3. Развитие исламского образования в Нижегородском крае после проведения реформ Александра II

Время Великих реформ 1860 – 70-х годов – период, во многом изменивший жизнь российского общества, в том числе и нерусской его части. Система народного образования, как и многие другие структуры тогдашней жизни, стала объектом перемен, проводимых «сверху». Жизнь исламских мектебе Нижегородчины довольно активно развивалась. Покажем это на ряде примеров.

В 60-е годы XIX столетия мусульмане деревни Грибановой71 сочли необходимым выстроить вторую (пятивременную) мечеть. Первая уже не могла вместить всех верующих (1452 человека в 1859 году)72. Грамотные и ученые духовные лидеры Багаутдин Рахметуллин, Насибулла Мухетдинов преподавали догматы вероучения в начальных школах при мечетях. В деревне к 1878 году существовало 3 мектебе, в которых 80 детей постигали азы ислама73.

В Антяровке74 также возрастала необходимость постройки здания новой мечети; к середине 60-х годов оно было возведено, а на должность её имама ОМДС назначило Мухамета Салеха Феткулова. Тогда имамом первого прихода был Гаязетдин Мухаметдиаров, а место азанчея занимал с 1863 года Багаутдин Амерханов, одновременно бывший мугаллимом в одном из существующих мектебе Антяровки75. В двух начальных, религиозных школах деревни обучалось до 80 детей76.

В начале 60-х годов среди служителей культа Кочко-Пожарок77 произошли некоторые изменения, в том числе и неприятные. В марте 1860 года прихожане избрали азанчеем некоего Мухамята Закера Абдула Насерова. Вслед за тем его вызывают в Оренбург для прохождения соответствующих такому случаю экзаменов у работников Оренбургского Магометанского Духовного Собрания. Однако в начале 1861 года он отказался от должности. В результате члены общины остались без азанчея, полагая, что без него они не смогут выполнять обряды («без которого не можем знать времени, когда приходить на богослужение»). Собравшись на сход, мусульмане вновь избрали нового азанчея Аксяна Салекова, который, по мнению общины, «по всем требованиям подходит». И заодно на должность учителя для местного мектебе выбрали его брата, Резвана Салекова. Однако с решением общины не согласились ставшие к тому времени «указными» имамами Ахмет Валитов и Мерсияд Ярмухаметов. Помимо прочих причин их несогласия, было и нежелание уступать оплачиваемую должность преподавателя в школе. В возникший конфликт было вынуждено вмешаться Нижегородское губернское правление, направившее дело о религиозной школе в Нижегородскую палату государственных имуществ, поскольку сама школа находилась в ее ведении. Что касается вакантной должности азанчея, то, в конечном итоге, было принято решение утвердить в ней упомянутого Аксяна Салекова78. Такие конфликты не были типичны для Нижегородской губернии.

Продолжим примеры из жизни исламских общин Нижегородчины, показывающие, как активизировался процесс создания новых мектебе и медресе в крае. В середине XIX века кадомская исламская община достигла численности 555 человек79, продолжавших отправлять религиозные действия в одной мечети. В начале 60-х годов на место прежнего имама пришел его сын — Минажетдин Мягдеев80, прослуживший в кадомской мечети приблизительно с 1862 до 1880 годы. Ему принадлежит слава открытия в деревне мусульманского мектебе. В конце 70-х годов XIX века в нем обучалось 40 кадомских детей, преимущественно мальчиков81.

Примерно столько же учащихся (35 человек) обучалось в это время в мектебе в деревне Семеновской. Оно также содержалось на личные пожертвования мусульман82. По всей видимости, это свидетельствует о материальных возможностях жителей деревни Семёновская в 70-е годы XIX века.

В 70-е годы XIX столетия основы исламского вероучения преподавали в трёхозерском83 мектебе братья Рызвановы Юсип и Юнис. Под их руководством постигали основы религиозного вероучения 20 учеников84.

С начала 70-х годов развернуло свою деятельность мектебе в селении Чембилей85. Неслучайно, характеризуя образовательный процесс в татарской части Симбирской губернии (то есть там, где располагались селения татар современной Нижегородской области, в том числе и Чембилей), современник отмечал: «…их училища (медресе) процветают. Учащихся в ином медресе бывает до 150 человек и часто в татарских селениях не одна школа, а несколько; учащихся девочек у них тоже много. Но там мулла учит бесплатно или за весьма ничтожные подарки»86.

