Духовно-нравственные истоки победы над фашизмом (на материалах Рязанской епархии)

Михайловский А.Ю.

С началом Великой Отечественной войны Церковь без колебаний сделала выбор в пользу советского государства, единства народа и целостности страны, снискав тем самым признательность правительства, всенародное уважение и международный авторитет.

Великая Отечественная война внесла существенные коррективы в отношениях между государством и церковью. Церковь первая сделала шаги навстречу государству. Это было вызвано прежде всего необходимостью объединить людей перед нависшей угрозой порабощения и полного разгрома государства.

Церковь уже в самом начале войны выступила с резким осуждением вероломного нападения фашистов на нашу страну. Она раскрывала реакционную, антихристианскую сущность фашистской идеологии. Митрополит Сергий (Страгородский) в первый день войны написал и собственноручно на машинке отпечатал «Послание пастырям и пасомым Христовой православной Церкви», в котором, помятуя заветы великих московских первосвятителей, призвал народ на защиту Отечества. «Православная наша Церковь,— говорилось в Послании,— всегда разделяла судьбу народа… Не оставит она народа своего и теперь… Церковь Христова благословляет всех православных на защиту священных границ нашей Родины. Господь нам дарует Победу»[1].

Для решения идеологических задач немецкие власти стремились использовать состояние разделенности Русской церкви после гражданской войны под лозунгом «спасения родины от большевиков». Архиепископ Берлинский Серафим (Ляде) в послании духовенству и верующим православной церкви в Германии в день нападения Гитлера на СССР писал: …Германский вермахт борется не против вашего народа, но только против власти, которая преследует Церковь и Веру, оскверняет, разрушает и уничтожает наши святыни, сделала вашу Родину посмешищем для других народов, отравила народную душу планомерной, дьявольской антирелигиозной и коммунистической пропагандой и хотела превратить весь мир в Голгофу, тюрьму и страну рабов»[2].

Церковь без колебания приняла на себя миссию по развенчанию истинных целей «крестового похода против советских безбожников». Вечером 26 июня в московском Елоховском соборе при огромном стечении народа состоялся молебен о победе русского оружия. Оглашено было послание митрополита Сергия от 22 июня. По окончании службы митрополит Сергий в своей проповеди вновь обратился к патриотическим чувствам верующих, призывая их на защиту Отечества, предупреждая, что враг угрожает христианству потому, что несет на штыках не только рабство, но и «идолопоклонство, уничтожение родных православных святынь и веры»[3].

В статье «Противники Креста Христова» протоиерей А. Смирнов, критикуя стремление идеологов нацизма построить «новую религию», писал: «Вместо Христа — фюрер; вместо креста — языческая свастика; вместо вечной книги жизни Библии — фашистская книжонка “Моя борьба”…»[4]

С началом войны на оккупированной территории России стали стихийно открываться храмы. По подсчетам историка М. Шкаровского, в захваченных районах РСФСР открылось 2150 храмов[5]. Однако вопреки ожиданиям немцев, что церкви станут очагами антисоветской пропаганды, они, по словам американского журналиста А. Верта, работавшего в годы войны в Советском Союзе, районы, превратились в центры «русицизма»[6]. «Религиозное возрождение» оказалось тесно связано с ростом национального самосознания.

Оправданно говорить о годах войны как о «переломном моменте» в жизни РПЦ. Церковь приобретает статус публично-правового социального института. Проявления патриотической деятельности Русской церкви в годы войны были многообразны: морально-нравственное влияние (через проповеди, послания о даровании победы); сбор денежных средств и необходимых материальных ресурсов в Фонд обороны; служба священников в рядах действующей армии: освещение боевой техники, патриотические проповеди, молебны, отпевания; шефство над госпиталями, семьями воинов, детьми погибших красноармейцев. В воскресные и праздничные дни читалась особая молитва, а по окончании литургии слушался молебен о даровании победы русскому воинству, с произнесением многолетия правительству и вождям, а также вечной памяти убиенным на поле брани. Отдельные священники принимали непосредственное участие в боевых действиях в действующей армии, в партизанских отрядах, поддерживали связь с подпольем, укрывали бежавших из плена. Многие из них имели государственные награды.

30 декабря 1942 г. митрополит Сергий призвал паству присоединиться к общесоюзному движению по сбору средств на строительство военной техники и жертвовать средства на сооружение особой танковой колонны имени Димитрия Донского[7]. К началу 1944 г. на собранные приходами РПЦ средства на танковом заводе в Челябинске были сделаны 40 танков, которые 7 марта 1944 г. от лица Церкви близ дер. Горелки недалеко от Тулы передал Красной армии, 38‑му и 516 танковым полкам митрополит Николай[8].

В августе 1944 г. религиозным организациям разрешалось открывать текущие счета для хранения церковных средств. Всего к лету 1944 г. Русская православная церковь сделала денежных взносов на сумму более 200 млн. руб.[9] Точные размеры всех церковных пожертвований указать невозможно.

