§2. Предыстория татарского просветительства
(вторая половина XVIII – первая половина XIX века)

Если исходить из типологических черт, свойственных западноевропейскому (XVIII) и российскому (XIX) Просвещению, основу которого составляют антифеодальная идеология и процесс духовной подготовки буржуазной революции, то представляется возможным говорить о предыстории татарского просветительства (вторая половина XVIII – первая половина XIX века).

Уже в воззвании к повстанцам (1755) и в письме («Гариз-намэ», 1756) Батырши к императрице Елизавете Петровне ясно вырисовываются объективно антифеодальные элементы программы крестьянского восстания: враждебное отношение к существующему строю, защита самоуправления, свободы и просвещения, отстаивание интересов народных масс. Отдельные протопросветительские идеи в Казанском крае, выдвинутые на рубеже XVIII–XIX веков, высказывались сначала в научно-педагогической среде первых светски образованных татарских ученых (семья Хальфиных, А. Вагапов, С. Кукляшев, М. Махмудов) и в основном касались вопросов изменения методики преподавания, усвоения светских наук посредством приобщения к русской и западноевропейской мысли того времени.

В этот период все еще сильно было влияние на общественное сознание татарского населения религиозного мировоззрения, в особенности, традиционализма, препятствовавшего проникновению научного знания Нового времени. Это влияние вполне отвечало духу Средневековья, обрекавшему татарское общество на очень медленное развитие экономики, науки и культуры. Тормозящее влияние теологического традиционализма заключалось в его догматизме, в том, что оно внедряло догматический подход к познанию явлений природы и общества, что особенно ярко проявилось в конце XVIII – начале XIX века.

Вместе с тем вторая половина XVIII – начало XIX века – это наступление Нового времени для татарской духовной культуры. Это только «заря» эпохи Нового времени, так как основная часть татарского народа ведет средневековый образ жизни, новые веяния овладевают умами только незначительной части населения. Потому национальное самосознание основной массы татарского народа остается на низком уровне.

Это время, когда в татарскую общественно-философскую мысль начинают проникать русские, западноевропейские идеи. Прежде всего это касается естествознания Нового времени. Во многом проникновение западноевропейской мысли через русскую культуру стало возможным благодаря открытию 1-ой Казанской гимназии (1758), в которой с 1769 года было впервые в России введено преподавание татарского языка, и Казанского университета (1804), где в 1807 году открылся Восточный разряд, ставших центрами распространения образования и культуры среди нерусских народов Поволжья и Приуралья. Именно в их стенах татары впервые имели возможность получить светское, европейское образование.

Два фактора сыграли определяющую роль в открытии татарского класса в 1-й Казанской гимназии и Восточного разряда в Казанском университете. Первый фактор (практический) – подготовка переводчиков с татарского языка на русский и с русского на татарский и связан с тем, что царское правительство уделяло первостепенное внимание изучению языков, необходимых, согласно идеологии царизма, для проведения экономической экспансии на Восток и оправдания колониальной системы в борьбе за сферы влияния. Второй является следствием первого – географическое положение Казани как посреднического центра торговли и экономических связей между Востоком и Россией. Здесь легче было найти преподавателей восточных языков из местного населения, чем в других университетских городах (Москве, Харькове, Петербурге). Значение Казани было отмечено А. И. Герценом: «Казань некоторым образом главное место, средоточие губерний, прилегающих к ней с юга и востока: они получают через нее просвещение, обычаи и моды. Вообще значение Казани велико: это место встречи и свидания двух миров. И потому в ней два начала: западное и восточное, ... здесь они от беспрерывного действия друг на друга сжались, сдружились, начали составлять нечто самобытное по характеру»[1].

В 1822 году Совет Казанского университета нашел необходимым ввести в 1-ю гимназию преподавание арабского и персидского языков, чтобы улучшить их преподавание в университете. К преподаванию в гимназии привлекались лучшие кадры университета. Так, с 1826 года персидский и арабский языки – шесть часов в неделю безвозмездно преподавал А. Казембек. В 1840 году Совет университета принял новое положение о преподавании восточных языков в 1-й гимназии, по которому практическое изучение восточных языков должно проходить в гимназии, а более глубокое, теоретическое изучение продолжаться в университете. Одновременно отмечалось, что в Восточный разряд университета преимущественно подбирались выпускники, успешно окончившие 1-ю казанскую гимназию и показавшие большие способности в овладении восточными языками[2].

