими и буддистскими представлениями. Им свойственно отрицание мира, бегство от него.

Наконец, третий тип — это иудаистско-христианское мировоззрение, отражающее деятельностные установки овладения миром, его улучшения, исправления, преобразования[1].

В каждом из этих способов отношения к миру заключены особенности жизни людей в их отношении друг к другу и к природе.

В даосизме мир предстает как живая взаимосвязанная система, в которой ничто не существует обособленно. Части этой целостной системы равны друг другу, пронизывают друг друга. Мириады тварей вместе существуют и не вредят друг другу. Законы идут вместе и не противоборствуют один другому. Это, учил Конфуций, и составляет великость неба и земли. Подобная традиция подчеркивает родство человека с природой. Люди являются частью природы, и их цель — отнюдь не господство, а гармоническая адаптация к природе. Небо, земля и человек выступают как верховные, равнозначные силы в мире. Все проявления человеческой жизни состоят в необходимой связи с общим ходом явлений в природе. Деятельность человека — продукт взаимодействия всех этих сил — неба, земли и самого человека[2]. Динамичность реальности определяется единством противоположных, но одновременно и глубоко внутренне связанных и взаимозависимых начал инь и ян, которые сцеплены друг с другом в большом круге бытия.

Не менее позитивна в экологическом отношении и концептуальная основа буддизма. Ядром буддийского мировоззрения также является идея единства человека и мира. Основная миссия буддизма — освободить людей от страданий, причиняемых им доминированием собственного «Я», спасти человека по сути дела от самого себя. Достичь нирваны для буддиста — это значит освободиться от суетности бытия, от эгоцентризма своего индивидуального «Я», раствориться в чистом космическом сознании, деятельность которого направлена на весь окружающий мир, на спасение всех живых существ[3].

С точки зрения В.В. Мантатова и О.В. Доржигушаевой, в буддийском учении о карме экологический кризис — это возмездие за человеческую алчность. Уничтожая природу, губя живое, разве мы не умножаем наши страдания? Ухудшение состояния здоровья людей — это следствие нашего бездумного отношения к природе. Своими собственными руками мы производим причины наших бед, нашего страдания. Если мы будем сознавать это, пишут авторы, то, возможно, не станем преувеличивать наши потребности[4]. Идея нерасчлененности субъекта и объекта, человека и природы, материи и духа является фундаментальной идеей буддийской философии. «Измените свое осознание — и вы будете жить в другом мире, испытывать другую реальность» — утверждает лама Анагарика Говинда[5]. С этим положением гармонично согласуется принцип равного отношения ко всем живым существам — принцип ахимсы. Зародившийся в индуизме и затем перенятый буддизмом этот принцип содержит категорическое требование ненанесения вреда никаким живым существам.

Согласно буддийскому мировосприятию в мире есть только одна проблема — проблема сознания, поэтому основания всех возникающих проблем следует искать в сознании человека, ибо все существующее обусловлено мыслью. Поэтому проблема загрязнения окружающей среды, это прежде всего проблема загрязнения сознания. Пока не произойдет очищения сознания,— пишут В.В. Мантатов и О.В. Доржигушаева,— мы не сможем решить экологическую проблему в целом[6].

Это очищение сознания должно привести к осознанию того, что человек и мир — единое целое, к согласованию человеческих целей и ценностей с гармонией универсума, с законами Вселенной. Буддизм предлагает расширить мир настолько, чтобы и природа стала самоценностью, перестала рассматриваться только как объект потребления человеком.

Сложнее обстоит вопрос с иудео-христианскими интерпретациями отношения к природе. Ряд библейских текстов давал основание для их трактовки в духе антропоцентризма, связанной с идеей человеческой исключительности и богоданности господства человека над природой.

«И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему, по подобию Нашему; и да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над скотом, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле» (Быт. 1:26). И далее: «И благословил их Бог, и сказал им Бог: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею, и владычествуйте над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над всяким животным, пресмыкающимся по земле (Быт. 1:28).

