Задача защиты людей определяется условием ее постановки, которое вытекает из Божественного предопределения Корана: «Мы почтили сынов Адама»¹. Слово «почтили» несет здесь еще и непререкаемый смысл Божьего попечительства и защиты одновременно. У специалистов по общей логике и арабской грамматике сообщение может быть либо истинным, либо ложным. Когда же речь идет о кораническом сообщении, то а priori мы имеем дело только с истинным сообщением. Отсюда всякий, кто выразил бы сомнение относительно Божьего почтения человеку, тот проявил бы свое сомнение в правдивости Мудрого Законодателя и взял бы на себя ответственность за такое сомнение. Мусульманские богословско-правовые тексты, естественно, зафиксировали дополнительные смыслы рассматриваемого нами аята, заключающиеся в том, что Божье попечительство сопряжено еще и с идеей Божьего охранения, Божьей защиты.

Человек прошел через такую исторически длительную полосу времени, что успел забыть свои обязанности во всей их полноте, отчего допустил со своей стороны поведение, идущее вразрез с очевидными, Богом установленными нормами. Это проявилось, в частности, в ущемлении прав человека, попрании его чести, посягательствах на его жизнь и свободу. Но в целом принципы защиты человека и уважения к нему сохранялись во все времена, им должны были так или иначе следовать и законопослушный, и нарушитель. Естественно, тот, кто по-настоящему осознавал свою причастность к сынам Адама, удостоенным Божьего почтения, не мог не быть причастным к становлению и оформлению земных законов, восходящих (по крайней мере для нас, мусульман) к Божьему Закону, данному в Откровении. Такая основа в принципе может быть прослежена в каждом значимом законодательстве, устанавливаемом людьми, в частности, таком относительно современном, каким предстает сегодня международное публичное право, юридически базирующееся на известных гаагских и женевских документах. Известно, что их гаагская часть отличается фиксацией и установлением норм, предложенных в Конвенциях 1899 и 1907 годов, а женевская связана с четырьмя Конвенциями от 1949 года и дополняющими их Протоколами 1977 года.

Следует сказать, что в ныне действующем публичном международном праве ряд положений из отмеченных выше юридически обязывающих документов не всегда соблюдается строго. И естественно, что как раз для их обсуждения проводятся специализированные научные мероприятия. Так, в сентябре 2003 года в Сан-Ремо (Италия) состоялось 27-е по счету заседание «круглого стола» на тему «Международное право и другие правовые системы: взаимовлияние». На нем была, в частности, обоснована необходимость уважать гражданские права, разработанные непосредственно на религиозной основе и принятые в соответствующих законодательствах.

Сравнивающий наше мусульманское законодательство с позитивным правом в первую очередь отмечает, что оно основывается на стремлении к миру и обеспечению безопасности, даже когда дело касается вооруженных конфликтов, подлежащих в мусульманском праве полнообъемной оценке. Подобного рода подход сегодня можно признать универсальным. Он исходит из общей задачи противодействия актам агрессии, преодоления вражды, предотвращения мятежей, регламентации правил самозащиты и охраны жизни людей в целом, когда абсолютно исключается какое бы то ни было оправдание агрессии или посягательства на честь и достоинство человека, предумьппленного нападения на те или иные сообщества людей. Об этом говорится, например, в статьях 40–42 Первого протокола к Женевским конвенциям, касающимся запрета массового уничтожения и убийства небоеспособных. Это же подтверждено в статье 23 Гаагской конвенции 1907 года (пункт 4 приложенного Регламента).

Глубокие знатоки шариата и его верные хранители много внимания уделили обоснованию приоритета Ислама в призыве к защите общественных и личных свобод и разработке соответствующих юридических регламентов. Именно это стало определяющим для меня при выборе темы моей статьи: «Защита гражданского населения в мусульманском законодательстве согласно речению Всевышнего “Но не преступайте! – Поистине, Аллах не любит преступающих!”» Определив тематические рамки вопроса, мы увидели, что он включает в себя как бы два подвопроса, из которых один относится к сути защиты гражданского населения, а второй – к регламентирующим эту защиту нормам. Сразу отметим, что исследование выбранной темы в целом подводит нас к уверенным выводам о том, что достигнутое международным публичным правом во многом было предвосхищено мусульманским правом. Но это, конечно же, требует своего доказательного обоснования.

