Дагестанцы; дагестанская община в Москве и Московской области. В связи с активной торгово-политической экспансией России на Кавказе выходцы из Дагестана появились в Москве уже в средневековье. «Гости» – купцы и дипломаты из Дербента – оставили свой след в столичной топонимике (см.: Дербентское) ориентировочно уже в XV в. В XVI–XVII вв. в Москву регулярно направлялись торгово-дипломатические посольства из дагестанских государств: Тарковского шамхальства, Кайтагского уцмийства, Тюменского и Эндереевского владений и др. По активности и уровню контактов с Москвой (в состав посольств из Дагестана, как правило, включались ближайшие родственники правящих домов: братья и сыновья шамхала, уцмия и т. д.) из всех народов Северного Кавказа дагестанцев можно было сравнить разве что с черкесами. Помимо сложных политических вопросов, касавшихся интересов Ирана, Турции, Крыма и России на Кавказе, посольства имели и экономическую подоплеку: так, в 1621, 1623, 1627 гг. вместе с послом шамхала в Москву приезжал купец Фаргат, который привез восточных товаров в общей сложности на 8667 руб.; в 1635 и 1643 гг. на такую же сумму привезли товаров кайтагский посол Бадархан и купец Варданас. Товары, привезенные Д., сначала показывались придворным или даже самому царю, который выбирал для себя понравившийся ему товар, после чего давал разрешение на свободную торговлю (однако московские власти строго ограничивали продажу горцам огнестрельного оружия). Купцы шамхалов освобождались от уплаты пошлинных сборов на товары до определенного ценового порога.

Особо следует остановиться на присутствии в Москве с XV в. ногаев, давших начало многим русским княжеским династиям и основавших здесь Ногайский двор; однако вопрос о соотношении средневековых ногаев Большой Ногайской Орды (располагалась на терр. совр. Казахстана) и совр. ногайцев требует дополнительного изучения.

Отдельные представители дагестанских народов посещали Москву и в более поздние времена; наиболее видным из них являлся аварец имам Шамиль, который после своего пленения проживал в Калуге и в период 1859–68 гг. несколько раз навещал вторую столицу империи. В Москве жили потомки имама: так, его внук по линии его сына Мухаммед-Шафика Шамиль Захид, женатый на дочери одного из основателей Соборной мечети Хусаина Байбекова, принимал активное участие в работе московских мусульманских организаций в революционный период нач. ХХ в.

Современная Д. община начала формироваться в советское время. По переписи 1989 г. в Москве народы Дагестана были представлены: лезгинами – 2 434 чел., аварцами – 1 706 и татами – 1 292. В Московской обл. указаны только лезгины, чья численность составляла 1 106 чел. (данные по народам численностью менее 1 000 чел. в итогах переписи 1989 г. не приводятся).

По переписи 2002 г. Д. в Москве были представлены следующими нациями: аварцы – 4 950 чел.; лезгины – 4 475; даргинцы – 2 898; лакцы – 1 834; кумыки – 1 615; табасаранцы – 731; таты – 621 (без горских евреев, выделенных в переписи отдельно); рутульцы – 198; агулы – 175; ногайцы – 158; цахуры – 83 чел. (Следует учесть, что земли коренного обитания кумыков и ногайцев выходят за пределы Дагестана: кумыкские села расположены также в Чечне, Ингушетии и Северной Осетии, ногайские – в Ставропольском крае, Чечне и Карачаево-Черкессии; выходцы из всех этих регионов проживают и в Москве. Однако государствообразующим субъектом эти народы признаны именно в Дагестане, на основании чего попадают в список народов Дагестана.)

В Московской обл. проживали: лезгины – 2 130 чел.; аварцы – 1 242; даргинцы – 953; кумыки – 818; лакцы – 628; табасаранцы – 405; ногайцы – 106; рутульцы – 103; агулы – 72; таты – 72; цахуры – 48 чел. Всего Д. в Москве 17 738 чел., в Подмосковье – 6 577.

При сравнении данных переписей очевиден трехкратный рост числа лезгин и аварцев в Москве и двукратный рост числа лезгин в области. Численность Д. общины в Москве и Подмосковье находится в стадии непрерывного роста – как естественного, так и миграционного. Причинами последнего в значительной степени являются неблагополучная экономическая ситуация в Дагестане и невозможность реализоваться в республике.

Несомненно, что в действительности присутствие Д. в Москве и Московской области примерно на порядок выше, но большинство их относится к категории условно-временных мигрантов (фактически проживающих в одном регионе, но формально числящихся и проходящих по статистике в другом). По оценке зав. сектором Центра по изучению проблем народонаселения МГУ О. С. Чудиновских, число таких условно-временных мигрантов в разы отличается от официально учтенных статистическими данными граждан. По данным Московского культурного центра «Дагестан», в столице насчитывается более 50 тыс. Д.

Бросается в глаза явное несоответствие между соотношением наций в самом Дагестане и Москве, в первую очередь это касается лезгин и лакцев. Их доля в Д. общине Москвы и Подмосковья значительно превышает аналогичный показатель в самом Дагестане. Возможно, в отношении лезгин это объясняется тем, что, не имея возможности политико-экономической самореализации внутри республики, они вынуждены выезжать за ее пределы в др. регионы РФ, где и получают искомое. Многие информаторы из числа этнических Д. разных национальностей отмечают весомую роль именно лезгинских бизнесменов в Д. общине Москвы. Что же касается лакцев, то, по-видимому, здесь причина кроется в том, что именно лакцы считаются наиболее урбанизированным народом (свыше 50%, что значительно превышает аналогичный показатель всех др. дагестанцев) из числа автохтонных наций Дагестана.

В целом для Д. в Москве и Подмосковье характерно то же тухумное расселение (тухум – основное патронимическое подразделение), что и у себя на родине, и в др. местах проживания диаспоры. Естественно, что в условиях мегаполиса это приобретает некоторые своеобразные черты. Дагестанец, приехавший в Москву, стремится вызвать сюда и устроить здесь в первую очередь членов своего тухума, которые, в свою очередь, предпочитают работать вместе со своим родственником и проживать неподалеку от него. Несмотря на то что районов компактного проживания в Москве и области Д. не образуют, тем не менее члены одного тухума, проживая максимально близко друг от друга, стремятся поддерживать как можно более плотные контакты. Тем самым сохраняется языковая и этнокультурная среда, тем более хрупкая ввиду малочисленности носителей тех или иных дагестанских языков и диалектов. Важно отметить, что в Москве происходит сохранение не литературных языков, а именно местных диалектов и говоров, употребляемых в среде родственников и односельчан.

