Среди исторических и архитектурных достопримечательностей Старотатарской слободы г. Казани есть памятник, вызывающий у мусульман вот уже на протяжении двух столетий особое чувство - чувство благоговения. Это одна из двух самых древних и первых в городе каменных мечетей, построенная после покорения Казанского ханства и ныне известная под именем выдающегося религиозного деятеля Шигабутдина Марджани. Белоснежное здание с изящным минаретом и золотыми полумесяцами, величественно возвышающееся на высоком берегу озера Кабан, начинает свою историю с далекого 1767 г., когда губернский центр осчастливила визитом императрица Екатерина II. Просвещенная царица соизволила тогда принять представительную делегацию от татарского населения и благосклонно выслушала прошение, в котором мусульмане сетовали на то, что пожар 1749 г. и несправедливые действия местных властей лишили их естественного права отправлять свои религиозные обряды. Члены делегации, богатые казанские купцы и предприниматели, просили «заступницу» прекратить гонения и разрешить жителям слободы построить две каменные мечети. Екатерина II, убежденная сторонница веротерпимости в государстве, повелела губернатору Андрею Никитичу Квашнину-Самарину издать соответствующее разрешение и не препятствовать татарам в строительных работах. За кажущейся простотой принятия решения и благожелательным отношением к чаяниям казанских татар скрывается многовековая история борьбы мусульманской общины Казани за право свободно исповедовать Ислам.
Чудовищное избиение жителей взятой Казани составляет одну из самых тяжелых страниц русской истории. Такою колоссальною гекатомбою человеческих жертв закончился «крестовый поход» христолюбивого воинства против казанцев, первое выступление русского государства на пути территориальных завоеваний. Кроме огромного количества человеческих жизней, насильственно унесенных в могилу, кроме бесчисленных слез, страданий и горя, пережитых казанским народом, печальный день 2 октября 1552 ознаменовал собою гибель материального благосостояния, накопленного целыми поколениями.
Великий Государь указал в Казанской и Азовской губерниях басурманам Магометанской веры, за которыми есть поместья и вотчины и в тех их поместьях и вотчинах за ними крестьяне и дворовые и деловые люди Православной христианской веры, сказать свой Великого Государя указ, чтобы они, басурманы, крестились конечно в полгода; а как воспримут святое крещение, и теми поместьями и вотчинами, и людьми, и крестьянами владеть по-прежнему. А ежели они в полгода не крестятся, и те их поместья и вотчины с людьми, и с крестьянами у них взять и отписать на него Великого Государя, и без указу никому не отдавать; а сколько человек из тех басурман воспримут святое крещение и сколько человек не крестятся, и что у таких поместий и вотчин отписано будет: о том в Канцелярию Сената прислать из тех губерний ведение.
Из Указа Именного 3 ноября 1713 г. — О крещении в Казанской и в Азовской губерниях Магометан, у которых в поместьях и вотчинах находятся крестьяне православной веры.
Все имеющиеся в Казанской Губернии новопостроенные за запретительными указами мечети, по силе Святейшего Синода определения и посланного в Казанскую Губернскую Канцелярию указа, а наипаче в таких местах, где воспринявшие веру греческого исповедания жительство имеют, сломать и впредь строить отнюдь не допущать, и того Казанской, Сибирской, Астраханской и Воронежской Губерниям накрепко предостерегать; ежели же где оные Татары жительство свое имеют в отдалении от новопросвещенных жительств, и особливыми от них селами и деревнями состоят, а в них мечети есть же, оные описав, сколько где ныне таковых есть, а когда построены и каком одна от другой мечети расстоянии, и при скольких дворах, и должно ль им впредь быть, или кои разломать, или без разломки для неминуемой жителей Татарских законной нужды оставить надлежит: о том о всем тем Губернским Канцеляриям с Епархиальными Архиереями согласиться, и на мере постановя, в Правительствующий Сенат донести, и ожидать конфирмации.
Из Указа Сенатского 19 ноября 1742 г. — О недопущении в Казанской губернии строить мечети...
Отныне Преосвященным Архиереям, в дела, касающиеся до всех иноверных исповеданий и до построения по их законам молитвенных домов не вступать, а предоставлять оное все на рассмотрение светских команд; Преосвященные ж Архиереи, так же как и светские команды, должны прилагать, в силу Государственных законов, старание, чтоб от того между подданными Ея Императорского Величества не могло быть никакого разногласья, а паче б между (н)ими любовь, тишина и согласие царствовало.
