Дамир Мухетдинов,
председатель Совета улемов, первый заместитель председателя Духовного управления мусульман Нижегородской области, ректор Нижегородского исламского института им. Х. Фаизханова, главный редактор ИД «Медина», к. полит. наук, доцент ФМО ННГУ  им. Н. И. Лобачевского

На протяжении последних нескольких лет Издательский дом «Медина» развивает свою деятельность в русле научно-исследовательских проектов, так или иначе связанных с исламским богословием, мусульманской историей и сравнительным религиоведением. Отрадно, что альманах «Хадж российских мусульман» стал еще одним – десятым – проектом в серии печатных продуктов разной периодичности, в числе которых всероссийская газета мусульман, журнал мусульманской общественной мысли, культурологический и научно-богословский альманахи, сборники материалов конференций. В настоящее время идет процесс регистрации альманаха, которая позволит нам сделать его доступным для еще большего количества читателей.

Тема паломничества к святыням Ислама живет, и второй сборник материалов о хадже, который вы держите в руках, – лучшее тому подтверждение. Год от года растет число российских паломников, соразмерно возрастает и интерес к теме хаджа. Альманах «Хадж российских мусульман» призван способствовать развитию этого интереса и дать ответы на вопросы, касающиеся различных аспектов хаджа. Через сочетание жанров – путевых заметок и рассказов паломников, богословских трактатов и аналитических справок – читатель может получить наиболее полное представление о совершении этого столпа Ислама. Альманах дает каждому читателю возможность окунуться в атмосферу хаджа, а тем, кому выпало посетить святые для любого мусульманина места, – сравнить свой хадж с опытом своих соотечественников.

Хочется надеяться, что наш скромный труд способствует популяризации знаний о хадже как об одном из столпов Ислама. И я благодарю наших спонсоров, без содействия которых это было бы невозможно.

И. Гаспринский

Осман Нури паша

К. Хакимов

И. Нуриманов

Р. Фахретдин во время хаджа,
1926 г.

Вступительное слово

Дорогами хаджа

Российская мусульманская традиция, наука и дипломатия создали целый ряд выдающихся источников, посвященных истории хаджа. Но совершенно особую роль здесь занимает отчет штаб­капитана Габдельазиз (Абд­ал­Азиз) Давлетшина «О командировке в Хиджаз». Сам Давлетшин был выходцем из рода татарских мурз Приуралья, получивших российское дворянство, а со временем и прекрасное светское образование. Он продолжил традиции дипломатических агентов из числа российских мусульман, проникавших во многие страны от Индостана до Средиземноморья. Их квалификация определялась знанием как российских реалий, так и образа жизни всемирной уммы. Последним в этом ряду был Карим Хакимов, легендарный первый советский полномочный представитель в Хиджазе и Йемене в 1920–1930-­е гг.

Отчет Давлетшина заслуженно занимает первое место по кругозору автора, его объективности и умению находить самые важные аспекты любой проблемы. Он во многом вызван особенностями российской миграционной политики, созданной великими реформами Александра II в 1860–1870­е гг. Тогда российские граждане получили право свободно путешествовать по миру, а поскольку особых визовых ограничений не существовало, то возможности определялись только размерами кошелька. Путешествия в Османскую империю были всегда болезненной темой, так как с конца XVII века Россия периодически воевала с Турцией за контроль над Черным морем и Балканами, Северным Кавказом и Закавказьем. А в это время Мекка и Медина на протяжении четырех веков, с 1517 года вплоть до конца 1918-­го, управлялись из Стамбула. Значительная мирная передышка в отношениях между двумя евразийскими империями наступает после окончания русско­турецкой войны 1877–1878 гг. и вплоть до начала Первой мировой войны в 1914 году. Пик хаджа приходится на достаточно краткий период 1890–1900 гг., от греко­турецкой войны за Крит до начала Балканских войн. К нему относятся, как верно подмечает И. Нуриманов, наиболее подробные описания хаджа, созданные государственными служащими. Закрытость Мекки для немусульман обуславливает использование специалистов из числа представителей российской уммы.

Конец XIX века создает и новые финансовые возможности для совершения хаджа. Индустриализация и экономический бум 1890­х гг., создание конвертируемого рубля (финансовая реформа С. Ю. Витте) повысили возможность для совершения заграничных путешествий российскими поданными. Даже сам Давлетшин с удивлением отмечает рост курса и престижа рубля по отношению к другим валютам. И если православные паломники устремились в Палестину и на Афон, интеллигенция (частично и татарская) – в Западную Европу, то правоверные решили не упустить возможности для совершения хаджа. Самой Российской империи было выгодно, чтобы поданные не зависали в регионах хаджа на долгое время, а побыстрее возвращались домой. Действительно, пароходы в Черноморье и на Средиземном море, железные дороги Египта и пароходы от Суэца до Джидды давали возможность для значительно более быстрого передвижения, чем в прошедшие десятилетия, когда пеший хадж занимал годы. Здесь был и момент финансовый, но, скорее, опасения мусульманской оттоманской пропаганды, особенно в стенах медресе и текке (суфийских общин).

