Издательский дом «Медина»
Поиск rss Написать нам
Главная » Справочные, энциклопедические, биографические издания
Российские муфтии (1788-1950) — Мухаммеджан Хусаин
19.05.2009

Мухаммеджан Хусаин
(1788–1824)
первый российский муфтий

В 2006 г. российские мусульмане отмечают целый ряд событий, символизирующих единство уммы. Это 100-летие III Всероссийского мусульманского (Нижегородского) съезда и создания партии «Иттифак аль-муслимин», юбилей I Российской Гос. Думы и ее мусульманской фракции. Символично, что на этот год приходится 250-ти летний юбилей первого муфтия Оренбургского Магометанского духовного собрания (ОМДС) Мухаммеджана Хусаина, ставшего первым лидером российских мусульман. Он сыграл выдающуюся роль в треугольнике татарско-башкирско-казахских отношений, во многом не утративших актуальность и сегодня. Ведь ОМДС вначале, а затем с 1917 г. по конец 1930-х гг. объединяло их. С середины XIX века миссионеры типа Ильминского, а затем недальновидные российские и советские чиновники способствовали разрыву отношений между этими народами. Во многом поэтому границы России на юго-восточном степном направлении вновь откатились к рубежам времен Ивана Грозного. Теперь уже казахстанский президент Нурсултан Назарбаев призывает к интеграции трех тюркских народов с другой стороны границы. А ведь в послевоенные годы процент титульного населения в этой республике был ниже процента татар в Татарстане. Геополитика не терпит пустоты… И поэтому сегодня стоит вспомнить эпоху расширения Империи, прекращения восстаний и устройства мирной экономической жизни.

Муфтий Мухаммеджан б. аль-Хусаин б. Мансур аль-Джабали аль-Бурундуки (ок. 1756–1824) был выходцем с горной мишарской стороны Волги. Это видно по нисбе аль-Джабали (горный). Сейчас деревня Бурундуки, основанная во времена Казанского ханства, находится в Кайбицком районе Татарстана, примыкающем к Свияге. Дед Мухаммеджана Мансур был известным улемом. Он получил образование у шейха Муртазы Симети (учившегося в Дагестане), а затем первым из татар после падения Казанского ханства продолжил обучение в Бухаре. По возвращении на родину Мансур создал большое медресе. Здесь получил первоначальное образование Мухаммеджан. Но деревенские горизонты не могли удовлетворить его честолюбие.

Во второй половине XVIII — первой трети XIX в. крупнейшим комплексом религиозного образования у татар были Каргалинские медресе. Они были Исламскими учебными заведениями среднеазиатского типа. Наиболее широко известны три ученика Каргалы последовательно ставшие муфтиями ОМДС: М. Хусаин, Г. Габдессалямов, Г. Сулейманов. Здесь Мухаммеджан продолжил обучение у Мухаммада б. Гали ад-Дагестани. Его соучеником был будущий виднейший мударрис Габдуррахман б. Мухаммадшариф аль-Кирмани (1743–1826), который учил муфтия Г. Габдессалямова, мударриса медресе в Стерлибаше шейха Нигматуллу б. Биктимера (Тукаева) и ишана Хабибуллу аль-Оруви. Судьбы многих из этих улемов сойдутся после создания ОМДС. Мухаммеджан продолжил образование у шейхов ордена «Накшбандийа» —
Атауллы б. Хади в Бухаре и Фаизхана б. Хозырхана в Кабуле. В это время в Приуралье были неспокойные годы, в 1773–1775 гг. завершившиеся пугачевщиной. После умиротворения в крае в 1777 г. Мухаммеджан возвращается. В 1785 г. он получает ключевой пост ахуна при Оренбургской пограничной комиссии и по указу Екатерины II — «звание первого ахуна края». В обязанности ахуна входила выдача разрешений на строительство мечетей и присвоение религиозных званий.

В руках Мухаммеджана оказываются отношения с казахами, прежде всего, Малого и Среднего Жузов (кочевых конфедераций). Он неоднократно возглавлял выезжающие туда делегации. Здесь совпадали интересы, с одной стороны, государства, с другой — татарских имамов и купцов. Обе стороны заинтересованы в Исламизации казахов и устранении среднеазиатского экономического и религиозного влияния.

