Издательский дом «Медина»
Поиск rss Написать нам
Главная » Справочные, энциклопедические, биографические издания
ХУСАИН ФАИЗХАНОВ. Жизнь и наследие
28.02.2012

Послание

(Рисаля)

Перевод И. Ф. Гимадеева

Положение татар-мусульман в России

Давайте посмотрим на положение мусульман, которые проживают на Волге и на Урале под властью Российского государства.

Из истории известно, что в третьем столетии хиджры (около 900 г.) местный народ свободно и заинтересованно принял ислам, их центром и столицей был город Болгар на Волге. Позже Бату, сын Джучи хана, сына Чингиз хана, вместе с войсками монгол и татар завоевал это Булгарское государство, земли российские и польские, основал столицу на берегу Волги напротив города Царицына, которую называли Сарай, Золотая Орда и Золотой трон. А булгарская земля стала чем-то подобным губернии.

Хотя сам Бату хан был язычником, но после его смерти его наследник Берке хан и его войско за короткое время стали мусульманами, из этого рода впоследствии вышли знаменитые правители Узбек хан, Джанибек хан, Тохтамыш хан и долгое время взимали дань с русских и поляков, держали их в подчинении. Позже их единство стало притворным, и между ними возникла вражда. В это время подчинявшиеся более двухсот лет русские восстали, одержали над татарами верх из-за отсутствия единства у последних; Золотая Орда распалась на несколько мелких независимых государств. Одним из них было Казанское ханство. Это ханство существовало более ста лет, но и среди его народа возникли разногласия, раздор и взаимный обман, по причине которых оно ослабло и в конце концов попало под власть русских.

Из истории известно, что народ Булгара занимался торговлей и земледелием. Также он приложил много усилий, чтобы распространять ислам мирным путем. Они обратили в ислам большее количество финно-угров, которые не умели читать и писать, не знали ничего о религии и шариате, жили в невежестве посреди лесов. Во времена булгар были развиты науки и распространено знание, хотя у нас и нет материальных подтверждений этого. Поэтому Булгария, несмотря на то, что она была небольшим государством, в те времена считалась хорошей и богатой страной. Сюда приезжали купцы и ученые из далеких стран. Это подтверждается текстами надгробных памятников. В Сарае (Золотая Орда) предпочитали знанию войну и распространяли религию военным путем, также стараясь удерживать русских и поляков в подчинении.

Казанское ханство за короткое время своего существования не отставала от других государств того времени в военной силе, а в торговле и земледелии превосходила своих соседей. Однако уровень распространения знания и просвещения был не очень высок, в более позднее время им стали руководить люди необразованные, не знающие ни мировых проблем, ни политики русских. Между ними возникли разногласия и взаимная вражда, и они не смогли долго удерживать власть в этой стране.

После завоевания Казани русскими наш народ на один-два века находился в подавленном, угнетенном состоянии, совсем обессилел и в религиозных вопросах стал очень невежественным. Даже в отдаленных от Казани местах, например, в Саратове, Алатыре, Касимове все совсем пришло в упадок; но хвала Аллаху, пожелавшему сохранить нашу драгоценную религию, вследствие чего несколько человек, например, Абдаррахман-хазрат Каргалы, ахун Ишнияз Хорезми [ибн Ширнияз] и другие старались овладеть науками и стремились к образованию. Богатые люди оказали во славу религии помощь ученым, и они вновь начали распространять знания и просвещение. И вот, в результате стараний таких людей, сейчас, слава Аллаху, повелителю обоих миров, у нас есть большие ученые, мударрисы, у нас есть большое количество медресе, в которых обучаются многочисленные шакирды! Разве не хватает этого нашему народу для гордости и славы? Уже два-три столетия мы живем в подчинении русских — христианского народа, однако мы не изменили ни нашего образа жизни, ни обычаев и традиций, ни языка. Среди нас есть богатые люди, владеющие миллионами рублей. Они без какого бы то ни было принуждения выплачивают вмененный им шариатом закят, помимо этого добровольно жертвуют большие суммы. Также усилиями наших богачей и мулл год от года в каждой деревне строятся мечети и медресе, еще более красивые, чем прежние, в мечетях возглашается азан, читаются коллективные пятикратные молитвы. Стараниями мулл треть мужчин и женщин из простонародья, даже половина из них, умеет писать и читать.

На немусульманские народы, находящиеся под властью русских, например, чувашей, марийцев даже смотреть больно. Русские победивший, преобладающий народ, их учебным заведениям, учителям, попам предоставляется столько возможностей и преимуществ, привилегий со стороны государства, и известно, что грамотные, во всяком случае, будут счастливы, однако среди простонародья до сего дня всего один из ста умел читать и писать. Только сейчас, благодаря усилиям нынешнего императора, виден какой-то прогресс. Так же и в мусульманских странах — хотя в городах и есть ученые, простой народ намного невежественнее нашего, там очень мало грамотных. Всем известно, что казахи уже две-три сотни лет называют себя «пусурманами» [мусульманами], но ведь прошло не более сорока-пятидесяти лет с тех пор, как они отошли от языческих обычаев и большинство из них стали истинными мусульманами. Какова причина того, что они стали мусульманами? Несомненно, причина этому – наш благословенный народ! Ясно как день, что наши купцы, оказавшиеся среди них с целью торговли, и наши муллы, поехавшие туда с целью обучения и религиозного руководства, привели их к этому счастью. Поэтому нам, мусульманам, на русской земле есть чем гордиться!

Все эти прекрасные достижения были следствием искреннего старания ради Аллаха всего нескольких людей, каждого по-отдельности. А ведь если мы объединимся с целью просвещения народа, усиления нашей религии и будем еще более стараться с искренними намерениями и твердым желанием, то, надеясь на милость Аллаха, мы можем и впредь добиваться таких успехов и сможем стать причиной счастья нашего народа в обоих мирах.

О состоянии наших медресе

Хвала Аллаху, сегодня среди нас есть ученые, владеющие различными науками, и есть медресе. Но если мы посмотрим на состояние и устройство наших медресе, то окажется, что в большинстве случаев то, что мы называем медресе, это один большой дом, состоящий из двух-трех комнат, или два-три маленьких дома. Они переполнены народом даже больше, чем фабрики. Если шакирды захотят в силу первейшей необходимости сварить суп или попить чай, то не будет ни достаточно места, ни угля. Также нет дров, чтобы согреть здание, нет свечей. Чтобы приготовить все это, шакирды должны потратить часы. А что будет, если они каждый день эти четыре-пять часов будут учиться? Нет человека, следящего за порядком и чистотой внутри медресе, там живут в грязи; из-за большого количества народа и отсутствия чистоты здание медресе сыреет, и деревянный дом, обычно остающийся целым и невредимым 50–60 лет, сгнивает за 10–15 лет. Вместе с ним и сами шакирды гниют, и их одежда. Посмотрите на их лица: они бледные, как у больных людей! Не надо думать, что бледность и худоба (изможденный вид) вызваны усердной учебой. Увы, это не так!