Мы, мусульмане, однозначно, единодушно и твердо убеждены в том, что какая бы ни приключилась невзгода или беда, у Всевышнего Аллаха имеется относящееся к ней решение, которое постигается из текста² или путем умозаключения, основывающегося на традиционно передаваемом знании и аналитическом размышлении. Для подтверждения сказанного достаточно привести два аята: «И ниспослали Мы тебе Книгу для разъяснения всего»³ и «Мы не упустили в Книге ничего»⁴. Что же касается аналитического размышления, то оно действительно лишь в том случае, если не происходит нарушения принципа абсолютности исламской шариатской системы либо путем отхода от нее, либо путем умозрительного противодействия ей. В обоих случаях обращение к ней лишается своего изначального смысла из-за нарушения ее цельности и универсальной всеохватности. Имам аш-Шафии говорит: «Никого в вере не постигнет какая-либо беда, чтобы в Книге Всевышнего Аллаха не был указан правильный путь для ее преодоления». Проникнуть в смысл этого указания дано лишь тому, кого Аллах удостоил чести выносить суждения по всему, что случается с людьми. Ибн Каййим аль-Джаузиййа⁵ говорит: «Долг одно, действительность другое. Законовед тот, кто работает между действительностью и долгом, а не тот, кто сеет меж ними рознь. Каждому времени свое определение, и люди больше со своим временем, нежели со своими предками».

Известно, что передовые ученые нашей страны чутко откликались на веления времени, разрабытывая фикх на уровне действительности, в которой они жили, и их фикх шагал с ней в ногу. Их задачей не было дать фикх, который освещал бы нашу, сегодняшнюю действительность. Преодолеть же удаленность нашего фикха от нашей действительности можно лишь через истинное постижение богоданного Закона (шариата) и усвоение принципов нашей веры. Факих, чьи фетвы возводят стену отчуждения между законом и действительностью, у служителей шариата описывается двояко. Во-первых, писал Ибн Каййим аль-Джаузиййа: «Кто выносит людям фетву по одной единственной книге законов – тот как врач, исцеляющий людей по одной-единственной лечебной книге, и кто так делает – гибнет и губит»; во-вторых, «кто ограничивается фетвой по готовой книге законов – тот как человек со множеством туфель одного размера, которые предлагаются всем и каждому». Ибн Рушд⁶ писал: «Придет к нему человек со ступней, к которой он не подберет туфли, и тогда он обратится к башмачнику по необходимости. Вот образец большинства занимающихся мусульманским правом в это время». В башмачнике намёк на предание об имаме аш-Шафии, связанное с тем, как он разъяснял взаимосвязь между зубрящими мусульманское право наизусть и между его осмысляющими. Обращаясь к первым, он говорил: «Вы аптекари, а мы врачи». Аптекари расплодились, врачи исчезли, о чем верно сказал поэт:

Здесь на память приходит изречение имама Малика (да будет доволен им Аллах!): «Фикх – это вера! – смотрите же, от кого берете свою веру!» Ибн Рушд подчеркивал необходимость овладеть искусством богословско-правового рассуждения для понимания событий в их развитии. Работа в таком направлении шла непрерывно с самого начала Ислама. Имам Двух Запретных мечетей⁸ Абд аль-Малик аль-Джувайни⁹ говорит: «Таковы пути подхода к меняющейся обстановке... Сподвижники Избранника нашли в Книге и Сунне лишь считанные тексты и ограниченный набор установлений, потом высказались по каждому встретившемуся положению и убедили нас, что знамения Всевышнего Аллаха в действительности неисчерпаемы».