В 1788 г. Екатерина II создала единственный орган, объединявший всех мусульман Внутренней России и Сибири — ОМДС. 22 сентября 1788 г. был принят именной указ императрицы «Об определении мулл и прочих духовных чинов магометанского закона, и об учреждении в Уфе Духовного собрания для заведования всеми духовными чинами того закона, в России пребывающими». В тот же день по именному указу Сената ахун Каргалы Мухаммеджан Хусаин стал муфтием всех мусульман России, «исключая Таврическую область». Его жалование составило 1500 рублей в год.

Великий улем и будущий муфтий Ризаэтдин Фахретдин в 1908 г. в книге «Исламнэр хакында хокумэт тэдбирлэре» («Правительственные распоряжения, касающиеся мусульман». — Ч. 2. — Оренбург, 1908.) критиковал ОМДС прежде всего за чрезмерное усердие в защите интересов государства. Фахретдин сформулировал три основные задачи, обусловившие возникновение ОМДС:

1. Привить любовь к России восточному Исламу;

2. Оставить без силы не имеющих официального статуса улемов, оказавшихся под скипетром России;

3. Превратить Ислам на берегах Волги и Урала в официальную религию и распространить везде мектебы и медресе.

В 1906 г. Ризаэтдин Фахретдин покинул пост казыя, который он занимал с 1891 г., так как муфтият не был реформирован в соответствии с требованиями всероссийских мусульманских съездов, поэтому его выводы несколько резковаты. Но принципиально и в порядке важности они были верны.

 

Привитие России любви к восточному Исламу

На протяжении всего XVIII в. Россия вела наступление на мусульманский мир по трем направлениям: в Причерноморье, на Кавказе и в казахских степях. Основные военные ресурсы были брошены против Османской империи и Крымского ханства, которое было присоединено к России в 1783 г. Россия способствовала эмиграции мусульман из степей юга Украины и предгорьев Кавказа, но изгнание мусульман с Крымского полуострова было равносильно его превращению в пустыню. Поэтому власти создали Таврическое Магометанское духовное собрание по образцу системы миллетов. Крупнейший немецкий специалист по этносам Российской Империи Андреас Каппелер указывает на параллели между Российской и Османской империями в традиции прагматичного отношения к другим культурам и религиям. А мы добавим: и в копировании институтов.

Система миллетов являлась основной формой существования немусульманских конфессиональных общин в рамках мусульманских государств. Она была сформирована еще в X веке и регулировалась нормами Шариата. По ней мусульманский владыка обладал всей полнотой власти над территорией страны, ее военной организацией и налоговой системой. Одновременно халиф являлся главой единой мусульманской общины — уммы. Немусульманские общины, верящие в единого Бога, образовывали миллеты и имели право самостоятельно выбирать своего главу, который затем утверждался халифом. Однако, в отличие от России, в Оттоманской империи немусульманские миллеты пользовались правом самостоятельного избрания главы национальной церкви. Российской особенностью являлся и институт указов на должности духовных лиц.

До создания муфтиятов Россия не имела возможности заявить о своей политике признания Исламских институтов. Екатерина II прекрасно понимала, что проникновение силой оружия должно подкрепляться инструментами политики, торговли, законодательством. Если в плодородных районах Причерноморья уже тогда курс был взят на массовую славянскую колонизацию, то для других регионов было принято решение об умиротворении местных мусульман. Поэтому первые муфтии ОМДС беспрестанно вели переговоры с казахскими правителями, участвовали в российских миссиях на Северном Кавказе и по делам туркмен.

М. Хусаин активно участвовал в проведении российской внешней политике в Центральной Азии на Кавказе. Ему удалось добиться признания «духовной власти» российского муфтия у казахской элиты. В 1797 г. при его содействии учреждается Ханский Совет для управления Малым Жузом, которым фактически руководит муфтий. По его рекомендации ханом был выбран лояльный к России Айчувак. Одна из дочерей Хусаина была замужем за выдающимся казахским правителем — ханом Букеевской Орды Джангиром. Так что муфтий не мог ударить в грязь лицом перед столь именитым зятем. Оба они были избраны почетными членами Совета Казанского императорского университета. В 1805 г. муфтий участвовал в «секретной комиссии по делам туркмен». На Северном Кавказе М. Хусаин по поручению правительства организовывал родовые суды у горских народов и принимал присягу на верность России.

В те годы от мусульман окраин России, прежде всего казахов, требовалось стабильное признание светской власти российских императоров, а духовной — оренбургских муфтиев. Основным противовесом выступал османский султан и халиф — светский и религиозный глава мусульманского мира в одном лице (ряд мусульман России еще в начале прошлого века именно в нем видел своего законного правителя). В качестве других вариантов правителей выступали бухарские, кокандские и хивинские ханы и муфтии, а для казахов также и китайские императоры.