Д., проживающие в столичном регионе, стремятся к сохранению и поддержанию внутриэтнических контактов, регулярно встречаются по различным поводам. При этом официально заявленными встречами этническая жизнь Д. Москвы не ограничивается. Роль земляческих собраний играют похороны, перевозка тел умерших родственников на родину, свадьбы, политические события на родине и т. д. Так, для участия в похоронном обряде (на следующий день после смерти покойного) у агулов собираются не менее 50–60 чел., происходящих из разных селений. Свадьбы также собирают немалое число людей – 200–300 и более. По возможности языком проведения подобных событий являются национальные языки. На все события, имеющие религиозную подоплеку (никах, похороны, 7- и 40-дневные меджлисы, называемые в дагестанской среде мавлидами), принято приглашать муллу, которым может быть как выходец из той же этнической общности, обладающий необходимыми религиозными знаниями, так и представитель иных мусульманских этносов – татар, таджиков или арабов. При обряде никаха неукоснительно соблюдается дагестанская традиция прочтения самой формулы в максимально узком кругу (жених, родители или представители невесты, минимально обусловленное количество свидетелей; сама невеста находится в соседнем помещении). Только после проведения церемониала по таким правилам начинается дальнейшее празднование при большом количестве гостей.

Отличительной чертой Д. является своеобразие при проведении похоронного обряда. Как правило, умерших в Москве Д. здесь не хоронят. В Москве проводят часть похоронного обряда – омовение покойника и обряжение его в саван, поминальную молитву – джаназа, после чего тело отправляют в Дагестан. В Дагестане, как правило, в родном селе, повторно читают джаназа и производят захоронение.

Наибольшая предпочтительность в общении наблюдается внутри одной патронимии, далее – одного села, группы соседних сел, одного района, дагестанского региона (Южный Дагестан, Авария и т. д.), всего Дагестана; последний уровень самоидентификации определяется принадлежностью Д. к мусульманским народам. Аналогичные предпочтения в той же последовательности наблюдаются и при кадровом подборе, если имеется таковая возможность.

Социальный состав Д. в Москве достаточно разнообразен. Здесь присутствуют ученые, преподаватели вузов, государственные чиновники, большое количество профессиональных спортсменов, среди которых немало чемпионов России и мира, а также их тренеров. Сборные по многим видам борьбы (вольная, дзюдо, кикбоксинг, санда и т. д.) более чем наполовину укомплектованы выходцами из Дагестана. В Москве проживает большое число Д. – врачей и медперсонала. В составе общины достаточно много представителей мелкого и среднего бизнеса. В последнее время в силу строительного бума в столице немало Д. работает на возведении объектов промышленного и жилого назначения. В Московской обл. находится немало дагестанских ферм, как правило, животноводческих, специализирующихся на разведении и передержке мелкого рогатого скота, который поставляется из южных регионов страны (Калмыкии, Волгоградской, Ростовской обл.), как правило, от родственников или земляков подмосковных Д.

В отношении к религии среди Д. присутствует самый широкий спектр – от полного неприятия или индифферентности до скрупулезного следования. По мазхабной принадлежности Д. – традиционно шафииты, за исключением ногайцев и частично моздокских кумыков, которые являются ханафитами. Уроженцы лезгинских сел Мискинджа и Куруш, таты, а также дербентские азербайджанцы – шииты. В последнее время среди Д. в известной степени распространена внемазхабная саляфийа, носящая тем не менее отчетливо северокавказский дагестанский характер: все попытки ее сторонников заявить об избавлении от адатов не имеют ничего общего с действительностью. На самом деле реально произошедший, а не декларируемый отход от адатов имеется в более секуляризованной части Д. сообщества Москвы и Подмосковья.

Присутствуют представители различных суфийских течений и школ накшбандийского и шазилийского тарикатов. Несмотря на то что наибольшую видимую активность проявляют сторонники (мюриды) Саида-афанди Чиркейского (Ацаева) (см.: Шазилийско-накшбандийская суфийская дагестанская община в Москве), известно также о присутствии в столичном регионе представителей даргинской школы (гл. образом распространена в селах Уллуая, Губдене Дагестана и пос. Восточный в Киргизии, ведет происхождение от шейха Али-хаджи Акушинского, опирается на безоговорочное следование нормам шафиитского мазхаба по старым книгам), а также кумыкской (связана с Багауддином Исаевым и кумыкскими накшбандийскими шейхами) и др. школ и направлений. Сторонники многочисленных течений дагестанского ислама не только присутствуют в Москве, но и нередко лоббируют через столицу свои интересы. Например, мюриды С. Ацаева таким образом получили государственные лицензии для ряда учебных заведений и добились назначения уполномоченным Совета по хаджу своего сторонника депутата Госдумы Ахмеда Билялова. В то же время др. стороны также активно используют свои московские связи для борьбы за свои интересы в Дагестане, в т. ч. по вопросам хаджа. В особенности это касается таких этнических групп, как кумыки и даргинцы (последние имеют колоссальное представительство во многих властных структурах Дагестана, но не в республиканском Духовном управлении мусульман). Активности в данном направлении лезгин замечено не было; по-видимому, это объясняется отсутствием у них собственных мусульманских школ.

Д. Москвы несколько раз выдвигали предложение о строительстве шафиитской мечети, но эти предложения не были услышаны (см.: Нереализованные проекты по развитию ислама в Москве 1990-х гг.); Д. особенно заметны среди прихожан Мемориальной мечети, имамы которой часто следуют положениям шафиитского мазхаба. По утверждению Г. Хизриевой, члены Д. общины собираются также на собственные еженедельные пятничные джума-намазы.

Д. община достаточно активна в религиозном плане; напр., аварцем являлся генеральный директор ИД «Бадр» Н. Наджмуддинов. Д. занимают доминирующие позиции в среде северокавказских интеллектуальных кругов Москвы; это заметно, напр., по выпускаемому журналу «Эхо Кавказа». Крупным проектом редакции этого журнала под руководством Ш. Казиева стал выпуск в 1997 г. иллюстрированной энциклопедии «Шамиль». Опосредованное влияние Д. осуществляется по линии популярного в Рунете сайта Ислам.Ру и журнала «Ислам», которые финансируются представителями Д. и тесно связаны с Духовным управлением мусульман Дагестана. Среди видных Д. – российский государственный деятель, дипломат, ученый Р. Абдулатипов, уполномоченный Совета по хаджу А. Билялов, депутат Госдумы Г. Махачев, советник по вопросам религии при Госдуме М. Заргишеев, политолог Д. Халидов, этнологи Г. Хизриева и А. Ярлыкапов, первый российский докторант ун-та аль-Азхар преподаватель Московского исламского университета М. Гасанов и др. Тем не менее в Москве нет ни одного Д. – имама мечети. Из национально-культурных организаций Д. следует отметить московский культурный центр «Дагестан», образованный в 1989 г., – первое из официально зарегистрированных этнокультурных объединений столицы.