С открытием гимназии и университета татарская культура в большей степени освобождалась от подчинения религиозному мировоззрению. Секуляризация культуры вызвала рост свободомыслия, перенесение акцентов с религиозного на светское знание, интерес к внутреннему миру человека.

Формирование мировоззрения первых татарских ученых-педагогов европейского типа было тесным образом связано со знакомством с русской и западноевропейской наукой и культурой. Гимназия и университет способствовали оживлению татарско-русских взаимоотношений. Распространению знания, науки также способствовало открытие в Казани типографии при 1-й Казанской гимназии (1801) и университетской типографии (1809), где наряду с религиозной литературой печаталась и светская: труды по медицине, астрономии, грамматике, произведения средневековых арабо-мусульманских мыслителей, исторические памятники восточных народов. С 1801 по 1829 год в татарской типографии было издано 93 книги условным тиражом 280 тысяч экземпляров[3]. Казань становится одним из главных центров книгопечатания и распространения мусульманской литературы на территории Туркестана, Средней Азии и Кавказа[4].

В стенах Казанского университета преподавали видные русские ученые: Н. И. Лобачевский (1792–1856), А. М. Бутлеров (1828–1886), И. М. Симонов (1794–1855), которые прославили университет как центр физико-математической и химической мысли далеко за пределами России. Ученые Казанского университета пропагандировали достижения науки среди населения города. Эти лекции иногда не могли вместить всех желающих[5].

В первой половине XIX века Казань стала одним из ведущих центров мирового востоковедения. В Казани сосредоточились лучшие кадры ориенталистики. Сюда для повышения своего образования приезжали и западные ученые, впоследствии получившие мировую известность, работая в России (Х. Д. Френ, В. В. Радлов, Бодуэн де Куртенэ). Имена арабиста Х. Д. Френа, тюркологов А. Казембека и И. Н. Березина, монголистов О. М. Ковалевского и А. В. Попова, китаиста В. П. Васильева заняли почетное место в мировой науке.

Вот что писал о причине выбора Казани Х. Д. Френ в одном из писем Разумовскому: «Для хороших переводчиков нужна практика, им нужен разговор на арабском, персидском и турецком языках. Такая практика нигде не может быть устроена лучше Казани, посреди мусульман»[6].

Для преподавания на кафедре турецко-татарской словесности университета привлекались и татарские педагоги. Восточный разряд Казанского университета, который включал арабо-персидскую, турецко-татарскую, монгольскую, китайскую, санскритскую и армянскую кафедры, благодаря кадровой политике ее ректора Н. И. Лобачевского, стал центром межнационального сотрудничества. В университете, помимо большей части русских преподавателей, работали татары Хальфины, М. Махмудов, С. Муртазин, немец из Ростока Х. Д. Френ, араб из Мекки Ахмад б. Xусайн, буряты – Г. Никитуев и Д. Банзаров, турок О. Кутлуш, армянин С. Назарьянц, А. Казембек из Дербента и представители других национальностей. Многонациональным было и студенчество.

Востоковеды университета проделали большую работу по распространению образования – подготовке учителей, учебной и методической литературы, сбору пожертвований для создания материальной базы образования. Общение востоковедов с населением Казани, открытие кружков ориенталистов оказывало воздействие на формирование национального самосознания и просветительской идеологии татарского народа, как и других народов Поволжья и Приуралья.

В этих условиях татарские ученые-педагоги 1-й Казанской гимназии и университета вели в основном научно-пропагандистскую деятельность, ограничивающуюся необходимостью овладения татарским населением современным знанием и образованием. Они писали труды по гуманитарным областям знания. Изучение естественных наук в этот период оставалось недоступным для татарского народа. Находящееся на начальном этапе буржуазного развития татарское общество было занято накоплением капитала, поиском своего места на рынке России. Татарские предприниматели еще только набирали силу, и потому их заинтересованность в овладении татарами современной наукой и образованием оставалась уделом будущего.

12 мая 1769 года указом Екатерины II в 1-й Казанской гимназии был учрежден татарский класс. Императрица повелела: «Учредить единожды навсегда при Казанской гимназии для охотников класс того языка и определить учителем оного Старой и Новой в Казани татарских слобод депутата в тамошней Адмиралтейской конторе толмача Сагита Хальфина, которого, пожаловав в переводчики с чином и жалованием против губернского переводчика, как его самого, так и детей его, исключая из податного оклада, дабы он, с своей стороны к обоим ему порученным должностям [проявил] прилежание, и дети его к изучению себя впредь годными к службе надежное одобрение иметь могли»[7].