В 70-е годы XIX века в Ключищах функционировало уже пять мечетей и при каждой из них действовало учебное заведение87. Общее количество учащихся составляло 295 детей88. 49 человек обучалось в 1878 году в мектебе деревни Шубино. Здесь имелись традиции преподавания основ культа, заложенные в начале XIX века меодаррисом Абдюрханом Аитовым89 и развитые имамом Амирханом Бакташировым90.

Процессу развития религиозного образования способствовала не только приверженность вере, но и природная любознательность. Современник отмечал следующее: «В умственном развитии татары стоят едва ли не выше русских крестьян; грамотность и письменность на татарском языке развита между ними повсеместно; они весьма способны к изучению других языков; они любят также говорить по-русски, хотя и коверкают наши слова необыкновенно. Татарин по природе любознателен и способен к изучению и наук и искусств, только недостаток учебных книг на татарском языке не дает им возможности воспользоваться вполне этими способностями»91.

Тогда в Анде92 жизнь религиозной общины может быть охарактеризована следующим образом. Действовали три мечети. Их посещало более 2000 верующих93. Духовными лидерами общины являлись: в первой мечети — мулла Ш. Невретдинов; во второй — братья Насибулла94 и Юсип Аксяновы95; в третьей мечети — сын азанчея первого прихода, Шарафетдин Жедиханов (1860 г. р.)96. Все имамы занимались религиозным образованием подрастающего поколения. Здесь в конце 70-х годов действовало мектебе с числом учащихся 15 человек97. Кроме него при мечети действовала, созданная по решению земства, женская школа с обучением девочек рукоделию98.

Отметим, что большее внимание в деле образования традиционно уделялось мальчикам. Однако, поскольку Коран не препятствует организации и развитию женского образования, девочки также получали религиозное образование, но не в таких масштабах. Они, кроме семейного образования и воспитания, могли придти в мечети, где им могли рассказать об основах исламского вероучения. Ещё в XIX веке наблюдатели отмечали, что «воспитанием девочек занимается обыкновенно жена муллы, которая вообще играет в женском татарском обществе весьма важную роль, гораздо выше даже, чем в русских деревнях жена священника»99.

С 70-х годов XIX века материальное положение каргинцев100 стало, по-видимому, так же как и положение татар в других деревнях, укрепляться. Каргинцы продолжали содержать две мечети101 и мектебе с 35 учащимися102.

В 1876 году в первую соборную мечеть Пошатово103 на место второго имама пришел брат ахуна Х. Х. Соколова — Нежеметдин Хасянов Соколов, достойный и порядочный человек. Азанчеями при мечетях в этот период являлись Абдул Насеров (в первом приходе), Ималетдин Нежеметдинов (во втором приходе, сын Н. Х. Соколова)104. Тогда же действовало два мектебе, в которых изучали Коран, арабский и татарский языки105.

В деревне Кузьминке106 в 1878 году число верующих составило 520 человек107, а в 1898 году возросло до 806 человек108. Чувствовалась необходимость иметь собственную религиозную школу. В конце XIX века при кузьминской мечети усилиями общины открылась начальная религиозная школа (мектебе). Она находилась на попечении имамов А. Аксянова и молодого образованного имама Курбана Али Секамова109 и успешно работала с конца XIX века и далее.

Со временем прихожане Уразовки110 задумались о создании в деревне собственной религиозной школы при существующей мечети; и в 70-е годы XIX мектебе было выстроено. Известно, что в 1878 году в нем обучалось начальной грамоте 50 детей111.

В 1878 году в деревне Ендовищи функционировали уже три духовных учебных заведения; 115 человек получали в них знания в соответствии с мусульманской традицией. Изучали историю ислама, Хадисы, татарский язык, начала арифметики112.

При мечетях деревни Пицы113 работали три мектебе с общим числом учащихся в 122 человека, где обучали арабскому и татарскому языкам и грамотному чтению Корана114. Такое количество школ было закономерным: в Пице в 1878 году проживало почти 2 тысячи человек115.