Исходя из этих наказов, зафиксированных в Библии, некоторые авторы полагали, что идея владычества человека над природой стала главным основанием для сложившегося разрушительного отношения к окружающей человека среде. Линн Уайт в частности писала, что на христианстве лежит огромная вина за экологический кризис, поскольку оно было антропоцентричным и свысока относилось к природе[7]. Один из пионеров природоохранной деятельносит в Америке Олдо Леопольд подчеркивал, что сохранение дикой природы остается пустым звуком, поскольку оно не совместимо с нашим библейским представлением о земле[8]. Подобные критические замечания звучали в адрес иудео-христианского мировоззрения неоднократно. Надо полагать, что они были небеспочвенны. Учитывая огромную роль и значение религиозных догматов в жизни общества, трудно предположить, что они не повлияли на формирование общественного сознания. Но, по-видимому, не только они вели к утверждению идеологии господства и потребительства по отношению человека к природе. Представляется, что прав И. Барбур, когда он отмечает, что перемены в обществе определяются в основном экономическими силами, что разрушение окружающей среды определяли главным образом более поздние институты, особенно промышленный капитализм[9].

Надо отметить, что в Библии помимо названных выше как бы экофобных имеется много и других тем, в которых проводится идея прославления, сбережения природы. С библейской точки зрения, пишет Барбур, сотворенный мир ценен сам по себе, а не просто как орудие для достижения человеческих целей. В нескольких псалмах (например в 18, 88, 103) говорится, что земля и многообразия жизни радуют Бога независимо от человека. В первой главе Бытия каждая форма жизни названа хорошей, хотя человек еще не появился. В завете, который дает Бог Ною, упоминается «всякая живая тварь» (Быт. 6:19) и людям предписывается жить в родстве с другими существами. В Божьем творении человеческая жизнь и природа стоят вместе, идея творения — это великая объединительная основа, охватывающая все формы жизни. Для Бога важно все тварное[10]. «Христианское значение эволюции…— пишет Рене Лавокат,— объединение всей Вселенной, а не только человечества, под знаком Царствия вечной любви… Дети Божьи, мы должны разделить любовь Божию ко всему творению и подражать ей, потому что все сотворено любовью”[11].

Однако хотя доктрина творения гарантировала, что природный мир не будет оставаться без внимания в богословии или этике, она считалась подчиненной доктрине искупления. Большинство богословов полагали, что человечество будет спасено от природы, а не в природе или вместе с природой. Тварный порядок слишком часто рассматривали как сцену или фон для драмы искупления, а не как часть этой драмы[12].

Все это свидетельствует о том, что в христианских церквах предстоит сделать еще очень многое, для переориентации установок смены акцентов в пользу экологической, природозначимой позиции. Такая работа ныне уже началась. Так, в частности, в Основах социальной концепции Русской православной церкви, принятых на Юбилейном Архиерейском Соборе в Москве в 2000 г., специальный раздел посвящен теме «Церковь и проблемы экологии». В нем перечисляются основные тренды современного экологического кризиса. Причиной нарушения отношений между человеком и окружающей природой называется грехопадение человека и его отчуждение от бога. Утверждается, что «владычествование» над природой и «обладание» землей (Быт. 1:28), к которым человек призван по Божиему замыслу, не означают вседозволенности. Они лишь свидетельствуют, что человек является носителем образа небесного Домовладыки и как таковой должен показать свое царское достоинство не в господстве и насилии над окружающим миром, но в «возделывании» и «хранении» (Быт. 2:15) величественного царства природы, за которое он ответственен перед Богом.