Из Указа Синода о терпимости всех
вероисповеданий и о запрещении Архиереям вступать в разные дела,
касающиеся до иноверных исповеданий и до построения по их закону
молитвенных домов, предоставляя все сие светским начальствам 17 июня
1773 г.
Да все народы, в России пребывающие, славят Бога Всемогущего разными языки по закону и исповеданию праотцев своих, благословляя царствование Российских Монархов и моля Творца вселенной о умножении благоденствия и укрепления силы Империи.
Ст. 67 «Основных законов» Российской империи.
Рамиль Хайрутдинов
кандидат исторических наук
Радик Салихов
кандидат исторических наук
Ильнур Миннуллин
кандидат исторических наук
«Небо не входит во
владения императрицы»
(история возведения мечети Марджани)
Трагическим следствием завоевания в 1552 г. Казанского ханства стала политика духовного порабощения татарского населения края. Сами казанские походы проходили под воззвания митрополита Макария, призывавшего Ивана IV к борьбе «со всем христолюбивым воинством против супостат твоих, безбожных казанских татар, иже всегда неповинно проливающих кровь христианскую и оскверняющих и разоряющих святые церкви»[i].
После взятия Казани войсками Ивана Грозного ее дворцы и мечети подверглись разграблению и были уничтожены. По свидетельству князя А.М.Курбского, в рукопашной схватке вместе с воинами, защищавшими город, погиб и цвет мусульманского духовенства: «И когда загнали их (воинов – авт.) к мечетям, которые стоят у царского двора, вышли тут навстречу их абазы и сеиды и муллы с главным их епископом, а на их языке великим ансари, или эмиром, по имени Кулшариф муллой, и бились с нашими так упорно, что погибли все до одного»[ii].
Оставшееся в живых после кровавой резни мусульманское население было насильственно выселено за пределы посада. Только участвовавшим в покорении края и лояльным по отношению к русскому правительству, но не пожелавшим креститься служилым татарам была выделена земля для поселения за озером Кабан. Таким образом, в районе современных улиц Ш.Марджани, К.Насыри, Ф.Карима и З.Султана было положено начало Старотатарской слободе.
В 1565 - 1568 гг. в ней насчитывалось 150 дворов[iii]. Большинство жителей занимались хлебопашеством вдали от города и на весь летний период выезжали в деревни. В слободе царили скученность и теснота, в каждом дворе проживало по 10 и более семей. Собственной татарской администрации в слободе не существовало. Своеобразным судебным органом, занимавшимся разбором различных дел и тяжб, являлась так называемая Татарская судная палата. Управленческие функции были возложены на четырех «прикащиков из детей боярских», проживавших в самой слободе. Писцовые книги сохранили имена «казанских жильцов» - Артемия Староельского, Ивана Товарищева, Ивана Головачева, Михаила Волкова[iv].
В городском посаде, примыкавшем к Кремлю, были поселены русские люди, переведенные из городов центральной России, торговцы и ремесленники. Татарам, проживавшим в слободе, запрещалось посещать русскую часть города. Подобное положение дел сохранялось и в первой трети XVII в. Немецкий путешественник Адам Олеарий (1603 – 1671), автор «Описания путешествия в Московию...», в 1630-х гг. писал о Казани: «Город заселен русскими и татарами, но кремль одними лишь русскими, и ни один татарин не должен быть в нем, под страхом смертной казни»[v].
Однако, несмотря на все ожесточающееся давление русской администрации, Старотатарская слобода к концу XVI в. становится своеобразным мусульманским пригородом Казани. В ней возводятся мечети, рассматривавшиеся православной церковью как центры духовной оппозиции христианизаторской политики, проводимой руками Казанской епархии. В 1591 г. митрополит Гермоген в своей челобитной царю Федору Иоанновичу с тревогой писал о появлении рядом с Кремлевским холмом мусульманских храмов: «Да прежде сего, от казанского взятия в сорок лет, не бывали в Татарской слободе мечети, а ныне- де учали мечети ставить близко посаду, всего как из лука стрелить»[vi]. В результате этого 18 июля 1593 г. увидела свет «Царская грамота в Казань, о построении слободы с церковью и переводе туда из уезда новокрещенов, поколебавшихся от соседства с иноверцами в православной вере, о разрушении татарских мечетей, с запрещением впредь строить оные…».