Шакирды бывают разные. Некоторые учатся и стараются, а некоторые не учатся, а учат детей, занимаются торговлей или зарабатывают другими способами, или попрошайничают, добывая так или иначе деньги; они обеспокоены приобретением хорошей одежды, тратой денег на различные ненужные вещи. Никто не проверяет, кто из них как и что думает, каковы его намерения. Шакирды покидают здание медресе, когда захотят. Никто не следит за тем, кто из них ходит по делам, а кто бездельничает и чем именно занимается. Никто не учит их достойным нравам, хорошему поведению, исламским приличиям. Также, когда шакирды переходят от изучения одной книги к другой или от одной науки к другой, никто не проверяет, освоил ли он предыдущую книгу, получил ли он пользу от прежней науки. Или он начинает изучать книгу только для того, чтобы собрать больше закята и милостыни, чтобы приобрести хорошую одежду; способен ли он понять эту книгу, будет ли она полезна ему в его делах, как в дольнем мире, так и в загробной жизни… Никто за этим не следит, не контролирует. Некоторые преподаватели — хальфы и (даже страшно сказать) мударрисы, сами любят, когда шакирды ходят с книгами «Мулла Джалял» и «Таузых», почитывают их и, несмотря на то что ничего в них не понимают, заносчиво вступают в споры, упрямо и высокомерно, забыв о приличиях и правилах. Они [учителя] приветствуют такое поведение шакирдов, которые ведут себя неистово, подобно необузданным коням, нарушая правила приличия; они подзадоривают их, шаг за шагом, даже скачками переводя от одной книги к другой, хотят побыстрее вывести их наверх, а потом хвалиться, что «вот у меня в медресе есть столько-то «Мулла Джалял»ханов, «Таузых»ханов [учеников, закончивших чтение упомянутых книг]. Хотя эти чтецы «Мулла Джаляла» и «Таузыха» неспособны прочесть даже книги «Шарх мулла Джами», «Шамсия» и «Шарх акаид». Мы сами [я сам] жили во многих медресе и общались с различными шакирдами и были не в последних рядах среди тогдашних шакирдов. И сейчас мы с симпатией относимся к медресе, не хотим рвать с ними связь, поддерживаем отношения с шакирдами. Поэтому все эти слова мы говорим со знанием дела, изучив проблему, а не просто высказывая свои бездоказательные мысли.

Да, мы не отрицаем, что среди шакирдов есть достойные юноши, которых Аллах наделил умом и благонравием. Они хоть и поздно, но овладевают необходимым для себя знанием, однако больше половины «вечных шакирдов» не знают того, что им требуется.

Также мударрисы в большинстве случаев бывают имамами в тех приходах, в которых и преподают, поэтому у них нет особых оснований преподавать. Они заняты домашними заботами, делами махалли. При всем этом они стараются давать уроки. Да благословит Аллах их старания! Однако в преподавании они придерживаются странных методов! То есть каждый мударрис старается, чтобы у него было как можно больше шакирдов, объявляет себя знатоком всех наук, взваливает на себя преподавание различных предметов. […] Это тоже кажется выходящим за рамки возможного. Поскольку, во-первых, и это несомненно, каждая наука и каждый предмет — это отдельное искусство. Если человек овладевает мастерством в одном из искусств, то оно будет мешать, вытеснять его умения в других областях. Об этом писал мудрый Ибн Халдун в книге «Мукаддима». Во-вторых, предположим, что мударрис — исключительный человек, знаток всех наук. Но как он сможет на должном уровне преподать уроки по такому большому количеству книг шакирдам, отличающимся друг от друга и способностями, и уровнем? Это тоже выходит за рамки возможного.

В результате приходится давать уроки с очень большим интервалом, а в ожидании своей очереди жизнь шакирдов проходит зря.

Правда, есть еще один метод, который использует большинство мударрисов. Каждый день дают только по 1–2, самое большее, по 3–4 урока, независимо от того, уменьшается или увеличивается количество уроков, первый это урок или последний. Также на уроках эти мударрисы просто непрерывно изумляют своих шакирдов глубокомысленными спорами, приводя разнообразные доводы и примеры, вне зависимости от того, имеет ли это отношение к изучаемому предмету или теме урока, и понимают ли шакирды. По их мнению, даже если они дают уроки редко, но делают это подробно и точно; они считают, что лучше всесторонне изучить проблему, пусть и смешивая вместе различные предметы. Также, если кто-то проявляет недовольство малым количеством уроков, они с гордостью и похвальбой отвечают, что «дело не в том, чтобы получить много уроков, а в изучении, исследовании». Мы же говорим: «Да, дело в понимании. Однако разве таков метод понимания?» А если шакирд за целый день не может понять часового урока, или если шакирд неспособный? В таком случае объяснение ему этого урока подобно попыткам выстирать черную шерсть добела. […] Это как будто кормить черным хлебом маленького ребенка, чтобы он быстрее вырос. Такой мударрис думает: «Я на каждом уроке опираюсь на очень глубокие рассуждения и новые исследования, и, чтобы их осмыслить и понять, необходимо прочесть много книг». Но в таком случае, есть ли способности и силы у твоего шакирда настолько глубоко мыслить, найти истину, изучить проблему, читать много книг? Если нет, то от твоего урока ему не будет никакой пользы! Ты совершаешь большую ошибку в методах преподавания. То есть, во-первых, пускаешься в глубокие рассуждения, смешиваешь различные науки и тем самым запутываешь шакирда. Также теряешь самое важное и необходимое условие методики преподавания — движение вперед и непрерывность. В обучении очень важна и необходима последовательность. Ты, эфенди, даешь запутанный и сложный урок, для того чтобы понять его и изучить требуется 2-3 недели, это подобно попытке скормить шакирду одновременно, за один день, десятидневный запас еды. Если вместо этого помаленьку, последовательно объяснять, то пользы для шакирда было бы больше, и усваивал бы он легче.

Мы делаем из слов мудрых людей, таких как наш господин Кятиб Челеби и Ибн Халдун, следующий вывод: в методике преподавания необходимо придавать большое значение последовательности и не смешивать различные науки между собой.

Такого беспорядка не было во времена раннего ислама и распространения знания и наук. И сегодня в мусульманских странах, например, в Хиджазе, Османском государстве, Египте нет такого беспорядка, как у нас. Если наши муллы умнее и сознательнее, чем их, то почему они выбрали именно такой метод обучения? Предположим, они скажут, что нет возможности преподавать систематически и последовательно, и они делают так от безысходности (но нет, они же говорят: «Так и надо!»), тогда я отвечу: «Значит, надо искать какой-то выход, предпринимать какие-то меры!»

Также среди наших шакирдов бытует следующее ошибочное мнение. В каком бы медресе они ни учились, без исключений, они считают, что их собственный учитель является самым большим ученым, подобных которому в мире больше нет, а других мударрисов совершенно не признают. Ладно, нет ничего зазорного в хорошем отношении к своему учителю, может это и на пользу пойдет. Однако, вместе с тем не надо умалять достоинства другого учителя. Поскольку знание — река, и каждый может получать пользу. Сколько бы людей ни брали из нее, другим тоже остается. То есть, если один, например, будет хорошо учиться и преуспеет в десяти науках, то второй может лучше освоит одну или две другие науки. Почему Аллах должен давать превосходство только одному человеку?! Иногда какую-нибудь проблему, которую не может объяснить мударрис, среди урока объясняет шакирд. Так часто происходит, разве мы будем это отрицать? Поэтому в прошлые времена многие из наших благородных ученых предков были в одной науке или в какой-то проблеме учителем один второму, а в другой науке или проблеме менялись местами и учитель становился учеником.