Для мусульман России было жизненно важным прекращение бесконечных восстаний и мятежей, которые сотрясали огромное пространство Евразии с падения Золотой Орды. Новая евразийская империя в лице России завоевывала былые территории Улуса Джучи и также стремилась к внутреннему спокойствию, расцвету экономики, к гарантии прав веротерпимости и собственности. Указ Святейшего Синода о веротерпимости (Tolerance Act) 1773 г. открыл дорогу для стабильности в регионе, которая в основном сохранилась до 1917 г. Оренбургские муфтии и духовенство ОМДС, торговцы Казани и Каргалы обеспечили проникновение в Степи русских законов, капиталов, языка. Муфтии сделали многое для воспитания казахской элиты, лояльной к российскому государству. Как справедливо пишет уроженец Оренбурга московский Исламовед Г.Г. Косач, «иных путей реализации русской колониальной экспансии в это время просто не существовало или они могли быть слишком разорительными для России». Эта роль ОМДС была утрачена лишь в 1850-е гг., когда в годы Крымской войны начался поход русской армии вдоль Сырдарьи на юг Казахстана, завершившийся присоединением всей Центральной Азии в 1880-е гг.

 

Ликвидация влияния не имеющих официального статуса улемов, оказавшихся под скипетром России

 Русские исследователи неоднократно отмечали приспособленность сущности мусульманского учения для потребностей простого народа и выборность мулл, в отличие от православного духовенства. Мулле принадлежало бесспорное духовное лидерство в общине как самому образованному человеку, учителю, судье и лекарю. Поэтому именно контроль над ранее свободным духовенством и должен был обеспечить контроль над духовной жизнью мусульманских общин и всего татарского народа. В указе об образовании ОМДС основное место уделялось лояльности мулл к российскому государству: «люди, в верности надежные...». Ахун Каргалы М. Хусаин стал муфтием именно потому, что на протяжении многих лет оказывал значительные услуги государству.

ОМДС противостояли абызы, не признававшие указов и духовной власти муфтия. Абызы или абыз-агайлар (вероятно, от арабского «хафиз» — «знающий Коран наизусть») были участниками общественно-религиозного движения среди мусульман Волго-Уральского региона во второй половине XVI–XVIII вв. После падения Казанского ханства в 1552 г. абызами называли даже неграмотных людей, немного сведущих в основах веры и знающих некоторые аяты Корана. Движение абызов тесно переплелось с народным Исламом, ориентированным на изоляцию от официальных властей, культ «авлия» (святых), подчинение ишанам и поклонение святым местам.

Абызы представляли собой хранителей Исламской традиции и образования в условиях изолированных сельских мусульманских общин. В основе движения лежало понятие об имаме как автономно избираемом главе мусульманской общины. Абызы являлись идеологической силой, стоявшей за выступлениями мусульман в защиту своих прав. С движением абызов неразрывно связана идея возрождения града Булгара как «священной родины», то есть идеального мусульманского государства в Волго-Уральском регионе. Ахун и улем Батырша в 1755 г. выступал за замену суда старшин Шариатским судом, подконтрольным только улемам. После организации ОМДС абызы оказались в состоянии конфликта с указным духовенством. Они критиковали продажность духовенства, бухарскую систему образования, преданность властям указных имамов. Однако муфтият стал победителем. Если вначале ряд назначенцев М. Хусаина были вынуждены покинуть свои мечети (например, на Нижегородской ярмарке под нажимом ишана Хабибуллы аль-Ури (Оруви), то потом все ключевые назначения стали безоговорочной прерогативой муфтия. Назначение на должность имама происходило по принципу двух ключей: указа от ОМДС и санкции губернского правления. Вскоре эти две инстанции наладили взаимодействие. Естественно, что медресе не договорившихся с муфтием мударрисов (педагогов) теряло своих шакирдов (учеников). Придя же к признанному ОМДС имаму, шакирды практически не могли покинуть медресе, так как потом их шанс получить указ стал минимален. Поэтому в начале XIX века происходит постепенная локализация движения абызов в периферийных районах (мишарских и Приуралье) и его частичная трансформация в ишанизм. Движение абызов привлекало такие яркие личности среди улемов, как Абдуррахим Утыз-Имяни, Таджетдин Ялчыгул, вечных шакирдов, оппозиционно настроенных к «указному» духовенству. К середине XIX века в результате консолидации структуры ОМДС и становления системы национального религиозного образования движение абызов сошло на нет.