В ней утверждалось, что «указы отца нашего блаженныя памяти царя и великого князя Ивана Васильевича всея Русии, и наши о том в Казани есть, что мечетям татарским в Казани быть никак не велено, и то сделалось вашим (воеводским – авт.) небреженьем и оплошкою, так есте сбредили, да и к нам о том не писывали, а при прежних наших боярах и воеводах и дьяках мечети татарския ото взятия и по вас не бывали». Воеводам И.М.Воротынскому и А.И.Вяземскому в ультимативной форме было приказано: «И вы б мечети татарские все велели посметати и вперед мечети однолично ставити не велели»[vii].
Помимо разрушения мусульманских храмов, светским и духовным властям Казанского края вменялось в обязанность ужесточение контроля и надзора над новокрещеными татарами. В соответствии с царской грамотой воеводам предписывалось взять на учет всех новокрещен с женами и детьми в Казанском уезде и в пригородах, перевести в Казань и поселить их в специально отведенной для жительства слободе «меж русских людей, а татар бы близко не было». Так рядом со Старотатарской возникает Новокрещенская слобода.
На протяжении XVII - начала XVIII веков Старотатарская слобода постепенно разрастается вдоль юго-западного берега озера Кабан. За время, прошедшее с указа Федора Иоанновича, в слободе вновь возводятся мусульманские храмы. Сохранилось описание одного из них, составленное Иоганном Георгом Гмелиным (1709 - 1755), немцем по происхождению, известным российским натуралистом, академиком Петербургской Академии наук (1727-1748). В 1733 – 1743 гг. ученый путешествовал по Западной и Восточной Сибири и посетил в самом начале путешествия Казань.
«Девятого января, - пишет И.Г.Гмелин, - мы пошли после обеда в 1 час в татарскую мечеть. Их в Татарской слободе, которая отделена от города и расположена вблизи озера Булак, четыре. Мечеть, которую мы видим и архитектура которой совпадает с обычными здешними мечетями, была четырехугольным деревянным зданием, на котором была башня с галереей без колоколов и крестов. Она стоит в ряду с другими домами, однако с обеих сторон ее есть свободное пространство. Поднимаются на нее со стороны улицы по лестнице в 4-5 ступеней и потом проходят через маленькую дверь в небольшую комнату, которую можно назвать прихожей. Если войдет татарин, то он снимает обувь и идет в противоположную дверь, равную по размерам входной... Вошли в четырехугольную с многими окнами и умеренным освещением. Справа от двери была печь, от которой комната получала тепло и уют. Комната держится на четырех колоннах, которые поставлены вдоль попарно. Выше двери находится специальный балкон, где стоят певцы, а напротив двери, в середине противоположной стены, было оставлено место, где стоял мулла... Слева от него, напротив печи, была освещенная стойка, на которую вело несколько ступеней. И на этой стойке была подставка для священных книг. Над этим местом в стене было окно не в ряду других, которое освещало эту стойку. Пол мечети покрыт коврами (Tapeten), насколько позволяли колонны»[viii].
В 1731 году для реализации указов 1713, 1720-х гг. о «Крещении иноверцев» была создана «Особая комиссия для крещения мусульман и других инородцев», которая в 1740 году была преобразована в «Контору новокрещенных дел». Действия чиновников, прежде всего яростного фанатика христианизации татар, казанского архиерея Луки Канашевича, вызывали резкое неприятие населения края, так как они проводились мерами грубейшего и открытого насилия. За короткий срок в губернии было насильно крещено более 100 тысяч «иноверцев», причем татар-мусульман сгоняли с родных мест, оставляя лишь татар, принявших православную веру.
В 1742 и 1749 гг. в Казани произошли большие пожары, в результате которых пострадал почти весь город и выгорела Старая Татарская слобода. Эти пожары послужили поводом для обвинения татар в предумышленных поджогах. Лука Канашевич предпринял крупномасштабные репрессивные меры по отношению к мусульманам, добившись под предлогом борьбы с Исламом указа об уничтожении мечетей.
Сенатский указ 19 ноября 1742 г. «О недопущении в Казанской губернии строить мечети, и о разведывании губернаторам и воеводам о обращенных в магометанский закон» потребовал от властей сломать все выстроенные за прошедшие со времени царствования Федора Иоанновича мусульманские храмы «и впредь строить отнюдь не допускать». Более того, губернским канцеляриям совместно с епархиальными архиереями предписывалось собрать сведения обо всех мечетях и, подробно описав их, представить в Сенат соображения, «должно ль им впредь быть, или кои разломать, или без разломки для неминуемой жителей татарских законной нужды оставить надлежит»[ix].