Также наши шакирды боятся, когда учителей много, и считают, что необходимо учиться только у одного учителя. Бывает, если учитель заболеет или отправится в далекое путешествие, или очередь шакирда получить урок у данного учителя наступит еще не скоро, то шакирд в таких случаях просто сидит без дела. Например, в Казани шакирд, зная, что в нескольких десятках других мест, в других медресе другие учителя преподают данный урок, все равно отказывается посещать их. Не только шакирды, но по какой-то причине и некоторые мударрисы бывают недовольны тем, что их шакирд обучается у другого учителя. Также такой мударрис никогда не признает, что другой хоть в чем-то его превосходит. Интересно, как они объясняют это с точки зрения шариата? Ведь чем больше будет ученых и учителей, преподающих религию шакирду, овладевающему знанием, тем ему будет больше пользы и благодати. Доказательство этого есть в «Мукаддиме» Ибн Халдуна, кто желает, пусть там посмотрит! Поэтому святые ученые люди прошлых времен получали знания у возможно большего количества людей. Передают, что у Имама Азама [Абу Ханифы] было до 4000 наставников из числа таби‘инов. [199] Интересно, есть ли какой-нибудь известный ученый, у которого не было бы 10–15 учителей? Не будем углубляться в историю, а посмотрим на современный Египет, Османское государство, Бухару. Боятся ли там большого количества учителей? У скольких мударрисов обучается каждый шакирд, запрещают ли мударрисы своим шакирдам учиться у других мударрисов?

Также если мы посмотрим на учебники и на предметы, которые преподаются в наших медресе, то наша печаль и сожаление еще более увеличатся. На самом деле, если посмотреть беспристрастно, не знаю, по какой причине, но особенно в последнее время, в большинстве медресе испортились и старые порядки, они пришли в жалкий вид. В преподавании арабского языка, который является основой изучения очень важных для нас и дающих нам счастье в обоих мирах шариатских наук, мы видим застой. Наши муллы в большинстве случаев занимаются бесполезными схоластическими спорами, обсуждают общие темы, уделяют большое внимание философии, которая может навредить нашей религии, если мы не овладеем шариатскими науками. Они рассматривают логику как очень нужную науку и тратят на нее много времени. Сами они на очень низком уровне владеют такими необходимыми науками, как ‘акида, фикх, тафсир, хадис, правила приличия, которые все мы обязаны изучать. Некоторые, показывающие себя философами, даже отказываются признавать, что эти науки достойны преподавания и изучения.

Если в некоторые такие медресе (из числа самых известных), приходит новый шакирд, то там не смотрят на его уровень и способности, а подобно тому, как учат только что ставшего мусульманином человека шахаде и первейшим религиозным обязанностям, очень быстро и пылко учат этого шакирда каким-то совершенно ошибочным вещам, записав их даже в книжечку.

Шакирд этому удивляется, целыми днями учит, повторяет это, хранит книжечку при себе. После этого, какой бы вопрос ни обсуждался, шакирд начинает приводить те самые ошибочные суждения, кричать, забыв о приличиях и стеснении, даже не понимая, к какому предмету относится этот вопрос, или вообще не понимая его сути. Оппонент, поразившись его невежеству, понимает, что нет ничего лучше, чем промолчать в ответ этому глупцу. Тот несчастный думает: «Я очень хорошо поспорил. Поскольку я не остановился, а он замолчал»; радуется этому и, вернувшись, хвастается перед своими учителями. Последние же начинают говорить, что вот этот их шакирд образованнее того мударриса, поскольку заставил замолчать оппонента в споре; тем самым мударрисы делают этого дурака еще глупее. Такие люди сами в жалком состоянии, и их учителям позор.

Также большинство наших мударрисов не следят за приличиями и нравами шакирдов, после чего шакирды становятся имамами и в медресе, и в деревнях, сами подавая дурной пример прихожанам. В некоторых медресе шакирды сидят пред учителем на коленях, расстегнув воротники, засучив рукава, вытаращив глаза, как собаки, готовые наброситься друг на друга.

Большинство наших шакирдов не знают, что считается плохим, а что похвальным в морали, как приобрести хорошие нравы и избавиться от плохих. Между тем, с этими вопросами мы сталкиваемся постоянно. Если так, то зачем же нужно отбрасывать вмененные в обязанность знания шариата, не имея о них ясного представления, и заниматься вредной логикой, философией, уделяя последним такое большое внимание?

Если возникает вопрос фикха, то не знают, в какой главе, в какой книге искать ответ. Однако, если спросить их – не делают ничего хорошего, не говорят «не знаю», а сразу, не раздумывая, отвечают и вступают в спор. Если таджвид, правильное чтение Корана не обязательны, то только один из десяти знает их настолько, чтобы правильно совершать намаз. У одного из таких образованных спросили, запрещено ли торговать свининой? Он ответил, что не запрещено, это не харам, а халяль, и нечистота к деньгам не прилипает. После того как кто-то возразил ему, он сказал: «Я говорил про то, чтобы отвозить из Нижнего Новгорода в Москву на продажу».

Что касается арабского языка, то они не могут писать по-арабски, не представляют, что Коран — непревзойденный образец красноречия, ведь среди них меньше половины после изучения грамматики способны просто правильно прочесть текст. Даже шакирды, считающиеся прилежными, не могут писать на родном языке правильно, красиво, употребляя выражения к месту. Купцы, учась друг у друга при ведении своих дел, пишут лучше таких шакирдов. Это ведь тоже очень важные вещи, которые требуется преподавать и изучать.

У нас есть шакирды, которые долгие годы учатся в медресе, изучают различные предметы, читают книги и приобретают знания; однако есть, например, и дети купцов, которые ходят в медресе всего 5–6 лет. Чему они там могут научиться, кроме чтения? Исправят там они свой нрав? Получат воспитание? Нет! Наоборот, научатся всяким неслыханным плохим вещам. Или, может, они там учатся правилам приличия, учатся хорошо писать по-татарски, считать? Если посмотреть честно, то ничего этого нет!

Посмотрите на русских детей, учащихся в гимназии! Они учатся там с десяти до семнадцати, восемнадцати лет. За такое малое время получают много знаний. Они за семь лет хорошо овладевают грамматикой родного языка, получают исчерпывающие знания по риторике, в результате очень хорошо пишут по-русски. Они 2–3 урока в неделю изучают свою религию, и в этом они не обделены. Изучают мировую историю, кратко знакомясь с древней, средневековой и новой историей. Подробно знают русскую историю. Изучают иностранные языки: латынь, французский, немецкий, греческий, а некоторые и татарский; знают морфологию и синтаксис, и если не могут свободно говорить, то читают со словарем и понимают книги на этих языках. Они изучают арифметику, алгебру, географию, астрономию, геометрию, логику, различные естественные науки. Мы не говорим, что они в совершенстве знают все эти науки, хорошо их усваивают. Однако они знакомятся с предметом науки, терминами, основными проблемами, в результате они понимают, о чем идет речь, и могут говорить на темы, относящиеся к этим наукам.