 

Превращение Ислама на берегах Волги и Урала в официальную религию и повсеместное распространение мектебе и медресе

Одним из самых противоречивых действий Екатерины II считается созыв Комиссии по Уложениям в 1767–1769 гг. Здесь были представлены депутаты от всех групп населения, кроме крепостных крестьян. Мусульмане выступили с единой петицией. Представление о требованиях татар императрица получает уже во время пребывания в Казани в 1767 г., а также из наказов и выступлений мусульманских депутатов в Комиссии по Уложениям. Они основывались на признании гражданского и экономического равноправия мусульман и православных и обеспечении свободы вероисповедания. Позиция мусульман концентрировалась на следующих пунктах: «дозволить свободную торговлю всем мусульманам, не препятствовать отправлению их культа, постройке мечетей, открытию школ, устроить для мусульман специальные мусульманские суды по Шариату, разрешить иметь собственную администрацию и пользоваться в делопроизводстве татарским языком». Редко вспоминают, что официальное название ОМДС по-татарски было «Махкама-и-Шаргыя Оренбурджыя» (Оренбургский Шариатский суд) и оно было единственным общемусульманским официальным учреждением, использовавшим в делопроизводстве татарский язык. Поэтому современный татарский официальный язык сформировался преимущественно в недрах ОМДС. Этот процесс был постепенным, так как первый муфтий М. Хусаин по бухарским обычаям предпочитал использовать в документах персидский язык.

Указами Правительствующего Сената было установлено, что дела в ОМДС решаются простым большинством голосов, а личные решения муфтиев не имеют силы и не должны приниматься к исполнению. На протяжении XIX столетия правительство решало вопрос об избрании или назначении муфтия. В 1817 г. Александр I подписал Указ об образовании Министерства духовных дел, в котором было определено, что муфтий должен избираться мусульманским обществом. Данное положение вошло и в утвержденный Николаем I в
1836 г. Устав Департамента духовных дел иностранных исповеданий. Однако эти законодательные акты не исполнялись, и муфтии назначались на должность императором по представлению министра внутренних дел.

ОМДС было высшей инстанцией духовного суда с распорядительными (назначение духовного лица для разбирательства) и контролирующими (отмена решения духовного лица и вынесение окончательного постановления) функциями. В правоприменительной практике оно руководствовалось своеобразным синтезом норм Шариата и общероссийского законодательства. Издание фетв муфтием и кадиями протекало под наблюдением губернской администрации и Министерства внутренних дел. Под давлением властей ОМДС принимало постановления, запрещавшие религиозным служителям применение тех положений Шариата, которые противоречили законам Российского государства. ОМДС были поручены следующие вопросы: «давать мусульманам подчиненного им округа фетвы о верности или ошибочности деяний в религиозных делах; принятие экзаменов у лиц, назначаемых на должности выполняющих обязанности по Шариату, ахунов, мухтасибов, мударрисов, хатыбов, имамов и муэдзинов в вопросах науки, практики и морали; выдача разрешений на строительство и ремонт мечетей; раздел имущества мусульман (мирас), заключение браков (никах) и разводов (талак) по Шариату». ОМДС не обладало централизованной системой образования, но в ряде циркуляров приветствовало преподавание светских предметов и русского языка.

С конца XVIII века вместо разрозненной сети сельских медресе и медресе Каргалы возникает целая сеть мусульманских учебных заведений. В 1860 г.,
по данным Оренбургского Магометанского духовного собрания, число мектебе достигло 1859. Из них 408 размещалось в Казанской губернии, а в Уфимской и Оренбургской губерниях — 386. Параллельно на месте разрушенных в эпоху Луки Конашевича в каждом ауле вновь строятся мечети. В городах появилось целое созвездие мусульманских каменных мечетей. В Казани сохранилась сеть мечетей Старотатарской и Новотатарской Слобод, в Уфе — Соборная мечеть, в Москве — Историческая, мечети Оренбурга, Каргалы, Воткинска и даже таких деревень, как Кшкар и Береске в Заказанье. Эти наглядные свидетели той эпохи подтверждают возрождение Ислама в Центральной России и Волго-Уральском регионе до наших дней. Другими молчаливыми свидетелями являются миллионы экземпляров мусульманской литературы и десятки тысяч рукописей, увидевших свет в рассматриваемый период. Но самым главным памятником той поры являются метрические книги, которые вели указные муллы, где содержатся имена предков сегодняшних российских мусульман. За эту память о предках мы все должны быть благодарны муфтияту. Все эти основы были заложены при муфтии Мухаммеджане. Но, будучи прагматиком до мозга костей, он создавал и укреплял институты уммы, не забывая собственные интересы, ориентируясь на условия самодержавной крепостнической монархии.

