МЕЖРЕЛИГИОЗНЫЙ ДИАЛОГ

Межрелигиозный диалог в России: современное состояние и перспективы

Джаннат Сергей Маркус,
журналист, искусствовед, культуролог

 

Что такое межрелигиозный диалог (МД) вообще? И в чем его специфика в современной России, каковы перспективы? Эти вопросы лишь кажутся отвлеченно-теоретическими, но на самом деле имеют практический смысл, более того, от их решения (или забвения) зависят судьбы миллионов людей, мир или война с ближайшими соседями.

Парадокс заключается в том, что каждая из религий претендует на тотальное объяснение мира и всецелое овладение всеми сторонами жизни человека, но при этом человечество тысячелетиями остается неоднородным, с разными верованиями. И в итоге различие религий, призванных дать мир душам и объединить людей, сталкивает людей друг с другом, как минимум – в идейных спорах, как максимум – в межрелигиозных войнах. Цель этой статьи – не поиск богословского или философского объяснения этого парадокса, а по возможности объективное историко-социологическое описание МД в России сегодня.

Но сначала стоит уточнить уникальность современного исторического момента: если в Древнем мире, в Средние века и даже в Новое время идейные и военные конфликты на почве веры были локальными, как правило, в масштабах одной страны и между двумя народами или двумя конфессиями, то теперь – при стремительном развитии глобализации – все процессы (как позитивные, так и негативные) резко наращивают темпы и действуют в масштабах планеты. Россия на рубеже XX–XXI веков переживает одновременно два революционных обновления: переход от брежневской модели социализма к постсоветскому капитализму и интеграцию в глобалистские потоки.

Какова же была предыстория МД в нашей стране с эпохи зарождения государственности до новейших перемен?

 

Религиозные войны в России: мифы и реальность

Застигнутые врасплох переменами рубежа XX–XXI веков, многие чиновники (при отсутствии государственной идеологии в постсоветской России), православное духовенство РПЦ МП и даже часть мусульманских деятелей стали публично утверждать, будто «Россия уникальна тем, что никогда не знала войн, вызванных религиозным противостоянием». Эта риторика востребована на межконфессиональных встречах и на государственных торжествах (особенно в тех регионах, которые были присоединены к Российской империи в результате войн, например, при праздновании тысячелетия Казани, в республиках Кавказа).        

Однако достаточно заглянуть даже в школьные учебники истории, чтобы убедиться в обратном. Перечислим основные этапы конфликтов, где применялись вооруженные силы, были жертвы и депортации, устанавливалось государственное давление.

Первая межрелигиозная война – это борьба византийско-киевского Православия против Родноверия (его еще называют шаманством, или язычеством, или волхвованием). Она началась сразу же в 988 году после решения киевского князя Владимира принять в качестве официальной религии Христианство в его «греческой форме»: княжеская дружина противопоставила себя традиционному городскому вече, разгромила святилище славянских богов, стала насильственно принуждать киевлян, а затем жителей других городов принимать крещение. Высшее духовенство и первые монахи, священники были, как правило, этническими греками. В разных княжествах вспыхивали «восстания волхвов», народ оказывал массовое сопротивление, о чем свидетельствуют официальные государственно-православные летописи. А в целом современные историки оценивают «христианизацию Руси» как процесс, растянувшийся (при государственном насилии сверху, и прежде всего в городах) с X по XVI век. Языческое наследие оказалось до конца непреодоленным и породило феномен «двоеверия», который отмечали все этнографы даже в XIX веке. Отголосок первой межрелигиозной войны – полное неприятие РПЦ МП возрождающегося в условиях демократизации 1990-х годов «славянского язычества» и соответственно нежелание вести с его сторонниками МД.

Второй войной можно назвать гонения на «ереси жидовствующих и стригольников» в Новгороде и Пскове XV–XVI веков, вслед за чем последовало официальное закрепление инквизиторской доктрины в учении признанного святым Иосифа Волоцкого о «Церкви воинствующей». Все документы гонимого религиозного движения уничтожены, но даже официальные источники утверждают, что его сторонники были и среди ученого монашества, и простонародья, и в окружении великого князя московского.

Третья межрелигиозная война, точнее даже, серия войн, была духовным сопровождением и идейным обоснованием имперско-колониальных захватов. Это борьба московского, а затем и петербургского самодержавия и Православия против Ислама и всех неправославных верований на территориях, которые с XVI по XX век завоевывала московская Русь – Российская империя в своем продвижении на Восток и Юг: от Казанского ханства и Крыма до Кавказа, Сибири и Аляски.