Короче, если мы сравним нашего семнадцатилетнего юношу, который семь лет учился в медресе, и юношу, семь лет учившегося в гимназии, то нам будет стыдно, мы покраснеем.

Мы не отрицаем, что логика – одна из важных наук, очень хорошее орудие в руках знающего ученого. Но ее надо изучать только с этой позиции. Не надо считать ее обязательным предметом и тратить на ее изучение 5–6 лет. Некоторые ученые говорили, что логика — харам, однако я с этим не согласен. Это хорошая наука, но наши шакирды изучают книги «Шамсия», «Суллям», считая, что изучают логику. В результате дело и не доходит до собственно логики, ограничиваясь лишь общими вопросами.

Подобно тому, как логика это орудие, так же и морфология, синтаксис и другие арабские филологические науки очень важны для правильного понимания аятов и хадисов, которые являются источником нашей религии. В них много пользы. Почему вы относитесь к ним с пренебрежением? Что, неужели они так очевидны, ясны и понятны? Они недостойны изучения и преподавания? Вы их совсем забросили? Иногда и известные вещи необходимо изучать.

Поэтому не будет ли лучше, если мы будем больше внимания уделять таким наукам, которые полезны для нас в обоих мирах и могут принести нам счастье: акида, фикх, хадис, тафсир, нравственность, а также арабский язык, который помогает нам понять все вышеперечисленное.

Математика и геометрия также очень важны, тем более они нам необходимы при изучении многих проблем, встречающихся в шариатских науках. Мудрые люди говорили: «При обучении ребенка необходимо начинать с математики, а потом геометрии. Поскольку это точные науки, доказательства и правила в них очень ясны, без исключений. В результате мышление ребенка приучается к доказательствам и истине». Также и при обучении шариатским наукам есть нужда в математике. От нее много пользы и в торговле, и в других областях.

[…] Было бы хорошо, если бы изучалась медицина и земледелие. Пусть наши муллы знают кроме шариатских наук и эти. Для нашего народа будет очень полезно, если имам махалли сможет лечить больных, знакомить крестьян с правилами земледелия и сельского хозяйства, с новыми орудиями труда, доносить до людей различную необходимую информацию.

Также необходимо, чтобы изучались химия, физика, механика. Это помогло бы шакирдам в их последующей жизни. Таким образом, наш народ окрепнет, и будет больше возможностей сохранять нашу веру, распространять среди людей знания и образование.

Персидский язык совсем не изучается в наших медресе. Сегодня муллы, не бывавшие [не учившиеся] в Бухаре, не знают персидский. [207] Раньше и в наших медресе преподавали персидский. Сейчас считают это неважным, мелким делом. Сочинения многих великих ученых, таких как шейх Аттар и шейх Саади, написаны на персидском. Очень важно преподавать их детям с целью воспитания и улучшения нравов. Поэтому в Бухаре эти произведения изучаются в мектебе.

Если бы в больших медресе немного преподавался персидский язык, то выпускники, став имамами в приходах, могли бы использовать эти сочинения в воспитательных целях. Также, поскольку мы живем в России, каждый из нас не может избежать тех или иных отношений с русскими. В таких случаях мы очень нуждаемся в знании русского языка. Его изучение было бы полезным в нашей жизни.

Об открытии нового медресе и его особенностях

Итак, что мы должны (с)делать, чтобы выйти из этого незавидного состояния, чтобы народ наш жил и укреплялся, чтобы наша религия сохранялась и усиливалась, чтобы среди нас распространялись знание и просвещение? В этом вопросе нам необходимо придерживаться методов наших святых предков, обновлять устаревшие науки, возвращать их к прежнему великолепию.

Нам кажется, что нужно оставить имеющиеся у нас медресе в том виде, в каком они сейчас существуют, и открыть новое хорошее медресе. Вот подробности этого:

1. Здание этого медресе должно быть хорошим и чистым, места, где шакирды учатся и живут, должны быть просторными и чистыми. Столовая и место для омовения должны быть чистыми, теплыми в зимнее время. Для поддержания порядка и снаружи и внутри медресе, а также для растопки печей нужны служители.

2. Должно хватать дров, воды, свечей. Помимо этого, необходимо организовать питание шакирдов наиболее удобным и легким способом, чтобы они не тратили много времени.

3. Необходимо обеспечивать шакирдов бумагой и чернилами, а также большинством наиболее нужных учебников.

4. В этом медресе необходимо изучать науки, необходимые в нашей жизни в обоих мирах: шариатские науки, арабская филология, персидский язык с правилами, турецкий язык с правилами, русский язык с правилами, история, философия.

5. По каждой из вышеперечисленных наук в медресе должны быть 1–2 или, по необходимости, три мударриса и муаллима, которым нужно выплачивать жалование, достаточное для проживания.

6. Необходимо ввести экзамены, для того чтобы определять уровень овладения предметом у шакирдов, и переводить их со ступени на ступень [из класса в класс] по результатам этих экзаменов.

7. Необходим человек [воспитатель], который контролирует шакирдов, следит за тем, чтобы они были крепки в вере, хорошо себя вели, соблюдали правила приличия, выказывали в общении вежливость и воспитание.

8. Необходимо содействовать в обустройстве жизни, помогать с назначением имамами в приход тем шакирдам, кто хорошо учился, успешно сдал экзамены.

9. После того как это медресе окончательно оформится и начнет успешно функционировать, необходимо подумать, как реформировать другие медресе, помочь им, позаботиться о том, чтобы и они были в хорошем состоянии.

Если бы открылось такое медресе, то оно стало бы причиной распространения знаний и улучшения жизни нашего народа.

До сих пор в наших медресе нет простора и чистоты, там и различные сливные воды, много народа, поэтому теснота, ученики потеют, возникает сырость и распространяется плохой запах, а такой воздух, такая атмосфера наносят большой вред здоровью шакирдов. Одежда от пота быстро становится грязной, а здание медресе быстро гниет от сырости. Также каждый день дым от самоваров вызывает головную боль, что очень вредно для здоровья, для головного мозга. Шакирды вот так потеют в медресе, и если они по какой-то надобности выходят в столовую или совершить омовение, то они сразу простужаются. Если в медресе будет просторное место, столовая и места для омовения будут теплыми и чистыми, также если будут служители, поддерживающие чистоту и порядок снаружи и внутри, то шакирдам было бы намного лучше. Сейчас в медресе не бывает приготовленных дров, воды, угля, и если шакирдам надо приготовить еду или попить чай, то пока они готовят все нужное, варят еду, кипятят самовар, они теряют очень много времени. По вечерам они не могут учиться из-за отсутствия свечей. Если в будущем будут собираться в достаточном количестве деньги (ниже будет разъяснено, из каких источников), то было бы хорошо давать шакирдам минимум 200 граммов мяса, тарелка супа и хлеб, и чтобы ответственный человек заботился о приобретении всего нужного для еды, относился к этому с должным вниманием. Стоимость такой пищи на каждого шакирда составит 5–6 копеек серебром, если в медресе будет 60 шакирдов, то это получается чуть более тысячи рублей в год.

