Фоторепортаж

 


Влад Сохин,
специальный корреспондент
 ИД «Медина»,
 Португалия

 

 

Представляем вашему вниманию репортаж специального корреспондента ИД «Медина» в Португалии Владислава Сохина. Напомним, что В. Сохин неоднократно печатался в изданиях ИД «Медина», в частности, под его авторством в нашем издательстве и на сайте IslamRF.Ru выходили спецрепортажи: «В гостях у шейха Назима», «Курдские кварталы Стамбула», «Рамадан в Португалии», «Две недели в Мишаристане», «Однажды, во время хаджа», «Иракский Курдистан — жизнь после войны», «Красильщики кожи в древнем Фесе», «Кунейтра. Слезы через бинокль».

 

 

 


Шукар, друзский скульптор

 


Женщина-друз с лепешками хлеба

 


Джамиль аль-Атраш, внук друзского героя Султана Паши аль-Атраша (его портрет на стене)

 


Сирийский друз

 

 

 

Влад Сохин

Сирийские друзы


Друзский шейх, г. Сувейда

Община друзов – одно из самых закрытых религиозных сообществ в мире. Пока ни европейским, ни ближневосточным ученым и богословам не удалось собрать достаточной информации о друзах. Друзы тщательно скрывают информацию о своем вероучении, а доступ к их сакральным книгам открыт только для посвященных.

Живут они в основном на юге Сирии, в регионе Джебель-Друз, а также на юге Ливана и Голанских высотах, оккупированных Израилем. Не превышая своей общей численностью полутора миллионов человек, друзы активно участвуют в политической жизни стран их проживания. А знаменитый герой и вождь друзов Султан Паша аль-Атраш был даже удостоен высшей государственной награды Сирии из рук ее бывшего президента Хафеза Асада.

Побывав в очередной раз в Сирии, я решил поехать в район Джебель-Друз, чтобы познакомиться с религией друзов и ее представителями поближе. Выбравшись из Дамаска, я поймал микроавтобус, идущий в друзскую деревню Канават, расположенную на юге страны, недалеко от региональной столицы Ал-Сувейда. Уже в машине я приметил одного мужчину в друзской национальной одежде. А когда на одном из поворотов у микроавтобуса лопнуло колесо и водитель остановился, чтобы его заменить, я подошел к друзу и попытался с ним заговорить. Мужчину звали Афиф, и, узнав о том, что я еду в Канават, он оживился. На смеси арабского и плохого английского Афиф объяснил мне, что живет в этой деревне. Спросил, где я собираюсь остановиться. Я ответил, что пока не знаю. Друз этому очень обрадовался и, улыбнувшись, сказал:

– Тогда ты будешь моим гостем!

В Канавате Афиф первым делом повел меня к гробнице Султана Паши аль- Атраша. Посереди большой площади возвышался мемориал из черного камня. Когда я заглянул внутрь, то могилу героя друзов я там не обнаружил. На мой недоуменный вопрос Афиф сказал, что мавзолей еще не достроен и останки аль-Атраша пока покоятся в его настоящей могиле, что недалеко от мемориала. Но друзы планируют перезахоронить их со всеми подобающими почестями именно в этом здании. Осмотрев настоящую могилу Султана Паши, мы с Афифом зашли внутрь небольшого здания, напротив мемориала. В прохладе серых каменных стен, увешанных многочисленными портретами местных героев, несколько друзов пили горячий чай. Мой друг поздоровался с сидящими и подвел меня к одному из них. Мужчина лет шестидесяти представился как Джамиль аль-Атраш. Он оказался внуком того самого Султана Паши и стал мне рассказывать о подвигах своего деда. Называя его не иначе как Таер (араб. «революционер») аль-Атраш, Джамиль поведал мне о борьбе друзов за независимость и самоидентичность, о том, как много его дед и отец сделали для Сирии. За спиной Джамиля висел портрет его деда, и нельзя было не заметить их сходства. Иногда мне даже казалось, что это именно Султан Паша говорит со мной на упрощенном английском языке. Когда же я начал расспрашивать друза о его религии, его расположенность ко мне сменилась недоверием и он сказал лишь, что никакой друзской религии не существует и все они обычные мусульмане. Потом в течение нескольких дней, проведенных в Джебель-Друзе, я еще не однократно слышал подобные ответы.