Начало было положено походами Ивана Грозного против Казани и Астрахани. Ярким свидетельством религиозного пафоса этих завоеваний служат летописные формулировки «войны против поганых язычников», огромная царская икона «Церковь воинствующая» XVI века, выставленная в Третьяковской галерее, и памятник победы над Казанью – храм Василия Блаженного на Красной площади в Москве. После разгрома Казани в 1552 году татарам-мусульманам было запрещено переступать границу города, а селиться можно было лишь в глуши, вдали от проезжих дорог, по которым шла торговля. Элита, как правящая, так и религиозная, была частью физически уничтожена, частью бежала опять-таки в Сибирь и далее за границу. По указу Михаила Федоровича обращение человека в Ислам каралось смертной казнью. Первая каменная мечеть в Казани (Марджани-Юнусовская) была возведена лишь при Екатерине Второй, то есть спустя 300 лет. Еще ранее завоеванный в 1221 году владимирским князем Георгием Всеволодовичем город в устье Оки и Волги носил Исламское название «Град Ибрахимов» и был назван им «Нижний Новгород». Колониальные захваты шли параллельно с русификацией и внедрением Православия взамен местных религий.

Кавказские войны также унесли множество жизней и неоднократно велись под лозунгами «газавата-джихада», священной религиозной борьбы за родную землю, имущество и духовные традиции своих народов. Трагические рецидивы первых Кавказских войн повторяются и в Новейшее время, при этом нередко окрашиваясь с обеих враждующих сторон религиозными символами. Две последние чеченские войны и непрекращающиеся по сей день партизанские действия в разных регионах Кавказа тому яркий и горький пример.

Завоевание Средней Азии также сопровождалось попытками русификации и православизации, но не столь резко, как в Поволжье и на Кавказе. Однако были конфискованы и доставлены в Петербург одна из величайших мусульманских реликвий – самый ранний в мире экземпляр «Корана Османа» и до сих пор не возвращенные сокровища и книги из Самарканда, Хивы, Бухары.

Древние религии Сибири, Дальнего Востока и Аляски как «богомерзкие и языческие» подвергались искоренению, без каких бы то ни было компромиссов. Некоторые народы практически исчезли с лица земли.

Каковы отголоски тех войн в наше время? С шаманством-язычеством никто не желает вести МД, а диалог Православия и Ислама ограничен лишь структурами РПЦ МП и тремя официальными «муфтиятами» СМР (Совет муфтиев России), ЦДУМ (Центральное духовное управление мусульман, Уфа) и КЦМСК (Координационный центр мусульман Северного Кавказа) – он имеет спорадический и протокольно-декларативный характер. Опыт богословских собеседований имеется лишь между Московским патриархатом и шиитскими аятоллами Ирана.

Четвертая межрелигиозная война не имела имперско-колониального характера, как указанная выше война на Востоке, и велась между этнически русскими на своей территории, причем между православными христианами, часть которых позднее стала именоваться «староверами, раскольниками», а другая – «никонианами». Она велась с середины XVII вплоть до XX века, а именно – до указа Николая Второго «Об утверждении начал веротерпимости» 17 апреля 1905 года (перемены и послабления шли волнами со времен Екатерины Второй). Трагедия унесла миллионы жизней. Русские православные, приближенные к царю Алексею Михайловичу, вошедшему в историю как Тишайший, загнали своих собратьев, русских же православных cтарой веры, в леса за Волгой, затем на Урал, в Сибирь и далее, даже за границу, кого в Турцию, кого в Румынию, кого на Дальний Восток. Появился феномен «самосожжения». А духовный вождь протопоп Аввакум с тремя соратниками были заживо сожжены в срубе в Пустозерске 14 апреля 1682 года. В течение года шла осада Соловецкого монастыря силами царских войск. Александр Солженицын справедливо назвал раскол XVII столетия первой гражданской войной, губительные последствия которой кровоточат до сих пор.

