Амбивалентный характер кооперационной модели ГЦО

Мирошникова Е. М.

В России набирает силу процесс сотрудничества государства и религиозных организаций в самых различных сферах общественной жизни теперь уже на основе принципа отделения церкви от государства. Налицо большое взаимное желание сотрудничества, вот только практического опыта в области партнерства на основе принципа отделения нет. Мы уже не раз указывали на практическую значимость для России кооперационной модели как условия оптимизации российской государственной политики в области свободы совести: данная модель позволяет всесторонне реализовать принцип отделения церкви от государства. Этот принцип наиболее эффективен в современном поликонфессиональном мире. Он вовсе не ориентируется на запрет религии и церкви, на вытеснение их за пределы общества. Отделение поможет нам объединиться, нам — гражданам России, людям самых разных национальностей и вероисповеданий, для решения общих социально-политических проблем. Отделение церкви от государства означает прежде всего невмешательство во внутренние дела церкви, неидентификацию с какой-то конкретной религией во имя общественного мира, порядка и согласия, во имя взаимодействия на основе общих целей по укреплению стабильности государства и успешного решения общих проблем.

Главная отличительная особенность кооперационной модели (или модель нейтралитета) от отделительной заключается в степени реализации принципа отделения церкви от государства, и прежде всего в публичном статусе религии.

Вместе с тем международный опыт реализация кооперационной модели ГЦО недвусмысленно указывает на ее амбивалентный характер, поскольку добиться нейтралитета в современном мире довольно сложно. Прежде всего это выражается в критериях, согласно которым государство ориентируется в выборе партнеров среди религиозных объединений для решения социальных проблем. Например, в системе так называемого «позитивного нейтралитета» Бельгии одним из самых значимых является уровень социальной служения той или иной религиозной организации. Вместе с тем начавшийся там процесс придания статуса признанной религии общине сикхов свидетельствует, что на первый план выходит принцип общественной безопасности, поскольку в Бельгии сикхи не выделяются своей социальным служением.

Главное, на что хочется обратить внимание: ни в коем случае нельзя воспринимать мировоззренческий нейтралитет государства как безликое, равнодушное отношение ко всему и вся, к историческим и культурным традициям, в которых религия имеет глубокие корни, тем более применительно к России, на века связанной с православием. Толкование нейтралитета в духе последовательной индифферентности, вывода религии за пределы общественной сферы не просто неправильно, но и опасно. Опасно и для государства, и для религиозной свободы, и для убеждений человека. Иваны, не помнящие родства никогда не станут «надежей и опорой» нации.

Государственный мировоззренческий нейтралитет в плюралистическом обществе не означает отсутствия идеологии. Напротив, он является выражением идеологии, основанной на заботе о гражданском мире и силе государства, о сохранении культурных традиций, об уважении граждан, которые в ответ на достойное отношение к себе государства всемерно способствуют его укреплению и процветанию. Вместе с тем политический аспект нейтралитета заключается в признании необходимых ограничений в отношении общественных организаций, в том числе и религиозных, если это угрожает гражданскому миру и суверенитету государства в обеспечении национальной безопасности. Главное — не дать искреннему стремлению сохранить культурное наследие перерасти в националистические призывы и действия. Поэтому мировоззренческий нейтралитет государства можно считать целью и стремиться к ее достижению с учетом своих национальных особенностей, которые и обусловливают различную степень кооперации между церковью и государством.

Современные формы такого сотрудничества довольно многообразны. На мой взгляд, свое наиболее эффективное выражение сотрудничество находит в кооперационной модели, гарантирующей свободу религий и убеждений в контексте действующего законодательства, основанного на свободе совести и отделения церкви от государства, не отвергая при этом легитимного сотрудничества между государством и религиозными институтами, особенно в социальной сфере, в частности социального служения и религиозного образования.

В современном поликонфессиональном обществе обеспечение права на религиозное образование среди прочих проблем занимает особое место. Оно является действенным средством укрепления в вере членов определенной религиозной организации и воцерковления тех, кто лишь иногда посещает церковь, распространения своего вероучения и пополнения паствы. В конечном счете религиозное образование, несомненно, способствует усилению роли религии и в обществе, повышению ее публичного статуса. Особое внимание эта проблема обрела после введения в ряде регионов РФ с 1 апреля 2009 г. в качестве эксперимента преподавания предметов по выбору в духовно-нравственной области.

Международный опыт государственно-церковных отношений представлен в виде двух основных моделей религиозного образования — конфессиональной и неконфессиональной. При этом основными вопросами в обеих моделях являются:

— Статус предмета по религиозному образованию

— Определение основного ответственного за религиозное образование

— Место проведения занятий.

В немецкой кооперационной модели существует и действует такое юридическое понятие, как «религиозное совершеннолетие», наступающее с 14 летнего возраста и дающее право ребенку самому определять свое членство в религиозной организации и свое отношение к религиозному занятию.

На состоявшейся в Москве международной конференции «Преподавание религии в государственной школе: актуальная дискуссия в России и Германии», организованной фондом Конрада Аденауэра и РПЦ МП в феврале 2010 года, особо отмечалась значимость правовых основ религиозного образования в государственной школе, организации и структуры подготовки учителей, обсуждения необходимых рамочных подходов к основным направлениям обучения о религиях, учебниках и дидактических материалов как для школьников, так и для преподавателей. Так, например, у немецких коллег вызвало много вопросов само понятие «эксперимент» в этой сфере, кроме того, они выражали особую озабоченность и недоумение его организацией, а именно сроками подготовки учителей и тренингов с учителями в отсутствие соответствующих учебников. Вместе с тем при анализе очень поучительного опыта ФРГ в области религиозного занятия было указано на проблемы, вызванные узкоконфессиональным подходом к его содержанию. Следует отметить, что в современном немецком обществе все большую популярность приобретает опыт земли Бранденбург, где введен новый предмет «Образ жизни — этика — религия», заменивший традиционное религиозное занятие.

Необходимость религиозного образования не вызывает никаких сомнений. Вопрос в том, что должно составлять содержание религиозного образования и в какой форме это возможно и должно осуществить. Главный вывод — религиозное образование должно быть и легальным, и легитимным.

Итоги проводимого ныне эксперимента в духовно-нравственной области подводить еще рано. Но, исходя из исторического опыта нашей страны, содержащего и Закон Божий в царское время, и воинствующий атеизм в советский период, следует признать, что знания о религии необходимы, но реализовывать их нужно при соблюдении других прав и свобод человека. На мой взгляд, в государственной школе следует ввести обязательный предмет по истории мировых религий в 10–11 х классах (для всего класса, не разделенного по конфессиональным группам) как веское дополнение к предметам гуманитарного цикла (история, литература, культурология, обществоведение). Основными же носителями религиозного образования должны быть родители, а также религиозные общины и их организации.

Кооперационная модель, ориентирующаяся на обеспечение права граждан на свободу совести, а не только на религиозную свободу, представляется наиболее эффективным путем развития государственно-церковных отношений в современной России.