Однако правда состоит в том, что друзы используют тактику «такыя», которая позволяет им делать мысленные оговорки, чтобы защитить свою веру. Так, в исламской среде они называют себя мусульманами, а друзы, живущие среди христиан, могут утверждать, что и они христиане. Именно поэтому настоящих сведений о религии друзов ничтожно мало, друзы хранят свои писания от непосвященных, и никому из западных ученых-религиоведов до сих пор так и не удалось полностью описать эту религию. Некоторые исламские богословы считают их все же частью Ислама, отколовшейся от шиитской секты исмаилитов (что подтверждено исторически), другие же говорят, что друзы уже давно утратили свою связь с мусульманами и не могут более считаться частью уммы. Наверное, именно поэтому правительство Сирии до сих пор не доверяет друзам и почти не вкладывает средства в развитие региона Джебель-Друз, живущего лишь сельским хозяйством и животноводством.

Попрощавшись с внуком Султана Паши, я вместе с Афифом отправился в его дом. Встречавшиеся по пути прохожие то и дело останавливали Афифа и спрашивали его о незнакомце. Как я понял из разговоров, мой новый друг был очень раз тому, что ведет меня к себе домой, и, наверно, специально повел меня каким-то обходным маршрутом, чтобы чуть ли не вся деревня увидела его иностранного гостя. По пути мы зашли в дом к известному друзскому скульптору Шукару. Его отец был «уккаль» – шейхом местной общины, и я попросил помощи Шукара в разрешении мне посетить богослужение друзов и поговорить с их религиозными лидерами. Шукар пообещал мне помочь.

– Сегодня четверг, – сказал он, – день молитвы. – Я спрошу у отца, можно ли тебе будет прийти. Иди домой к Афифу, а я пришлю к нему своего сына с ответом.

Наконец мы подошли к дому Афифа, где нас встретили его жена Хиям, двое детей и многочисленные племянники. Пока я принимал душ, Хиям принесла чаю и сладостей, а дети с неподдельным удивлением рассматривали мой фотоаппарат и рюкзак. Мы долго пили чай и общались, пока наконец не стемнело и в дом пришел Фаик, сын Шукара. Он сообщил, что отцу с шейхом поговорить не удалось, но мы можем попытать счастья и пойти прямиком в меджлис (так друзы называют свои места собраний) на богослужение.

Пройдя через всю деревню, мы подошли к открытым воротам религиозного комплекса друзов. Меджлис представляет собой большое здание с открытым внутренним двором, наподобие небольшого стадиона. Посереди двора находится «таулят аль-джанеза» – стол мертвеца. Во дворе проводится только обряд погребения, и все родственники садятся на лавочках амфитеатра, чтобы послушать проповедь шейха, а затем мужчины принимают участие в похоронном намазе, который ничем не отличается от такого же в суннитском Исламе. Весь обряд погребения занимает около двух часов. Сегодня двор был пуст, зато в молитвенном зале, разделенном на две половины, мужскую и женскую, было много народу. Друзы считают четверг священным днем недели в отличие от остальных мусульман, совершающих «джума» по пятницам.

Внутри меджлис очень похож на обычную мечеть, только у друзов нет михраба – ниши в стене, указывающей Киблу, направление на Мекку. И вместо пятикратной молитвы друзы молятся лишь раз в день.

Мы с Фаиком зашли в меджлис и присели на полу у входа. На другой стороне большой залы, у перегородки из ткани, отделяющей женскую половину от мужской, сидело несколько почтенных старцев, главный из которых и был дедом Фаика. Звали его Анис Шукар, но все в деревне называют его шейх Аджуз – старец. Мы поспели как раз к началу богослужения. Сидя на коврах, шейх Анис прочитал суру из Корана «Аль-Фатиха», затем открыл священную книгу друзов, которую они называют «Рассаиль аль-Хукма», и начал нараспев читать ее отдельные отрывки. Другие почтенные мужи, сидящие рядом с ним лицом к народу, повторяли этот же текст по памяти, из женской половины тоже слышалось пение. Сама книга друзов, по одной из версий, представляет собой лишь тафсир (объяснение) Корана, написанных исмаилитским египетским халифом аль-Хакимом (X–XI вв.), по другой версии – собрание его же писем. Так или иначе, друзы открыто отрицают священность «Рассаиля аль-Хукма» и говорят, что единственной священной книгой для них является Коран. Но почему же тогда нет ни одного перевода «аль-Хукма» ни на один европейский язык, а читать и даже прикасаться к этой книге могут лишь некоторые особо посвященные друзы?

Через пару часов пения шейх отвлекся от чтения и начал говорить проповедь, обводя глазами весь зал. Наконец его взгляд остановился на мне. Недоумение на его лице сменилось гневом, и он что-то прокричал своему внуку. Фаик быстро вытянул меня из меджлиса на улицу.

– Вообще-то я знал, что недрузам запрещено заходить в меджлис во время богослужения. Но я думал, что мой дед не обратит на нас внимания... Извини...