В вопросах построения семьи среди Д. присутствуют все модели. Значительная часть Д. отдает предпочтение эндогамным бракам, в т. ч. и родственным, традиционно предпочтительным для Д. (за исключением кумыков и ногайцев). В то же время имеют распространение экзогамные браки – как внутри Д. сообщества (между представителями различных дагестанских этносов), так и с представителями недагестанских народов (как правило, новыми мусульманами или татарами). Имеется определенное количество браков с представителями иных конфессий. Нередка ситуация двоеженства, когда Д. имеют двух жен: одну – дома в Дагестане и вторую – в Москве. Как правило, в этом случае московская жена – русская по национальности. Этническая самоидентификация потомков от смешанных браков варьирует в достаточно широких приделах и зависит прежде всего от плотности связей с дагестанскими родственниками. В случае постоянных и регулярных контактов с ними, инкорпорирования в родственную и аульную среду такой ребенок выбирает дагестанскую этничность. Особенно редки случаи выбора дагестанской (аварской, даргинской, кумыкской, лезгинской) самоидентификации в случае развода родителей и оставления ребенка у недагестанского родителя. В этом случае дагестанская самоидентификация может проявиться только в случае принятия им ислама (по варианту, характерному, скорее, для новых мусульман).

Лит.: Выступление зав. сектором Центра по изучению проблем народонаселения МГУ О.С. Чудиновских на международной конференции «Миграция и развитие» (5-е Валентеевские чтения, МГУ); Ислам на территории бывшей Российской империи», энциклопедический словарь. – М., 1998; История народов Северного Кавказа с древнейших времени до конца XVIII в. – М., 1988; Итоги Всероссийской переписи населения 2002 г. – http://www.perepis2002.ru/ct/doc/TOM_04_03.xls.; Народы Рос-
сии. Энциклопедия. – М. 1994; Народы юга России. Электронная энциклопедия. – Ростов, 2007; Хизриева Г. Адаптация новых мигрантов в мегаполисе: проблемы институционализации // Конфликт – диалог – сотрудничество. Бюллетень. – М., 2001, № 6, с. 86–103.

Дм. М., Д. Х.

Даниловское мусульманское кладбище. Издревле в Москве функционировало Татарское кладбище за Калужскими воротами. Однако в 1771 г. в столице свирепствовала чума, и общее число погибших приближалось к 60 тыс., в связи с чем по указанию императрицы Екатерины II было запрещено производить захоронения умерших в черте Москвы. В тот год за городскими заставами были основаны такие известные московские кладбища, как Ваганьковское, Калитниковское, Пятницкое, Рогожское, Преображенское и др.; всего было образовано 7 больших православных, 2 старообрядческих, а также армянское, еврейское и татарское кладбища. Д. м. к. представляло собой отгороженный от Даниловского русского кладбища отдельный участок земли размером прибл. 150 на 100 саженей (320 на 213 м – т. е. 6,8 га). Одновременно прекратились захоронения на старом кладбище за Калужскими воротами в р-не Крымского вала.

На Д. м. к. сохранились многочисленные памятники, относящиеся к кон. XIX – нач. XX вв. Они расположены на семейных участках известных в дореволюционной Москве татарских купеческих династий: Ерзиных, Вергазовых, Ширинских, Байбековых, Девишевых и др. В частности, здесь в 1911 г. захоронен купец-меценат Салих Ерзин, построивший на свои средства в 1904 г. московскую Соборную мечеть. Ерзин оплатил и возведение вокруг Д. м. к. кирпичной стены, разобранной в советское время.

В 1913 г. на Д. м. к. был похоронен имам-хатыб мечети на Бол. Татарской ул. (ныне Исторической мечети) Хайретдин Агеев, о смерти и похоронах которого сообщили практически все московские газеты. На траурных мероприятиях присутствовал московский градоначальник А. А. Адрианов; в похоронах участвовала группа мусульман – юнкеров Александровского военного училища.

В разные годы на Д. м. к. были похоронены: имамы Московской Соборной мечети Бедретдин Алимов, Халил Насретдинов, Камаритдин Салихов, Ризаутдин Басыров, муэдзины Абдурахман Алимов, Шейхльислям Салямов; революционер Шаймардан Ибрагимов; Герои Советского Союза Алимкай Абдершин, Вениамин Альбетков, Абдулихат Аббасов; разведчик Шамиль Хамзин; олимпийский чемпион Шазам Сафин; первая татарская женщина-математик, выпускница Сорбонны Сара Шакулова и др. В 2000 г. на Д. м. к. был торжественно похоронен народный артист СССР, известный танцовщик Махмуд Эсамбаев.

На Д. м. к. в разные периоды имелись собственные неофициальные имамы, проводившие ритуал мусульманских похорон, читавшие погребальные и поминальные молитвы. Так, в 1940–52 гг. религиозные обряды исполнял Ибрахим Акмалетдинович Гаитов (1885–1973), уроженец татарского с. Телекеево (ныне Илишевского р-на Башкортостана), который получил религиозное образование в сельском медресе и служил имамом в этом селе до 1929 г. И. А. Гаитов официально являлся комендантом Д. м. к. и многое сделал для создания ритуальных построек на кладбище, в также возвел железный забор со стороны нынешнего 3-го транспортного кольца.

Ныне на Д. также проводятся похоронные и поминальные обряды в соответствии с мусульманскими традициями; существует специальное помещение, где совершается омовение умерших.

На памятниках, установленных на Д. м. к. в советское время и в современный период, часто указывается название сел или деревень, где родились захороненные. Подобное явление, распространенное и на др. мусульманских участках на кладбищах Москвы, особенно характерно для татар – выходцев из Нижегородской и Пензенской обл., Мордовии.

Во второй пол. XX в. были открыты новые мусульманские участки на кладбищах Москвы и Подмосковья, а Д.м.к. постепенно приобретало статус закрытого (здесь стали хоронить только на участках, где уже покоились родственники). В нач. 2000-х гг. территория кладбища расширилась. Несмотря на появление новых мест захоронения мусульман, Д.м.к. сохраняет статус главного мусульманского кладбища столицы.