Теперь позволю себе кратко остановиться на разборе принципиальных, направляющих положений нашего тематического аята «Но не преступайте! – Поистине, Аллах не любит преступающих!»

1. Положение о нападении. В Исламе оно строится на двух исходных посылках и одном вытекающем из них следствии. Первая связана с представлением о том, что удержание, предупреждение от чего-либо (ан-нахйу) несет в себе еще и смысл запрещения (ат-тахрим) того, от чего повелевается удерживаться; вторая посылка, связанная со второй частью аята «Но не преступайте!», заключается в идее удержания, недопущения. Общий же вывод: аят запрещает нападение, агрессию, хотя и не напрямую.

Враждебность, нападение и агрессия мыслятся как беззаконие, как выход за пределы дозволенного, как нарушение права. Всякий, проявляющий их, выступает против Бога и ставит себя вне рядов тех, чьи помыслы и дела угодны Ему, кто чист душой и смотрит вперед без страха. Верхом же беззакония оказывается попрание того, что неприкосновенно, свято. Ибн Аббас повеление Всевышнего «Но не преступайте!» толкует как: «Не убивайте ни женщин, ни детей, ни глубоких стариков... Если же так поступили, то стали преступившими [Богом данный Закон]», то есть преступниками. А в тафсире аль-Байдави¹⁰ читаем: «Под этим можно понимать: “Но не преступайте границ дозволенного вам Аллахом, заходя в область вам запрещенного”». И шариатом, как известно, установлены для дееспособных ограничения в высказываниях, поступках и убеждениях: преступающий эти ограничения совершает беззаконие, причем в первую очередь и даже больше в отношении себя, нежели других.

2. Речение Всевышнего «Но не преступайте!» содержит глагол без выраженного дополнения, что согласно арабской грамматике означает абсолютизацию действия или состояния, выражаемых таким глаголом. Отсюда в аяте происходит абсолютизация смысла удержания (ан-нахйу): согласно аяту этот смысл распространяется на все мыслимые случаи противоправного действия и охватывает все виды наносимого ущерба, независимо от того, коснется ли он чего-то важного, существенного или затронет что-либо менее важное и не столь существенное. Хишам ибн Хаким¹¹ говорил: «Свидетельствую, что слышал, как Посланник Аллаха сказал: “Поистине, Аллах будет истязать тех, кто в этой жизни истязает людей”».

3. Речение Всехвального «Поистине, Аллах не любит преступающих!» подтверждает все сказанное выше, усиливая вывод о том, что удержание содержит в себе еще и запрет. Слово преступающие не просто есть форма множественного числа, но оно снабжено еще и определенным артиклем аль-, указывающим на его всеохватный, универсальный смысл: все преступающие – без исключения, все, кто оказался отмеченным даже малейшей чертой, лишающей любви Аллаха.

Важнейшие нормы исламского законодательства, регламентирующие права гражданского населения, включают в себя перечень всего того, что подпадает под действие положения о безусловном недопущении-запрете, и сходно в принципе с тем, что установлено Гаагскими конвенциями и Женевскими протоколами.

Обеспечение защиты гражданского населения

Начну с самого главного – вопроса об охране жизни людей, этой основы основ гражданских прав. Освещать его я буду в двух планах: 1) через рассмотрение того, что охватывается двояким понятием охранять-уберегать и 2) того, что подпадает под также двоякое понятие не допускать-предупреждать.

Двоякое понятие охранять-уберегать квалифицируется таковым потому, что в нем обнаруживаются два аспекта: 1) аспект непосредственного активного действия, связанного с конкретным обеспечением всего, что необходимо для поддержания жизни, т. е. обеспечение условий самого существования (питание, одежда, жилье, гарантия прав человека); и 2) аспект косвенного действия, благодаря которому не допускается то, что ставит под угрозу само право на жизнь. По этому поводу Абу Исхак аш-Шатыби¹² говорит: «Её (жизнь) сохраняют две вещи. Первое – это то, что её поддерживает и упорядочивает, что касается оберегания самого её существования. Второе – то, что, предупреждая возможную гибель, отводит от неё существующую или ожидаемую опасность».