Между РПЦ МП (наследницей «никонианства») и различными течениями старообрядчества до сих пор нет МД. Единственными исключениями стали: 1) попытка в XIX веке создать некую «унию» в виде Единоверческой церкви (которая держалась силами репрессивного государственного характера до революции 1917 года, после чего практически сошла на нет, а в демократической России возобновилась лишь в двух-трех приходах), 2) снятие клятв (проклятий) со старообрядцев на Поместном соборе РПЦ МП в 1971 году (правда, это был лишь первый и половинчатый шаг, не разрешивший всех конфликтов) и 3) в начале XXI века появилось желание начать хотя бы протокольное общение между РПЦ МП и РПСЦ (поповцами «Белокриницкой иерархии»). Но полноценного МД даже между этими наиболее исторически и доктринально близкими друг другу ветвями Православия нет до сих пор.

Пятая война между религиями сопровождала имперское расширение России на запад и север: Польша и Западная Украина, Молдова как провинция Румынии, страны Прибалтики и Финляндия были присоединены к империи, где официально главенствующей верой было Православие. Однако при определенных притеснениях Католичества и разных форм Протестантизма, массовых ссылках духовенства, участвовавшего в сопротивлении, закрытии монастырей и духовных учебных заведений антиправославные гонения и русификация на западном направлении велись несравненно мягче, чем на востоке.

Правда, особой непримиримостью и взаимной жестокостью отмечено противостояние «католиков восточного обряда», признавших главенство Папы Римского (униаты), и «православных византийского обряда», обострившееся после принятия Брестской унии 1596 года.

Однако в целом, как только представлялась политическая возможность, народы, соседствующие с запада, быстро восстанавливали свою религиозную идентичность и переходили в контратаку на Православие, воспринимаемое ими как духовную координату российского самодержавия.

Отголоски той войны дают себя знать и сейчас. К началу XXI века все названные западные страны независимы от России и стремятся переориентировать находящиеся на их землях православные общины от подчинения Московскому патриархату – Румынскому или Константинопольскому, создать автономные, автокефальные церкви. А внутри России РПЦ МП крайне болезненно отнеслась к восстановлению бывших до 1917 года структур Католической церкви, заморозила контакты с Ватиканом и даже повлияла на развитие дипломатии МИД РФ с Ватиканом как государством, добилась вытеснения с ведущих позиций священников польского и белорусского происхождения, дабы утвердить имидж Католичества в России как сугубо западноевропейского религиозного меньшинства. МД российского Православия с Католичеством в России сведен к минимуму, пережил в конце 1990-х – начале 2000-х годов почти полную паузу и частично разморожен лишь в последние годы. Главы этих церквей, враждующие с 1054 года, не желают даже формальной личной встречи до сих пор.

Правда, в послевоенные годы КПСС вынудила РПЦ МП вести экуменическую работу в рамках Всемирного совета церквей во имя «пропаганды советского образа жизни и борьбы за мир». Но после перестройки усиливается консервативно-антиэкуменическая группа внутри РПЦ МП, и диалог с католиками, а тем более с протестантами сведен к дипломатически терпимому минимуму. «Католики восточного обряда» вообще пребывают вне дипломатического поля и даже считаются самим фактом своего существования препоной для МД РПЦ МП с Ватиканом. В проповедях и официальных публичных выступлениях церковных глав современного российского Православия все резче звучит осуждение «католической экспансии» и «сектантской пропаганды» в России, причем доктринально под «сектантами» подразумеваются все протестанты.

Патриархийное лобби добилось в 1997 году принятия в законодательство РФ антиконституционного и ненаучного упоминания о «четырех традиционных религиях», получивших фактически статус приближенных к государству и получающих преференции. Это Православие (причем только в виде РПЦ МП, а не старообрядчества и автономных церквей), Ислам (только суннитские СМР, ЦДУМ и КЦМСК), Иудаизм и Буддизм. Из этого числа привилегированных исключены католики, все протестантские деноминации, шаманисты, индуисты, шииты и прочие зарегистрированные в РФ официально религиозные общины. Под эту концепцию был построен и МСР – Межрелигиозный совет России (инициатива и управление кадрами ОВЦС) – с попыткой сделать патриархию «старшим братом» трех остальных «традиционных» конфессий и посредником перед государством. Но в целом эта модель не работает, встречая сопротивление мусульман и критику всех недопущенных.