Если не получится найти столько денег, то придется собирать с шакирдов, и это составит максимум два рубля в месяц. Я полагаю, что найти такую сумму будет не очень сложно. Наверно, если готовить по отдельности, то выйдет не дешевле. Если какому-то шакирду будет совсем не под силу найти требуемую сумму, то пусть он хотя бы половину времени, которое он тратит сейчас на приготовление пищи, посвятит, например, переписыванию книг, тем самым он сможет заработать, сколько надо. Если и это невозможно, то пусть хотя бы в столовой целый день горит плита, будут приготовлены кастрюли, также пусть постоянно кипят два-три казана воды, и шакирды будут брать для своих нужд оттуда воду; в таком случае приготовление и еды, и чая будет намного более легким. И самовар бы не разжигался, и времени на учебу было бы больше.

Также наши шакирды очень нуждаются в книгах. У них не бывает денег покупать книги. Если кто-нибудь из них захочет самостоятельно переписать книгу, то он просто не успевает всю переписать; и время на это тратится, и учебе это вредит. Сегодня в Стамбуле и Каире большинство книг, необходимых для учебы, издается уже с комментариями, цена у них невысокая. Если купить для медресе по 5–10 экземпляров таких, самых нужных, книг, организовать в одной из комнат библиотеку и выдавать их шакирдам под контролем смотрителя, то это принесло бы большую пользу учебе. На 500–600 рублей можно было бы купить довольно большое количество книг. В таких, печатных, книгах бывает намного меньше ошибок, чем в рукописных. Поскольку у нас большинство рукописей содержит много ошибок, то их бывает очень сложно понять. Так вот, если купить по несколько экземпляров очень объемных книг, то, если обеспечивать шакирдов бумагой и чернилами, небольшие книги они могли бы переписывать сами.

Теперь посмотрим на изучаемые науки. В первую очередь необходимы шариатские науки, которые нужны нам для счастья в обоих мирах. После этого нам нужны науки для нашей дольней жизни: естественнонаучные дисциплины и математика. Мусульманские ученые написали такие великолепнейшие сочинения по тафсиру и хадису, догматике и фикху, можно сказать, проявив в этом таланты и чудеса, присущие пророкам. В этой области современным ученым не остается ничего кроме попыток просто исправить стиль их изложения. Таким образом, будет замечательно, если мы будем читать и знать эти книги наших ученых прошлого. […]

Когда мы встречаемся с каким-либо новым явлением, то необходимо, чтобы в фикхе были разработаны правила сравнения различных проблем и вопросов для получения правильно результата; каждый ученый должен это знать, фикх в наши дни из этого и состоит. (Смотри, например, книгу Ибн Халдуна «ал-Фикх…»)

Когда мы изучаем шариатские науки, то очень нуждаемся в знании арабского языка. Поэтому и арабская филология нам нужна.

Также и на персидском языке написано большое количество книг по шариату и сочинений суфийских шейхов. Поэтому необходимо знать персидский, чтобы их читать и извлекать из них пользу. Знание персидского было бы полезным и для купцов в их торговых операциях.

Теперь о татарском языке, который является частью тюркского. Сейчас мы разговариваем на татарском, и тюркских книг у нас немало. Однако некоторые из этих книг на османском тюркском, а некоторые – на чагатайском тюркском. Если их читать, то бывает сложнее, чем арабский текст. Когда мы разговариваем, то не считаемся с грамматикой и синтаксисом нашего языка; не умеем говорить красиво, в соответствии с правилами. И если пишем, то бессвязно и некрасиво, как попало, примешивая арабские и персидские слова или используя русские. Бывает даже, что, если не контекст, то ничего невозможно было бы понять. В чем причина этого? В том, что мы пользуемся нашим родным языком неправильно, без должного внимания к нему. Поэтому, перед тем как начинать изучение иностранных языков, нам необходимо сначала изучить свой язык, научиться правильно писать и читать. В таком случае нам будет легче понимать правила иностранного языка, если изучать их в сравнении с правилами родного. Например, если научить ребенка правилам родного языка, то в дальнейшем он уже будет пользоваться природной предрасположенностью, «чувством» языка, что позволит ему быстрее понимать правила иностранного. А если обучать ребенка правилам иностранного языка на этом, незнакомом, для него языке, то ученику придется просто слепо верить тому, что говорит учитель. Потому что ученик не видит других свидетельств, кроме слов учителя. Поэтому правила запоминаются непрочно. Поэтому сначала ребенка нужно научить родному языку, а потом преподавать ему правила иностранного, основываясь и сравнивая с родным. Это можно подтвердить, например, таким фактом: человек, умеющий читать и писать на родном, овладевает русским языком быстрее, чем неграмотный. Потому что он сравнивает с тем, что уже знает. Поэтому нам всем обязательно нужно изучать наш родной язык со всеми его правилами. Не у каждого есть способности или время, чтобы изучить арабский. Поэтому, если перевести на наш язык необходимые, важные, уважаемые книги по догматике, фикху и другим наукам (например, «ал-Фикх ал-акбар», «Мухтасар викайя», «Шариат ал-ислам») и преподавать их в школах, то это было бы намного полезнее, чем изучать их на арабском, как это делается сейчас. Поскольку каждый грамотный человек мог бы понять их смысл, мужчины и женщины узнали бы о своих религиозных обязанностях, сотни тысяч людей избежали бы совершения грехов. Тем, кто считает, что в нашем языке мало слов и не хватает терминов, мы ответим, что мы с этим не согласны. Тюркский язык разнообразен, есть османский тюркский, казахский тюркский, чагатайский тюркский и наш. Каждой вещи и каждому явлению в этих языках может найтись слово. Также есть очень много устаревших и забытых слов. Их тоже можно было начать использовать, сначала, конечно, придется объяснять и растолковывать, но постепенно они войдут в наш язык и будут понятны без дополнительных разъяснений.

Пусть сейчас наш язык не лишен недостатков, но его можно развивать, вводить в него новые слова, тем самым обогащая его и совершенствуя. Есть языки, в которых также когда-то было мало слов, они были неразвиты, но постепенно словарный запас пополнялся. Например, персидский язык. В нем мало собственных исконных слов. Но в нем очень гибкие и многовариантные правила слово-образования. Примеров такого словообразования можно привести очень много. Сейчас таким же образом обогащают османский тюркский, возвращая старые слова, образовывая новые, заимствуя из иностранных. […]

Также благодаря близости языков один народ сближается с другим, а из-за различия языков народы отдаляются друг от друга. Например, мы писали выше, что причиной исламизации большинства казахов стал наш народ. Это несомненно! А почему же причиной этого не стал персоязычный народ Бухары? Ответ прост: если языки двух народов близки, то эти народы считают друг друга родственными, они сближаются и один из них следует за другим, более развитым. Если один из них вступает с кем-то в конфликт, то второй поддерживает, сочувствует. Поэтому казахи и думали: «Хоть и ногайцы [так казахи называют татар], но свои, мусульмане, раньше и казахи, и ногайцы были едины». И вот мы сблизились, они следуют за нами во многих делах. А вот чувашский язык очень далек от нашего, но, несмотря на это, чуваши считают нас родственным народом, по сравнению с русскими. Если бы государь разрешил нам призывать чувашей к исламу, то мы затратили бы всего четверть тех усилий, которые тратят русские для христианизации чувашей, и они давно стали бы истинными мусульманами. Сколько лет уже русские попы стараются сверх своих сил, но не могут сделать их христианами. (Правда, в последнее время среди чувашей есть, в общем, христианство). Причиной этого также является то, что между русским и чувашским языками нет ничего общего, чуваши считают русских чужими и не хотят следовать за ними.