Двоякое понятие не допускать-предупреждать квалифицируется таковым потому, что в нем также обнаруживаются два аспекта: 1) аспект материальный, связанный с недопущением-предупреждением разного рода вреда, расстройства, порчи; и 2) аспект моральный, связанный с недопущением-предупреждением оскорбления или умаления достоинства. Согласно преданию, кто посмотрит на ближнего искоса в этом миру, того Аллах будет мучить тем же в День Воскресения.

Анализ рассмотренных выше базовых понятий охранения жизни позволяет сделать вывод о том, что под этим подразумевается поддержание всего, что образует её суть: само право на жизнь, на пропитание, личную свободу, свободу передвижения, недопущение какого бы то ни было материального или морального вреда для неё – через обеспечение уважения личности, охрану ее достоинства и многого другого вплоть до Судного дня.

Это основа для защиты такого объекта, как гражданское население. В отношении него установились более или менее близкие подходы в различных правовых системах, и исходя из них выработаны положения о разрешенном-запрещенном. В исламском обществе всякий, кто отходит от них, отходит от его традиции преемственности в сфере действия обязывающих норм и оказывается вне шариатского поля. Встречается, правда, возражение со ссылкой на историю с пророком Йунусом¹³, состоящее в том, что необходимо освобождать тонущий корабль от одного ради спасения остальных. Но история Йунуса – это история пророка, т. е. особый, исключительный случай, и потому приведенному возражению нет места. Аль-Куртуби¹⁴ (да будет милостив к нему Аллах!) пишет: «Некоторые думают, что когда море угрожает им смертью и надо облегчить корабль, им следует кинуть жребий и кого-то для облегчения выбросить, но это несостоятельно: кораблю от “освобождения” даже от нескольких человек легче не станет...» Среди требований, рожденных мудростью Аллаха, утверждение права на жизнь, лишать которой дозволено только по шариатскому правовому заключению. Общий же принцип сводится к тому, что спасающийся в своем праве на жизнь не достойнее того, на кого падает «йунусовский» жребий.

Несколько примеров пояснят, как в мусульманском праве оберегается жизнь гражданского населения. Автор «аль-Фаваких ад-давани» приходит, в частности к следующему выводу: «Не допускается убийство женщин и детей, следует избегать убийства монахов церквей и иерархов»¹⁵; Ибн-Хабиб в «Шейхе Зарруке» расширяет этот круг: «...а также крестьянина, наемного работника и ремесленника». В «Аль-Бахр ар-раик» сказано: «Не допускается убийства женщины, недееспособного, немощного старика, слепого, увечного, без руки и ноги не с одной стороны, монаха и служителя церкви. Когда Посланник Аллаха увидал убитую женщину, то спросил: “Она не воевала, так почему убита?”».

Из предшествующего анализа вытекает, что понятие гражданское население в мусульманском законодательстве включает в себя каждого мирного человека и каждого не имеющего отношения к войне из числа стариков, детей, мужчин, женщин, торговцев, ремесленников, крестьян, наемных работников, членов врачебных и религиозных миссий, судей, а также нетрудоспособных, увечных, пленных и чиновников. О том же говорит статья 50 главы 2 Первого дополнительного протокола к Женевской конвенции от 12 августа 1949 года, что свидетельствует о близости подхода шариата и позитивного права к запрету на убийство гражданского населения и в их призыве к охране жизни тех, кто причисляется к такому населению. Шариат узаконил это через ряд сформулированных норм и ссылок-цитат на тексты¹⁶.