Одним из главных принципов позиции Церкви в вопросах экологии называется принцип единства и целостности сотворенного Богом мира. Отмечается, что православие не рассматривает окружающую нас природу обособленно, как замкнутую структуру. Растительный, животный и человеческий миры взаимосвязаны. С христианской точки зрения природа есть не вместилище ресурсов, предназначенных для эгоистического и безответственного потребления, но дом, где человек является не хозяином, а домоправителем, а также храм, где он — священник, служащий, впрочем, не природе, а единому Творцу[13]. Таким образом, десакрализация природы, характерная для раннего христианства как бы преодолевается. Природа вновь осознается священной, храмом, а человек в ней священником. (Вспомните в связи с этим знаменитые тургеневские строки, характеризующие архетипы эпохи индустриализма: «Природа не храм, а мастерская, и человек в ней работник».)

Сама жизнь, утверждается в этом документе, в многоразличных ее проявлениях носит священный характер, являясь Божиим даром, попрание которого есть вызов, брошенный не только божественному творению, но и Самому Господу[14].

Весьма важным моментом раздела «Церковь и проблемы экологии» представляется также положение о том, что экологические проблемы носят, по существу, антропологический характер, будучи порождены человеком, а не природой. Посему ответы на многие вопросы, поставленные кризисом окружающей среды, содержатся в человеческой душе, а не в сферах экономики, биологии, технологии или политики.

Взаимосвязь антропологии и экологии, отмечается в документе, с предельной ясностью открывается в наши дни, когда мир переживает одновременно два кризиса: духовный и экологический. Подчеркивается, что полное преодоление экологического кризиса в условиях кризиса духовного немыслимо. Антропогенная основа экологических проблем показывает, что мы изменяем окружающий мир в соответствии со своим внутренним миром, а потому преобразование природы должно начинаться с преображения души[15]. Подобные эко- и антропофильные мотивы в официальном церковном документе РПЦ весьма примечательны.

Экофильные ориентации характерны и для ислама. Человек в священной книге мусульман «Коране» провозглашается составной частью природы, исходящей от Аллаха, поэтому отношение человека к природе и отношение человеческой жизни индивида, неотделимой от жизни природы[16].

Представленный взгляд на отношение к природе, характерный для основных религиозных конфессий в наше время дает возможность ответить на еще один вопрос, активно поднимаемый в последнее время: требуется ли сейчас создание какой-то новой экологической религии для более успешного внедрения в общественное сознание экологических идей и императивов.

Нужно учесть, полагает А.Д. Урсул, возможность возникновения новых религий, ноосферной ориентации (типа бахаизма), а также развития экуменических и иных интеграционных процессов в религии и их коэволюции с иными течениями духовной культуры, организациями и движениями, ориентированными на цели устойчивого развития[17].

«На очереди,— пишет Н.Ф. Реймерс,— создание общечеловеческой «синтетической» религии, вернее, надрелигиозной идеологии, объединяющей все религии мира. Религиозная нетерпимость стала чрезвычайно опасной. Не менее угрожающей стала и заповедь «плодитесь и размножайтесь». Каноны всех религий должны быть пересмотрены. Если это не грешно должен быть составлен и принят «сверхновый завет», соответствующий нуждам современного мирового развития. Церковь должна стать во главе экологического движения мира, ибо экологический кризис не есть промысел Божий, но результат греховного поведения человека, его прегрешений перед Природой[18].

Оценивая подобные высказывания, даже не вдаваясь в их спецификацию и обсуждение, можно предположить, что такой замысел в настоящее время просто не осуществим по очень многим совсем не зависящим от экологии причинам. Особенно если учесть при этом, что религии не создаются «сверху», а исторически вызревают в лоне общественного сознания. Хотя попытки такого рода ныне предпринимаются. Так, в 1995 году в Лондоне состоялась встреча представителей разных религиозных конфессий, которые создали Альянс религий для защиты природы[19]. Это, безусловно, очень важное и знаковое решение, которое можно только приветствовать. Однако эффективность таких искусственно созданных организаций, к сожалению, пока весьма невелика. Поэтому уповать остается на то, что различные религиозные центры будут сами трансформироваться в связи с настоятельными требованиями нашего времени.