Более того, это лобби все постсоветское время блокирует учреждение министерства (или госкомитета, департамента) по делам религий, которое координировало бы связи между государством, обществом и конфессиями и отстаивало бы Конституцию равно для всех. Предлогом выставлен аргумент, что «опасно возвращаться в тоталитарное советское прошлое, когда был создан Совет по делам религий при Совмине СССР как фактическое подразделение КГБ по уничтожению и надзору за религиями». Контраргумент: во всех странах СНГ не побоялись учредить соответствующие органы, обычные во всем цивилизованном мире. Объяснение: установленные личные контакты иерархов с чиновниками позволяют быстро и взаимовыгодно решать все вопросы, держать финансовую сферу РПЦ МП в тени, проводить через нее любые операции, неформально принуждать бизнесменов (включая неправославных) спонсировать реставрацию и строительство храмов и монастырей. По сути, под лозунгами «духовного возрождения» сложилась небывалая ранее в истории оригинальная конфигурация, где коррупция смешана с искренним желанием патриотического служения, ущемляются права непатриархийных движений Православия и тем более иных религий.

Шестая война – противостояние Православия и Иудаизма, обострившееся после присоединения земель Речи Посполитой с еврейским населением при Екатерине Второй. Богословское противостояние Иудаизму со времен киевской Руси и Хазарского каганата было обычным для Средневековья. В XVI – начале XVIII веков Россия разделяла общий со всеми европейцами антииудейско-антиеврейский комплекс, обычно неверно именуемый «антисемитизмом» (семитами являются не только евреи, но и арабы, а противостояние в Европе шло по признаку связки «еврей = иудей»). Неравноправие евреев-иудеев, «черта оседлости», принуждение к принятию Христианства (на практике чаще всего в форме Лютеранства), антиеврейские процессы, публицистика, царские указы и наконец погромы – известные реалии отечественной истории, которой посвятил двухтомное исследование «Двести лет вместе (1795–1995)» Александр Солженицын. Несправедливость в отношении иудеев, накопленная с XVIII века, спровоцировала, с одной стороны, зарождение различных форм сионизма (как светского, так и религиозного), с другой стороны – отход активной части еврейской молодежи от Иудаизма и принятие самых радикальных форм атеизма и революционной идеологии. Крах российской государственности в 1917 году во многом был обусловлен нерешенными проблемами между самодержавием и ревнителями Иудаизма, отсутствием какого-либо МД между Православием и Иудаизмом.

Позднее «еврейский фактор» остался проблемным и для советской власти. Сталин поддержал создание этнически и религиозно унитарного «государства Израиль», а накануне своей кончины готовил крупную «чистку», по сути, новое гонение на евреев (в данном случае более по национальному, чем религиозному признаку). Распаду СССР также предшествовала активность «израильского лобби», миллионы советских евреев стали гражданами страны, ведущей перманентную войну против палестинцев-мусульман.

60 лет назад Ближний Восток стал самой горячей точкой планеты, а после 1991 года предпринимаются попытки «израилизации конфликтов внутри России», то есть стравливание автохтонных этносов славян и тюрков, кавказцев по признаку разделения на христиан и мусульман. Одним из самых горьких отголосков «ближневосточного очага» стали войны в Чечне и в иных регионах Северного Кавказа. Проведенный Советом муфтиев России и Евроазиатским еврейским конгрессом форум «Ислам и Иудаизм: перспективы диалога и сотрудничества» в Москве 15 июня 2006 года был первой и слабо богословски подготовленной встречей, где в духе советских деклараций лишь провозглашалась «дружба навеки» и не анализировались сложные реалии и конфликты, от которых страдают миллионы людей.

Подобно современной умме России, у иудеев страны также закрепился раскол на несколько направлений и ныне действуют два верховных раввина страны. В то время как РПЦ МП пытается публично и законодательно провести свой вариант оцерковления, в частности путем введения курсов ОПК или ДНК в светских школах, иудеи с 1990-х годов закрепили свое присутствие в высшей школе, учредив кафедры библеистики и иудаики в вузах (например, в РГГУ, Москва).

Открытого, многостороннего, на богословском уровне МД с Иудаизмом не ведет ни одна из конфессий России. При этом различные формы еврейского-сионистского-израильского лоббирования оказывают значительное влияние на решение руководством РФ внешнеполитических и экономических вопросов глобального характера и особенно в развитии отношений с США, с арабским миром, Ираном и другими Исламскими странами.