Лит.: История Москвы. Т. 2. – М., 1952; Сафаров М. А. Мусульманский некрополь Москвы // Татарские новости. 1999, № 8–9; Сафаров М. А. Даниловское мусульманской кладбище // Меджлис. 2000, № 16; Хайретдинов Д. З. Мусульманская община Москвы в XIV – начале ХХ вв. – Н. Новгород, 2002; Хайретдинов Д. З. Этнический состав мусульманской общины Москвы // Мусульмане изменяющейся России. – М., 2002, с. 113–132.

М. С.

Дербентское – местность в средневековой Москве, в Белом городе (севернее станции метро «Тургеневская»). Топоним возник не позднее XVII в. Название «Дербентский» носил до XVIII–XIX вв. нынешний Уланский пер.; до 1920-х гг. сохранялся Дербентский тупик (между домами 8 и 10 по Костянскому переулку). Память о топониме сохранилась в названии церкви Николая Чудотворца Дербентского; изначальное название – храм святителя Николы в Д. за Мясницкими воротами (др. определения – в Ольховце, в Новой Стрелецкой слободе, в Петрове приказе Красково). Попытки расшифровать топоним через русское слово «дебри», предпринятые совр. исследователями, связаны с выпадением фонемы и буквы «т» в более позднем названии местности («Дербенское» – «Дербеневское»), однако они не учитывают изначальное наименование, сохранившееся в архивных документах.

Вероятно, название Д. возникло в связи с посольством, имевшим отношение к Дербенту и располагавшемся здесь – по аналогии с посольствами др. государств в Москве (напр., ул. Хива была названа в память о посольстве из Хивинского ханства – см.: Подворья мусульманских стран в Москве в эпоху средневековья).

Торговые связи Москвы с Дербентом прослеживаются с XV в. Московские купцы принимали немалое участие в волжской торговле, одним из конечных пунктов которой был Дербент; так, известно, что в этот город прибыли русские купцы в 1404 г. Афанасий Никитин с группой купцов из Москвы, Твери и др. русских княжеств в 1466 г. также отправлялся именно в Дербент, и лишь в силу стечения обстоятельств он вынужден был уехать дальше – в Персию и Индию. Дербент выступал в качестве крупного посредника в торговле русских княжеств и Персии; венецианский посол А. Контарини в 1476 г. возвращался в Москву из Персии через Дербент и Астрахань.

Известно о нескольких посольствах в Россию из дагестанских государств в XVI–XVII вв. (Тарковское шамхальство, Кайтагское уцмийство, Тюменское, Эндереевское владения и др.), но Дербентское владение как государственное образование в этом ряду не стоит в связи с утратой им самостоятельности. Правда, Н. М. Карамзин пишет, что после завоевания Астраханского ханства в Москву прибыли «гости… из Шемахи, Дербента, Шевкал…» – очевидно, Дербент здесь выступает как один из центров Ширвана (наряду с Шемахой), к которому он принадлежал с нач. XV в.

Одно из самых крупных государств Закавказья – Ширваншахов (Шемахинское ханство) – не случайно прочно ассоциировалось с Дербентом. С XV в. владетелями Ширвана являлись выходцы из Дербента, так что правящая династия называлась Дербенди. Ширваншах Фаррух-Ясар из этой династии отправил в 1465 г. в Москву к Ивану III посла Хасан-бека (см.: азербайджанцы), целью которого было установление и укрепление взаимоотношений и, возможно, просьба о помощи против кайтагского уцмия или же наступающих Сефевидов Ирана. Именно с этим послом в обратный путь отправился в свое далекое путешествие А. Никитин; собственно московское посольство в этом же караване возглавлял В. Панин. Отношения двух стран развивались и в дальнейшем: так, А. Контарини в 1475–76 гг. встречал в Дербенте русского посла. Вероятно, либо первое, либо последующие дипломатические или торговые посольства из Ширвана, останавливавшиеся в Белом городе, и послужили основой для возникновения топонима Д.

Лит.: Барбаро и Контарини о России. – М., 1971; История Москвы с древнейших времен до наших дней. Т. 1 – М., 1997; История народов Северного Кавказа с древнейших времени до конца XVIII в. – М., 1988; Карамзин Н. М. История государства Российского. – СПб., 1892. Т. 8, Кн. 2; РГАДА, ф. 931, оп. 2, д. 5а, 1748 г.; Романюк С. К. Из истории московских переулков. – М., 1988; Степанов (Русак) В. Свидетельство обвинения. Т. 3. – М., 1993; Хождение за три моря Афанасия Никитина в 1466–1472 гг. – М. – Л., 1958.

Д. Х.

Детский сад № 318 с татарским этнокультурным компонентом в Гольянове. Гольяново – р-н на востоке Москвы, массовая жилая застройка в котором началась в 1960–70-е гг. В этот период в р-не поселилось значительное количество татар – жителей различных частей старой Москвы, получивших квартиры в новостройках Гольянова.

С 1988 г. в д/с № 318, расположенном в Гольянове, была начата работа по факультативному обучению детей дошкольного возраста татарскому яз. В 1997 г. д/с получил статус гос. образовательного учреждения с этнокультурным татарским компонентом образования и соответствующую лицензию. Т. к. татары в семейном воспитании придерживаются обычаев и традиций ислама, д/с получил еще одну лицензию: «Ознакомление детей дошкольников с историей и культурой ислама». Занятия по татарскому яз. и культуре ислама проводятся во вторую половину дня, в качестве дополнительного образования, согласно санитарным требованиям.

Инициатором организации этнокультурного воспитания является заведующая д/с – уроженка с. Петряксы Пильнинского р-на Нижегородской обл., заслуженный учитель Республики Татарстан Сания Сафиновна Исмагилова.

Помимо работы с дошкольниками, С. С. Исмагилова в 1998 г. создала в Гольянове при средней общеобразовательной школе № 1167 Татарский культурно-образовательный центр, в котором проводятся занятия по изучению истории, культуры, обычаев и традиций татарского народа. Тем самым создается преемственность между д/с и школой. Одним из преподавателей центра является руководитель международного отдела Духовного управления мусульман Европейской части России Р. Р. Аббясов.

Д/с активно сотрудничает со многими общественными организациями: Региональной татарской национально-культурной автономией Москвы, полномочным представительством Татарстана в Москве, благотворительным фондом «Ихляс».