В результате губернские власти получили своеобразную индульгенцию для начала беспрецедентной в истории края вакханалии - травли духовенства и погромов мусульманских храмов. Широко известен факт разорения к 1744 г. 418 из 536 мечетей края, в числе которых - «об одних объявлено, что построены еще до взятья под российское владение Казани, а другие назад тому лет от 200 и ниже»[x]. Произвол властей вызвал массовые протесты татарского населения. В июне 1744 г. Правительствующий Сенат на общем заседании со Святейшим Синодом, рассмотрев прошения выборных служилых и ясачных татар Казанского, Свияжского и Симбирского уездов Казанской губернии о даче им разрешения на построение сломанных татарских мечетей, вынужден был признать, что «ежели у них, татар, все мечети их сломать, то из того не иное что последовать может, токмо одно им, татарам в их законе оскорбление, и от того б не могло до разглашения дойти в такия места, где между магометанами, в других государствах живут люди веры греческого исповедания, и построены Божия церкви, и не произошло бы какого тем церквам утеснения; к тому же живущие в России татары магометанского закона, приводятся к присяге по их законам в их мечетях».
Приняв во внимание все негативные последствия этой антимусульманской кампании, Сенат разрешил строительство новых мечетей, однако ограничил возведение храмов жесткими условиями - установлением строго определенного количества мусульманских храмов, наличием в местах отдельного проживания татар не менее 200 душ мужского пола. Строительство мечетей по-прежнему запрещалось в местах совместного проживания татар с русскими и новокрещеными. Не сломанные к моменту издания указа в таких селениях храмы подлежали уничтожению.
Учитывая значение Старотатарской слободы и служилый статус казанских слободских татар, Сенат предоставил им право на строительство в Казани «в татарской слободе, для татар магометанского закона» новых храмов, но разрешил им построить, «ежели все сломаны, только две мечети». В присланном в Казанскую губернскую канцелярию сенатском указе повелевалось: «назначенные в 744-м году по общему Правительствующего Сената и Святейшего Синода определению две мечети татарам построить дозволить, токмо от тех церквей и от русских и новокрещеных жилищ во отдалении и по конец их татарской слободы в поле»[xi].
Во время пожара 1749 г. половина слободы вновь выгорела. В огне погибла одна из двух слободских мечетей. Казанский архиерей Лука Канашевич вновь предпринял активные действия по вытеснению мусульманского населения с территории их проживания. В 1767 г. в челобитной служилого татарина Старотатарской слободы Исая Измайлова говорилось: «Гонение, которое на них производилось с духовной стороны от Казанского тогдашняго преосвященнаго, до того дошло, что он не только запретил им на погоревших местах производить строение, но, описав те их места, застроил на оных деревянную греческаго исповедания церковь и населил на тех местах русских людей, желая их совсем на веки выгнать вон из этой слободы, что и действительно учинено, так что погоревшие той слободы половина жителей переселилась вновь на отведенном им другом месте особою слободою, называемую ныне Новою, и ныне те татары живут уже в двух слободах»[xii].
Действительно, несмотря на все обращения слободских татар к императрице Елизавете с челобитными, с просьбами о защите, указом Сената от 8 августа 1750 г. на земли Татарской слободы были переведены 30 дворов крестьян Спасского 23 сентября 1759 г. монастыря из деревни Поповки, а на земли поповских крестьян было переселено более сотни дворов татар, всего до 800 человек. Текст указа гласил: «Землю оной деревни дворовую и пахотную с имеющимся при том малым озерком, для поселения и строения мечети, отдать им, татарам, понеже, кроме той земли, другой при Казани не имеется; а этим указом повелено будет ту землю для поселения им отдать, чтоб к поселению и переноске из Казани их строений повелено было, за наступившей осенью, а потом зимнем временем, дать время предбудущего 1751 года до августа месяца, дабы они могли постройкою и заготовлением лесов исправиться». Так на землях Поповки на бугре, окруженном болотами, была образована Новотатарская слобода.