Седьмая война – марксистско-ленинского атеизма против всех религий – имела явно религиозный характер. Об этом писали и говорили свидетели ее первых шагов (патриарх Тихон (Белавин), философ Николай Бердяев), о надвигающейся угрозе предупреждали еще до революции авторы сборника «Вехи» – они анализировали атеизм нигилистов как «перевернутую форму горячей искренней религиозности». Она была беспрецедентна в истории человечества как по своим масштабам, так и по тяжелейшим последствиям, которые до сих пор отравляют жизнь всего постсоветского пространства как в СНГ, так и во всех странах мира, бывших частью «социалистического лагеря» от Восточной Германии и стран Восточной Европы до Кубы, Китая и Вьетнама. Некоторыми аналогами послужили лишь беспощадные, но все-таки кратковременные атеистические революции во Франции 1789 года, в Албании в 1964 году (где физически были уничтожены все верующие разных конфессий) и в Мексике 1920-х годов с ее антикатолическими гонениями. Архипелаг ГУЛАГ превзошел всех. Возомнивший себя «новым откровением», марксизм утверждал тоталитарный государственный атеизм и уничтожал абсолютно все религиозные традиции.

Отголоски этой войны живы до сих пор во всех странах бывшего «социалистического лагеря». И если с 1991 года в России они официально упразднены с развалом СССР и запретом КПСС, то они все еще действенны на Кубе, в Северной Корее и особенно в остающемся коммунистическим Китае (где лишь недавно сделаны некоторые шаги по примирению с традиционным наследием Конфуцианства, Даосизма, Буддизма, Ислама и Христианства). И у каждого народа, у каждой конфессии в XX веке в итоге этой атеистической войны появились как невосполнимые утраты, так и свои мученики, герои, исповедники и шахиды. Почти у всех наших граждан деды и родители – участники тех сражений.

Специфическим отголоском тех сражений стало фактическое изгнание из официального общественного поля России всего атеистического дискурса, его организаций и мыслителей. Даже КПРФ заигрывает теперь с Православием. Правда, теперь они почти нигде не позиционируют себя как «атеисты» и тем более в таком задорно-задиристом тоне, как «безбожники»: они теперь «гуманисты», «свободомыслящие» и объединяются в общественные организации с аналогичными названиями. Официального, открытого, на академическом философском уровне диалога с новыми «гуманистами» никто теперь в России не ведет. Они пребывают вообще вне поля МД. Исключением стало «Письмо 10 академиков» 2007 года, выступивших против клерикализации общества.

 

Межконфессиональная картина России в начале XXI века

Подведем в тезисах итог этого неизбежно краткого обзора.

– В XXI век Россия вступила с тяжелейшим грузом нерешенных и накопившихся за столетия межконфессиональных проблем.

– Представители государства и РПЦ МП, фактически добившейся статуса «государственной конфессии», замалчивают факты прошедших семи межрелигиозных войн, не ставят вопроса об их разрешении, загоняя тем самым давние болезни вглубь. Официальные СМИ избегают постановки указанных проблем.

– У государства нет собственного органа по регулированию государственно-общественно-конфессиональных отношений (типа министерства или Совета); не сформулирована конфессиональная (и близкая ей национальная) политика; также нет и министерства по делам национальностей (в стране со 140 нациями).

– В жизнь входит лоббируемая РПЦ МП практика «клерикализации»: государственная символика вместе только с православной, внедрение в светские школы церковных предметов, обрядов и священников в армию и правоохранительные органы, теневая церковная экономика и волюнтаризм, включая рейдерские захваты, вытеснение государственных музеев, борьба с «сектантами», антиконституционная концепция «четырех традиционных религий». Реализуя свои «русские проекты», «сергиевские проекты», объективно РПЦ МП возвращает «Россию, которую мы потеряли», со всеми болезненными и взрывоопасными тенденциями, вызвавшими духовные и социальные катаклизмы 1917–1991 годов.

– МД, который вели официальные религиозные деятели в советское время под началом КПСС, переформатирован и резко снизился. Каждая конфессия в условиях демократических свобод выбирает свою линию. Но в последние годы вновь появился государственный заказ: в канун саммита G8 в Петербурге в 2006 году был проведен в Москве первый международный Межрелигиозный саммит, участники которого выразили свои позиции относительно глобальных проблем, намеченных петербургским саммитом.

– Наиболее действенных электронных СМИ (ТВ и радиоканалов) нет ни у одной конфессии России, кроме РПЦ МП.

– Во всех конфессиях отсутствуют специалисты, полностью посвятившие себя изучению, проведению и подготовке кадров для МД.