В д/с проводится большая методическая работа: здесь организуются консультации, семинары по обмену педагогическим опытом по этнокультурной тематике.

На 2007 г. в д/с значится ок. 160 воспитанников, из которых более 50 – татары из разных р-нов Москвы; также организованы круглосуточные группы.

Опыт д/с неоднократно отмечался департаментом образования Москвы, освещался в СМИ.

Лит.: Сафаров М. А. Татарское дошкольное воспитание в Гольянове // Татарские новости, 1998, № 2.

М. С., Дм. М.

Детский сад №2497 ЮВАО с татарским этнокультурным компонентом создан в 2003 г. Заведующая – Абдурахимова Рушания. В д/с имеется 7 групп, в которые ходят около 120 детей, как из чисто татарских, так и смешанных семей, а также представителей др. национальностей. В программу д/с входит изучение татарского и арабского яз.; преподавание последнего налажено совместно с Ассоциацией «Собрание».

Дм. М.

Джамаат (араб.) – община; группа. Под Д. подразумевается часть мусульманской уммы, либо живущая в отдельном регионе в немусульманской среде, либо сосредоточенная в каком-либо отдельно взятом районе и объединенная по принципу схожести мыслей, образа жизни и т. д. Структура Д. образована по сетевому принципу, когда мусульмане, даже проживая в мусульманской стране и имея нескольких духовных лидеров (муфтиев, кадыев и др.), тем не менее стараются как можно теснее сближаться друг с другом. Такое положение позволяет мусульманам быть единым организмом, в котором они чувствуют себя полезными друг другу, узнавая от своих единоверцев что-то новое. К сожалению, в последнее время идея Д. была дискредитирована различными группировками, часть которых, используя исламскую символику, свела понятие Д. к полулегальным военизированным формированиям. В результате этот термин стал ассоциироваться с экстремизмом, хотя фактически Д. как явление присутствует в любом обществе, вкл. немусульманские. В исламе Д. должен выполнять функцию сближения и объединения, для того чтобы верующие не оставались наедине со своими бедами, чтобы каждый человек ощущал поддержку со стороны других и чувствовал свою необходимость в этом мире.

Лит.: Арабско-русский словарь. – Ташкент, 1994.

М. Х.

Джафаров Мамед Юсиф Гаджибаба оглы (1885–1938) – полит. и гос. деятель; азербайджанец, окончил юридический фак-т Московского ун-та (1912), избирался депутатом IV Госдумы (1912–17), входил во фракцию кадетов. В марте 1917 г. назначен членом Особого Закавказского комитета Временного правительства. С ноября 1917 г. – комиссар промышленности и торговли в Закавказском комиссариате. Избран депутатом Всероссийского Учредительного собрания. В 1918 г. – министр промышленности и торговли в правительстве Азербайджанской Демократической Республики, затем дипломатический представитель в Грузии, в 1919–20 гг. – министр иностранных дел. С февраля 1920 г., будучи избранным заместителем, исполнял обязанности председателя азербайджанского парламента. 27 апреля 1920 г. подписал решение парламента о передаче власти азербайджанским коммунистам. Впоследствии работал юристом в советских учреждениях.

С. И.

Джахилийя (араб.) – период доисламского невежества. Под этим термином подразумевается эпоха незнания, неведения, темноты, т. е. эпоха господства идолопоклонства. При Д. человечество оторвано от прямого пути, подчиняясь своим собственным, выдуманным под влиянием собственного эго, законам. Эго (араб. нафс) создано таким образом, что всегда стремится к своей животной сущности, поэтому доисламский образ жизни, включающий в себя и социальный, и моральный кодекс законов, был крайне жесток и неразумен. В описании той эпохи одним из сподвижников пророка Мухаммада говорится: «Мы были племенем, пребывавшим в невежестве. Мы поклонялись идолам, ели запретное, прелюбодействовали. Мы враждовали с родственниками, нарушали права соседа. Слабые были пленниками сильных…» К этому можно добавить и положение женщин, которое было настолько бесправным, что они не могли препятствовать обряду закапывания в землю новорожденных девочек.

С приходом ислама начинается постепенное искоренение традиций, мешающих дальнейшему развитию человеческой цивилизации. Были запрещены такие пороки, как беспорядочные половые связи, алкоголь, азартные игры; упорядочены взаимоотношения между соседями и супругами, между мусульманами и представителями иных конфессий и учений. Эти и многие др. изменения позволили мусульманской цивилизации не только догнать своих соседей, но и во многих аспектах перегнать их. В течение многих веков исламская цивилизация, переживая упадки и подъемы, оставалась ведущей силой на Востоке благодаря отказу от традиций времен Д. В одной из сур Корана говорится о тех, кто хотел бы вернуться в ту эпоху: «Неужели они ищут суда времен невежества? Чьи решения могут быть лучше решений Бога для людей убежденных?». Этот же вопрос можно адресовать и всем уверовавшим в Бога и Его писания.

Лит.: Рахман Х. Хронология исламской истории: 570–1000 гг. от Р. Х. / Пер. с англ. Д. З. Хайретдинова. – М., 2000; Фрэйджер Р. Мудрость Ислама. Знакомство с жизненным опытом исламской веры / Пер. с англ. Д. З. Хайретдинова. – М., 2005.

М. Х.

Джемаль Гейдар Джахидович – философ и общественный деятель, мусульманский политический мыслитель. Род. в 1947 году в Москве. В 1965 г. поступил в Ин-т восточных языков (нынешний ИСАА), но через год был отчислен из него по политическим мотивам (в личном деле указана формулировка «за буржуазный национализм»). В 1970-х гг. Д. становится одним из лидеров нонконформистского андеграунда Москвы. Он пишет ряд статей футурологического характера, предсказывая политическую судьбу советского режима. В 1980-х гг. Д. значительную часть времени проводит в Таджикистане, где сближается с лидерами «параллельного» (неподконтрольного советским органам) ислама.

В кон. 1980-х гг. Д. вступает в национал-патриотический фронт «Память», входит в центральный совет организации, но менее чем через год полностью разрывает с этой организацией.

В 1990 г. Д. принял участие в создании в Астрахани Исламской партии Возрождения. Тогда же он создал информационный центр «Таухид», а в 1991 г. начал выпуск газеты «Аль-Вахдат» («Единение»), которая просуществовала до 1993 г.