При мечетях Актуково активно функционировали духовные училища. В XIX веке изучением исламской догматики основательно занимались учащиеся мектебе (50 человек по данным на 1878 г.)116.

До 40 детей обучалось в Камкино чтению, письму, а также языкам: татарскому, арабскому и персидскому. Учил имам Матиулла Алеев на деньги, выделяемые приходом117.

Приход Урги118 содержал учителя имама Закера Невмятуллина, который «обучал детей таким предметам, как: Алит, Мовтиан, Куран, арабский язык». По поручению ОМДС за процессом преподавания в ургинском мектебе следил мулла Сафиханов119.

В Нижегородской губернии в 1878/1879 учебном году в начальных татарских школах обучалось 1419 учащихся – речь идет только о мальчиках120. Всего насчитывалось, по сведениям властей, «…в 18 деревнях по одному училищу, в которых муллы обучали татарской грамоте за счет обществ»121. Такую ситуацию власти считали не совсем нормальной, объясняя свое понимание тем, что «за муллами никакого наблюдения не ведется» и «они преподают по своей инициативе».

Исследование ведения школьного дела в интересующих нас татарских деревнях дает возможность утверждать, что сложившаяся система была пропитана традиционным духом исламизма и развивалась в кадимистском ключе.

Вместе с тем, именно во второй половине XIX столетия, а, точнее с 60 – 70-х годов, правительство России, как уже отмечалось, стало предпринимать некоторые шаги, чтобы среди татарской части населения страны распространить светское русское образование. С точки зрения развития Российского государства и российского сообщества как единого целого, это было вполне естественным и закономерным. Знание русского языка, являвшегося государственным, объединяло подданных империи в единое целое и облегчало управление сообществом. Однако отношение татар к этим новациям было отрицательным. Это можно понять на примере истории русско-татарских школ.

Всего лишь год работала маленькая русско-татарская школа, открытая в 1871 году в Петряксах инспектором народных училищ И.Н.Ульяновым. В следующем, 1872 году, она была переведена в деревню Новомочалей, где и просуществовала до 1915 года. Тогда, в 1915 году, она была закрыта по распоряжению Нижегородской земской управы, как не удовлетворяющая требованиям, предъявляемым к такого рода учебным заведениям. Содержание русско-татарской школы обходилось государству в 560 рублей ежегодно122.

В контексте книги важно отметить, что местное население не приняло эту школу, всячески саботировало её работу. По сведениям краеведа С.В.Сабирова, «население отказывалось отвести землю для строительства здания»123. К 1910 году Новомочалеевское училище так и не сделало ни одного выпуска из-за нежелания родителей доводить курс обучения своих детей до конца. Если число учеников в младших отделениях доходило до 20, то в старших отделениях не было больше 3–5 человек, которые ко дню выпуска разбегались, как бы не желая получить свидетельства об окончании курса»124.

Указом от 20 ноября 1874 года так называемые инородческие школы были переданы в ведение Министерства внутренних дел (МВД) и Министерства народного просвещения (МНП)125. Все иноверческие школы, училища, а также частные школы, поступали под наблюдение инспекторов башкирских, киргизских и татарских школ. В число этих учебных заведений вошли и все медресе и мектебе, содержащиеся как за счет обществ, так и за счет частных лиц126. Теперь все мектебе и медресе Нижегородской и Симбирской губерний должны были быть взяты под контроль начальства и утверждены как существующие. В том случае, если через полгода не проходила регистрация имевшихся в наличие учебных заведений, они подлежали закрытию. Если в татарских селениях возникали идеи открытия новых школ, необходимо было разрешение на их открытие, выдаваемое Министерством просвещения127.

В главе II «Правил проектирования инструкции о татарских и башкирских школах» под названием «Наблюдения за медресе и мектебе» подчеркивалось в § 1, что «мюдаррис должен знать русский язык». Сначала требовалось «отчетливо читать и писать», а с 1880 года необходимым называлось «полное знание в объеме курса русских классов». Согласно § 13, муллы должны были представлять программу занятий попечителю округа. Однако наблюдение за работой мударриса со стороны инспектора не касалось религиозного содержания обучения (преподавания ислама). Речь шла о контроле иного рода. Инспектор должен был следить за тем, «чтобы преподавание это велось догматически и ни под каким видом не было допускаемо толкований, противных верноподданнической преданности Государю императору... любви к отечеству России и возбуждающих неприязнь против христианского населения»128.