В крепостнической России основным показателем наличия высокого статуса в обществе было одновременное обладание землей и крепостными. Однако по российским законам мусульмане могли иметь крепостных только из мусульман, а по Шариату мусульманин не мог иметь рабов-крепостных из мусульман. Выход из такого казуса был найден. По Указу императрицы Екатерины II от 26 января 1793 года Хусаин получил право покупать у башкир земли и «заселять оные покупаемыми за границей иноверцами, присвоив ему и потомству его право продавать оных, с тем, однако, предостережением, чтобы покупка и продажа таковых людей простиралась токмо до иноверцев не христианского исповедания». Таким образом, муфтий по сути стал помещиком. Этот законодательный акт является парадоксальным во многих отношениях. Самое замечательное из них то, что под «иноверцами» в российских законах именуются «не христиане», а здесь появляются иноверцы христианского вероисповедания. Муфтий обладал обширным помещичьим хозяйством, недвижимостью в Уфе и Оренбурге. По некоторым данным, после смерти он оставил огромную по тем временам сумму в 50 000 рублей. Впрочем, чего не сделает императрица для человека, действительно сыгравшего выдающуюся роль в деле установления имперского контроля над Западным Казахстаном? Ведь она заслуженно славилась своим умением вначале найти, а затем достойно вознаградить своих порученцев — «екатерининских орлов».

Работа муфтия была отнюдь не приятным времяпреровождением. Отличительной особенностью структуры Духовного Собрания было отсутствие эффективного механизма контроля над положением на местах. Среднее звено духовенства — ахуны, как правило, были разбросаны по деревням и не оказывали никакого влияния на местное духовенство и власти на уездном и губернском уровне. В 1804 г. муфтий М. Хусаин предложил проект централизации духовных органов на местах. Он выступал против контроля со стороны местных властей над вопросами, входившими в компетенцию Духовного Собрания, предлагал создать в Санкт-Петербурге коллегию по мусульманским делам и ее филиалы в основных мусульманских губерниях в форме мухтасибатов. Это проект сработал только в 1917 г., и сеть мухтасибатов была окончательно развернута только после гражданской войны, но ликвидирована в годы «безбожной пятилетки» рубежа 1920–1930-х гг.

Муфтий Хусаин прославился своей авторитарностью, и попытки сместить его возникали даже среди казыев. Но особо жесткое сопротивление оказали ему суфии и абызы. Правда не уступает увлекательности детективной истории. В конце XVIII — начале XIX вв. среди татар имеет место противостояние двух групп шейхов, имамов и мударрисов. Во главе одной группы был имам деревни Ура Казанской губернии ишан Хабибулла б. Хусаина аль-Ури (Оруви). Он учился в Бухаре и Кабуле, получил в Кабуле иджаз-нама[1] от шейха тариката (ордена) Накшбандийа-муджаддидийа Фаизхана б. Хозырхана аль-Кабули. С именем Хабибуллы б. Хусаина связана наиболее серьезная попытка противостояния политике централизации Духовного Собрания и лично муфтия М. Хусаина в этот период. М. Хусаин использовал против него его брата Фатхуллу, с которым будущий муфтий вместе учился в Бухаре у шейха Атауллы б. Хади. Последний прославился в 1808 г. активным участием в осуждении и опровержении идей А. Курсави, предпринятом по инициативе эмира Бухары Хайдара б. Масума аль-Мангыти. Хабибулла б. Хусаин развернул свою деятельность главным образом среди всех слоев мишарского населения, где приобрел много шакирдов и мюридов. Благодаря поддержке нижегородских губернских властей ему удалось занять ключевой пост имама мечети на Макарьевской ярмарке, которая тогда была основным торговым центром татарского мира. При этом он сместил с данного поста назначенца лично муфтия М. Хусаина. После провала попытки смеcтить с поста и самого муфтия в 1804 г. Хабибулла отправился в Петербург, где добивался создания самостоятельного Духовного Собрания Саратовской губернии, причем предполагалось введение сана муфтия.