В 1992 г. Д. завязывает интенсивные контакты с сыном аятоллы Хомейни Ахмадом, которые продолжались вплоть до смерти Хомейни-мл. в 1994 г. За это время Д. неоднократно посещал Иран, вел переговоры по вопросам национального примирения в Таджикистане, организовывал съемки фильма, рассказывающего о современном Иране и впоследствии показанного по центральным российским телеканалам.

С 1992 г. Д. участвовал в работе Арабской Исламской народной конференции (Хартумской конференции) – международной неправительственной организации, созданной тогдашним лидером Судана Хасаном ат-Тураби. Д. был кооптирован в расширенный президиум этого собрания, из официального названия которого по инициативе Д. впоследствии было убрано слово «арабская». На первой Хартумской конференции Д. предложил создать международный Исламский комитет. Как его отделение в России он создает Исламский комитет России.

С 1993 по 1996 г. Д. – ведущий нескольких телевизионных программ, посвященных исламской проблематике («Ныне», «Минарет» и т. д.).

В 1998 г. Д. посетил с циклом лекций ЮАР, где ему было присвоено звание почетного доктора «Уинтер» ун-та в Кейптауне.

В 1999 г. на православно-исламской конференции в Санкт-Петербурге выдвинул тезис о возможности стратегического союза ислама и православия в рамках антизападного проекта. В конце этого же года вошел в избирательный блок Движения в поддержку армии на парламентских выборах, возглавляемого В. И. Илюхиным.

В 2001 г. Д. выдвинул проект взаимодействия исламского политического движения и западных антиглобалистов. После трагических событий в США 11 сентября он выступил с серией разоблачительных статей, в которых объявил транснациональные корпорации и западное разведсообщество в глобальной провокации, повлекшей новый передел мира. Осенью 2001 г. он инициировал серию антиглобалистских митингов в Москве, в которых впервые приняли участие российские антиглобалисты.

С 2003 г. Д. активно занимается правозащитной деятельностью. В этой связи основной упор он делает на теме защиты узников Гуантанамо, один из которых, Айрат Вахитов, даже некоторое время работал в возглавляемом Д. Исламском комитете.

В целом последние 10 лет Д. в области практической политологии проповедует симбиоз религиозных взглядов, зачастую достаточно радикальных, с революционными идеями как «нового правого», так и «нового левого» характера, являясь активным участником оппозиции правящему режиму. Постоянно публикуется в оппозиционной прессе; ведет рубрику в газете «Завтра». В то же время Д. разработал собственную философскую концепцию мироустройства и исторического процесса, в рамках которой языком современной философии он дал оригинальную интерпретацию многим теоретическим положениям ислама.

Д. – автор религиозно-философских трудов «Революция пророков» и «Освобождение Ислама» (М., 2004). Под его редакцией также вышел сборник «Исламская интеллектуальная инициатива в XX веке» (М., 2005).

Р. М.

Джемаль Орхан Гейдарович – журналист, мусульманский общественно-политический деятель, правозащитник, отец которого, Г. Джемаль, является видным представителем российских мусульман. Род. в 1966 г. Окончил Московский геологоразведочный ин-т им. С. Орджоникидзе. Учился также на заочном отделении фак-та журналистики МГУ.

Работал в нескольких периодических изданиях, сотрудничал с газетой «НГ-Религии». Работал пресс-секретарем Евразийской партии России, во Всероссийском азербайджанском конгрессе. С 2002 г. – заведующий отделом политики «Новой газеты», позже занимал аналогичную должность в еженедельнике «Версия» (печатался также под фамилией Карабааги). С 2007 г. Д. – первый заместитель главного редактора журнала «Смысл».

Известен также своей общественной деятельностью. Входил в целый ряд мусульманских объединений и политических организаций (Исламский комитет России, Союз мусульман России, общероссийское общественно-политическое движение «Рефах»).

Д. занимается также правозащитной деятельностью. Организовывал и участвовал в процессах и медиакампаниях в защиту бывших узников Гуантанамо. 16. 11. 2005 г. задержан в Нальчике во время рабочей поездки по Кабардино-Балкарии после трагических событий в республике; подвергся в милиции избиению.

Р. М.

«Дозволенное и запретное в исламе» – печатное издание. Перевод труда известного богослова Юсуфа аль-Карадави явился первой изданной на русском яз. совр. книгой по фикху (мусульманскому законодательству и нормам бытия). Шейх Юсуф аль-Карадави написал Д. по поручению департамента исламской культуры ун-та аль-Азхар в 1960 г., с тех пор она выдержала более 40 официальных изданий и несчетное количество нелегальных. По окончании работы книга была утверждена и одобрена специальной комиссией при ун-те аль-Азхар. После первого же выпуска Д. стала бестселлером; труд известного ученого переводился на многие языки.

Перевод на русский яз. был осуществлен Мухаммедом Саляхетдиновым, редакторскую работу выполнил А. Макаров. Справочник имен упомянутых в книге сподвижников пророка Мухаммада и известных деятелей ислама с краткими биографическими сведениями составили М. Саляхетдинов, Д. Макаров и Саид Тихомиров.

Выпуск книги был осуществлен изд. домом «Умма» совместно с Исламским Конгрессом России. Обоюдный тираж двух изданий составил 10 тыс. экз.

Дм. М.

Дом Асадуллаева. В 1913 г. на средства бакинского нефтепромышленника, купца 1-й гильдии Ага Шамси Асадуллаева (1841–1913) недалеко от Исторической мечети был по-строен большой дом в Замоскворечье, изначально предназначавшийся для мусульманской школы и ставший культурным центром московских мусульман (совр. адрес – Мал. Татарский пер., 8).

О том, что Ш. Асадуллаев внес огромную сумму на строительство школы, сообщала периодическая печать того времени: «Шамси Асадуллаев купил для детей татар в Москве дом за 27 тысяч рублей, туда же была переведена школа. Он же обещал весной того же 1913 года устроить там же 4-этажное здание и 2-этажное здание с магазином и при нем большой концертный зал. На всю постройку пойдет сто пятьдесят тысяч рублей» (сообщалось также о цифре «около 500 000 рублей»). Прошение на строительство каменного четырехэтажного здания было подано в декабре 1912 г. Сам Асадуллаев скончался в 1913 г., и все дела по строительству здания на его участке вел Ю. Б. Везиров, доверенное лицо компании «Торговых дел Шамси Асадуллаева».