Нормы, регламентирующие защиту гражданского населения

Их содержание – ссылки на тексты, подкрепляющие наши рассуждения по данному предмету, например, передаваемое со слов Посланника Аллаха: «Не убивайте ни глубокого старца, ни малого ребенка, ни женщины». Он удерживал от убиения наемных слуг и невольников. Аль-Байхаки со ссылкой на Джабира передает: «Не убивали торговцев у многобожников», – и понятно почему: потому, что это были не военные. Аль-Бухари передает, что не давали убивать заявивших о переходе в Ислам. Так, приводят слова аль-Микдада: «“О Посланник Аллаха! Как мне поступить, если бы я встретил человека из неверных, с которыми у нас идет война, и он ударил бы меня мечом по руке и отсек бы её, после чего попытался бы спастись от меня на дереве, заявив одновременно, что вверяет себя Аллаху? – можно ли мне убить его после этих слов?” – Посланник Аллаха ответил: “Не убивай его!”»

Из вышеизложенного следует, что объем понятия гражданское население расширился в Сунне, закрепившей шариатский принцип его защиты как само собой разумеющееся, обычное дело. Но тот же шариат применительно к мусульманам учел и другие, относящиеся исключительно к ним ситуации. Так, судья Мухаммад ибн аль-Фаллак пишет в своей книге «Тадж аль-Мульк»: «Если свой¹⁷ человек нарушит одно из требований поклонения, отбросивши что-то из одежд веры, и, облачившись в нечто присущее нарушителям, – между ним и между врагом возникает некое соответствие». Умар ибн аль-Хаттаб (да будет доволен им Аллах!), писал Сааду ибн Абу Ваккасу: «Далее, я повелеваю тебе и всем, кто при тебе, чтить Аллаха во всем. Я повелеваю тебе и всем, кто при тебе, остерегаться Его ослушания больше, чем вы остерегаетесь врага!» Аль-Маварди говорил, что повелитель должен выполнять в отношении своего войска все предписанные Всевышним Аллахом права и установленные Им наказания, чтобы не было несправедливости по отношению к вере, к правам: сражающийся за веру заслуживает более других, чтобы по отношению к нему различали дозволенное и запретное, заслуживает наибольшего уважения к своим правам среди людей.

Задача разделения дозволенного и запретного в той своей части, что касается отношений с гражданским населением, нацелена на удержание от нанесения ущерба по произволу для всех условий и случаев, независимо от этнических, религиозных или любых других различий. Вот почему мусульманское право подчеркивает необходимость соблюдения всех прав и обязанностей, законодательно определяя среди прочего правила и законы, касающиеся охранения имущества, равно как и человеческого достоинства. Поэтому у нас кодифицированы нормы соответствующих наказаний, правила возмещения порчи, потрав и прочие виды ущерба собственности и достоинства человека,

В устанавливающих юридических документах мы обнаруживаем, как исламское законодательство формулирует нормы, руководствуясь задачами воплощения в них высших принципов, нацеленных на обеспечение общественного здоровья и безусловного преследования и наказания преступников. Отсюда, например, юридическая норма, предусматривающая, что если преступление совершено в мусульманских землях, но виновник спасся бегством в немусульманские земли, то он и в таком случае никоим образом не освобождается от уголовного преследования с целью его наказания. Но данное положение, заметим, неизбежно приводит к необходимости выхода на уровень межгосударственных связей и соответствующих многосторонних договоров с представителями других юридических систем, в частности порожденных позитивной правовой мыслью.

Защита гражданского населения обеспечивается также непременным уголовным преследованием не только лиц, непосредственно совершивших преступление, но и тех, кто способствовал бы им своим соучастием, укрывательством или сговором с ними, что напрямую вытекает из установленного Кораном принципа: «И сочли они его лжецом и подрезали её [верблюдицу], и истребил их Господь за их прегрешения и уравнял»¹⁸. Почему уравнял? – ведь непосредственно подрезал верблюдицу один, и о том Коран четко свидетельствует: «И воззвали они к своему приятелю, и он взял и убил»¹⁹, – однако наказание постигло всех как разделивших тот грех. Смысл речения Всевышнего «и уравнял его» Ибн Касир²⁰ видит в следующем: Всевышний сделал так, что наказание постигло их всех одинаково.