История преподает нам уроки, опыт, она совершенствует наш ум. Поэтому многие великие ученые писали исторические сочинения. Каждому народу особенно полезно знать историю своих предков. Поскольку, если человек будет знать традиции и достижения древних, то он воодушевляется, он думает: «Смотри-ка, если мы потомки таких замечательных личностей, то и мы должны совершать благие поступки, нельзя забывать их имена, позорить их». Вследствие чего в человеке появляется уважение к предкам и благонравие.

О русском языке. Является ли правильным, согласно шариату, изучать какой бы то ни было иностранный язык? Мы, мусульмане-татары, будучи народом, живущим под властью русского государства, просто вынуждены знать русский язык. Простой народ, проживающий в деревнях, должен знать русский, чтобы понимать все запреты и предписания местных властей, чтобы добиваться справедливости в судах. Также чтобы понимать и пользоваться теми новшествами, которые вводятся государством для облегчения жизни народа. Еще по множеству подобных причин наши люди должны знать русский язык, а те, кто не знает, переживает из-за этого много сложностей и мучений. Купцы должны знать русский, и если они понимают, то могут читать газеты, быть в курсе торговых дел, контролировать их. Они также могут в полной мере пользоваться решениями государства, облегчающими их деятельность, различными льготами. Сегодня в Казани и других местах богатые люди обучают своих детей дома русскому языку.

Имамам также необходимо знать русский язык, ведь документация Духовного собрания ведется по-русски. Местные власти часто советуются с имамом относительно дел жителей махалли, приглашают его присутствовать на судебных заседаниях. В таких случаях знание русского языка необходимо, чтобы понимать принимаемые решения, не подписывать что-либо, не понимая сути. Известно, что народы Европы достигли в науке больших успехов, в частности, в области математики и естественных наук, и если человек хочет заниматься наукой, то ему нужно будет читать их книги. И если наши ученые будут знать русский язык, то они могли бы переводить полезные и нужные книги на наш язык. По-моему, в Стамбуле и Каире сейчас так и делается. Они сохраняют и охраняют религию больше нашего, но пользуются знанием иностранных языков, основываясь на смысле слов «Мудрость — потерянная вещь мусульманина, где бы он ее ни нашел, у него есть право взять ее».

Сегодня государство хочет передать дела касающиеся народов, всего общества в ведение самих людей. Поэтому сейчас создаются земства. В каждой области будут собраны народные представительства, которые будут заниматься делами общества. Если так и будет, то найдутся ли среди мусульман люди, способные отстаивать интересы своих единоверцев, заботиться об их нуждах? Если муллы будут владеть русским языком, то, зная наши цели и задачи, они смогут защищать их. От этого было бы много пользы и для нашей религии, и для нашей жизни. Говорят, что в таких земских собраниях будут и попы. Так что, если наши муллы будут знать язык и участвовать в этом, то будет хорошо.

Мы считаем, что нет никакого вреда в изучении какого бы то ни было языка. Также мы не знаем ни одного выдающегося ученого, достигшего больших высот в изучении Корана и Сунны, а также других религиозных наук, который запрещал бы изучение иностранного языка. Наоборот, ученые подтверждали необходимость изучения языков хадисом, в котором говорится, что пророк Мухаммад приказал Зайду ибн Сабиту изучить язык иудеев для ведения переписки с ними.

О разрешенности изучения языков говорится также в сочинении имама Газали «Ихья улум ад-дин». […]

Многие ученые толкователи Корана приводили в своих сочинениях выдержки из Торы и Евангелий.

Во времена таби‘инов и муджтахидов многие мусульманские ученые изучали греческий язык. И сегодня правители мусульманских государств, министры разговаривают на европейских языках. Также и в медресе там наряду с шариатскими науками преподаются иностранные языки. Таким образом, нет никакого вреда в изучении любого из иностранных языков. Наоборот, какой бы язык ты ни изучал, будет польза. Говорят же: «Человек, знающий язык другого народа, ограждает себя от их коварств».

У нас есть ученые, обладающие большими познаниями, но из-за того, что они не знают по-русски и не могут показать свои знания, остаются в стороне от милости, поддержки и уважения государя. Ведь государь дает ученым преимущества, одаривает их, вне зависимости от их нации и религии. Если бы мы могли подтвердить, что у нас есть большие ученые, то и они сами, и весь наш народ был бы уважаем со стороны государства и правителей. Также им помогали бы, чтобы они еще более увеличивали свои знания.

Сегодня многие легкомысленные газетчики, не найдя каких-либо серьезных осмысленных тем [для обсуждения], забыв, что сами являются наследниками, учениками мусульман в области наук и философии, пишут нечто, подобное этому: «Мусульманская религия повелевает только вешать и резать, воевать и проливать кровь. Запрещает знание, просвещение и образование, препятствует стремлению к совершенству, не заботится о правах человека, враждебно относится к другим благородным человеческим качествам». Тем самым они [журналисты] распространяют среди народа различную необоснованную клевету, а многие неразумные люди продолжают им верить. Хорошо, что до сих пор руководители государства, будучи людьми умными и мудрыми, не прислушиваются к таким пустословиям и не перестают относиться к нам милостиво. Однако, если такие слова будут многократно повторяться, а мы не будем ничего предпринимать в ответ на это, то многие люди будут придерживаться именно такого ошибочного мнения об исламе. Тогда нам придется трудно. Значит, нам надо изучить их язык и опровергать подобные измышления, рассеивать сомнения людей, доказывать, что наша религия основана на мудрости, что она воспитывает в человеке лучшие качества, также мы должны показать уровень знания наших ученых.

Наука калам обязательна к изучению именно потому, что она необходима для того, чтобы оградить нашу религию от ругани хулителей, она нужна, чтобы не проникла в религию ересь, чтобы не был нанесен вред нашей истинной вере, основанной на аятах и хадисах. Сегодня наш народ соседствует с русскими, и наши взаимоотношения развиваются с каждым днем. Поэтому, хотим мы этого или нет, мы сближаемся, все более тесно общаемся. Среди них есть много людей, которые, считая себя философами, пытаются посеять среди мусульман сомнения в их религии и вере, вступают в различные споры, выражая противоречивые мнения. Если такие мысли будут увеличиваться и распространяться, то, упаси Аллах, это может навредить вере некоторых мусульман, которые не очень крепки в вере. Поэтому нам нужны люди, которые могли бы рассеять все сомнения, ответить на все выпады, а для этого необходимо знать язык и убеждения оппонентов. Потому что, не зная языка, невозможно довести до них наш ответ, а не зная их постулатов, мы будем вынуждены только отвечать, постоянно оправдываться, и дискуссия будет затруднена.