Именно от попечителя зависело положительное решение об открытии новых школ. Учредителям ставилось условие: взять на себя обязательство содержать русские классы в мектебе и медресе. Общество должно было содержать и учителя русских классов. Причем, сумма годового содержания называлась довольно большая: не менее 350 рублей129. За попечителем учебного округа оставалось право закрыть школу, если не была налажена работа русского класса130. Это новшество губернское правление Нижегородской губернии признало «весьма полезным»131. Такого же мнения было и Симбирское губернское правление.

На Нижегородчине в татарских селах неохотно отзывались на эти новшества. Тем не менее, можно привести в качестве примера тот факт, что с 1878 года усилиями губернских властей в Пице создается «татарская одноклассная школа», находившаяся в ведении системы народных училищ. В её учебный план, наряду с иными дисциплинами, входил и русский язык132. Небольшая часть татарских детей училась в русско-татарских министерских училищах, расположенных в Ново-Мочалеях, Грибанове, Камкино. В Камкино во главе русско-татарской школы встал Зариф Султанов, выходец из Казанской губернии. Позднее, в 1910 году, для этого училища за счет государства было построено специальное здание133.

Строительство зданий для религиозных школ – мектебе и медресе – продолжалось и в последующие годы. Запрет открывать новые школы без наличия в них русских классов на местах пытались всячески обходить. Государство не сумело строго «отследить» этот процесс и запретить создание новых мектебе на Нижегородчине с обязательным условием наличия русских классов.

Подтверждением того, что жители деревень обходили распоряжения «сверху», стало строительство новых религиозных учебных заведений. Мечеть в Базлово134 была поставлена в 1882 – 1883 годах135, её первым имамом стал А.Ж.Сантендинов. Он работал на протяжении 80–90-х годов и подготовил себе преемника: его сын Алимжан Абдул Жаббаров занял должность имама второй соборной базловской мечети136. Он же успешно работал мугаллимом начальной, религиозной школы137.

В конце XIX столетия по инициативе азанчея первой мечети Хусяина Аксаняева ургинцы стали собирать деньги на строительство мектебе, которое и было открыто при первой соборной мечети в конце века. В нем тогда учились только мальчики, изучавшие религиозные дисциплины138.

Махалля Кочко-Пожарок продолжали увеличиваться количественно, составив в 1878 году почти две тысячи человек139. Единственное существовавшее тогда мектебе посещало до 40 учеников140. Обучение в мектебе Кочко-Пожарок велось на новометодной основе141.

В 80-е годы в Ключищах по-прежнему функционировало 5 мечетей. Это самое большое количество мечетей среди всех татарских деревень тогдашней Нижегородской губернии142. Согласно данным ахуна Соколова, в деревне насчитывалось 14 священнослужителей (9 мулл и 5 азанчеев). Это также самый высокий показатель по губернии143. Количество членов их семейств – 77 человек (37 мужчин и 40 женщин). При пяти мечетях действовали уже 6 учебных заведений, в каждом из которых работал свой учитель. Общее количество учащихся составляло 250 человек144. И снова подчеркнем, что это значительное количество и касаемо учителей мусульманских учебных заведений в Нижегородской губернии (данные на 1883 год), и учащихся мектебе. Более высокие показатели были только в Маклаково – 300 учеников.145

Сравним некоторые цифры. В 1878 году в Ключищах работало 5 медресе (295 обучаемых), а в 1898 году там наличествовало 5 мечетей. В Пице это соотношение выглядело как 3 мектебе : 4 мечети (122 ученика); в Ендовищах – 3 мектебе : 5 мечетей (115 учеников); в Татарском Маклакове – 3 : 7 (180). Приведенные цифры позволяют считать, что там, где имелось большее число духовных школ, к концу XIX века значительно увеличилось количество соборных и пятивременных мечетей. Таким образом, одной из причин большего или меньшего числа мусульманских храмов в рассматриваемых селениях была разная степень охвата религиозным воспитанием сельской молодежи.