– МД между «традиционными конфессиями» ведется нерегулярно, только на уровне первых лиц, без вовлечения молодежи и широких масс верующих, без поддержки конфессиональных СМИ и тем более светской прессы, протокольно и формально. По сути, он не играет никакой роли в жизни верующих и остается уделом «церковной дипломатии».

– Нередко начавшиеся в Средневековье межрелигиозные и тесно с ними переплетенные национальные конфликты повторяются, к примеру, с особым трагизмом и тяжелыми последствиями на Северном Кавказе.

– Нередко нерешенные в МД проблемы мешают развитию дипломатии и бизнеса, например, в финансовых взаимоотношениях с католическим и Исламским секторами мировой экономики.

– Новым дестабилизирующим фактором становится в последние годы резонанс 60-летней интифады в Палестине. Арабо-израильский конфликт, который не является межрелигиозным, но в который все более вовлекается и религиозный фактор и в который изначально включены США, Евросоюз, партнеры РФ на Востоке, раскалывает подспудно и российское общество.

– Глобализация и демографический кризис в России вызывают потребность в миллионных мигрантских потоках. Среди гастарбайтеров лидируют выходцы из стран исламской и китайской культур. Конфессиональный аспект смены пропорций в демографии в сторону неславянских и неправославных народов осознан экспертами, но реальной работы по МД с этой растущей группой не ведется.

– МД в масштабах СНГ представители России ведут нерегулярно, по редким запросам от правительств, только на высшем дипломатическом уровне и декларативно. На практике жизнь граждан СНГ тесно переплетена, но сфера МД, по сути, пущена на самотек – в структурах СНГ, ЕврАзЭС, ШОС нет соответствующих гуманитарных подразделений и программ.

– Все вышеперечисленное можно определить как сферу малоосознанного, потому и незащищенного от негатива среза духовной общественной жизни. «Сон разума рождает чудовищ». Если государство и конфессии всерьез не занимаются МД, в этой среде идут непрозрачные процессы. Возможны непредсказуемые осложнения и даже – как в Средневековье – социальные взрывы. Как минимум этой непрозрачностью пользуются недруги государства – это благодатная почва для диверсий, стимуляции сепаратистских, ксенофобских, нацистских представлений и организации соответствующих акций.

 

Одно из направлений МД: Православие и Ислам

Ситуация с МД между православными и мусульманами в России – одна из самых непрозрачных и неразработанных, ведь конфликт между Православием и Исламом в России не только обременен неразрешенными историческими травмами, но он, по сути, глубинный, богословский.       

Протокольные слова чиновников о «тысячелетнем межконфессиональном мире» утешают лишь их самих, возмущая тех, кто помнит историю вообще, и в частности судьбы собственных предков, погибших под Казанью или на Кавказе. Каждое такое публичное заявление – стимул для подъема сепаратизма и жажды реванша.

Но разве можно исцелить старые раны? Оказывается, можно. Самый яркий пример, повлиявший на миллионы людей, – Папа Иоанн Павел Второй: он провел колоссальную внутреннюю работу ума и сердца и публично, от имени Католической церкви, принес покаяние. Причем очень конкретно, с ясными определениями. Мусульман он просил простить католиков за крестовые походы, евреев – за антисемитские погромы, индейцев Америки – за захват земель и гибель их культур «под знаком Креста». И это не полный список…

В России первым опытом такой работы стала речь президента Путина на праздновании тысячелетия Казани, произнесенная им в течение пяти минут на татарском языке. Это была сенсация, показавшая, что впервые в истории глава Российского государства говорит не по-русски, а на втором языке народов России. Одновременно бывший в Казани глава РПЦ МП не сделал никакого подобного жеста и даже не упомянул жертв 1552 года…

При отсутствии государственной конфессиональной и национальной политики, клерикализации, исламофобии светских СМИ, ориентированных на США, МД Ислама и Православия становится все более насущным, но им занимаются все менее и менее. Кроме того, в противоречии с заявленным протокольным миролюбием патриарх благословляет регулярные Исламофобские проекты (действующего за гранью закона священника Даниила Сысоева и провокатора-«исламоведа» Романа Силантьева, который собирает компромат на часть лидеров российского Ислама, предлагая заменить их другими, чем грубо вмешивается во внутренние дела иной конфессии), не пресекает разворачивающийся в «народном православии» антиисламско-античеченский «культ солдата Родионова».