– Значит, только друзы могут ходить сюда молиться? – спросил я.

– Даже не все друзы могут. У нас с этим очень строго. Если кто-то замечен курящим, пьющим алкоголь, или играющим в азартные игры, тому вход в меджлис запрещен на несколько лет. Также нельзя приходить по четвергам без специальной одежды – «каляби». У женщин это «аль-танура» – черное платье и «аль-фута» – белые платок, покрывающий голову. Мужчины тоже должны быть в черной одежде и носить «ляфи» – головной убор. Но не достигшим совершеннолетия это не обязательно.

– А в чем еще отличие друзского вероучения от традиционного Ислама?

– Мы и есть мусульмане... Только друзы... А вообще я этих тонкостей не знаю, если честно, давай лучше завтра пойдем в гости к школьному учителю религии. Он больше меня знает про нашу веру.

Мы вернулись в дом к Афифу, где уже был накрыт богатый стол, а в дверях толпились многочисленные соседи, жаждущие взглянуть на необычного гостя. Не успели мы начать ужинать, как в дом вошел солидного вида мужчина, при появлении которого все почтенно встали. Он пожал руку хозяину дома и стал о чем-то с ним серьезно разговаривать, посматривая на меня. Было видно, что хозяину разговор не нравится. Постепенно они начали повышать тон, который вскоре перешел на крик. Афиф начал бурно жестикулировать, указывать то на меня, то на стол, то разводить руками в сторону стен.

– Что происходит? – спросил я Фаика.

– Это пришел один из самых уважаемых начальников деревни. Он говорит, что хочет пригласить тебя к себе в гости и что дом Афифа слишком беден для приема почетных гостей.

Мужчины продолжали спорить, а Фаик переводил мне их разговор:

– Послушай, дорогой, – повторял начальник, – где твой гость спать будет? На полу? У тебя даже кроватей нет. А у меня дома есть отдельная комната. Пусть он идет ко мне.

– Нет, Влад останется у нас. Это я, а не ты его встретил. У меня есть место, мы уже стол накрыли, после ужина телевизор смотреть будем, – возражал Афиф.

– И это ты называешь телевизором? – начальник ухмыльнулся в сторону небольшого цветного телеприемника. – Вот у меня дома есть большой и плоский ТВ со спутниковыми каналами!

Спор продолжался еще минут десять, пока я сам не встал и с помощью Фаика сказал начальнику, что хочу остаться в доме Афифа. Тот немного смутился, но Афиф не мешкая пригласил важного мужика к столу, и тот вскоре уже забыл предмет спора, расспрашивая меня про жизнь в России. До позднего вечера мы ели «шиш-барак» – национальную еду друзов, что-то похожее на пельмени с начинкой из мяса с луком и орехами, политых соусом и оливковым маслом. Затем, когда гости разошлись, Афиф включил мне какой-то фильм про друзов, где один из героев ехал на коне, то и дело срубая на скаку врагам головы. Возможно, это и был сам Султан Паша аль-Атраш, возможно, нет. Я так и не досмотрел фильм до конца, заснув прямо у телевизора.

На следующий день Фаик зашел за мной и повел меня в святое место друзов – гробницу почитаемого местного праведника аль-Бельхи. Она находилась за деревней и была одним из самых известных паломнических мест для друзов Сирии.

– Здесь мы часто проводим выходные, – рассказывал мне по дороге Фаик. – Это место, где собирается молодежь на религиозные праздники. Там мужчины знакомятся с будущими женами, и именно у гробницы аль-Бельхи заключается множество браков между друзами.

– А может ли друз жениться на представителе другой религии?

– Вообще-то нельзя. Невозможно принять религию друзов, друзом можно только родиться. Поэтому наша община не принимает смешанные браки. Хотя в последнее время было сделано послабление. Нас не очень-то много, и часто браки происходят между родственниками. Поэтому сейчас иногда дозволяется, чтобы мужчина-друз взял себе в жены девушку не из друзов. Она никогда не станет частью нашей религиозной общины, но дети будут друзами.

Наконец мы подошли к гробнице. Во внутреннем дворике сидел охранник с белым платком на голове, который пропустил нас в комнату, где находилась могила святого – небольшое каменное надгробие, побеленное известью. У него сидели на полу две женщины; одна из них, склонившись к могиле, что-то причитала плачущим голосом. Тишину места нарушали слова ее молитвы. Охранник предложил купить нам свечи и поставить их на подсвечник у входа. Наверно, обычай зажигать свечи друзы переняли из христианства. Мы отказались и вышли на улицу.

– А теперь пойдем в дом к учителю религии, – позвал за собой Фаик.