Так согласно указу императрицы первым преподавателем стал Сагит Хальфин (1732–1785), проработавший на этой должности с 1769 по 1785 год. Он занимался не только педагогической деятельностью (преподаванием восточных языков), но и научной. В 1778 году в типографии Московского университета Сагит Хальфин издал первую татарскую печатную азбуку. В 1785 году он завершил основной свой двухтомный труд «Татарский словарь и краткая татарская грамматика», оставшийся в рукописи, поскольку не нашел своего издателя. Современный исследователь С. Михайлова полагает, что, «…заключая в себе огромное количество слов [около 25000], словарь С. Хальфина и особенно включенная в его первый том грамматика были необходимыми и незаменимыми для учащихся учебными руководствами по татарскому и другим восточным языкам»[8].

Должность учителя татарского языка в семье Сагита Хальфина, как и повелела Екатерина II, стала наследственной. Эстафету научной и педагогической деятельности Сагита Хальфина продолжил его сын Исхак, который с 1785 по 1800 год был учителем татарского языка в Казанской гимназии. В то же время он много занимался научными переводами, выступал, как и его отец, за сближение татарского и русского народов.

Исхаку наследовал в этой должности его сын Ибрахим (1778–1829), первый адъюнкт Казанского университета из татар (1823), преподававший в гимназии и университете арабский и турецкий языки, творчество Ибрахима стало вершиной деятельности семьи Хальфиных. Из-за недостатка учебных пособий Ибрахим Хальфин издает «Азбуку и этимологию татарского языка»; вместе со студентом П. Юнаковым переводит с русского языка на татарский «Краткую Российскую историю и географию» И. Я. Яковкина, а также арифметику. «Ибрахим Хальфин лично приглашал татар в гимназию и университет на торжественные акты, собрания, концерты, преследуя просветительские цели и приобщение татар к русской культуре»[9].

Он занимался историей восточных народов, источниковедением. В 1819 году издал на татарском, а в 1822 году на русском языке «Жизнь Чингис-хана и Аксак-Тимура», представлявший сборник анонимных рассказов. В приложение он включил словарь тюрко-татарских слов, вышедших из употребления. Этот сборник стал использоваться в качестве хрестоматии в учебных заведениях, где изучали восточные языки. Также Ибрахим Хальфин под руководством профессора Х. Д. Френа издал «Родословное древо тюрков» – произведение хивинского хана Абдалгази Бахадура. Поскольку Френ не владел тюрко-татарскими языками, Ибрахим принимал участие в работах российского ориенталиста, посвященных Золотой Орде. Его труды в этой области были известны и в Западной Европе. Таким образом, Хальфины преподавали татарский язык в течение шестидесяти лет.

Профессор О. Ковалевский в середине XIX века высоко оценил вклад семьи Хальфиных в российскую педагогику: «Преподавание Хальфиных было направлено к практическому изучению языка посредством кратких грамматических правил о механическом составе языка, переводов как с татарского на русский, так и обратно с русского на татарский, и, наконец, с помощью разговора. Из их школы вышли многие знатоки татарского языка, которые на разных ступенях государственной службы оправдали ожидания правительства»[10].

Продолжателями дела Хальфиных стали А. Вагапов, С. Кукляшев и М. Махмудов, которые также были педагогами и учеными (печатали пособия, хрестоматии по татарскому языку).

Абдюш Вагапов родился в 1814 году в Казанской губернии. В 1835 году окончил Казанскую гимназию, был назначен учителем в военное училище Казанского ведомства, где преподавал татарский и персидский языки. В 1852 году издал ставшую очень популярной книгу (выдержала восемнадцать изданий) «Самоучитель для русских по-татарски и для татар по-русски». Самоучитель представлял собой русско-татарский разговорник с привлечением фольклора, материала о быте, условиях жизни татарского народа, что, несомненно, способствовало взаимообогащению культур русского и татарского народов. В том же 1852 году была опубликована его «Русско-татарская азбука», так же имевшая значительный успех среди населения. В приложении автор привел тридцать песен казанских татар. Он совместно с М. Махмудовым принимал участие в издании книг на татарском языке в университетской типографии. До конца жизни Вагапов стремился повышать свой профессиональный и интеллектуальный уровень. Так, с сентября 1860 по 1865 год он был вольным слушателем Казанского университета, где совершенствовал свои знания в восточных языках и слушал лекции на физико-математическом факультете[11].

