Сравнительный образ «учащего» церковно-приходской и земской школ конца XIX века (по данным земской статистики)[1]

Монякова О. А.

В настоящее время наблюдается возврат российского общества к проблемам религиозно-нравственного образования и просвещения населения. Сегодня Русская православная церковь проявляет активное стремление участвовать в формировании культурно-образовательного пространства на самых различных уровнях, вновь воссоздается система общего духовного образования, начального и среднего. В контексте современных реалий закономерна потребность обращения к историческому опыту, в том числе и к опыту взаимодействия двух основных субъектов культурно-образовательного пространства России второй половины XIX — начала ХХ в.— Русской православной церкви (далее — РПЦ) и земства.

Одновременно с последовавшей за 1861 годом модернизацией страны начинают оформляться основные компоненты ее культурно-образовательного пространства: складывается система народного образования как школьного, так и внешкольного, получают организованное развитие многие социокультурные институты: библиотеки, книжные склады и магазины, музеи, театры, культурно-просветительские и научные общества и пр. Тем не менее основополагающим структурным элементом всего «здания» являлась система образования, в которой в свою очередь начальная школа занимала господствующее положение. Главными организаторами начального народного образования в России во второй половине XIX — начале XX в. являлись РПЦ в лице ее епархиальных структур и земские органы самоуправления в уездах, так как именно уездным земствам было вменено в обязанность заниматься организацией начальных школ для народа[2].

Взаимоотношения духовного ведомства и земских органов самоуправления на провинциальном уровне в деле формирования системы народного образования оказывали приоритетное влияние на весь ход процесса[3]. Отношение к земской и церковной школе раскололо просвещенное российское общество, являвшееся свидетелем протекавшего образовательного процесса, на два лагеря — сторонников земской школы и защитников системы церковного образования.

Автором в ряде работ уже проведено исследование отношений на образовательном поле между Церковью и новым общественным институтом — земством и сделаны выводы о динамике зависимости результатов дела народного образования от уровня и качества взаимодействия земских учреждений и духовного ведомства на уездном уровне[4]. Данная работа призвана конкретизировать проблему. В статье будет предпринята попытка на основе сравнительного анализа образовательного уровня «учащих» церковно-приходских (далее — ЦПШ) и земских школ определить вклад каждого ведомства в формирование образовательной составляющей культурно-образовательного пространства России пореформенного периода.

Основным источником для сравнительного анализа будут являться статистические данные обо всех школах во Владимирской губернии за 1897–1898 гг., собранные представителями Владимирского губернского земства и опубликованные во втором выпуске «Сборника статистических и справочных сведений по народному образованию во Владимирской губернии»[5].

Узость хронологических и географических рамок оправдывается следующими факторами. Во -первых, в самом конце XIX в. уже окончательно сформировались контуры взаимоотношений РПЦ и земства на образовательном поле, и определись основные точки соприкосновения и разногласий. Во -вторых, избранную нами для исследования Владимирскую губернию по многим параметрам можно отнести к среднестатистической губернии Европейского центра России. Очевидные закономерности предоставляют возможность для обобщений, а присутствующая местная специфика — для всестороннего изучения проблемы.

Источник, который является базовым для анализа, появился в результате двухлетней кропотливой работы представителей Владимирского губернского земства и состоит из семи выпусков. В 1895 году, когда губернское земство пришло к убеждению, что ему необходимо принять активное участие в развитии в губернии начального народного образования, оно субсидировало данные исследования. Была выработана и разослана во все без исключения школы программа для заполнения ее соответствующими сведениями. После получения ответов из школ, их содержание было проверено данными земских управ, уездных училищных советов, епархиального совета.

Программа, по которой были собраны сведения за 1897–1898 гг., включает в себя данные по каждой школе, независимо от ведомственной принадлежности, распределенные по 177 графам. Это сведения об учащихся, их поло-возрастном и социальном составе, о том, сколько из них смогло завершить обучение и сколько нет и по каким причинам; подробные сведения о состоянии школьных зданий, включая их соответствие действующим тогда санитарным нормам; о состоянии школьных библиотек, распределении учебного времени, обеспечение школ учебными пособиями; об источниках финансирования школ и их попечителях; об истории школы и отношении к ней местного населения; и, наконец, подробные сведения о преподавательском составе школ.

Интересующий нас блок данных об «учащих» земских и церковно-приходских школ[6] состоит из следующих граф: общее количество учителей в школе, в т.ч. мужчин и женщин; где обучались, окончили или нет учебное заведение; имеют или нет свидетельство на право преподавания, и откуда оно получено; к какому сословию принадлежит.