Сейчас есть иудеи, которые хорошо знают русский язык. Они спорят, опровергают тех, кто порочит их религию. Разве среди нас, мусульман, нет сил защищаться таким же образом, разве мы не способны делать так же, как иудеи?

Вот по этим причинам мы и считаем, что необходимо изучать русский язык. Если наши доводы ошибочны, то мы были бы очень благодарны тому, кто докажет это и сообщит нам. Также и истину мы не отвергаем, на каком бы языке она ни была, мы только радуемся ее проявлению.[…]

***

Мы говорили, что в этом медресе должно быть несколько муаллимов, потому что один или два мударриса не способны на должном уровне преподавать все дисциплины на всех уровнях. Также не надо забывать слова Ибн Халдуна о том, что каждая наука и каждый предмет — это отдельное искусство, и если человек овладевает мастерством в одном из искусств, то оно будет мешать, вытеснять его умения в других областях. Поэтому один мударрис не может быть талантливым специалистом во всех науках. Поэтому еще во времена халифов в багдадских медресе по разным предметам были разные учителя. И сегодня в Каирском аль-Азхаре, а также в других учебных заведениях той местности один учитель преподает только один предмет. Также, если человек обучает только одной науке, то, конечно, он быстрее приобретает мастерство и опыт.

Мы считаем, что в этом медресе должны преподаваться три группы наук. Шариатские науки, хадисы, философия. В каждой группе по одному мударрису и, если не найдется достаточно денег, один ассистент. Если будет по два ассистента, то всего их будет девять преподавателей, десятый — воспитатель. Все решения внутри медресе, такие как принятие шакирда на учебу, наказание провинившихся, исключение из медресе, распорядок уроков, перечень учебников, должны решаться советом этих десяти человек. Летом должны быть два месяца каникул, шакирды могут уехать домой, а могут оставаться в медресе, к ним на лето может приезжать кари и учить их хорошо читать Коран.

Мударрисам и воспитателю необходимо будет выплачивать по 600, а ассистентам — по 400 рублей. В Уфе мударрисам будет достаточно 360, а ассистентам 300 рублей.

Будет пять уровней (ступеней), на каждом учатся по два года. Каждые два года заканчивается цикл обучения и раз в два года набираются шакирды. Ежегодно или раз в полгода — экзамены, преподаватели и родители будут знать о прогрессе шакирдов в учебе и об их старании. Неспособные и ленивые будут исключаться. Есть большая польза в делении на ступени и в проведении экзаменов. Человек естественным образом стремится к совершенствованию, стремится наверх. Если определить уровни и в соответствии с ними отдавать шакирдам предпочтения, то они захотят добиваться более высокого уровня. Ведь экзамен не позволит подняться шакирду на более высокий уровень, пока он не усвоит необходимые знания на предыдущем уровне. Значит, шакирд будет вынужден стараться. Также он будет стыдиться, если его товарищи перейдут на новый уровень, а он нет. Также он будет стараться, чтобы ему не было стыдно перед родителями. Шакирдам после каждого экзамена будет выдаваться официальный документ, свидетельствующий о его стараниях и достижениях. Из него родители и родственники будут знать, как он трудился и насколько увеличились его знания. Поскольку шакирды будут находится на учебе, далеко от родительского присмотра, поэтому и нужен воспитатель, который будет следить за их нравами, чтобы они вели себя благопристойно, были религиозны, шли по праведному пути. Учителя не могут постоянно находиться в медресе. Молодые люди не могут в должной мере быть сами себе хозяевами, они предрасположены ко всяким ненужным вещам. Особенно, если молодые люди живут коллективно в одном месте и дружат, то в таких случаях они будут пытаться превзойти друг друга в хороших отношениях и нежности, могут преступить грань и дойти до безнравственности и злонравия. Поэтому нужен воспитатель, который будет препятствовать этому, будет воспитывать их и учить благонравию. Нельзя чтобы этот воспитатель был подобен называемому в наших медресе «кадием» шакирду, который на самом деле бессилен и неавторитетен. Пусть он будет, как и муаллимы, образованным и уважаемым человеком, пусть у него будет возможность наказывать шакирдов и даже выгонять из медресе за неблаговидные поступки, плохой нрав, непослушание. Шакирды должны считаться с его знаниями, уважать его, бояться вызвать его недовольство. Он должен воспитывать в них благонравие, обучать их правилам приличия, пресекать сквернословие, азартные игры, шалости, неблаговидные поступки. Он должен читать коллективно пятикратный намаз, не разрешать шакирдам пропускать уроки, и покидать здание медресе. Только воспитанным, надежным и тем у кого есть важное дело он может разрешить выйти из медресе, когда у них нет занятий.

Если шакирды, успешно закончившие учебу, показавшие на экзамене, что они выше остальных по своим знаниям и умениям, захотят остаться в медресе еще на некоторое время, то им дается специальная комната, 5–6 рублей месячного жалования, и они могут остаться на 1–2 года, чтобы продолжать учиться самим и преподавать другим шакирдам. Если будет вакансия ассистента, то такой шакирд может стать ассистентом, и если он захочет стать имамом в каком-нибудь приходе, то ему необходимо помогать в строительстве медресе и обеспечении книгами. Вообще, нужно обязательно помогать мударрисам, которые старательно работают и выпускают знающих шакирдов; таких мударрисов надо одаривать или позаботиться о том, чтобы ему была оказана милость со стороны государя.

В общем, мои предложения: открытие нового медресе, преподавание там вышеперечисленных наук, несколько муаллимов, экзамены, как можно больше причин и стимулов для обучения шакирдов.

В этом медресе должно быть пятьдесят или шестьдесят штатных шакирдов. Если будут приходить шакирды из других медресе или из дома, то не надо ограничивать их количество, сколько бы их ни было. Также было бы хорошо построить во дворе медресе дом, в котором обучались бы дети прихода. Преподавать им могли бы шакирды медресе.

Теперь посмотрим, сколько нужно денег на содержание этого медресе и откуда их взять.

Вот сколько надо, исходя из наших расчетов:

1. Обеспечение медресе дровами, водой, свечами, жалование служащим, ремонт здания и другие расходы — 1000 рублей.

2. Жалование муаллимов и воспитателя — 4800 рублей.

3. Покупка книг, обеспечение шакирдов бумагой и чернилами, помощь выпускникам и очень бедным, но способным и достойным.

4. Одноразовое ежедневное питание шакирдов — 1200 рублей.

Всего — 7400 рублей.

Если добавить еще сто рублей на непредвиденные расходы, то получится семь с половиной тысяч.

Н первый взгляд кажется, что невозможно претворить эту идею в жизнь, но мы полагаемся на Аллаха, надеемся, что это можно сделать, если мы будем искренними, намерения наши будут праведны, и мы будем стараться сообща. Хвала Аллаху, у нас есть хорошие ученые и богатые люди. Если ученые помогут своим знанием, а богачи — своим имуществом, то мы достигнем цели, если пожелает Аллах.