Другой будущий ученый-педагог Салихджан Кукляшев родился в 1811 году в семье надворного советника. В 1830 году окончил Оренбургское надворное училище и был назначен переводчиком Оренбургской пограничной комиссии. Стремясь улучшить знание восточных языков, он поступил на Восточный разряд Казанского университета, который окончил в 1836 году, и одним из первых среди татар получил степень кандидата, дающей право на занятие X класса должности. После окончания университета работал учителем восточных языков в Оренбургском кадетском корпусе и одновременно смотрителем и учителем в школе для казахских детей. Кукляшев был одним из первых учителей будущего казахского просветителя Ибрахима Алтынсарина. Поскольку в то время наблюдался недостаток пособий для изучения татарского языка, ученый-педагог написал «Татарскую хрестоматию» и «Словарь к татарской хрестоматии» (1859), куда поместил примеры из татарского народного фольклора, пословицы, поговорки, отрывки из исторических сочинений. Впоследствии фольклорный материал хрестоматии использовал известный татарский просветитель Каюм Насыри[12]. Таким образом, Кукляшев стал одним из первых татарских педагогов, составителей хрестоматий и словарей, пропагандистов устного народного творчества[13].

Махмудов Мухаммад Али (1824–1891) родился в семье крестьянина деревни Селенгур Мендельской волости Казанской губернии. Окончил известное казанское медресе при «Голубой» [IV соборной] мечети, где в совершенстве овладел арабским, персидским и турецким языками. Профессор Казембек, постоянно посещавший медресе, обратил внимание на каллиграфические способности юноши. Он привлекал Махмудова к переписке рукописей на арабском и татарском языках. С 1842 года, после процедуры утверждения, Махмудов стал числиться учителем каллиграфии в университете и 1-й Казанской гимназии, хотя не был включен в штат университета. И только в 1849 году указом правительствующего Сената был утвержден учителем каллиграфии с исключением из податного оклада.

С 1856 года Махмудов, кроме восточной каллиграфии, преподавал татарский язык и работал над методикой его преподавания. В 1857 году он опубликовал «Практическое руководство к изучению татарского языка», включавшее татарско-русский словарь и грамматику татарского языка. Он также занимался переводческой деятельностью. В 1852 году опубликовал перевод с русского языка на татарский «Книги о предохранении от погребения якобы умерших»; в 1864 году – перевод с турецкого языка на татарский произведения «Мир Зубан-намэ»; в 1866 году – перевод «Наставления по случаю холеры».

В 1870 году Махмудов ушел в отставку. Однако его педагогическая работа не прекратилась. Махмудов вместе с востоковедом В. В. Радловым принимал активное участие в организации Казанской учительской школы, инспектором которой был с 1876 по 1881 год. Был в хороших отношениях с известными татарскими просветителями – Хусаином Фаизханом, Шихабаддином Марджани и Каюмом Насыри[14].

Татарские преподаватели своей научно-практической деятельностью подготовили выдвижение проектов создания светской общеобразовательной школы и печатных органов для татар, открытие Казанской учительской школы.

В монографии разделяется мнение, согласно которому до середины XIX века можно говорить лишь о научно-педагогической деятельности семьи Хальфиных, А. Вагапова, С. Кукляшева и М. Махмудова, то есть о предыстории татарского просветительства[15]. Эти выдающиеся педагоги были первыми, кто подготовил просветительское движение второй половины XIX века в Казанском крае и обозначил первые его идеи.

Западная цивилизация через русскую культуру и общественно-философскую мысль оказала определяющее влияние на формирование татарского просвещения. Открытие татарских школ нового типа, заимствование европейских методов образования, обращенность к светским наукам – все эти новшества были привнесены в татарскую общественную жизнь посредством русской культуры, которая на данном этапе формирования татарской общественно-философской мысли сыграла цивилизаторскую роль.

Перефразируя А. И. Герцена, можно сказать, что в культуре татарского народа конца XVIII – первой половины XIX вв. встретились, сжались и в некоторой степени сдружились два мира, две цивилизации – Запад и Восток. Духовное наследие восточной и западной цивилизаций послужило теоретической и идейной основой формирования татарской общественно-философской мысли конца XVIII–XIX веков вообще и мировоззрения Хусаина Фаизхана в частности.