Богословский диалог ведет лишь с зарубежными шиитами в Иране, декларируя, что в умме России нет достойных МД богословских кадров. Политика МСР, а после его провала и изгнания оттуда Силантьева – Межрелигиозного совета СНГ нацелена на замещение государственного органа и внедрение практики «покровительства малым конфессиям». Книги и статьи единственного «специалиста по Исламу» в Московской духовной академии Юрия Максимова полны ошибок и враждебности.

В ответ на Обращение 138 алимов к христианским лидерам мира патриарх Московский и всея Руси 14 апреля 2008 года написал первый в своем роде и противоречивый ответ, содержащий среди прочего очевидное искажение действительности. Например: «…особого внимания заслуживает опыт сосуществования Христианства и Ислама в России. На протяжении тысячи лет в нашей стране традиционные религии ее народов никогда не входили в прямые конфликты и столкновения, сохраняя свою самобытность. Россия – это одно из тех редких многорелигиозных и многонациональных государств, в истории которых не было религиозных войн, хорошо известных в различных регионах мира. Базовые религиозно-этические принципы традиционных для России вероисповеданий неизменно ориентировали их последователей на взаимодействие с людьми других религий и убеждений в духе мира и согласия… Наши соотечественники никогда не входили в реальные конфликты между собой на религиозной почве. Таким образом, в России сложилась действенная система межрелигиозных отношений, ставящая во главу угла принцип взаимоуважительного добрососедства».

Факты, кратко перечисленные мною выше в разделе «Религиозные войны в России: мифы и реальность», оказывается, неведомы главе РПЦ МП. Кроме того, он питает иллюзии относительно действующего по его благословению и оскандаленного Силантьевым института: «В современной России важным механизмом межрелигиозного диалога является Межрелигиозный совет России, который успешно и плодотворно действует уже более десяти лет».

Разрабатываемые под эгидой патриархии проекты спасения страны, называемые «русскими», «сергиевскими» или «евразийскими», исключают Исламский фактор, очевидно, как негатив. Все сильнее звучит голос консервативных кругов, заявляющих, что у мусульман и христиан «не один Бог, Аллах – это лишь бог мусульман».

Единственные оазисы вдумчивого поиска МД с Исламом внутри РПЦ МП – в работах митрополита Ташкентского и Среднеазиатского Владимира (Икима), близко знающего мусульманские реалии своей епархии, и священника Олега Стеняева в Москве, серьезно изучающего источники.

Причина вопиющего противоречия между декларациями и практикой лежит в богословии, определяющем готовность (или неготовность) сторон к МД. Налицо теоретическая готовность Ислама при явной неготовности Православия.

Коран ясно требует от мусульманина уважительного признания любого христианина «человеком Священных Писаний – ахль аль-Китаб», ибо сам Ислам мыслится продолжением, точнее, завершением миссий пророков с древнеизраильских времен. Христиане названы «самыми близкими по вере», и с ними вместе мусульмане составляют одну «партию верующих», которой на Страшном Суде будет противостоять «партия неверующих». То есть «близость по вере» продлится даже в посмертии, и потому союз, сотрудничество, добрососедство муслимов с христианами скрепляется общей эсхатологической судьбой. Отсюда известная в истории практика покровительства исламских государств по отношению к своим гражданам, исповедующим любую форму Христианства. Известна проработанная шариатом нормативная база поведения муслима, живущего в немусульманском обществе, правила этикета и договорных отношений с христианами. При отсутствии мечети дозволено молиться в синагогах и храмах (при соблюдении своих правил). Личность Иисуса Христа и многие из его речений – в активе богопочитания каждого мусульманина.

Совсем иная картина в Православии вообще и в частности в российском: в РПЦ МП по сей день господствует резко отрицательная оценка Ислама, которая была дана еще Вселенскими соборами. Это «богомерзкая ересь», а Мухаммад – «лжеучитель». С тех пор, как известно, догматическое богословие не развивалось, ибо сами Вселенские соборы не собирались с IX века, а ведь только их решения являются для православных общеобязательными. Исламо-православные проблемы обсуждались и позднее, но на уровне частных богословских мнений (теологумен) или в статусе религиозной философии.