К этому делу надо отнестись серьезно. Нужно думать, что это очень важное, необходимое дело, которое станет причиной нашего счастья и счастья наших детей, это еще и дело нашей религии.

Однако сначала его необходимо начинать постепенно, с малого. Позже по мере сил увеличивать, то есть два-три года. Мы надеемся на старания мударрисов Казани. Если они будут приходить по два дня в неделю и преподавать по 3–4 урока, пусть и без оплаты, то это стало бы примером для подражания для других в деле служения религии.

Прямо сейчас можно открыть несколько должностей ассистентов. В течение 3–4 лет из молодых мулл получатся муаллимы, способные на должном современном уровне преподавать и русский язык, и точные науки, и естествознание. К тому времени будут переведены книги, нужные для учебы, и перевод которых необходим.

Те, кто прочел до этого места наше «Послание», с нетерпением и удивлением думают: «Откуда этот человек собирается брать деньги на все предполагаемые расходы?» Вот что пришло мне в голову в связи с этим вопросом.

1. До сих пор с каждого обряда бракосочетания 9 копеек шли на строительство здания для Духовного собрания в Уфе. Денег было собрано много, и здание уже построено. Более двадцати тысяч рублей даже осталось. А по девять копеек все еще собирают и будут продолжать это. Но пока не определено, на что они будут тратиться. Оказывается, в год таким образом собирается более 2000 рублей. Если мы попросим у руководства эти деньги, сообщив о намерении построить такое медресе, то нам их дадут, если не все, то большую часть. Также если собирать эти деньги в зависимости от размера махра, то было бы еще лучше. Тогда бедные давали бы меньше, а богатые больше. Например с рубля махра мулла, совершающий обряд никаха, получает по две копейки. Для медресе хватило бы и этих денег.

Если кто-то возразит нам, спросив: «Правильно ли так распоряжаться этими деньгами?», то мы не станем сами отвечать. Оставляем возможность ответа муллам России.

2. До сих пор, кто хочет, тот и печатает Коран и «Хафтияк», другие драгоценные книги, и печатает их с ошибками, на плохой бумаге. Если даже это новый Коран [в котором исправили опечатки предыдущих изданий], то в нем плохо видны точки и огласовки. Если его прочтут один-два ребенка, то его уже невозможно читать. Если бы государство разрешило и право на издание Корана, книг «Хафтияк», «Субат ал-‘аджизин», «Устуани» и других сочинений по акиде и фикху принадлежало бы только этому медресе, то их бы издавали после того, как их проверят муаллимы медресе, на хорошей бумаге, хорошим шрифтом. В таком случае хорошо изданный Коран в кожаной обложке стоил бы рубль или один рубль тридцать копеек. Если продавать его за два или три рубля, также, хорошо издав «Хафтияк» и «Субат ал-аджизин», продавать их по 25 копеек, то и покупатели не обманывались бы. На этом тоже можно много заработать.

15–20 лет назад Кораны Юнусовых и Амирхановых покупали и по 3–4 рубля, никто не считал это неподъемной суммой. Если издать Коран более качественно и продавать по 2–3 рубля, то среди народа распространится Коран без типографских ошибок. Также никому не было бы трудно. Сегодняшние Кораны, продающиеся по рублю, содержат опечатки, очень быстро приходят в негодность из-за плохого переплета, бумаги, краски.

Если права на издание будут у медресе, то ежегодно можно было бы получать около тысячи, а может, и полутора тысяч рублей. Также можно издавать другие важные необходимые книги. Несколько экземпляров каждой книги можно было бы передавать в городские и деревенские медресе. После того как вернутся деньги, потраченные на издание, оставшиеся книги можно было бы продавать по сниженным ценам. Таким образом, среди нашего народа стало бы больше дешевых качественных книг. Например, перевод книги «Тарика мухаммадия», если издать 2000 экземпляров на хорошей бумаге с хорошей обложкой, то это обойдется в один рубль за экземпляр. Каждый купит книгу с радостью за два рубля.

3. Хвала Аллаху, у нас есть богатые люди, владеющие миллионами, и их богатство увеличивается с каждым днем. Они, в соответствии со своей религиозностью и человечностью, не смогут оставаться в стороне от этого важного и полезного дела. Мы надеемся, что многие пообещают давать ежегодно определенную сумму или дадут единовременно большую сумму. Также если в местах, где собирается много народу (например, на Макарьевской ярмарке), пара достойных людей будет ходить с тетрадью и призывать богатых жертвовать, то, если пожелает Аллах, будет много желающих помочь. Если деньги, собранные таким образом, потратить на приобретение земли или строительство здания, дающего прибыль, то есть вложить их в дело, то можно получить еще большую прибыль.

4. Великое российское государство мудрое, знающее и искреннее, всегда желает только хорошего своим гражданам. Также правители из поколения в поколение наследуют милость и милосердие. Нашему народу за его спокойствие и скромность, за то, что среди татар нет плохих мыслей, государь даровал равные с русскими права, например, в военной службе, при поступлении в учебные заведения и во многих других областях. Более того, в некоторых регионах организованы суды для рассмотрения дел мусульман, назначены муфтий, кади, им выплачивается жалование из государственной казни. Особенно в наше время наш кормилец, уважаемый, почтенный государь Александр Николаевич более всех предыдущих ежедневно старается, чтобы все народы были в хорошем положении.

Если мы приступим к делу искренне, с хорошим намерением и своим отношением покажем верность государю, то мы надеемся на щедрость правителя, который разрешит и поможет возникновению этого медресе, его работе; также по своей щедрости, может, и нам выделят какие-то деньги из казны, например, из бюджета Казани или из других мест. Также если медресе возникнет и будет развиваться, то есть надежда, что муаллимам и шакирдам будут дарованы все права и льготы, которыми обладают учащиеся и учителя.

В результате нам необходимо показывать полную правдивость, хороший нрав и доброе общение, тем самым вызывая у правителей только положительные намерения. В таком случае мы надеемся, что государь не обделит нас своей милостью, памятуя о нашем подчинении ему.

Каждый должен очень серьезно подумать об этом важном деле. Если найдется лучший путь для распространения знания, просвещения, для достижения нашим народом счастья, то нужно иди именно по этому, лучшему пути. Мы утверждаем узость нашего знания и высказали только то, что пришло в наш немощный разум. Если мысль, пришедшая нам в голову, не будет принята мудрыми людьми, мы очень просим их, чтобы они указали на наши ошибки и показали более приемлемый путь для достижения наших целей. Мы радуемся, когда нам указывают на ошибки, так же, как радуемся, если наши идеи принимаются всеми. Поскольку и польза, и вред от этих дел касается не только нас, но и всего нашего народа. В таком случае, всем нужно следовать за истиной.



Контактная информация

Об издательстве

Условия копирования

Информационные партнеры

www.dumrf.ru | Мусульмане России Ислам в Российской Федерации islamsng.com www.miu.su | Московский исламский институт
При использовании материалов ссылка на сайт www.idmedina.ru обязательна
© 2024 Издательский дом «Медина»
закрыть

Уважаемые читатели!

В связи с плановыми техническими работами наш сайт будет недоступен с 16:00 20 мая до 16:00 21 мая. Приносим свои извинения за временные неудобства.