В 1944 г. рязанский владыка обратился к воинам Красной армии с поздравлением с праздником 1 Мая и сообщил о пожертвовании верующих к этому празднику 35 тыс. руб.[10] Во всех храмах епархии за всеми службами был введен тарелочный сбор «в Фонд обороны».

При подготовке книги «Солдаты Победы», изданной в Рязани к 65‑летию Победы, выявлено, что в общей сложности в боевых действиях участвовало около 50 священнослужителей Рязанской епархии (на сегодня в живых осталось только 4 человека). Многие стали священниками уже после войны. Известно много случаев, когда верующие люди чудом оставались живы на войне и давали обет посвятить жизнь служению Богу. Но были и священники, рукоположенные еще до революции или в 30‑е гг. Они были репрессированы, как и большинство священников, но во время войны их освобождали из тюрем и посылали на линию фронта. Эти люди в момент смертельной опасности для отечества отметали в сторону былые обиды. Так, схиархимандрит Серафим (Блохин) был посвящен в сан иерея в 1932 г., затем репрессирован, но во время войны его выпустили из лагеря и послали на поле боя. Он дошел до Берлина, был награжден орденом Красной Звезды, медалями «За отвагу», «За освобождение Варщавы», «За взятие Берлина». Последним местом его служения была Скорбященская церковь Рязани. Еще до революции были рукоположены участники войны протоиереи Михаил Архангелов, Андрей Апрелов. Вернувшись с фронта, они продолжили свое священническое служение[11].

Первые начальные признаки нормализации государственно-церковных отношений проявились в 1942 г. Весной 1942 г. власти впервые способствовали организации празднования верующими Пасхи. В целях ускорения процесса складывания антигитлеровской коалиции в бывшей типографии Союза воинствующих безбожников» была напечатана большая книга «Правда о религии в России». В ноябре 1942 г. один из трех высших иерархов РПЦ митрополит Николай (Ярушевич) был включен в состав Чрезвычайной государственной комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков.

Осенью 1943 г. происходит кардинальный поворот государственной религиозной политики. Это было необходимо для воздействия на общественное мнение стран — участниц антигитлеровской коалиции, консолидации антифашистской борьбы славянских народов. Потребность в дипломатическом ресурсе была не единственным фактором. Существенное значение уделялось моральному фактору, способности Церкви еще больше укрепить национальное единство. Изменить свое отношение к Церкви советское руководство побудила, конечно же, патриотическая позиция Русской православной церкви. Вечером 4 сентября 1943 г. спустя 3 дня после возвращения руководства МП из эвакуации митрополиты были вызваны в Кремль, где были приняты Сталиным. Здесь же иерархам Церкви был представлен будущий руководитель новообразованного государственного органа Совета по делам РПЦ при СНК СССР — Г. Карпов[12].

В повестке открывшегося 8 сентября Архиерейского Собора значилось семь вопросов, касавшихся устроения церковной жизни в стране, но главным, конечно же, был вопрос об избрании патриарха. Члены Собора единодушно присоединились к предложению митрополита Алексия об избрании митрополита Сергия Патриархом Московским и всея Руси. Кандидатура митрополита Сергия была рекомендована к избранию Патриархом еще на предсоборном совещании в июле 1943 г. в Ульяновске. При Патриархе был избран Священный Синод в составе трех постоянных и трех временных членов.

Избрание Патриарха Московского было воспринято с одобрением не только миллионами верующих в СССР, но и большинством зарубежных автокефальных православных и иных христианских церквей. С избранием Патриарха заканчивалось существование «обновленческой» церкви в Советском Союзе.

На Соборе были приняты важные документы: «Декларация об осуждении изменников веры и Отечества из числа духовенства и верующих, запятнавших себя предательством и сотрудничеством с оккупантами», «Обращение ко всем христианам мира с призывом «дружно, братски и мощно объединиться во имя Христа для окончательной победы над общим врагом»[13]. 12 сентября 1943 г. вышел первый номер «Журнала Московской патриархии», в котором нашли отражение решения Архиерейского Собора.

На Соборе перед иерархами с докладом «Долг христианина пред Церковью и Родиной в эпоху Отечественной войны» выступил митрополит Ленинградский и Новгородский Алексий (Симанский). Все содержание его доклада было посвящено ответу на вопрос, который перед собой поставил Алексий: «Где же и как выковывается победа?» И сам митрополит отвечал: «… Есть нравственные условия победы, гораздо более широкие, гораздо более возвышенные… даже более действенные, чем численность и сила орудий современного боя…»[14].

Так в годы войны произошел коренной перелом в деле нормализации государственно-церковных отношений. Преобладающими в них становятся элементы партнерства и сотрудничества. Наиболее тесными эти связи были в сферах материального и духовного обеспечения победы над врагом. Умножились организационные возможности Церкви. С конца 1943 г. в стране началось массовое открытие храмов. 28 ноября 1943 г. Совнарком принял постановление «О порядке открытия церквей». В 1944–1945 гг. в Совет по делам РПЦ поступило более 700 ходатайств об открытии храмов.