Карательные нормы применительно к сговору предусматриваются также и в позитивных законодательных системах и соответствующих уголовных кодексах, причем с той же целью торжества справедливости и охраны гражданских свобод. В мусульманском законодательстве необходимость такой охраны подчеркивается особым образом и гражданские свободы оказываются обеспеченными всем, что гарантирует заботу о них и их защиту, причем самыми различными путями и способами, в том числе и силовыми. Исходной основой здесь является твердая приверженность мусульманского права принципу неприкосновенности крови и сохранения жизни, причем возможность отхода от него допускается лишь в случаях, когда они не по своей воле вынуждены нарушить его, и Коран ясно разъясняет, что может быть отнесено к таким случаям: «И сражайтесь на пути Аллаха с теми, кто сражается с вами»²¹. В статье 23 Регламента к 4-й Гаагской конвенции 1907 года, подтвержденной в статье 41 приложения 1 и статье 4 приложения 2, говорится: «Воюющая сторона воздерживается от причинения своему противнику потерь в виде убийства, ранения, пыток или плохого обращения в случае утраты этим противником боеспособности по причине сложения оружия, отсутствия средств самозащиты или сдачи». Основа тому в Слове Всевышнего: «А если они отойдут от вас, не сражаясь с вами, и предложат вам мир, то Аллах не дает вам никакого пути против ниx»²². Сюда же входит воздержание от нападения на гражданские объекты и применения химического оружия. В «Мухтасаре» Халила сказано: «Запретить отравленные стрелы!» Определение отравленные действительно для запрета всех материалов, угрожающих жизни.

Важной частью нашей общей темы следует считать и вопрос о том, как шариат устанавливает неотъемлемые права человека, оставившего эту жизнь. Предписывается как обязательный долг не только не допускать уродования мертвого человека, но отдавать дань уважения к нему через обеспечение возможности похоронить его, в чем проявляется равенство подхода к воюющему и мирному. Вот что заповедал Али (да почтит его Аллах!): «Не уродуйте убитого, не рвите занавеса, входите в дом только по разрешению». Хорошо известно, что Посланник Аллаха не проходил мимо убитого, чтобы не распорядиться о захоронении его, не спрашивая, мусульманин он или неверный.

Еще несколько слов о другой категории гражданского населения – пленных. Я остановлюсь на том исключительном внимании в шариате к их положению, правам, охране достоинства. Всевышний воздаёт в Священном Коране хвалу оделяющим пленного пропитанием: «Они кормят едой, несмотря на любовь к ней, бедняка, сироту и пленника»²³. Среди пленных не проводится различия между единоверцами и прочими: «Тому свидетельство, что Посланник Аллаха повелел своим сподвижникам оказать пленникам честь»²⁴. В слове честь содержится смысл правовой нормы, предусматривающей уважение личности, в соответствии с речением Всевышнего: «Мы почтили сынов Адама»²⁵. В ряде толкований приводятся слова Катады²⁶: «Аллах повелел поступать с пленными по-доброму»²⁷, и именно поэтому, например, Посланник Аллаха сказал о пленных из племени курайза, изнывавших от жары: «Не усугубляйте им жара битвы жарой этого дня, дайте им полежать и остыть». Доброе отношение мусульман к пленникам, взятым в битве при Бадре²⁸, было таково, что они кормили их финиками, а сами ели простой хлеб.

Душевные проявления подобного рода не сводились лишь к обеспечению питанием и кровом. Тексты содержат запрет на притеснение всех видов, как, например, оскорбление чести, постыдное обнажение. Али (да почтит его Аллах!) в сражении против Муавии²⁹ наказывал своим воинам: «Если одолеете их, то не убивайте отступающего, не добивайте раненого, не обнажайте наготы, не уродуйте убитого, не рвите занавеса, входите в дом только по разрешению, не отбирайте у них никакого имущества, не чините зла женщинам, даже если они вас бранят... И поминайте Аллаха, может быть, вы осознаете». Согласно основам шариата, обязательства в отношении пленных касаются их права на жизнь, на питание, одежду, лечение, вежливое обращение, им не отказывают в покровительстве, им не обнажают наготы, не дают непосильных заданий.