В конце XIX века в уездный центр Сергач, а также в Нижний Новгород, стали поступать заявления богатых жителей Пицы, Грибаново, Ключищ и других населенных пунктов. В них содержались просьбы разрешить начать строительство новых мечетей146. Это были весьма денежные селяне, готовые выложить сотни и даже тысячи рублей, ибо средняя стоимость тогдашней деревянной мечети составляла около 1,5 тысяч рублей147, а её годовое содержание требовало от 500 до 1000 рублей148.

Несколько отличалась ситуация в небольших деревеньках. В них существовали мечети (по одной на селение) и образовательный процесс шел в самой мечети. Учебных заведений, действующих в отдельных зданиях, не было. В числе таких деревень долгое время были, например, Кузминка и Красный Яр.

В целом же в образовательном пространстве татарских деревень Нижегородчины к концу XIX века число мусульманских учебных заведений резко возросло.

К концу XIX века в Красном Острове возвышалось несколько исламских культовых зданий, и действовала религиозная школа (до 1918 года)149. Преподаванием занимались имамы Абдулла Нежеметдинов, Ахмет Зиядетдин (первая соборная мечеть), Хайретдин Саберов, Тажетдин Батретдинов (вторая собрная мечеть), Арифулла и Халиулла Фаттехетдиновы (третья), Незаметдин Хабибуллин (четвертая), Фяхретдин Абдул-Мязитов (пятая)150.

Отметим также, что в семье потомственных хазратов Аббасовых-Фаттахетдиновых родился в 1882 году Абдулвадуд Фаттахуддинов. В отличие от своих братьев, оставшихся в родной деревне Красный Остров, он был отправлен для пополнения знаний в Казань. Семейные традиции сказались, несомненно, на его воспитании и образовании, и способный молодой человек стал шакирдом у Баруди, то есть учился в знаменитом медресе "Мухаммадия", которым руководил выдающийся татарский богослов и общественный деятель Галимджан Баруди, являвшийся также имам-хатыбом Пятой соборной мечети Казани ("Галеевская мечеть"). Более того, шакирд Абдулвадуд Фаттахуддин был, по всей видимости, одним из любимых учеников Галимджана хазрата, ибо теплые отношения между ними сохранялись и после окончания учебы.

Видимо, рекомендация учителя сыграла решающую роль при назначении 30-летнего Абдулвадуда хазрата имам-хатыбом новой Московской мечети, открытой в 1904 году в Выползовом переулке (напомним, что тогда главным мусульманским храмом в Москве была Историческая мечеть в Замоскворечье). Общение между ними не ограничивалось только религиозной сферой. Галимджан хазрат принял живое участие и в личной судьбе Вадуда-хазрата. Когда тот собрался жениться, Галимджан хазрат встретился с родителями невесты и дал самую лестную характеристику своему ученику. Абдулвадуд хазрат прослужил в Московской Соборной мечети до 1928 года имам хатыбом.

В 90-е годы XIX века мугаллимами в Старом Мочалее были Абдул Вахит Невмятуллин Шамуков, Мухамет Гирей Абдул Вахитов Шамуков (первая соборная мечеть), Невмятулла Абульханов (вторая соборная мечеть)151.

Просветительской деятельностью в селении Шубино занимался в те годы Мустафа-хазрат. Серьезное влияние он оказал не только на развитие махалля деревни, но и воспитал достойного сына. Его сын, Ахметзян Мустафин, родившийся в 1902 году, был в 12-летнем возрасте направлен в знаменитое казанское медресе «Мухаммадия», где получил прекрасное религиозное образование. Это позволило ему впоследствии заняться преподавательской деятельностью в родном селении. Особенностью его деятельности было постоянное совершенствование знаний, что подтверждается тем, что он продолжал обучение у знаменитого имама Нижегородчины Хамидуллы-хазрата Альмушева. С начала 90-х годов XIX века в Петряксах начал работать имамом человек, о котором вскоре слава разнесется по всем соседним деревням. Это был Хамидулла-хазрат Фятхулла углы Альмушев. Людей притягивало к Хамидулле-хазрату его искреннее желание помочь им в деле просвещения. Он постоянно ездил в другие деревни и объяснял молодым имамам правильность выполнения обрядов. Выступал в мечетях соседних деревень с проповедями. У себя, в Петряксах, Хамидулла Альмушев был прекрасным преподавателем. И это не случайно. Кроме высоких нравственных качеств, Хамидулла имел богословское образование, полученное в медресе Бухары и священной Медине. Это был образцовый имам, прослуживший на своем посту 37 лет, обучая детей и в школе, и у себя дома.