24 мая 1917 г. Д. А. был передан Асадуллаевым Мирзой Шамси оглы Московскому мусульманскому просветительскому обществу во временное пользование в просветительских и благотворительных целях. Сохранилась фотография, на которой имам Исторической мечети А. Шамсутдинов читает намаз при закладке фундамента здания «школы Асадуллаева», как называли до революции Д. А. (имя Ш. Асадуллаева было увековечено в памятной надписи на фасаде здания «Мархум Шамси мактебе» – «школа покойного Шамси»).

До революции школа в Д. А. была частной и содержалась на средства богатых купцов. В медресе преподавались чисто светские науки, но при этом соблюдались законы шариата, мальчики и девочки учились раздельно и на разных этажах. Кроме школы, здесь проводились вечера мусульманской молодежи; здесь же учащимся предоставлялись бесплатные обеды. В располагавшейся здесь типографии печатались газеты на татарском языке «Иль» («Страна») и «Суз» («Слово»), редактором которых был один из лидеров татарского национального движения начала ХХ в. Гаяз Исхаки. С Д. А. связано и столь знаменательное событие (в период до Октябрьской революции 1917 г.), как Всероссийский мусульманский съезд, состоявшийся в этом здании в начале мая 1917 г., – первое собрание мусульман, проходившее в условиях почти полной политический свободы (ему предшествовал в январе 1917 г. московский региональный меджлис с участием 100 делегатов).

После Октябрьской революции 1917 г. школа в Д. А. перешла на государственное содержание. Роль культурного центра московских мусульман Д. А. выполнял вплоть до 1941 г. – здесь располагались татарские средняя школа-семилетка № 27 им. Нариманова, детский сад, приют-интернат (см.: Татарские детские образовательные заведения в Москве), Библиотека тюркских народов с фондом в несколько тысяч книг, самодеятельный театр (ТРАМ – театр рабочей молодежи), Центральный татарский клуб им. Хусаина Ямашева (затем Московский общественный культурный центр им. Х. Ямашева), типография. Здание Д. А. в печати того времени называлось татарским Домпросом (Домом просвещения) или же Татарским клубом им. Ямашева.

Здесь же, в редакции татароязычной газеты Метростроя, несколько лет работал один из выдающихся татарских поэтов Муса Джалиль, который вел литературный кружок и преподавал татарский язык учащимся на общеобразовательных курсах. В последние годы существования Д. А. сюда перебазировался и Центральный татарский рабочий театр, спектакли которого пользовались большим успехом у москвичей.

С началом Великой Отечественной войны здание Д. А. было реквизировано властями. В годы войны в здании Д. А. располагался тыловой госпиталь, а впоследствии здание передали Наркомату иностранных дел, где было организовано общежитие, затем курсы машинисток-стенографисток, потом – колледж МИД. Борьбу за возвращение Д. А. московская татарская община непрерывно вела с 1950‑х гг. Делегация общественных деятелей во главе с генерал-лейтенантом Я. Чанышевым ходила по этому поводу в Моссовет; в 1960-е гг. лидеры татарского общественного и культурного движения Якуб Чанышев, Махмуд Шагиахметов и др. направили соответствующие письма в Московский и Центральный комитеты КПСС с просьбой о возвращении Д. А. татарской общине. Делегации обивали пороги Министерства культуры СССР и др. инстанций, но в тех условиях результатов добиться было невозможно.

В кон. 1970-х – нач. 1980-х гг. происходит второй «всплеск» татарского национального движения в Москве с целью создать хоть какой-нибудь центр для одной из ведущих по численности нации столицы. В 1990-е гг. в Москве появляется множество общественных организаций: «Туган тел», Московское общество татарской культуры, Татарское историческое общество, Московский татарский общественный центр, Татарское общество академической науки, Татарский деловой клуб, клуб «Интеллектуал», молодежные татарские организации. В отсутствие реального лидера (см.: Татарские национальные организации Москвы) городские и федеральные власти считали возможным не реагировать на многочисленные обращения конкурирующих между собой татарских организаций по поводу Д. А. Только в 2003 г. это здание было передано Региональной татарской национально-культурной автономии (РТНКА) Москвы на условиях безвозмездного пользования. В настоящее время здесь располагается Татарский культурный центр РТНКА Москвы, директором которого является Анвер Умарович Хусаинов, выходец из с. Урга Княгининского р-на Нижегородской обл.

Лит.: Галимов А. Образование в татарской общине Москвы. – http://www.tatarlar-moscow.ru/?topic_id=18 (Официальный сайт Татарского культурного центра РТНКА Москвы); Губайдуллина А. Х. Москва и московские татары // Татарские новости, 2000, № 5–6 (73–74); Губайдуллина А. Татарская слобода, моя малая родина // Татарский мир, 2003, № 3; Мухамедьяров Ш., Логашова Б.-Р. Мусульманская община Москвы // Ислам и этническая мобилизация: национальные движения в тюркском мире. – М., 1998; Садур В. Г. Татарское население Москвы (1860–1905 гг.) // Этнические группы в городах европейской части СССР (формирование, расселение, динамика культуры). – М., 1987; Татарский культурно-просветительский центр в Москве // Этносфера. – М., 2003, № 2 (53); Татарский культурный центр Москвы: истоки, современность, перспективы развития. – http://www.tatarlar-moscow.ru/?topic_id=18&id=127 (официальный сайт Татарского культурного центра РТНКА Москвы); Хайретдинов Д. З. Мусульманская община Москвы в XIV – начале ХХ вв. – Н. Новгород, 2002; ЦАНТД, ф. 1, Пятницкая часть, вл. 333–334 н./344–345, ед. хр. 8а.

Д. Х.

Дом Измайловых. В 1-й пол. XIX в. одним из заметных центров «притяжения» мусульман в Мясницкой части столицы выступает Д. И., расположенный в Сретенском пер. Кадралий (Кадыр-Али) Юсупович Измайлов являлся «астраханским купцом из татар»; впервые он упоминается в качестве подписанта прошения разрешить строительство каменной мечети в Замоскворечье от августа 1816 г. наряду с муллой А. Узбековым, купцами Макаем Абдуловым, Мирзой Ради Наврузовым и др. жителями Татарской слободы.

В 1822 г. в Москве скончался бухарский купец 1-й гильдии Алибай (Галибай) Хушалов (Хошалов), женатый вторым браком на татарке из Бухары Райхане Мустафиновне. В следующем, 1823 г., она вышла замуж за К. Ю. Измайлова (с тех пор упоминается в документах как Р. М. Измайлова). В 1823–27 гг. против Р. М. Измайловой вели тяжбу сыновья А. Хушалова от его первого брака, купцы 1‑й гильдии Хошалов Назарбай и Рузибай, однако своих целей (увезти в Бухару их единокровную сестру – несовершеннолетнюю дочь Алибая и Райханы и закрепить за своей мачехой меньшую долю огромного наследства, оставленного их отцом) не добились.