Ряд позитивных правовых систем также делает особый акцент на необходимости охранения человеческого достоинства, не проходит мимо вопроса об обнажении наготы. Согласно негласному принципу, взятое обязательство предполагает свое выполнение. А выполняются ли последние из упомянутых выше обязательств в странах, где действует позитивное право? Продолжать дальше на эту тему не буду... – если кто добавит, то уже от самого себя. Вернусь к разговору о пленных с примерами из Сунны.

Посланник Аллаха распределял пленников на постой в домах самих мусульман, и они (пленники) оказывались больше даже гостями с полагающимся такому положению почетом и радушием, порой доходившими до самоумаления. Устная традиция хранит имена семи мухаджиров, принявших к себе пленников после битвы при Бадре. Ими были Абу Бакр, Умар, Али, Зубайр, Абд ар-Рахман Ибн Ауф Саад и Абу Убайда, да будет доволен ими Аллах.

Факихи сошлись на необходимости уважения гражданских прав пленников. В устной передаче упоминается необходимость обеспечивать их средствами к существованию, удовлетворять их просьбы, уважать их достоинство. Не оставался обойденным и вопрос материнства в плену. Автор «аль-Мугни» упоминает, что «среди пленников не делается различия между матерью и её ребенком, даже если мать на то согласна». Слово даже свидетельствует о праве ребенка на материнскую заботу как о ее обязанности, а не ее свободном выборе.

Известно, что положения шариата о защите гражданского населения в целом ряде случаев пересекаются с публичным международным правом. Султан Мулай Исмаил, когда вел переговоры с испанским королем доном Карлосом об оказавшихся в мусульманском плену около сотни христиан, заявил ему: «А именно дадите нам вместо пятидесяти христиан из данной сотни пять тысяч книг – с каждого христианина по сто правильных книг об Исламе. Если же требуемых нами книг не найдется, замените их мусульманскими пленниками... Мы приняли от вас мужчин, женщин, малых и подросших детей и глубоких старцев с нашей земли и других земель». Слова «с нашей земли» наряду со словами «с других земель» показывают, что султан защищал пленных безотносительно к тому, к какой земле они принадлежали, свидетельствуя таким образом о своем высоком попечении и искренней заботе о каждом из пленных, независимо от их веры, происхождения или подданства. Сиди Мухаммад ибн Абдаллах в переписке с королем Испании подчеркивал: «...И далее я говорю: мы в своей религии не можем обходить вниманием пленных и оставлять их в плену... Мы считаем, что и ваша вера не одобряет, когда вы, располагая средствами и возможностью, оставляете своих людей в плену». Далее он советует, как обойтись с пленными мусульманами: «Как и мы поступаем с вашими пленниками... не заставляем их работать, не лишаем покровительства, не принуждаем к невыносимому, не поручаем непосильного, даем больному справляться с болезнью, выслушиваем их жалобы, внимаем их словам». Это замечательные образцы и свидетельства цивилизованности, демонстрирующие общечеловеческий характер нашей религии, базирующейся на универсальной гуманитарной основе.

Обращаясь к нормам мусульманского законодательства, регламентирующим права гражданского населения, мы обнаруживаем в них корень, от которого ветвились и побеги международного публичного права. Это совершенная правовая система, сформулировавшая понятие гражданское население, которым, согласно ей, охватывается каждый невоюющий, не имеющий отношения к войне: мужчины, женщины, дети, старики, подростки, монахи, увечные и больные, миссионеры, судьи, ремесленники, лица наемного труда, торговцы, крестьяне, пленные, чиновники. Она обеспечивает им их человеческие права и защиту от их ущемления, охраняет их достоинство как при жизни, так и после смерти, то есть исходит из тех принципов, что приемлются здравым умом и находятся в согласии с богоданными установлениями и законами. И общий вывод из этого заключается в том, что любой преступающий законные рамки этой защиты попадает в число неугодных Богу агрессоров, о которых Он сказал: «Аллах не любит преступающих!»