Сенат рассмотрел 23 сентября 1759 г. челобитную переводчика Алкина, служилых татар и мурз деревни Поповки с просьбой о разрешении построить в деревне новую, вторую по счету мечеть. Сенаторы, приняв во внимание, что в Поповке, состоявшей из 128 дворов, проживало более 800 душ мужского пола татар, «и что как в ней, так и вблизи оной св. церквей и русских жительств не находится», постановили: «в построении в означенной деревне Поповке для моления их татар другой мечети казанской губернской канцелярии дать дозволение»[xiii].
Гонение человеческие умы раздражает, а дозволение верить по своему закону умягчает и самые жестоковыйные (зачерствелые) сердца и отводит их от заматерелого упорства, утушая споры их, противные тишине государства и соединению граждан.
Екатерина Великая.
Постепенно обе слободы расширялись. Рядом со Старотатарской слободой появилась Служилая Татарская слобода, ставшая потом одной из слободских улиц. Параллельно ей возникла Мещанская улица. Здесь после Сенатского указа от 7 августа 1763 г. неслужилые татары, записавшиеся в мещане, получили право на поселение, отдельно от служилых татар[xiv]. Однако по-прежнему, к моменту посещения императрицей Екатериной II Казани, в Старотатарской слободе существовала лишь одна деревянная мечеть, построенная в середине 1740-х гг. Несмотря на многочисленные обращения слободских татар с просьбой о дозволении выстроить здание второй мечети (кстати, в полном соответствии с указом 1744 г.), центральные и губернские власти неизменно отказывали им в выдаче разрешения на строительство нового храма. Основанием для отказа всегда служили представления в Синод казанских архиереев, в которых они указывали на возможное негативное влияние на настроения и мировоззрение новокрещеных татар из-за близко расположенных мусульманских храмов.
Как показывают архивные документы тех лет, даже после возведения каменных мечетей духовная власть никак не могла смириться с появлением в Казани двух мусульманских храмов. Казанские мусульмане использовали свой, по-видимому, единственный в тех условиях шанс, обратившись напрямую к императрице Екатерине II. Именно в ее правление произошел переход от жесткой христианизаторской политики с откровенно антимусульманской направленностью к более гибкой и прагматичной идеологии. Одним из проявлений новых тенденций стал изданный в июне 1773 г. указ «О терпимости всех исповеданий», изменивший статус ранее гонимой конфессии до положения «терпимой» в Российской империи религии[xv].
Екатерина II понимала, что спокойствие многонационального государства в немалой степени держалось на стабильности в религиозной сфере. Добиться последнего можно было лишь путем предоставления представителям различных конфессий возможности свободного отправления своих культов. В то же время в государстве сохранялась монополия православной церкви[xvi].
[i] Акты исторические, собранные и изданные Археографическою комиссиею. – СПб., 1841. – Т.1. – С. 291.
[ii] Цит. по: Знаменитые люди о Казани и Казанском крае. – Казань, 1999. – С. 25.
[iii] Материалы по истории Татарской АССР. Писцовые книги города Казани (1565-1568 гг. и 1646 г.) - Л.,1932. - С. 48.
[iv] Там же. – С. 48.
[v] Цит. по: Гилязов И.А. “Да за Булаком на Кабане- озере Слобода Татарская”. Из истории татарских пригородных слобод Казани // Казань. - 1993. - № 1. - С. 52.
[vi] История Татарии в документах и материалах. – М., 1937. – С. 148.
[vii] Малов Е.А. О татарских мечетях в России // Гасырлар авазы = Эхо веков. – 1997. - № 1/2. – С. 215 – 216.
[viii] Цит. по: Халитов Н.Х. Памятники архитектуры Казани XVIII – начала XIX в. – М.: Стройиздат, 1991. – С. 145.
[ix] Там же. – С. 218.
[x] ПСЗ-I. – Т. XII. - № 8978.
[xi] РГИА. Ф. 796. Оп. 51. Д.345. – Л.Л. 103 – 103 об.
[xii] РГИА. Ф. 796. Оп. 51. Д.345. – Л.Л. 197 - 198.
[xiii] ПСЗ-I. – Т. XV. - № 10991.
[xiv] Агафонов Н.Л. Историческая объяснительная записка наименований казанских улиц. - Казань, 1899. - С. 10 - 12.
[xv] ПСЗ-I. – Т. XIX. - № 13996.
[xvi] См.: Ногманов А.И. Эволюция законодательства о мусульманах России (вторая половина XVI – первая половина XIX в.) // Ислам в татарском мире: история и современность. – Казань, 1997. – С. 138 – 139.