Анализ представленных в этом разделе количественных показателей, которые мы свели в две таблицы, позволил нам нарисовать обобщенный сравнительный образ «учащего» земской и церковно-приходской школы.

Итак, среди «учащих» земской начальной школы в конце XIX в. в итоговых цифрах по губернии наблюдается незначительное преобладание женщин. В нашем случае процентах это соотношение выглядит так: 46,5% — 53,5%. Но в некоторых уездах показатели заметным образом отличаются от средних по губернии. К примеру, в Покровском уезде наоборот число преподавателей-мужчин почти в 2,5 раза превышает число учительниц. Разгадка здесь проста: именно в Покровском уезде в заштатном городе Киржаче находилась единственная в губернии мужская учительская семинария. Если сравнить число «учащих», получивших образование в учительской семинарии, во всех 13 уездах Владимирской губернии, то лидирование Покровского уезда очевидно. Таким образом, в ситуацию вмешался местный фактор: учиться и потом работать рядом с домом дешевле и удобнее.

Его влияние заметно и в отношении образовательного уровня преподавательского состава земских школ: если в уездной Шуе находились две гимназии — мужская и женская, то в контингенте «учащих» выпускников именно таких учебных заведений явное большинство (44,4%); аналогичная картина в Муромском (58,6%) и Александровском (45,3%) уездах. Примеры можно продолжить: в Суздальском и Владимирском уездах — количественное преимущество выпускниц епархиального училища, т.к. во Владимире и Суздале имелись эти училища. Пожалуй, самым «объективным» можно было бы считать Ковровский уезд (в нем к 1898 году, кроме начальных школ, других учебных заведений не было, поэтому вся местная молодежь вынуждена была учиться «на стороне»), и картина с образованием «учащих» выглядела так: 34,2% окончили духовную семинарию, 31,5% — епархиальное училище, 21,9% — прогимназию или гимназию. Но мы вынуждены и здесь признать влияние того же фактора привязки к дому: Ковров не так далеко находится от губернского Владимира, где и училась в основном вся его молодежь. Во Владимире к тому времени сосредоточились все вышеупомянутые учебные заведения.

В итоге если проанализировать общий уровень образования учителей в земских школах, то 69,1% из них имели среднее светское или духовное образование и 2,3% — высшее, остальные — начальное.

В социальном составе преподавателей земских школ очевидно преобладание представителей духовного сословия. Еще весомее это преимущество в церковно-приходских школах (86,3%).

Что касается полового состава преподавателей ЦПШ, то с учетом специфики учебного заведения преобладание мужчин здесь закономерно (71,7% — 29,3%). Показатели уездов отличаются от среднего по губернии лишь процентным соотношением, как, например, в Меленковском уезде из 41 «учащего» лишь две женщины. Следует отметить, что так называемый местный фактор в отличие от земских школ не оказал своего влияния на образовательный уровень преподавательского состава ЦПШ — превалирующую роль сыграла духовная направленность этого типа начальной школы. Среди «учащих» во всех уездах губернии заметно преобладали выпускники духовной семинарии (53,9%) и выпускницы епархиального училища (19,4%); общая доля учителей с церковным образованием составляла более 80%.

Образовательный уровень учителей ЦПШ был ниже, но не настолько, чтобы противопоставлять эти два типа образовательных учреждений: в 1898 году в ЦПШ Владимирской губернии 58,5% «учащих» были со средним духовным или светским образованием, 1,5% — с высшим, остальные — с начальным.

Таким образом, с учетом значительного преобладания духовного сословия в половом составе преподавателей и земских и церковно-приходских школ мы должны признать значительный его вклад в становление системы начального народного образования в России как первой ступени в процессе формирования культурно-образовательного пространства российской провинции. А так как в исследуемый нами период сельская культурная жизнь при отсутствии других центров притяжения формировалась главным образом вокруг местной церкви и возникшей в поселении школы, светской или церковной, нельзя отрицать и определенный вклад церковно-приходских школ в формирование культурно-образовательного пространства, тем более учитывая общий низкий уровень грамотности и культурного развития крестьянского населения.

Таблица 1  Преподавательский состав земских начальных училищ Владимирской губернии в 1898 году (без законоучителей)

Таблица 2 Преподавательский состав ЦПШ Владимирской губернии в 1898 году (без законоучителей)