^* Хасанийские чтения в Священный месяц Рамадан // М.: Институт исламской цивилизации, – 2008, с. 71–88.

¹ Сыны Адама – образное название людей, всего рода людского (Коран, сура 17 «Перенес ночью», аят 70).

² Имеется в виду в текст Корана, а также хадисы Пророка Мухаммада.

⁵ Ибн Каййим аль-Джузиййа (1292–1349) – прославленный мусульманский ученый курдского происхождения, уроженец Дамаска, ученик великого Ибн Таймийи. Фикх (букв, «глубокое понимание») – комплекс мусульманских богословско-правовых наук.

⁶ Абу аль-Валид ибн Ахмад ибн Мухаммад ибн Рушд (1126–1198) – знаменитый мусульманский ученый-энциклопедист, философ, врач; уроженец андалусской Кордовы. Оказал большое влияние на развитие философской мысли в средневековой Европе, где был известен под своим латинизированным именем Аверроэс.

⁷ Мухтасиб – буквально: «контролер мер и весов», «инспектор».

⁸ Две Запретные мечети – Мекканская, где расположена Кааба, и Мединская – в которой находится могила Пророка Мухаммада).

⁹ Абд аль-Малик аль-Джувайни (родился в 1028 году) в известной богословской шафиитской семье из Нишапура. Еще в раннем возрасте выучил Коран наизусть. Стал авторитетным суфием. Его богатое рукописное наследство остается, однако, малоизученным.

¹⁰ Автор одного из самых популярных тафсиров (толкований) Священного Корана.

¹² Абу Исхак аш-Шатыби (ум. в 790 году по хиджре) – выдающийся мусульманский ученый из Гранады, энциклопедической эрудиции, охвативший своим знанием практически все исламские науки – от теологических до лингвистических.

¹³ Йунус – в русско-язычной иудео-христианской традиции – Иона; библейский и коранический пророк, широко известный во всех трех религиях: иудаизме, христианстве и Исламе.

¹⁴ Аль-Куртуби (полное имя – Абу Умар Йусуф ибн Абдуллах ибн Мухаммад ибн Абд аль-Барр ибн Асым ан-Намари аль-Куртуби) – один из крупнейших мусульманских богословов, получивший в литературе почетный титул Шейх-уль-ислам, Хафиз Магриба. Родился в 368 году по мусульманскому летосчислению, умер в 463 году.

¹⁵ В ряде версий добавляется еще: «...не убивать наемных работников...»

²⁰ Ибн Касир – один из наиболее популярных муфассиров благодаря сочетанию в его толкованиях Корана добротности и надежности авторского комментария и простоте и доступности изложения.

²⁶ Катала ибн Ну’ман – выдающийся сподвижник Пророка Мухаммада.

²⁸ Имеется в виду битва при Бадре (у колодцев Бадр, в 150 км к юго-западу от Медины) 15 или 17 марта 624 г.; первое крупное и победоносное сражение Пророка Мухаммада с язычниками-мекканцами, возглавлявшимися Абу Джахлем (был убит в ходе сражения).

²⁹ Муавия ибн Аби Суфьян (ум. 680) – основатель династии Омейядов и ее первый халиф, происходивший из мекканского племени курейш. С 639 г. – наместник халифа в Сирии. В 657 г. вступил в вооруженную борьбу с халифом Али, после убийства которого хариджитами был признан в 661 г. халифом. Перенес столицу арабо-мусульманского Халифата из Куфы (Ирак) в Дамаск, сделал власть халифов наследственной.

Защита гражданского населения в исламском законодательстве*

Защита гражданского населения в исламском законодательстве^*