Хабибулла б. Хусаин развернул свою деятельность главным образом среди мишарского населения, где приобрел много шакирдов и мюридов. Он был, как сейчас бы сказали, ярко выраженной харизматической личностью. Люди целовали даже следы от полозьев его саней и колес телеги, его могила превратилась затем в центр поклонения для мишар. В родной Уре ему удалось создать ханаку, то есть постоянный центр для своих многочисленных мюридов. Пример отдаленных от городов и властей мишарских деревень, где муллы сами контролировали свои приходы, вдохновил Хабибуллу б. Хусаина. Ему не удалось открыть признанного властями Духовного Собрания, объединяющего мусульман между Волгой и Окой. Но он сам, как суфийский шейх, создал наиболее адекватную форму организации и упрочения Ислама в условиях мишарского населения, жившего чересполосно с нетатарами. Таким образом, в это время ишанизм, то есть ориентация на своего шейха (по-персидски «ишана») стал практически единственной формой самосохранения изолированного от своего основного ядра татарского населения. В 1860-е гг. Х. Фаизхани как очевидец писал, что: «целуют землю там, где ступала нога Хабибуллы «Ури», и, направляясь на кладбище «Уры», едят землю с его могилы».

Самым известным эпизодом деятельности Хабибуллы аль-Ури является его борьба против выдающегося улема и мударриса Абдуннасыра Курсави. Последний обучался у другого улема — шейха тариката Накшбандийа-муджаддидийа Ниязкул ат-Туркмани из Бухары, фактического соперника Фаизхана аль-Кабули. У этого бухарского шейха учились Г. Абдуннасыр Курсави, Нигматулла Тукаев, мударрис медресе при мечети Иске-Таш в Казани Фазыл аль-Кизляви. Основатель медресе в Стерлитамаке Шарафетдин б. Зайнетдин аль-Эстерли учился в Бухаре вместе с Нигматуллой Тукаевым. Эта группировка отличалась своей сплоченностью. Их центром было медресе Мачкара в Заказанье. Таким образом, для регионов со слабо развитой городской сетью типа горной стороны Волги, Закамья и Приуралья именно суфии тариката Накшбандийа сыграли основную роль в развитии образования.

Так что сам конфликт, при учете всей теологической противоположности их взглядов, возможно, служит и продолжением борьбы между среднеазиатскими шейхами. В числе наиболее известных мюридов муджаддидийа Фаизхана б. Хозырхана аль-Кабули у татар были ишан Вали(д) б. Мухаммад-Амин аль-Кайбычи аль-Каргали и улем и поэт Абдуррахим Утыз-Имяни. Основным центром преемников Фаизхана
аль-Кабули у татар был нефтяной регион, где они возглавляли крупнейшие медресе края, от Кизляу и Ново-Альметьево в Нурлатском районе через Тайсуганово в Альметьевском районе до Минзелебаша и Старо-Альметьево в Сармановском районе. Таким образом, сторонники муфтия в Поволжье жестко контролировали только медресе Мачкары и часть приходов Казани, а М. Хусаин был хозяином Приуралья.

Первый муфтий прекрасно понимал, что мусульманам нужно и образование европейского образца, знание русского языка. 10 сентября 1818 г. муфтий М. Хусаин обратился с ходатайством к министру народного просвещения об открытии училища для подготовки духовенства с программой, близкой к программе русских главных училищ в Казани и Оренбурге, лучшие их выпускники могли бы продолжить образование в Казанском университете наряду с христианами. Этот проект не был реализован.

М. Хусаину за 35 лет нахождения на посту муфтия удалось добиться создания сети мечетей и медресе в городских центрах от берегов Каспия до Тобольска и восстановления инфраструктуры тысяч сельских махаллей. Поэтому и сегодня он является символом единства российских тюрок-мусульман, их способности к восстановлению рядов уммы.

Примечания:

[1] Свидетельство шейха, дающее право на наличие собственных учеников-мюридов.



Контактная информация

Об издательстве

Условия копирования

Информационные партнеры

www.dumrf.ru | Мусульмане России Ислам в Российской Федерации islamsng.com www.miu.su | Московский исламский институт
При использовании материалов ссылка на сайт www.idmedina.ru обязательна
© 2024 Издательский дом «Медина»
закрыть

Уважаемые читатели!

В связи с плановыми техническими работами наш сайт будет недоступен с 16:00 20 мая до 16:00 21 мая. Приносим свои извинения за временные неудобства.