Так, с наибольшим пониманием Ислама писал о нем православный религиозный философ Владимир Соловьев (1853–1900). Парадоксально, но его мысли, до сих не востребованные отечественным Православием, стали полезны для Второго Ватиканского собора Католической церкви. Он выработал новое видение Ислама как «божественной религии» и выявил близкое в богопознании и богопочитании двух традиций, коренящихся в общем авраамическом наследии. Католики не только покаялись в грехе «крестовых походов» против мусульман, но и приняли декларацию Nostra aetate в 1965 году, где дана новая богословская формула понимания Ислама с позиций Христианства. Сорокалетию этого великого события была посвящена успешная совместная конференция Совета муфтиев России и Католической церкви России, издан сборник ее материалов в 2006 году.

Еще ближе к обновленному с христианских позиций пониманию Ислама оказалась новая доктрина Реформатской церкви, определившая, что Ислам – «богооткровенная религия, хотя и данная локально для арабов».

Если вернуться к оценке исламо-пра-вославного диалога в России, то нужно отметить, что среди всех деноминаций Православия попытки МД с мусульманами ведут только деятели РПЦ МП, в то время как старообрядцы, сторонники автокефальных, истинно православных и прочих ветвей эту тему избегают вообще. Со стороны мусульман также вступают в МД только структуры суннитских СМР (Совета муфтиев России), ЦДУМ (Центрального духовного управления мусульман), КЦ МСК (Координационного центра мусульман Северного Кавказа), но в нем не участвуют шииты России.

Самые серьезные разработки темы ведутся лишь усилиями ДУМНО (Духовного управления мусульман Нижегородской области) и Нижегородского Исламского института имени Х. Фаизханова в регулярных публикациях газеты «Медина аль-Ислам», журнала «Минарет», альманаха «Мавлид» и в рубрике «Диалог религий» сайта ИсламРФ.Ру. Кроме того, впервые именно эта группа провела международную конференцию совместно с Ливанским университетом (Бейрут) при поддержке ЮНЕСКО и опубликовала монографию «Диалог цивилизаций: базовые концепты, идеи, технологии» (Бейрут – Нижний Новгород, 2006). С православной стороны организатором выступил профессор Сухейль Фарах. Также впервые этой группой было положено начало МД мусульман с «христианами веры евангельской» (пятидесятниками) – в рамках заседаний III Всероссийского мусульманского форума в Москве в ноябре 2007 года.

Жизнь при этом объективно требует постоянного МД и решения проблем межконфессионального (и тесно с ним переплетенного межэтнического) взаимодействия на местах. Поэтому во многих (но не во всех) субъектах РФ пытаются создать свои региональные межконфессиональные советы. Подчас в них отказываются входить представители РПЦ МП, если инициатива шла не от них или туда де-факто вошли так называемые «нетрадиционные конфессии», «секты». В действующих ныне советах так или иначе решаются вопросы оперативного характера, но без должного богословского обоснования, ибо нет теоретического МД.

 

Есть ли у МД в России перспективы?

Из сказанного напрашивается один вывод: в постсоветской России 1991–2008 годов МД – это запущенная сфера общественной и духовной жизни, которой серьезно не занимаются ни государство, ни лидеры конфессий. Продолжение такой «серой ситуации» в лучшем случае порождает вялотекущие конфликты. В худшем – готовит почву для социальных взрывов. Правоохранительные органы по своим менталитету и профессиональной функции этим заниматься не должны (но де-факто занимаются).

Ключевой вопрос в том, чтобы «развязать узлы», связанные в Средневековье в результате имперской царской, затем тоталитарной советской политики, и дать гражданам единой России обновленные формулы гражданской солидарности и патриотизма, религиозно мотивированные в зависимости от специфики конфессий.

Дело это очень сложное и требующее высот дипломатии. К примеру, в вопросе об отношении Православия к Исламу некорректно неправославным гражданам призывать РПЦ МП копировать опыт католиков или реформатов, но и мусульмане, и гражданское общество России вправе ожидать смены средневекового «языка вражды» на продуманную концепцию, позволяющую жить в мире. А мира на практике не будет до тех пор, пока в головах останутся без изменений средневековые формулы.

Говоря кратко, пора преодолеть феодальную психологию, отказаться от протокольной имитации МД советского периода и найти сугубо российские решения сугубо российских проблем на основе изучения мирового опыта МД и межнационального примирения, реабилитации воевавших друг против друга народов. Надо найти современные технологии этой тонкой духовной работы. Иначе тени непреодоленного прошлого будут мстить нашему будущему.

А чтобы не было того, нужна воля. Государства, каждой из конфессий, каждого верующего гражданина.