К 1825 г. недвижимое имущество А. Хошалова в Сретенской части – весь северный торец квартала между совр. ул. Бол. и Мал. Лубянка и Сретенским пер. – было разделено на 3 части: владение Измайловых, владение Н. А. Хошалова и их «общее владение» между двумя участками – вероятно, неподеленная земля. В 1827 г. братья Хошаловы уехали из Москвы в Санкт-Петербург и, очевидно, больше сюда не вернулись, и весь участок достался Р. М. Измайловой: в 1840-х гг. именно она значится хозяйкой всего домовладения (хотя ее муж, Кадыр-Али Измайлов, был жив еще и в 1851 г.).

Согласно московским справочникам, в 1840-х гг. в Д. И. часто проживали различные купцы мусульманского происхождения из числа татар, бухарцев (см.: узбеки, таджики) и др. (кроме выходцев из Персии и Закавказья, которые селились отдельно); одновременно купцы-мусульмане жили и в соседнем доме, принадлежавшем Г. Шиловскому. Дело в том, что именно Мясницкая часть выступала одним из центров оживленной торговли в масштабах Москвы и здесь располагались торговые места как большинства купцов из числа мусульман, так и др. торговцев. Таким образом, Д.И. вместе с соседним домом в сер. XIX в. стал неким «центром концентрации» мусульман-купцов, в связи с чем напрашиваются аналогии с расположенным в 400 метрах от этого участка дворцом касимовских царевичей (см.: Касимовский двор), выполнявшим аналогичные функции в XVII в.

В кон. 1840-х гг. владения Измайловой переходят к др. хозяевам (Залетов, Ермаковы, Карташев, Беляевы), а сама она обосновалась в Рыбниковом пер. в Сретенской части. Тем не менее бывший Д. И. и во второй пол. XIX столетия останется притягательным для мусульманских (татарских и бухарских) купцов, которые продолжали использовать его для проживания.

Лит.: Адрес-календарь Москвы, изданный по официальным сведениям. – М., 1873; Адрес-календарь Москвы, изданный по официальным сведениям к 1 января 1874 г. – М., 1874; Московский адрес-календарь для жителей Москвы, составленный по официальным документам и сведениям. – М., 1842; Садур В. Г. Татарское население Москвы (1860–1905 гг.) // Этнические группы в городах европейской части СССР (формирование, расселение, динамика культуры). – М., 1987; Хайретдинов Д. З. Мусульманская община Москвы в XIV – начале XX вв. – Н. Новгород, 2002; ЦАНТД, ф. 1, Мясницкая часть, вл. 112 н./118–120, ед. хр. 1–4; ЦГИА РБ, ф. 295, оп. 3, ед. хр. 126.

Д. Х.

Досмухамедов Джанша (Дос-Мухамедов Джаганша, Жанша) Досмухамедович (1887, Уральская область – 1932) – юрист, политический деятель; казах, окончил юридический фак-т Московского ун-та в 1910 г., затем работал в судебных органах, товарищем прокурора Томского окружного суда (до февраля 1917 г.). После Февральской революции 1917 г. – участник казахских съездов, на I Всероссийском мусульманском съезде в Москве избран членом Всероссийского мусульманского совета (Милли Шуро), являлся также заместителем председателя исполкома данного совета. После Октябрьской революции 1917 г. – один из лидеров Алаш-Орды. Весной 1918 г. в Москве вел переговоры с В. И. Лениным и И. В. Сталиным о признании казахской автономии. После установления советской власти в Казахстане направлен на работу в Москву. В 1930 г. арестован, в 1932 г. репрессирован.

С. И.

ДУМ АЧР. См.: Духовное управление мусульман Азиатской части России.

ДУМЕР. См.: Духовное управление мусульман Европейской части России.

Духовное управление мусульман Азиатской части России (ДУМ АЧР) – образовано в августе 1997 г. на конференции мусульман Сибири и Дальнего Востока. Там же верховным муфтием ДУМ был избран Н. Х. Аширов, который руководит им и по сей день. ДУМ включает в себя ряд мусульманских общин сибирских, дальневосточных и уральских регионов. Руководство ДУМ находится в Москве в р-не станции метро «Динамо» в офисе, в котором располагался ВКЦ ДУМ. В Москве же в 1998–2002 гг. размещалось учебное заведение ДУМ – колледж «Расуль Акрам». Организационно ДУМ входит в состав Совета муфтиев России. Основная деятельность ведется в др. регионах страны.

Дм. М.

Духовное управление мусульман Европейской части России (ДУМЕР, Московский муфтият) – централизованная религиозная организация на тер. Москвы. Зарегистрирована в Министерстве юстиции РФ 23 февраля 1994 г. под названием Духовного управления мусульман Центрально-Европейского региона России (ДУМЦЕР). 9 декабря 1998 г. на съезде мусульман Европейской части России решением глав и представителей мусульманских организаций 22 субъектов РФ было переименовано в ДУМЕР (Московский муфтият).

Объединяет под своей юрисдикцией мусульманские общины Москвы и Московской области, Твери, Вологды, Костромы, Курска, Владимира, Иванова, Тулы, Тамбова, Орла, Смоленска, Сочи, Калининграда, Ярославля; в 1994–2000 гг. в состав ДУМЦЕР/ДУМЕР входило ДУМ Нижегородской обл.

ДУМЕР входит в состав Совета муфтиев России. Председатель президиума ДУМЕР – муфтий Равиль Гайнутдин; заместители председателя – М. Ф. Муртазин, Х. А. Саубянов, Д. Х. Гизатуллин.

В президиум ДУМЕР входит 14 религиозных и общественных деятелей. В структуре ДУМЕР: международный отдел (руководитель Р. Р. Аббясов), отдел по науке и связям с общественными организациями (руководитель Ф. А. Асадуллин), отдел связи с региональными религиозными организациями и государственными службами РФ (руководитель А. Ф. Садриев), и др. Официальный печатный орган ДУМЕР – газета «Ислам минбаре» («Трибуна ислама»).

Резиденция ДУМЕР располагается в административном здании напротив московской Соборной мечети, построенном в 1994 г.

Лит.: Портал «Мир религий» – www.religio.ru/dosje/05/27.html.

Д. А.