На рубеже XIX – XX веков в Сафаджае имелось 8 мечетей, и при всех работали мектебе. К двум действующим в первой половине XIX века добавилось три, вновь открытых в 1887 (при шестой мечети), 1895 (при пятой), 1896 (при четвертой)152, а также два, открытых в 1905 году, и одно – в 1906 году. Упоминаемый ранее Хабибулла-хазрат, будучи в преклонном возрасте, продолжал деятельность имама и в середине 90-х годов построил специальное здание с четырьмя помещениями для 4-х классов медресе, в котором сам по-прежнему работал мугаллимом. В этом селении преподавательской деятельностью занимались также: Хасян Нуриманов, Юнис Арифуллов (первая соборная мечеть), Незаметдин Абубякиров (вторая соборная), Нафетдин Келимуллин, Летфулла Галимов (третья), Фаттяхетдин Айнетдинов (четвертая), Насретдин Абурахманов, Аббяс Ашрафов (пятая), Мухусиння Хабибуллин (шестая соборная мечеть)153. В построенной в 1902 году седьмой соборной мечети мугаллимом стал Абдрахман Хабибуллин154.

По сведениям, собранным С.В.Сабировым, после смерти Хабибуллы-хазрата в 1896 году руководство медресе перешло в руки его старшего сына Мухсинят-хазрята. Сам он был разносторонне образованным человеком и авторитетным муллой, но, тем не менее, привлек к обучению шакирдов (учеников) специальных учителей, окончивших лучшие медресе Казани и Уфы155.

На рубеже XIX – XX веков в Чембилее при мечетях действовали пять мектебе156. В Большом Рыбушкино работало четыре учебных заведения: в первом из них (при первой соборной мечети) преподавал мулла Гаязетдин Мухутдинов (сын имама Мухутдина), закончивший Азимовское духовное училище; во втором (при третьей соборной мечети) мулла Ярулла Велемеев, также выпускник Азимовской религиозной школы.

В то же время в Петряксах действовало 5 мектебе, в Новых Мочалеях – 4, в Старых Мочалеях – 2, Медяне – 2, Малом Рыбушкино – 3 и т.д. Обращает на себя внимание такое любопытное обстоятельство, что в тех деревнях, где в первой половине столетия было больше учебных заведений, там к концу века было построено и больше мечетей. По-видимому, это был один из важнейших результатов работы мударрисов: там, где изначально было больше духовно образованных молодых людей, со временем вырастало большее число мечетей.

Всё образование в течение XIX столетия, как правило, выдерживалось в строго кадимистском духе. Хотя заметим, что и кадимистские учебные заведения предполагали, кроме богословских дисциплин, некоторые элементы знаний в области математики, логики и т.д.

Мусульманское образование, тщательно поддерживаемое и опекаемое прихожанами, позволяло татарам Нижегородчины сохранить свою религию и этническую культуру. Даже те из татар, кто по тем или иным причинам перешел в православную конфессию и стал крещеном, продолжали жить по шариату, придерживаясь старых традиций. С середины 1860-х годов в некоторых деревнях, где жили «отпавшие от ислама», действовали нелегальные муллы, не зарегистрированные ОМДС, и даже с первой половины 70-х годов нелегальные мечети, замаскированные под дома157.

Описывая жителей Волжско-Камского края в конце XIX столетия, современник подчеркивал, говоря о татарах: «…у них понятия татарин и магометанин мыслятся нераздельно одно от другого, у них быть настоящим татарином – значит быть вместе с тем и магометанином, и наоборот – быть магометанином – значит и быть татарином…»158. И далее о татарах: «единодушный энергичный и предприимчивый народ, более состоятельный и просвещенный (главным образом, конечно, в смысле грамотности) в сравнении с другими инородцами Волжско-Камского края – народ, ещё помнящий о своем славном прошлом, а, самое главное, всем существом своим, до фанатизма преданный магометанству»159. Эта религиозность и служила основой для непрерывной активизации учебной деятельности, которая была характерна для татарских мусульманских общин.