Учитель Эзиз принял нас с обычным для друзов гостеприимством, напоил чаем и согласился ответить на мои вопросы, касающиеся религии друзов. Как обычно, он начал мне говорить, что друзы – это мусульмане, что их главная священная книга – это Коран. Эзиз даже достал с полки один экземпляр Корана и показал мне его. Книги «Рассаиль аль-Хукма» в доме он не имел; мало того, он не был одним из посвященных, кто мог бы ее читать, и изучал ее только по книгам друзских богословов. На мой вопрос, почему тогда в меджлисе вместо Корана читается «аль-Хукма», Эзиз сказал, что Коран может быть сложен для понимания верующих, а книга друзов доступно и подробно объясняет его содержание. Кроме того, учитель поведал мне, что друзы не только не молятся пять раз в день, как другие мусульмане, но и не совершают омовений перед намазом, отрицают необходимость хаджа – паломничества в Мекку. Друзам не дозволенно иметь более одной жены, и у них нет обязательного закята, но приветствуется помощь нуждающимся. Они не постятся в месяц Рамадан, но заменяют воздержание от пищи и воды периодами молчания и медитации. Самым большим отличием религии друзов от традиционного Ислама является вера в реинкарнацию – переселение душ. Душа каждого из друзов может до Страшного Суда многократно перерождаться из одного человека в другого. Но в отличие от буддизма и индуизма перерождения могут совершаться лишь в человеческие тела.

Поговорив еще немного с учителем, мы распрощались, и я снова вернулся в дом к Афифу, где меня с нетерпением ждали дети. Вечером после ужина Фаик снова объявился, принеся с собой «удь» – арабскую гитару.

– Завтра утром ты уезжаешь, – с грустью сказал он. – Я хотел бы тебе на прощание сыграть несколько друзских песен.

Звуки гитары и голос Фаика нарушили обычную вечернюю тишину деревни, а арабские слова неслись куда-то вверх, навстречу бескрайнему черному небу, усеянному яркими созвездиями. Я хотел уехать ранним утром следующего дня, поэтому мы допоздна прощались со всеми моими новыми знакомыми, которые еще раз пришли в дом Афифа. А наутро Афиф проводил меня до главной трассы и посадил на автобус, едущий в Сувейду, столицу района Джебель-Друз.

– Мой дом – это твой дом, – сказал он мне на прощание и крепко обнял. Я сел в автобус, а он не уходил до тех пор, пока мы не тронулись.

В Сувейде я решил долго не задерживаться, мне хотелось лишь посетить Энзаман – главный меджлис друзов Сирии. После долгих плутаний по улицам Сувейды я наконец подошел к большому зданию, купол которого был увенчан традиционным исламским полумесяцем, но над входом возвышался еще один знак – пятиконечная разноцветная звезда, символ друзов. Никто не обратил на меня внимания, когда я зашел внутрь меджлиса и стал прохаживаться по многочисленным молитвенным залам, устланным коврами. В одном из них тоже оказалась могила какого-то друзского праведника. Наконец я вышел во внутренний дворик, в центре которого вместо «стола мертвеца» был баптистерий в форме той же пятиконечной звезды. Мимо проходил какой-то друзский шейх, которого я спросил по-английски, для чего служит этот бассейн. Но шейх, не поняв ни слова, стал мне указывать в сторону подсвечника, на котором горели свечи. Купив себе одну на память, я вернулся на автостанцию и сел в автобус до Дамаска.

Пока мы ехали назад по территории Джебель-Друз, можно было еще увидеть мужчин в черных одеяниях и белых головных уборах, идущих куда-то по своим делам, или улыбающихся женщин с большими лепешками хлеба на голове. Но потом, ближе к Дамаску, друзы исчезли, и я снова очутился в арабской части Сирии с ее неповторимым колоритом. До возвращения домой оставалось несколько дней, а в Сирии было еще столько интересных для меня мест, что я решил обязательно вернуться сюда еще раз. Тем более что местные люди так радушно принимают у себя гостей и готовы разделить с вами последний кусок хлеба. И неважно, кто их гость по вероисповеданию: христианин, мусульманин или друз, – в Сирии вам всегда будут рады.


Мавзолей-гробница Султана Паши аль-Атраша, деревня Канават

 


Одно из мест собраний друзов деревни Канават

 


Один из молитвенных залов для женщин, главный меджлис друзов г. Сувейда

 


Внутренний двор в друзском меджлисе Энзаман, г. Сувейда, Сирия

 


Главный друзский меджлис Энзаман, г. Сувейда, Сирия

 


Стражник в гробнице аль-Бельхи, д. Канават
Сирийский друз из деревни Канават

 


Шейх Аджус, глава общины друзов деревни Канават, Сирия