Давлетшин, кстати, очень тактично рассеивает опасения властей по поводу распространения радикальных и (или) прооттоманских идей в Хиджазе. Здесь он апеллирует к конфликтным отношениям между турецкой администрацией и войсками, с одной стороны, и местной арабской администрацией и населением – с другой. Давлетшин утверждает, что «за четыре века владения Хиджазом турки не создали никакой связи между собой и туземцами, не могли их успокоить и не имели на них никакого культурного влияния». Здесь его тезисы близки идеям основателя джадидизма Исмаила Гаспринского, когда тот утверждал, что правящий режим должен осуществлять культурную связь с управляемыми народами и вводить среди них основы современного европейского просвещения. Давлетшин отдает должное и эффективным оттоманским администраторам. Он пишет, что «при некоторых из турецких губернаторов Хиджаз несколько успокаивался и там водворялся относительный порядок; особенно добрую память оставил по себе Осман­паша, правивший этим вилайетом с 1881 по 1887 год... При нем, рассказывают городские жители, на двух­трех верблюдах можно было смело ездить между Меккой и Мединой, и никто не смел трогать. «Бедуин готов был зарезать своего последнего верблюда при приезде Осман­паши, – говорят кочевники: – это был наш отец». Между тем этот всеми одинаково уважаемый человек, отличавшийся твердым характером и высокой честностью, не предпринимал каких­либо особых репрессивных мер для водворения спокойствия среди буйных бедуинов, – он только им выдавал без всякого промедления условленную субсидию, был беспристрастен и ответственность за безопасность возлагал на шейхов кабиля, занимавших известный район». Но Османской империи, как и московской Руси, не хватало стабильности в проведении реформ, и хаос и насилие вновь сменяли порядок и прогресс. Поэтому реальность, судя по мемуарам и Габдеррашида Ибрагима, и Мурада Рамзи (Мекки), зачастую была не столь однозначной, и образованный мусульманский класс никогда не делился жестко по этническому признаку.

Были причины и у российских мусульман искать образование в Хиджазе. В 1890­е гг. царская цензура доходила до текстов хадисов и стремилась чуть ли не к правке текста Корана, а закон о необходимости знания русского языка для сдачи экзамена на должности мусульманского духовенства пользовался всеобщей непопулярностью. В Медине была татарская община и казанское (татарское) «медресе с 40 очень тесными кельями, в которых во время хаджа помещаются также некоторые из паломников, небольшая мечеть и шесть домов, в которых и живут сами сборщики денег». При этом Давлетшин не интересуется общинами других мусульманских народов России, то есть уроженцами Кавказа и Туркестана. Он грамотно обращает внимание именно на положительные стороны прогресса Российского государства. Они касаются обеспечения безопасности людей и путей сообщения, выполнения чиновниками своих обязанностей, поддержания чистоты и обеспечения санитарных условий. Здесь Давлетшин идет за традицией хадж-­наме Шигабутдина Марджани и Гали Чокрыя, тогда они еще не были опубликованы. И здесь вновь чувствуется очень татарский, уже весьма европейский взгляд на окружающий мир. Да, Россия здесь вряд ли могла показать пример тогдашней Европе, но зато в выгодную сторону отличалась от государств мусульманского мира. В российской европеизации было тогда гораздо больше прядка и гораздо меньше показухи, чем в европеизации османской. Мысль Давлетшина о необходимости наведения элементарного порядка, безопасности и чистоты в регионе Хиджаза была, к счастью, усвоена следующими поколениями организаторов хаджа. Это привело к увеличению числа хаджи, в том числе российских, в десятки раз, и в итоге и к резкому увеличению прибылей организаторов хаджа. В конечном счете все оказались в выигрыше...

С начала 1990­х гг. перед организаторами хаджа стоят во многом схожие проблемы. При этом в инфраструктуре Мекки и Медины наблюдается огромный прогресс. Теперь в хадж обычно прибывают на самолете. Но остались проблемы обеспечения безопасности и комфорта. И здесь Российское государство вновь приходит на помощь своим гражданам. Так пусть же новые поколения хаджи пройдут по тысячелетнему пути своих предков.

Главный редактор ИД «Медина»
Дамир Мухетдинов